Читать книгу Джей Фокс: Моя жизнь - Дарья Юдина - Страница 13

Можно многое скрывать от своей семьи. Кто-то скрывает свою слабость к соленым арбузам, кто-то – неприязнь к маленьким собачкам, кто-то прячет сигареты, кто-то – порнографию, кто-то притворяется, что любит свою тещу, а кто-то – что не любит жену соседа. Можно открыть отдельный счет в банке, тайно купить квартиру и даже завести вторую семью. То, что ты стал вампиром, скрыть невозможно.

Это были нелегкие несколько дней для моих родителей – им нужно было объясняться со всеми нами. Отец сначала не планировал рассказывать о своем бессмертии, но после маминого обращения у него не осталось выбора. Новости были, прямо скажу, шокирующие.

Конечно, понять, как надеялась мама, дядя Рейн не смог. Но он принял произошедшее и старался научиться с этим жить. В конце концов, это все еще была его любимая сестра. И, кажется, ее эти перемены радовали. Так почему он должен был расстраиваться?

Тетя Мария восприняла известия плохо. Ее настораживали все «странные» люди, до этого она уже высказывала свое неудовольствие в связи с дружбой дяди и Берна… Мама и тетя поругались. Дядя Рейн не вмешивался, он старался сохранить хорошие отношения с каждой из них. Это было очень непросто.

Питер, который к тому времени окончил школу и поступил в Академию магии, где вместе с отцом активно занимался исследованиями магических явлений, отреагировал философски. «Нестареющие родители – мечта любого человека! – воскликнул он с энтузиазмом. – А мама теперь сможет помогать нам в исследованиях природы вампиризма».

И она помогала. Уже на следующий год был открыт филиал Академии для вампиров. Лисса Фокс стала важной фигурой в деле вампирского просвещения. Она отдавала этому все свое время и добилась потрясающих результатов. Вампиры смогли выйти из подполья и больше не прятаться от остальных людей. Были разработаны и постепенно внедрялись приспособления и технологии, адаптирующие вампиров к жизни в современном обществе. Препараты, снижающие уровень жажды; специализированные клиники, в которых стало возможным оказывать медицинскую помощь вампирам; наконец, последнее достижение – комплексные решения, заменяющие охоту. Все это и многое другое – результат упорного труда, который много лет назад начала моя мать. Это достойно уважения.

Но тогда я отказывался признавать, что в ее поступке было хоть что-то разумное. Да, я снова вел себя как скотина.

Я уже писал, что к матери у меня тогда были неоднозначные чувства. Если ненависти к отцу я мог отдаться с головой, маму я все-таки старался не обижать. Отца я неминуемо отождествлял с собой, а мать оставалась для меня существом загадочным. Я убеждал себя, что должен любить ее и защищать, должен снисходительно относиться к ее поступкам. Это было сложно. Мама постоянно испытывала мое терпение, не отличавшееся в те годы особой прочностью. Например, если я начинал ругать отца за его связь с Берном, она невозмутимо говорила: «Джерри, у нас троих все хорошо. Прости, но это тебя не касается, милый». Я вспыхивал и едва сдерживался, чтобы не начать грубить ей.

Когда я узнал, что мой отец бессмертный маг, а мать по собственной воле стала вампиром, у меня сорвало крышу. Это не укладывалось в моей голове. Чтобы хоть как-то разобраться со своими эмоциями, я стал обвинять во всем отца. Да, я обвинял его в том, что он настолько силен в магии. Как же глупо…

Иногда мой гнев все же добирался и до матери, и тогда я не мог удержаться, чтобы не сказать ей что-нибудь обидное. Например, что надо быть законченной идиоткой, чтобы связать свою жизнь с таким козлом, как Генри. Если отец был тут же, он резко одергивал меня, и я с облегчением переключался на него. Мама с тревогой следила за нашими ссорами, качала головой и тихо говорила: «Господи, ну в точности – отец!»

Как вы теперь сами видите, времена были непростые.

***

Элия. Я выкурил подряд три сигареты, пытаясь вспомнить, как мы познакомились. Где это случилось? Почему мы обратили внимание друг на друга? Что заставило меня жениться на ней?

Я знал, что у них что-то было с моим отцом, какой-то конфликт. Вроде бы она когда-то относилась к неофициальной организации, занимавшейся борьбой с вампирами. Во всяком случае, с папой и Берном Элия была знакома до нашей встречи. Моя мать ее недолюбливала.

Этого было уже достаточно, чтобы я сошелся с ней.

Я ничего не знал о ее прошлом. Она говорить о нем не хотела, а я и не настаивал. Родителей у Элии не было, она нигде не училась и не работала. На какие деньги она существовала – черт знает. Когда мы начали встречаться, я стал ее главным спонсором и так потом и содержал все эти годы…

Элия была очень красива – безупречные черты лица, изящная осанка, идеальная фигура. В ее красоте было что-то ненормальное, что-то искусственное. Как если бы она, например, носила фарфоровую маску. Этому впечатлению также способствовала ее крайняя неэмоциональность. Она всегда была невозмутима. Красивая, спокойная, окутанная тайной – такой была она, моя жена.

С ее внешностью она могла заполучить любого парня, однако выбрала именно меня. Но я уже тогда не испытывал иллюзий – мои скрытые добродетели ее не интересовали, она хотела досадить Генри Фоксу. Меня это полностью устраивало.

Я старался быть как она, перенять ее граничащее с высокомерием спокойствие. Элии это нравилось. Еще ей нравились деньги моего отца, на которые я покупал ей дорогие подарки и водил в рестораны. Элия была создана для роскошной жизни. Я мог ей эту жизнь обеспечить.

Несмотря на то, что когда-то произошло между ними, отец не противился моему увлечению Элией. Это долгое время вызывало у меня легкое недоумение. Много лет спустя Питер рассказал мне, как один раз случайно подслушал такой диалог между нашими родителями:

– Генри, мне кажется, это уже серьезно. Нужно что-то делать. После всего, что она натворила…

– Я все-таки уверен, что для этой девочки еще не все потеряно. У нее есть все шансы стать приличным человеком.

– Но милый!

– Я говорил об этом с Берном, он думает точно так же.

– Ах, Берн простит кого угодно!

– Может, и нам стоило бы поучиться у него? Я серьезно, Лисса. Джерри встречается с ней несколько месяцев, и мне кажется, Элия уже порядком изменилась за это время. Она даже не пыталась вновь связаться с Братством – я узнавал.

– Я просто так переживаю за нашего мальчика…

– Понимаю твои чувства… Но не думаю, что мы должны вмешиваться.

Постепенно все успокоились и притерпелись друг к другу. Элия была сдержанно вежлива с моими родителями, они отвечали тем же. Я перестал психовать и ссориться с отцом, еще упорней взялся за учебу. Элия сама настаивала на этом. Ей не нужен был неудачник, которого отчислили за неуспеваемость. Только Берна она продолжала тихо ненавидеть. Сама она открыто никогда не проявляла своей неприязни, но частенько делилась ей со мной. Я же, конечно, принимал сторону своей девушки и ненавидел Берна за нас двоих. Берн терпел. К счастью, пересекались мы редко.

Элия смогла прочно утвердиться в моей жизни. Я сделал ей предложение, и в сентябре 4392 года мы поженились. Мне хочется думать, что хотя бы в тот период мы на самом деле любили друг друга.

Родители устроили нам пышную свадьбу. В дорогом, сшитом на заказ платье Элия светилась от удовольствия.

Я напился и торжественно доказывал отцу, что у меня, в отличие от него, будет нормальная семья. К нам подошла мама и сказала, усмехнувшись:

– Джерри, ты ведешь себя совсем как папа! Правда, он такие речи произносил, когда мы еще в школе учились…

– Я зато вам и внуков в двадцать лет не нарожал, – беззлобно огрызнулся я.

При слове «внуки» мама испуганно заморгала.