Читать книгу Время Феофано - Давид Кизик - Страница 6

Вселенский патриарх Феофилакт жил в северной части Константинополя, на территории Великого храма Святой Софии. Многие приезжающие, не будучи верующими, восхищались великолепием этого святилища. Шпили Великого храма, завершенные золотыми шарами, были видны из любой точки города, но дорога к нему вела через немыслимый лабиринт узеньких улиц. Храм стоял в гордом одиночестве посреди большой площади. Эта площадь была главным местом собраний городского охлоса. Когда возникала необходимость, отцы церкви менее высокого ранга могли говорить с народом перед стенами храма, в то время, как патриарх обращал свою речь к немногочисленной группе избранных в самой Святой Софии.

Патриарший дворец[398] находилась прямо за храмом. Вот сюда-то и пригласил Феофилакт гостью из Киева на Днепре. Это был комплекс зданий, включавший как резиденцию патриарха и его канцелярию, так и его конюшни. Не секрет, что Феофилакт был страстным любителем лошадей и скачек. Это его страсть служила темой многочисленных пересудов монашествующей братии. Горожане же знавшие об этой слабости первосвященника, относились к этому снисходительно. Как к некоей индивидуальной черте, присущей только их любимому патриарху. Возможно, что многие зажиточные купцы возводили себе куда более просторные виллы. Но этот дворцовый комплекс производил впечатление стабильности и уверенности.

Точное время не было оговорено, поэтому Ольга подошла к двери патриаршего дома во второй половине дня. Слишком раннее посещение было бы расценено, как признак нетерпения, слабости. Встреча была неофициальной, поэтому ее сопровождал только начальник личной охраны Мстислав Лютый[399] и несколько его дружинников. Дверь перед ними неожиданно открылась, и круглолицый монах подвел к выходу знатного горожанина, одетого в льняные штаны и тунику из зеленого шелка.

– Я надеюсь, Святой отец[400] сможет помочь вам, господин Маркопулос? – Вежливо поинтересовался монах.

– Я тоже надеюсь, – ответил тот, но его лицо, темное, с густыми бровями, осталось суровым и озабоченным: – Пожертвование на свечи, – сказал посетитель и вложил в руку монаха увесистый мешочек.

Затем Маркопулос прошел мимо Ольги и ее сопровождающих, даже не заметив их. Монах долго и задумчиво смотрел ему в след и лишь спустя какое-то время его рассеянный взгляд случайно коснулся новых посетителей.

– Могу ли я чем-нибудь быть вам полезен? – Спросил он, но в голосе его слышалось сомнение: перед ним были совершенно зверского вида воины с длинными усами, заплетенными в косы и в рогатых шлемах. Явные язычники. Норманны. На их фоне совершенно потерялась скромно, но опрятно одетая женщина с русыми волосами и невзрачный монах в черном одеянии. Для круглолицего монаха было очевидно, что у этих людей не могло быть веской причины нанести визит одному из глав Церкви. Даже когда Ольга спросила, может ли она поговорить с Вселенским патриархом, он не шевельнулся.

– Вы, наверно, знаете, что Святой отец очень занят, – монах сделал ударение на словах «Святой отец». – Возможно, завтра, или еще лучше послезавтра…, – монах не отрывал взгляда от телохранителей Ольги. «Уходите и не возвращайтесь, вот что он хотел сказать», – поняла Ольга.

– Кто это, Амброзий? – Послышался голос патриарха, и через минуту он появился перед ними в сопровождении еще одного, аскетического вида монаха. Он был одет по-домашнему. Вместо своих обычных пышных одежд патриарх сегодня надел простое белое монашеское одеяние. Увидев, кто стоит перед дверью, он удовлетворенно хмыкнул.

– Так, так. Кого же нам Бог послал, а Полиевкт[401]? Наместница Хельга! Ты говоришь по-гречески, дочь моя? – Спросил Феофилакт. Увидев утвердительный кивок, он оттолкнул в сторону недовольного Амброзия и взмахом руки пригласил их войти:

– Входи же, прошу тебя. Или ты хочешь, чтобы я обращался к тебе на Вы, как это принято у латинов?

– Ты – это свет, Вы – это тьма. Я бы никогда не осмелилась обращаться к тебе, как к врагу, отец мой, – ответила Ольга.

– Но Владыка! Через пятнадцать минут ты должен встретиться с… – запротестовал сопровождающий его монах Полиевкт, но патриарх оборвал его:

– Кто бы это ни был, пусть обождет. Я занят. Возможно, наши гости захотят принять нашу веру. Это будет большой победой Иисуса, не так ли?

Или, возможно, я обращусь в их ересь – вот будет скандал, а? – Пошутил Феофилакт.

Полиевкт кисло взглянул на Феофилакта. Шутка показалась ему весьма сомнительной, хотя он знал, какое наслаждение доставляет патриарху иногда шокировать людей своим невероятным поведением. Ольга и сопровождающие, не веря своим ушам, ошеломленно уставилась на него.

Видя реакцию гостей, патриарх весело улыбнулся.

– Наместница, прошу тебя в мои покои. Надеюсь, мы обойдемся без переводчика. На каких языках ты разговариваешь?

– Я говорю на языке кипчаков[402] и свеев. Немного по-гречески и на языке парсов, Святой отец, – ответила Ольга.

– Замечательно. Кроме трех «священных языков»[403] я владею и солдатским языком. Языком, вобравшим в себя и персидский, и тюркский. Который давно стал общим для греков и славян. Нам не понадобиться переводчик. А твоим доблестным воинам будет уютно в хозяйственной части дома. Полиевкт, займи гостей и предложи им прохладительные напитки. Кстати с отцом Григорием у вас есть много общих тем для беседы.

– Но… – поняв, что спорить бесполезно, Полиевкт удрученно кивнул. Монах с сомнением взглянул на варваров, как будто ему предложили покормить с руки лесных хищников.

– Пойдем, брат мой во Христе, расскажешь о новостях из Афона, – успокоил монаха отец Григорий.

Взяв себя в руки, Полиевкт повел гостей в общую столовую, а Ольга проследовала за патриархом в его комнату для приема посетителей.

– Полиевкт – моя цепная собака, мой надсмотрщик и мой синкел[404], первое после меня духовное лицо в Константинополе, – рассказывал Феофилакт по пути в свой кабинет. – Синод епископов посадил мне его нашею, чтобы он присматривал за мной. Полиевкт – ученик блаженного Андрея, монашествующий с детского возраста, прославился аскетической жизнью. Он мало интересуется светской жизнью, от которой совершенно отошел, заботясь единственно о предписаниях и интересах Церкви. Чтобы как-то перенаправить его усердие я рукоположил его в пресвитеры[405] и возложил на него обязанность проповедовать Слово Божие в храме. Многие считают его по красноречию вторым Иоанном Златоустом.

Приемная Феофилакта была забита книгами. Тома лежали на полках, столах и даже диванах, не оставляя места, чтобы сесть. Среди этого кажущегося беспорядка, у свободного стола стояли два свободных кресла. На столе стояло блюдо с фруктами и кувшин с прохладительным напитком. Именно сюда и подвел патриарх гостью.

– И, кроме того тебя, Святой отец, наверно, забавляет этот монах с плохим чувством юмора, которого можно дразнить, – предположила Ольга, изучающе посмотрев в лицо Феофилакта. Она думала найти в нем черты той фанатичности, которую она немало повидала у других жрецов. Но ее не было. Она заметила только мудрость и присутствие чувства юмора. Карие глаза священника были ясными и твердыми. Казалось, что, не смотря на завесу из шутливых слов, глазами патриарх обозревает ее душу.

– Да действительно меня это забавляет. – Феофилакт убедился, что его собеседница умна и проницательна. – Но меня удивляет, почему ты и твои люди были столь терпеливы.

Я знаю немало людей вспыливших при первых же словах моего привратника.

– Среди потомков Даждьбога[406] дураков нет, Святой отец, – отвечала Ольга. Увидев недоуменный взгляд патриарха, пояснила:

– Божественный предок Нахуша из Лунной династии был проклят и превращен в Змея Иджика[407] на тысячи лет за то, что посмел ударить вол. С тех пор Иджик вселяется и отравляет злобой слабые сердца, а люди умирают от укусов его детей, ползучих гадов. Пример весьма наглядный для прочих потомков.

– Называй меня просто «папа» или если тебе привычней по-славянски «отец», но без приставки «святой». Моя жизнь отнюдь не идеал подвижничества, чтобы носить титул «святого». А те, кто меня так называют, либо заискивают, либо делают это, чтобы подчеркнуть почетность моего положения, – сказал с улыбкой Феофилакт. – Я слышал об этом старинном культе Змея и обереге от него: «И сказал Господь Моисею: сделай себе змея и выставь его на знамя, и ужаленный, взглянув на него, останется жив. И сделал Моисей медного змея Нехуштана и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на него, остался жив»[408], – процитировал Феофилакт. – Еще я знаю, что ты христианка. Но как ты веруешь в Иисуса Мессию дочь моя?

– Да, верно, отец мой, с недавнего времени Иисус, очередное снисхождение Вышня, стал и моим Спасителем, – ответила Ольга.

– Снисхождение Вышня?

– Разумеется. Разве отец мой не знает, что для того чтобы показывать людям Путь и Божьи Законы Вышний использует посланцев и пророков, – удивилась Ольга. – Иногда это происходит, когда Дух Вышня рождается в теле человека. Как это было в старину с Джиной Махавирой[409] и Будаем Гаутамой[410]. Через триста лет это повторилось с Иисусом Христом, а еще через триста лет с Будаем Бусом. Иногда люди получают наставления, взятые на Небо при жизни, и возвращаются на землю Его посланниками. Как это было в случае с пророком Мухаммедом.

– Разумеется, знаю, – постарался скрыть свое изумление Феофилакт. – Но это является темой теологических споров многих ученых монахов. И я не ожидал, что такими познаниями обладает регентша Русов. Очевидно, Анахарсис[411] и Замолксис[412] – не единственные мудрецы, которые родились в Скифии.

Патриарх о чем-то задумался. Ольга не смела прерывать его раздумья.

– Ты упомянула, что между появлением Гаутамы и Иисуса прошло триста лет. Но около шести сотен лет пролегло между появлением Иисуса и вознесением пророка Мухаммеда. Значит ли это, что в ближайшем будущем нам снова придется увидеть Его посланника?

Ведь мусульмане говорят, что пророк Мухаммед последний в ряду пророков и Его законы, ниспосланные через него, будут действовать до самого Судного Дня. А в православном богословии есть мнение, что перед Судным Днем будут возвращены на землю пророки Енох[413] и Илия[414], взятые живыми на Небо.

– Чего гадать? Для этого существуют волхвы[415], смотрящие на звезды и читающие Его послания. Это даже в вашем Священном Писании рассказано. Именно волхвы предрекли Его снисхождение в этот мир в теле родившегося Иисуса. Со всей Вселенной они шли вслед за Звездой и сошлись у хижины Марии, чтобы лично засвидетельствовать появление на свет младенца Иисуса, очередное воплощение Вышня на Земле.

Об этом поет и Боян: «как во глуби Сварги[416] Чегирь-звезда[417] поднималась, сияя Светом Зеленым». Звезда, появившаяся в чертоге Белого Барса, Небесного Дома Вышня-Даждьбога. Это по ее следу пришли сорок волхвов поклониться родившемуся Иисусу.

– «Когда Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода. Пришли в Иерусалим волхвы с востока, и говорят: Где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на востоке, и пришли поклониться Ему»[418], – снова процитировал Феофилакт. – Похоже ты права.

– Волхвы пришли, чтобы приветствовать Его и при рождении Утешителя Буса Белояра.

– Утешителя Буса? Я слышал, что Бож – князь реформатор. Но не думаю, что он является одним из пророков, – усомнился Феофилакт.

– Ведь написано в Писании, что после Спасителя придет Утешитель. Это и был Будай Бус Белояр. Спаситель показал путь Любви, ведущий к Богу, смертью смерть поправ. А Утешитель, не убоявшись смерти, принес себя в жертву накануне наступления Ночи Сварога. Своим поступком он утешил людей и дал надежду увидеть грядущий светлый День.

– И когда же он настанет? – Иронично улыбнулся патриарх.

– Нескоро Владыка. Медленно вращается Колесо Сварги. Вычисляет продолжительность эпох и длительность Дней, бог времени и звездочетов Числобог, – ответила Ольга и продекламировала:

– Так сколько же будет длиться эта Ночь, Дочь моя? – Настаивал на точном ответе патриарх.

– Две тысячи сто шестьдесят лет, Владыка, – чуть подумав, ответила Ольга. – «Вращается Колесо Сварги вокруг Седава звезды. Его движет сам Перун[419] Сварожич. Числобог говорит ему числа, а люди молят Перуна, чтобы он не переставал следить за миропорядком, за вращением Звездных Колес»[420].

– Если верить греческим философам, то Сотворение Мира произошло в 5500 году до рождества Христова. А если поверить в твои числа, то Мир существует чуть больше Суток. Это противоречит Святому Писанию, где сказано, что от Сотворения Мира прошло восемь дней, – выразил сомнение Феофилакт.

– Святое Писание не противоречит ведичеству[421], отец мой. Просто иудейские жрецы саму суть Писания не удосужились объяснить грекам. А греки, не разобравшись, как обычно все напутали. Покажи мне книгу Бытия, отец мой, и я покажу тебе ошибку.

С этими словами Ольга подошла к столу, заваленному книгами. Патриарх, все еще сомневаясь, извлек из стопки потрепанный фолиант.

– Это один из самых ранних переводов книги Бытия. С иудейского на греческий, – сказал он и положил книгу на свободный стол.

Ольга подошла и осторожно раскрыла его на первой странице. Она стала читать, водя пальцем по словам.

– Посмотри, отец мой, здесь написано: «…в первый День Бог сотворил небо и землю …в шестой День мужчину и женщину …на восьмой День Господь создал землю и небо, а потом мужчину из праха земного…»

– Пока я не вижу ничего нового, – снова усмехнулся патриарх.

– Но разве ты не видишь, что в первый День творил Бог, а на восьмой создавал Господь?

– А разве есть разница?

– В Саньтиях Перуна сказано, что чары-буквицы создают Слово. Каждое Слово имеет свой Смысл, который может изменяться только от ударения, когда одну из буквиц делают старшей.

Вполне очевидно, что написание слов Бог и Господь имеют разные буквицы, значит, подразумевают и разный Смысл.

– Ты воспринимаешь Саньтии так буквально?

– Между словом и предметом, его обозначающим, существует изначальная и нерасторжимая связь. Соединение слов и вещей не зависит от причуд человеческого ума. А коль скоро это так, то и Веды[422], состоящие из слов, заключают в себе абсолютную истину.

– Очень хорошо. Это напоминает принципы христианских протестантов. И было бы просто замечательно, если бы некоторые недостойные потомки Ноя[423] действительно держались бы этих добрых старых традиций. Не плодились бы тогда в мире всевозможные еретические секты.

Чем же отличается, по-твоему, смысл в этих двух словах? – Спросил патриарх. – И в одном, и во втором случае имеется в виду Бог.

– Не Бог, а Боги, – поправила Ольга. – В первом случае – Род[424], а во втором Сварог, – объяснила она. – День или Ночь Сварога – это земная эра, которая длится около 2160 лет. Две эры составляют Сутки Сварога или Небесный Круг, по которому движется Ярило-Солнце, проходя через шестнадцать Небесных Чертогов. Этот путь занимает 4320 земных лет. Поэтому правду говорят греческие звездочеты, когда утверждают, что наступили от создания Мира вторые Сутки Сварога[425]. Но, правда и по Писанию – на восьмой День Рода.

– День Рода? – Переспросил немного ошарашенный Феофилакт.

– Днем Рода[426] считается Время, за которое Ярило-Солце трижды проходит по Кругу Млечного Пути. И длится оно семьдесят пять Звездных Воронов[427]. Поэтому между творениями шестого Дня и созданиями восьмого прошло не менее пятнадцати Небесных Колод.

– Звездные Вороны? Сколько это? – Спросил вконец запутавшийся во времени и цифрах Феофилакт.

– В одном Звездном Вороне умещаются две тысячи Сварожьих Суток, а десять Воронов – это одна Колода, – ответила Ольга.

– Это огромное время, дочь моя, которое трудно вообразить и осмыслить! – Покачал головой Феофилакт.

– Это так, отец мой. Восемь Дней созидания Рода – это невообразимо долгое время. А ведь волхвы утверждают, что Род находился в Золотом Яйце восемнадцать Дней еще до начала созидания.

Феофилакт некоторое время переваривал в голове услышанное. То что, так запросто, рассказала архонтесса, заставляло переосмыслить многое. Стали простыми и очевидными вопросы, над которыми долгое время дискутировали греческие и латинские богословы.

– А что вообще говорят мудрецы в ваших землях о сотворении Мира? – Видно было, что патриарх увлекся занимательными рассказами гостьи.

– Волхвы, – поправила Ольга. Потом, взглянув на Феофилакта, уточнила:

– У нас ведунов называют волхвами.

– Что ж пусть будут волхвы, дочь моя, – согласился патриарх и Ольга начала рассказ:

– В начале времен мир пребывал во Тьме. Но Всевышний явил Золотое Яйцо, в котором был заключен Род – Родитель всего сущего. Род родил Любовь – Ладу-матушку и, силою Любви разрушив свою темницу, породил бесчисленное множество звездных миров, а также наш земной мир. Так Род породил все, что мы видим вокруг. Потому все, что при Роде, мы зовем Природой.

Род стал Небесным Родником и породил воды Великого Океана. Из пены вод Океана явилась Мировая Уточка, породившая многих богов и Великого Черного Змея. Род родил Корову Земун и Козу Седунь. Из их сосцов разлилось молоко и стало Млечным Путем. Потом он создал камень Алатырь, коим принялся сбивать это Молоко. Из полученного после пахтанья масла была сотворена Мать Сыра Земля. Бог Солнца Ра, вышедший из лица Рода, был утвержден в золотой лодочке, а Месяц – в серебряной.

Потом Род испустил из своих уст Дух Божий – птицу Матерь Сва. Духом Божьим Род родил Сварога – Небесного Отца. Сварог закончил миротворение. Он стал хозяином земного Мира, владыкой Божьего Царства. Сварог утвердил шестнадцать столпов, подпирающих небосвод. Они соответствуют небесным Чертогам.

Потом Сварог разделил Время на День и Ночь, а Вселенную на Свет и Тьму. Они с Семарглом[428] ухватили раскаленными клещами язык Черного Змея[429], укротили его и впрягли в плуг. И этим плугом разделили Землю на царство Яви и царство Нави. В Яви стали править Сварог и Семаргл, а в Нави – Черный Змей.

Когда Сварог ударял по Алатырю своим волшебным молотом, из искр рождались боги и Герои. На горе Алатырь был построен полуконем Китоврасом храм Всевышнего. Потому сам Алатырь – это камень-жертвенник Всевышнему. На нем Всевышний Сам приносит в жертву Себя и обращается в камень Алатырь.

– Христос тоже принес себя в жертву и, можно сказать, что превратился в Алтарь – место поклонения верующих. Алтарь, который занимает центральное место в каждом храме, – стал рассуждать Феофилакт, внимательно выслушав Ольгу. – Все это весьма занимательно и в целом не противоречит Святому Писанию. Ну, а если говорить попроще и о конкретных днях указанных в Бытие?

– Если говорить по Священному Писанию, то на шестой День Родом сотворен был первый человек-полубог Ман[430], по Писанию – Адам, который был исполинского роста. А еще Святогор[431], дабы охранять путь к столбу, который поддерживает Небесный свод.

А на седьмой День, когда Бог отдыхал, а Великие Воды покрывали большую часть Земли, Святогор женился на морской царице Пленке[432]. У Святогора и Пленки родилось много дочерей Пленкинь, ставших родоначальницами человеческих племен и многих существ, родственных человеку. Это и потомки Лины Святогоровны и Ильма Морского – древние царские роды русалок и русалов, живущих в воде. А так же дети Алины Святогоровны и Ильма Сварожича – древнейшие царские роды гмуров, альвов и друдов, которых греки называют гномами, эльфами и дриадами.

Рождены эти древние народы были вместе с животными и людьми, и потому подчиняются богу Яриле[433] и его отцу – Велесу[434].

Тогда же бог Велес Гвидон взял в жены полубогиню Асю Святогоровну в Тавриде, а их дочь русалка[435] Рось на реке Дон родила Даждьбога, – рассказывала Ольга. – Отцом Даждьбога стал сам Перун Сварожич. А через мать Даждьбог стал правнуком Святогора.

– Как я понял речь идет о Плеядах[436], дочерях Атланта, поддерживающего Небесный свод, – догадался патриарх. – Выходит, правы мусульманские теологи, когда говорят о том, что Адам был создан ростом в 60 локтей[437] и с тех пор его потомки постоянно уменьшаются. Хотя и они наверно не заметили разницу между Богами шестого и восьмого Дня, – удовлетворенно подметил Феофилакт.

– У большинства потомков Святогора волосы на теле были рыжие, как у его жены Пленки, – продолжала рассказ Ольга. – Потому и называют потомков Святогора бурыми[438]. Ведь «Ур» – это древней корень, обозначающий все оттенки рыжего цвета.

А вот уже у его правнуков, детей праматери Роси, волосы были поблекшие, словно потерявшие яркость рыжего цвета в проточной воде. Поэтому ее потомков по цвету волос, называют русыми. От древнего корня «Ру», обозначающего желтый цвет. А место у реки, где жила прамать Рось, позже стали называть коренной Россией.

– Похожие легенды о Малороссии рассказывают и греческие мореплаватели. Только по их рассказам Ираклий древний, то есть Геракл, во время своих странствий вступил в связь с полуженщиной полузмеей где-то в Малой Скифии.

– Я поражаюсь, отец мой, как греки, утеряв корни, потеряли и знания. Они наводят тень на плетень, – не могла сдержать улыбки Ольга. – Геракл или по нашему Заря действительно был женат на принцессе из страны Иньской[439], принадлежащей Дому Огненного Дракона. Но это случилось гораздо позже.

– Что же с точки зрения волхвов произошло на восьмой день? – Восьмой День Рода, начался с Ночи Сварога. Стараниями Черного Змея Даждьбог преобразился и покинул Явь. И на земле настал Великий Холод. Льды покрыли землю. Тогда многие древние существа покинули землю. И это был Великий исход. Говорят, что где-то в океане есть волшебный остров, куда переселились альвы, но туда нет дороги для людей. На этом острове среди вечно цветущих садов стоят их замки. Здесь альвов никто не беспокоит, они питаются фруктами, поют песни и никогда не старятся.

После похолодания, дети Мана ушли с Севера. Они мигрировали на юг и шли через степи, горы и леса. По тем местам, где обитали остатки древних существ, некогда населявших землю. Иногда образуя брачные союзы, иногда воюя с аборигенами, люди перемешивались с водными, подземными и лесными жителями.

Сказано в Ведах Велеса, что у Дажьбога и Марены[440] был сын Богумир[441]. Богумир и его жена Славуня родили дочерей – Древу, Полеву и Скреву. И сказал на седьмой День Богумир Славуне: «Мы должны выдать своих дочерей замуж…» И привел из степи дочерям трех конных мужей из краснокожих потомков Сомы[442].

– Об этом вроде есть упоминание и в Священном писании, где говорится, что Ной благословил двух своих сыновей: «да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых»[443], – неуверенно сказал Феофилакт.

– В те далекие времена росаланы пришли в Эвлисию – Блаженную Лебединую страну близ Алатырской горы, последнее убежище горских альвов. Ведь горы – это убежище для многих варов-поселений людей, да и нелюдей тоже. Одним из последних волшебных народов подвергнувшихся ассимиляции стали амазонки – дочери Владычицы морской. Их правнуки живут теперь на нашей земле.

– Это тоже не противоречит Книге Бытия, где говориться, что создал Господь «мужчину из праха земного». И в мусульманские хадисы[444] вторят, что человек создан из воды, глины и земли, – заметил Феофилакт. – И где же находится эта страна Лебедия?

– Лебедия – там, где Пятигорье в Берендеевом царстве. У подножья Белой Алатырской[445] горы, вершина которой раздвоилась от ударов молота Сварога. И где напротив Белой горы возвышается Ледяная гора[446], – объяснила Ольга.

– Не то ли это место, где находится горный Иерусалим, Ирийский город, в котором побывал Святой Андрей Первозванный?

– Да, да, отец мой, – обрадовалась Ольга. – Это Киев Алатырский в Пятигорье. По преданию апостол Андрей поднялся на эти горы и благословил их.

– Самое интересное случилось потом, – пошутил Феофилакт. – Когда из Киева апостол спустился в Новгород Таврический, где немало удивлялся тому, что местные жители любят, «моясь в банях, бить себя «молодыми прутьями», обливаться квасом и студёною водой».

Вместе с патриархом заулыбалась и Ольга.

– Русская баня всем по душе.

– Ну а как же Великий потоп, Ной и Араратские горы, дочь моя? – снова полюбопытствовал патриарх.

– Великий потоп случился позже, отец мой. На восьмой День Рода и в наступивший День Сварога. Но после того, как хитрец Ван, человек, посватался к самому Святогору, чтобы попросить у полубога руки его дочери Мери.

– Дочь моя, ты сейчас говоришь о патриархе Ное и Меропе[447], дочери Атланта?

– Именно так, Отец мой. По сказаниям «Звездной книги Коляды», Ван был первым из людей, кто женился на полубогине.

Хотя поговаривают, что и сам он был сыном Деваны и внуком Перуна, а по линии бабки Дивы-Додолы приходился правнуком богу ночного неба Дыю[448] и богине луны Ливии. И потому потомки Вана унаследовали темные черты характера и страсть к разрушению от своего прадеда Дыя. Зато от Мери Святогоровны им достались рыжие волосы. Поэтому Ванов в то время и прозвали «бурыми». Хотя сейчас это прозвище на Руси стало нарицательным. Его уже применяют ко всем людям с агрессивным характером, – добавила Ольга.

– А что происходило потом?

– Много лет спустя Ван пережил Потоп, который был вызван ударом Перуна по Черному камню, который принес Велес. Ван спасся на корабле, который построил его сын Садко Древний. Там же он спас и свою семью. А еще он взял на корабль животных и семена растений, чтобы сохранилась жизнь на земле.

– Что ж, и это в целом не противоречит истории из древнееврейских текстов. Басилевс Константин Багрянородный большой знаток и ценитель подобных историй, – патриарх улыбнулся, вспомнив свои долгие беседы с Константином. – Из твоих слов выходит, что грехопадение Адама и Евы началось, когда они и их потомки стали совокупляться с нелюдями?

– Люди, как и нелюди – это дети и слуги Светлых и Темных богов, – возразила Ольга. – Когда Семаргл вступил в борьбу с Великим Черным Змеем и его воинством, померкло Алое Солнце и кровью покрылась Матушка Земля. Черный Змей затопил мглой всю Землю. Тогда Сварог с Семарглом ухватили раскаленными клещами язык Черного Змея, укротили его и впрягли в плуг. И разрезали они Матушку Землю, и она поглотила кровь. Потом боги разделили Землю этим плугом на царство Яви и царство Нави. В Яви стали править Сварог и Семаргл, а в Нави – Черный Змей.

Перун в своих Саньтиях учил потомков Святогора, дабы они сохраняли Правый Путь. А чтобы слышать голос Отца Небесного нельзя смешивать свою кровь с теми, кто принадлежит Черному Змею.

– Это очень интересно. В Писании тоже рассказывается о соблазнении Евы Змеем. После грехопадения, Адама и Еву изгнали из Рая. – Если бы наши предки исполняли все предписания Перуна, они не потеряли бы свою жизнь в Ирии. Перун запрещал родниться потомкам Даждьбога со змееголовыми и их слугами: серыми и черными. Но переселенцы ослушались его и стали брать в жены дочерей Мрака.

– Что ты имеешь в виду?

– Нарты, повинуясь чувству долга, следят за миропорядком, как Перун. Но боги капризны. Дый, например, иногда хорошо поливает землю, иногда нет. А после засухи идет падеж скота, наступает голод. В этом случае князья уводят свой народ в новые земли. Тех, кто принадлежит Черному Змею, истребляют, расчищая место для своих поселенцев. А с потомками Светлых богов мирно сосуществуют.

А манушья, напротив, пытаются разорвать рамки дозволенного миропорядка. Черный Змей сулит несметные богатства. Став его адептами, торговцы в неуемном желании богатеть, проникают во все уголки Вселенной. Там без причин либо стравливают народы, либо берут в жены ради приданного. На этом наживаются. А князей поддерживающих порядок свергают руками наемников. Вот так же однажды, торговцы, живущие у подножья Большого Камня[449], ради корысти, наняли диких гетов. Те пошли на юг и разрушили княжий город Трою, открыв торговцам беспошлинный путь в море Средиземное. Волхвы говорят, что тогда бог Дый оставил у Камня свою жену и детей, а там, на юге женился на другой – черной дочери Мрака, породившей злобных тварей.

– Как тут не вспомнить о том, как предостерегал князь Моисей от смешивания крови евреев с кровью нечестивых жителей Палестины, – покачал головой патриарх. – Я слышал рассказы и о падении Трои, которую латины называют Илионом. По греческим мифам после разрушения этой митрополии, северные варвары разрушили и Минойское царство на Крите. Там, согласно мифам, и родился греческий бог Зевс. Потом он женился на богине Гере, хозяйке местных земель, которая действительно породила множество жутких чудовищ.

Если верить всем этим мифам, то бог Зевс не отличался высокоморальным поведением.

Он обращался, то в Белого быка, то в золотой дождь. Будучи женатым, любил грешить и с земными молодицами. Все языческие правители любили надевать на головы рогатые короны, которые символизировали Рога изобилия Белого Быка Зевса.

– И все же, благодаря Иисусу, ромеи Византии выбрали Правый путь и запретили поклонение Дыю. Я видела, как сжигают падших на площади Царьграда в чреве Быка[450]!

И видела головной обруч у государя – символ духовности. Своеобразный Солнечный ореол, олицетворяющий Вселенское равновесие.

– Сказать по правде, уже никто не помнит, что олицетворяет эта печь. Когда-то в Карфагене сжигали в ней жертвы предназначенные Ваалу, то есть Быку. А после победы Рима, вывезенную из Карфагена печь, у нас приспособили для сжигания государственных преступников.

– Многое позабыто и извращено, отец мой.

– Верно дочь моя, – согласился патриарх. – Но вот перед нами Бытие. Тут описано расселение народа куриалов или, как ты говоришь, Ванов. Как на земле чернокожих аборигенов появились светлокожие поселенцы: «Хуш родил также светловолосого Нимрода: сей начал быть силен на земле… Царство его вначале составляли: Вавилон. Шумер[451] и Аккад…»[452] – прочитал патриарх. – Можно сказать, Богу все едино: что дети светлых богов, что дети Мрака. Еще во время грехопадения Евы божественная кровь смешалась со змеиной. С тех пор люди уже несут в себе частицы и Зла и Добра. Исходя из этого, дочь моя, надо пересмотреть устаревшие предписания твоего Перуна.

Потому, что Бог не против смешений с другими народами. Тут важно лишь сохранить духовную дорогу, ведущую к Нему. А это зависит от каждого человека в отдельности.

– Роду действительно все едино, что Белые боги, что Темные, отец мой. Все они при Роде, – согласилась с патриархом Ольга. – Но Сварог разделил Природу. И мы – дети Даждьбожьи, внуки Сварожьи принадлежим жизни и Свету. Нам ненавистны холод и Мрак. И чтобы не сбиться с Пути нам следует исполнять Сантьи Перуна, отец мой, – почтительно ответила Ольга.

Патриарх кивнул и продолжал развивать свою мысль:

– Поначалу запреты твоего Перуна и строки из Бытия говорили об одном и том же. И это как раз понятно. Немногочисленные отряды северян и куриалов боялись раствориться без следа, в чужеродной среде в период Великой белой миграции, – стал обосновывать свою теорию патриарх. – Например, Ной проклял сына Хама и его потомков за проявленное непочтение. Могу предположить, что Хам пренебрег запретами, за что и был отлучен отцом. Принимая во внимания твои слова можно сказать, что белокожие потомки Иафета, взяв в союзники скотоводов из краснокожих детей Сима, стали с боем вытеснять чернокожих потомков Хама с их привычных мест обитания. Или, проще говоря, просто истреблять.

Следовавшим такому стереотипу поведения есть масса исторических примеров. И самые ранние свидетельства об этом содержатся в Бытие. Но вот наступило время жизни и деятельности шейха Авраама[453]. И в то время Господь остановил ненужное кровопролитие. Что ты скажешь об этом, дочь моя? Знаешь ли ты эту историю?

Ольга кивнула и стала пересказывать Бытие, но на свой лад:

– Как и многие другие Ваны, бек[454] Авраам перегонял отары своих овец на новые пастбища вслед заходящему солнцу. По дороге к нему примкнули некоторые переселенцы-землепашцы славян. Одна из них, по имени Сара стала у него хозяйкой «большого Дома». В земле Ханаана[455] он столкнулся с передовыми отрядами гетов[456]. Их цели совпадали, и они стали действовать сообща. Авраам снабжал гетов бараниной. Они за это отдавали ему захваченные пастбища.

Собирая сведения о соседних царствах, Авраам под видом торговца не раз ходил разведывать Черные земли в дельте Нила[457].

Потом в Ханаане случилась засуха. Начался падеж скота и наступил голод. Братства гетов и марьит-овцеводов объединились[458] в войско Манда[459]. Они пошли войной на землю чернокожего царя и завладели плодородными землями Нила.

Там осуществилась их мечта. Каждый получил что хотел: ружане – воду и землю, овцеводы – заросшие сочной травой пастбища, а холостые геты – женщин. Но германцы построили свои княжества среди местного чернокожего населения. Беря в жены дочерей Чернобога, завоеватели стали забывать Истоки Веры и сами становились язычниками. Это путь, ведущий во Тьму, – закончила рассказ Ольга.

– Именно! – поднял палец Феофилакт. – Вот поэтому, во избежание подобного Аввраам и сделал своей женой пира племени Сару[460]. Не отказываясь в то же время крутить шашни и с темнокожей Агарью[461], служанкой Сары.

– Сара хранила Истоки веры и традиции, – подтвердила Ольга. – На плодородных землях в дельте реки, поселились земледельцы, которых стали называть «сынами Сары», Сарацинами. Чуть позже они образовали общину Священный Союз 12 колен Иакова.

– Да-да это древнее священное число 12, вроде Священного Союза 12 городов Этрурии, 12 младших богов Юпитера или 12 учениках Иисуса, – размышлял вслух патриарх. – А потомков Авраама и Сары еще называют евреями, то есть «заречниками», ибо и сам Авраам и дети его внука Иакова считали своей родиной горы Месопотамии, к востоку от Евфрата.

– В Ветхом Завете написано, что живя на земле Обетованной, потомки Авраама и Сары, все же, возвращались в Месопотамию за женами, – сказала Ольга. – Очевидно, таким образом, они старались сохранить Истоки веры. И, исполняя Саньтии Перуна, предпочитали не родниться с «испорченными» дочерьми гетов.

– У народа куриалов, как и у северных племен, женщины являлись пирами, иногда стоящими даже выше шейхов. В хеттском государстве династия вообще передавалась по женской линии, – согласился патриарх. – Поэтому, ради сохранения веры посылались потомки шейха Авраама за женами в Месопотамию. Сначала это был Исаак, потом Иаков. – Феофилакт принялся цитировать: – «И сказала Ревека Исааку: надоела мне жизнь из-за дочерей хеттов! Если Иаков возьмет жену из дочерей хеттов, из дочерей этой страны, – на что мне жить?»[462]. И действительно Иаков, патриарх и родоначальник народа Израилева, сын Ревеки, получив благословление Исаака «не бери себе в жены из дочерей Ханаанских; встань, пойди в Падан-Арам Месопотамский, в дом Вафуила, отца матери твоей, и возьми себе жену оттуда, из дочерей Лавана, брата матери твоей»[463].

И отправился Иаков, по желанию своей матери, в земли народа куриалов, к дяде Лавану. Иаков служил у него пастухом 7 лет, затем женился на старшей дочери Лии, затем еще через 7 лет на младшей Рахили.

– Получается, что все родоначальники Священного Союза двенадцать племен Израилевых родились в семье Иакова на земле потомков Вана. И невестки Сары точно следовали предписаниям Перуна, – торжествующе заключила Ольга.

Патриарх посмотрел на довольную собой Ольгу и покачал головой.

– Тогда скажи мне, дочь моя, каким же богам, светлым или темным, принадлежал Исав зверолов, внук шейха Авраама, первый сын Исаака и Ревеки Месопотамской? – Феофилакт с удовлетворением посмотрел на слегка обескураженную Ольгу и продолжал:

– Очевидно, что физическим отцом Исава стало какое-нибудь существо с заснеженных гор Тавра. Не из потомков Ноя, и даже не из потомков Адама. Может, скажешь, какого цвета была его кожа, или точнее шкура покрытая шерстью? «Господь сказал ей: два племени в чреве твоем, и два различных народа пойдут из утробы твоей… Первый вышел красный весь, как кожа косматый и нарекли ему имя: Исав»[464]. И взял тот Исав в жены дочерей хеттов: «… Иегудифу, дочь Беэра Хеттеянина и Васемафу, дочь Елона Хеттеянина»[465], – сыпал цитатами патриарх. – И дал ему Бог: «От пустыни и Ливана сего до реки великой Евфрат всю землю хеттеев; и до великого моря к западу будут пределы ваши»[466]. И пошли от Исава люди хурриты-матиены[467], обитающие ныне среди многих народов.

Как ты объяснишь такие противоречивые действия Ревеки в отношении двух своих сыновей?

– Я думаю, что женив первым Исава, Ревека слишком много сил и времени уделила его «испорченным» женам, утратившим Исток веры. Поэтому она, как духовный лидер, и отправила второго сына за «правильными» женами в горы Падана, – ответила Ольга.

– Принимаю твое объяснение, – добродушно улыбнулся патриарх. – Ведь и Исаак был лишь второй сын Авраама!

Согласно записям в Бытие, брак шейха Аврама с Сарой долгое время оставался бесплодным. И Сара, являвшаяся пиром племени, сама отдала мужу для продолжения рода свою рабыню, чернокожую египтянку Агарь. После этого, у Аврама от Агари родился первенец Измаил. «И сказал ей Ангел Господень: умножая, умножу потомство твоё, так что нельзя будет и счесть его от множества…»[468]. Народ «египтянки Агари» или Агаряне образовали другую общину – Священный Союз двенадцать родов Исмаила, создав арабскую нацию. И сегодня мы видим, как арабы построили свой халифат протяженностью от полуострова Иберия до Индии.

– Обычай отдавать мужу для продолжения рода наложницу ведом мне. Я тоже отдала своему мужу свою наложницу, в то время как у нас с Игорем не было детей. Но, не смотря на то, что Агарь разделила с Авраамом ложе, духовным лидером племени оставалась все же Сара!

– Хорошо, – согласился патриарх. – Но и Исмаил, и Исаак были первыми сыновьями от разных жен. И дважды шейх пытался принести первенцев в жертву, как того требовал обычай. Первый раз его остановила Сара, отправив Агарь с сыном от греха подальше в пустыню. А во второй, как сказано в Писании, сам Господь удержал руку Авраама с жертвенным ножом: «…не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня»[469]. Вместо Исмаила, а потом и Исаака, в жертву тогда были принесены бараны.

– Сказано в Саньтиях Перуна, что «…люди с кожей цвета Мрака приносят жертвы страшные, кровавые, своей богине Черной Матери и Змеям-Драконам из Мира Нави». Значит, первенцы должны были быть умерщвлены и принесены в жертву. Они были подобны «отрезанным ломтям» от единого хлебного каравая. Авраам жил среди детей Мрака и перенял их традиции. Для него первенцы были все равно, что мертвые. Хорошо, что духовным лидером была Сара, – повторилась Ольга.

– Тут я соглашусь с тобой. Апостолом веры был не шейх Авраам, а пир Сара. В этом вопросе у нас с тобой верное понимание текстов Священного Писания, в отличие от иудеев и коллег с кафедры Святого Петра, – не преминул бросить «камень в огород» латинян Феофилакт. – Но почему же Сара вступилась за Агарь? Она спасла Исмаила, отправив его мать в изгнание. Хотя та была, как ты говоришь, дочерью Мрака!

– Белобог учит ценить любую жизнь, – объяснила Ольга. – К тому же, мне кажется, Сара смогла наставить Агарь на путь истины. – Вот! – Феофилакт поднял палец, заостряя внимание Ольги. – Не только Агарь, но и самого шейха, в конце концов, Сара смогла убедить отринуть темные обычаи. И это деяние Сары было угодно Господу! – Патриарх сделал эффектную паузу. – Авраам – потомок Сима имел детей от разных женщин: и от рыжеволосой Сары, и от чернокожей Агари, и от своей второй жены – русоволосой Хетусы. Но все его потомки шли к Всевышнему, по пути Света.

И Господь исполнил обещание данное шейху Аврааму. «…И произведу от тебя народы… и дам тебе и потомкам твоим после тебя, всю землю Ханаанскую, во владение вечное; и буду им Богом»[470],– опять процитировал патриарх. – Следовательно, неважен цвет кожи или волос человека, а важно лишь его служение. В эпоху Авраама было отвергнута изоляция людей по расам. На земле появились духовные лидеры. А роль духовника – направлять общину в направлении к Господу.

Поначалу ведь и Моисей запрещал своему народу смешивать кровь с мадьянами, темными душой. У которых не было совести, потому, что они не могли слышать Господа. Но это привело лишь к истреблению[471] народа мадьян, а затем и к кровопролитию среди самих евреев. И Моисей сломал первые Скрижали[472]. Вероятное подобие Саньтьев твоего Перуна. Поднявшись второй раз на гору, Моисей опять обратился к Всевышнему с мольбой о вразумлении. И тогда, спустившись с горы, он дал людям, выбитые на вторых Скрижалях Закон, обязательный для тех, кто не слышит Господа. И поставил судей, следящих за его исполнением. Таким своеобразным образом, Моисей отказался от разделения людей по религиозным убеждениям и установил жесткие рамки Закона, указывающего на путь ведущий к Свету.

Правы были мудрецы, когда говорили, что «не идти вперед, значит отступать назад». Пора и тебе пересмотреть некоторые устаревшие запреты Перуна.

Ольга почтительно склонила голову.

– В наше время Бог решил, что настала пора сделать следующий шаг, – приняв ее молчание за согласие, продолжал говорить патриарх. – Наступила эпоха Иисуса, отринувшего различие по происхождению и по кастам. Принявший Его веру теперь имеет свободу выбора! Всякий человек может стать гражданином Византии, не зависимо от места рождения. И всякий человек может достичь в государстве высокого положения, благодаря своим талантам и труду. Позабыв про кастовые или сословные различия.

– Да, отец мой, я знаю, как искренне в Византии почитают Иисуса, ставшего ипостасью триединого Бога. Который принес Новый Завет Вышня людям, еще до Бусова Завета[473]. Солярный крест, что носят в Византии, доказывает крепость их веры.

Иисус предлагает людям Спасение от бесконечной цепи перерождений. И для этого не надо совершать жертвоприношений ни людьми, ни животными. Надо лишь возлюбить Его, как себя самого.

– Говоришь ты правильно, – похвалил Ольгу патриарх. – Но почему ты считаешь себя христианкой? Монах Полиевкт назвал бы тебя закоренелой язычницей. Так как ты постоянно упоминаешь множество других богов. В хитросплетениях их взаимоотношений простому человеку разобраться непросто.

– Разве Бог христиан, Бог мусульман, Бог иудеев и иные – суть множество? Бог един и многолик. Бог во всем. Бог создал все. Бог создал человека.

Даже одна река у разных народов называется по-разному. Чего уж говорить о Всевышнем. Только истинно верующие понимают, что оскорбляя «чужого» Бога, они поносят «своего».

Волхвы учат: «Есть также заблуждающиеся, которые пересчитывают богов, тем разделяя Сваргу, – продолжала говорить Ольга. – Они будут отвергнуты Родом, так как не вняли богам». Пусть никто не разделяет того множества, и не говорит, что мы имеем многих богов. Ведь Бог – и един, и множествен.

– Я понимаю тебя, дочь моя. В целом это не противоречит учению о едином Боге, за которое так ратуют иерархи Восточных патриархий и мусульман, – вздохнул патриарх. – К сожалению истинно верующих не так много. Большинство составляют либо ослепленные фанатики, либо те, кто, прикрываясь верой, творит свои подлые делишки. Но есть еще и язычники. Те, кто обожествляет своих вождей и пророков.

– Язычники, отец мой – это те, кто отрицает все, что было с начала времен. Их вера шаткая. Готы возносят молитвы гетману Одину, мусульмане – Магомету, греки – Иисусу, индусы – Гаутаме. И многие из них не хотят ведать того, что их пророки всего лишь ветви на Древе Жизни.

А ведь нужно понимать, что младшие боги и Его посланцы – суть лики Всевышнего, Сыновья в Троице. Суть различных вероисповеданий – это выбор пути к Всевышнему. Есть путь Перуна, есть и путь Иисуса. Пути различны – цель едина.

– Ты упомянула Сыновей в Троице, – обратил внимание патриарх. – А это как раз и является камнем нашего преткновения и многочисленных споров. Одни утверждают, что Христос это и есть Бог, но родившийся на земле. А так как он сам Бог, то не может быть сыном. Другие утверждают, что Бог всегда на Небе, а на земле появляются только его пророки.

– Вся путаница от того что Святые отцы выхватывают из Вед только отдельные знания. Девятка цифра Бога. В ней – три раза по три, здесь и коренится образ божественной Троицы, единой в трех лицах, – объяснила Ольга. – Всевышний Бог – единый, и многопроявный. Триединство Бога в триединстве Яви, Нави и Прави. Явь – это Отец, Навь – Сын, Правь – Дух. Явь становится Навью, когда Отец умирает в Сыне, а Навь становится Явью, когда Дух Отца нисходит на Сына. И в этом нисхождении Духа – Правь. Дух Святой или точнее Света Дива – это непроявленное женское начало Бога. В нашем мире, в мире Яви, она проявлена у христиан в образе Богородицы. Так учат Веды.

– Это сложно для восприятия, дочь моя. Нельзя ли изложить суть этого в более простой и понятной форме?

Ольга подумала и кивнула:

– Да конечно, отец мой. Род содержит в себе проявленную и непроявленную форму – взаимосвязанные мужское и женское начала. Их сочетание рождает третью силу.

Например, Сварог и Лада рождают Вселенную, которая является Их Детищем. Сочетание единства и различия двух противоположностей Рода являет собой Священный Триглав. Следовательно, весь мир – трехсущностен и триедин.

Три силы – Отец, Мать и Дитя порождают Мироздание и управляют им. Как три цвета: желтый, синий и красный создают все разнообразие всевозможных цветовых сочетаний.

Будай Бус завещал своим потомкам следовать путем Прави, ведущей к Свету. У разных народов – разное время и путь может быть разный. Но тот путь Правый, истинный, который не отвергает Отца и Духа. Иные дороги ведут во Тьму.

– Если все пути ведут к Богу, то отчего так много заблудившихся? Может к Богу ведет все же только один путь. Вот и Матфей передал потомкам, что Иисус говорил о двух дорогах. «Входите через, узкие ворота, потому что широка и просторна дорога, ведущая к гибели, и многие идут ею». И еще: «…тогда как узки ворота и тесна дорога, ведущая к жизни, и немногие находят ее»[474].

Ольга была поражена, уже в который раз, с какой легкостью патриарх цитировал строки Писания.

– Все так, отец мой, – вздохнув, неохотно возразила она. – Здесь нет противоречия. Тут под двумя дорогами подразумеваются две ипостаси Вышня: Светлая и Темная стороны. В их единстве тоже рождается противостояние. И у Сварога, властелина Светлого Неба и духовного Мира есть соперник Дый – бог Темного Неба и материального Мира. Противостоят друг другу их дети, и дети их детей. И у каждого из них свой путь.

Как понять Добро, не познав Зла? И в борьбе со Злом, Добро неминуемо порождает Зло. А Зло, столкнувшись с Добром, само становиться Добром. Это и есть еще одно проявление Священного Триглава. Бесконечна та борьба, и смысл ее не в победе, а в самой борьбе.

Множество людей гибнет, доказывая исключительность своих богов. Хотя само противопоставление богов – глупость. А ведение войн под их знаменами – это, прежде всего, следствие земных причин и шаткости людской веры.

В своем земном воплощении Велес тоже губил множество людей поклонявшимся темным богам. Но когда пришла ему пора преображаться, Велес очистился и покаялся перед Богом.

– Кажется, я понимаю тебя, дочь моя. Ты говоришь о единстве и борьбе противоположностей, которой учил греческих философов Анахарсис. О том, что каждый человек грешен. Идя своим путем, он обязательно совершает и добрые и злые дела. И только через покаяние открывается душе ворота в Царство Небесное.

Вероятно, это и имел в виду Иисус, когда говорил, что уверовав в Бога, самый последний из преступников обретет жизнь вечную.

Ольга кивнула, соглашаясь с патриархом.

– Но, если в твоем народе знают о различных путях к Богу, почему же гибнут тогда апостолы-проповедники, миссионеры несущие Слово Иисуса в дальние края? Как же тогда понимать твои заверения о свободе выбора?

– Свобода одного заканчивается, когда сталкивается со свободой другого. Тогда начинается взаимоуважение. А свобода одного за счет другого называется диктатом. – Объяснила Ольга. – Мирных проповедников не трогают, помня о Нахуше. Но разве можно поносить чужую веру? Или обращать в свою насильно? Можно простить оскорбления в свою сторону, но нельзя прощать тех, кто оскорбляет богов. Они подобны взбесившемуся псу кусающему себя.

В Провещании Буса сказано: «Не воздавайте никому зла в отместку за себя, а воздавайте только за поругание веры, ибо враг веры – суть враг Божий».

Недостойных жрецов и их подручных, отправляют к Радогосту[475] на Суд. И делают это по справедливости, руками Варуны[476]. Например, спустив под воду.

– А так же сжигают. Или я ошибаюсь?

– Исчезнуть в очистительном огне почетно, – согласилась Ольга. – Огонь Семаргла – связующее звено между людьми и богами. Как сказано в Ведах: «Тело человека рождается из огня и в него же возвращается, когда его сжигают».

Посредством жертвоприношения человек приобщается к Небу. В данном случае приобщаются к Небу оба – и сгорающая жертва и тот, кто поджег ее.

– Жаль только, что этой радости не разделяют преступники, которых сжигают в чреве Быка на площади нашей столицы или еретики, сжигаемые на кострах в баронствах Каролингов, – кисло пошутил патриарх. – Вероятно, не очень возрадовались и христиане, сгоревшие в Керстне. – Феофилакт не мог не вспомнить сожженный по приказу наместницы город.

– Я исполняла свой долг, отец мой, – твердо ответила Ольга.

– Выполняла долг? Спалив город вместе с жителями? Это как понимать? – Недоуменно переспросил патриарх.

Из речи Ольги было понятно, что она нисколько не сожалеет о содеянном.

– Князья из рода яра[477] Руса, чтут заветы Сварога. Они, идут дорогой «нара»[478] и принадлежат к сообществу нартов, которые думают о подвигах во имя народа и матери Славы. А некоторые бояре, как настоящие торговцы думают, прежде всего, о приплоде, урожае и доходах. Поэтому чаще славят Дыя и принадлежат к человеческому типу «манушья»[479]. Им не ведомо чувство чести и долга!

Вот древлянский боярин Нискиня Мал и поддался на уговоры торговцев из Атиля. Он сам захотел стать Великим князем голуни и привести царства Гардарики[480] к кагану Хазарии. Его поддержали горожане Искоростеня. Он даже убедил в этом некоторых князей из других городов. Нискиня сулил людям «золотые горы» и «кисельные берега», но я то прекрасно осознавала, что этот путь приведет наше царство в атильское рабство.

Малы, как все Готы, имеют веру шаткую. Разве не хватило нам Дира с Аскольдом? – сказала, как обрезала, Ольга.

– А почему ты думаешь, что только князья из династии Руса исполняют заветы Белого бога?

– Потому, что Владыка Рус был Хранителем Алатыря в Горусии[481], которая находится в Чертоге Медведя.

– Чертог Медведя – это что?

– Это небесное созвездие, которое поддерживается невидимым столбом с определенного места земли, объяснила Ольга.

– Ага, – обрадовался Феофилакт. – Теперь я понял, почему некоторые путешественники сравнивают царство Русов с этим косолапым зверем!

– Да, мы потомки Великого яра Руса и живем по Сварожьим заветам. Потому нам присущ его медвежий Дух.

– Значит, законы Сварога предписывают вам следовать долгу чести и жить в бедности?

– Заветы – это не строгие предписания закона, а скорее общие правила, парировала Ольга. И не в бедности, а довольствоваться тем, что есть. Духовное богатство ставить выше земного. «Избегать Кривды, и во всем следовать Правде». И это главный Завет Сварога, который не устареет никогда, пока жива Русь. – Понимаю, – согласился патриарх. – Иисус учит тому же. Ограничивая себя в желаниях и при этом терпеливо снося страдания. Через страдания тела, спасая душу. Духовность человека Иисус тоже ставит выше роскоши и богатства.

– А еще Иисус учил прощать врагов своих, – тут же добавила Ольга. – Поэтому в своем милосердии я простила Нискиню Мала и жителей Искоростеня. Воевода Свенельд[482] предал бунтовщиков Священному огню, дав им возможность очиститься и вновь возродиться. Но безгрешные дети были тогда выведены из обреченного города. И подтверждением тому дети Нискини, которые растут на моем дворе.

– Так ли уж бескорыстны князья Русов, как ты рассказываешь? – Покачал головой Феофилакт.

– Нарты не святые, о которых Сердаст[483] говорил как о сверхчеловеке, а Библия как о рожденных свыше. И паршивые овцы есть в каждом стаде, – вздохнув, ответила Ольга. – И казненные князья изменники тому пример. Предательство – самый большой грех для нартов! Потому их души я отправила прямо к Черному Змею!

К тому же я говорю не об отсутствии корысти как таковой, а о преобладании чувства долга, над прочими страстями. Например, как жена князя, я должна была последовать на погребальный[484] костер вместе с мужем. Но долг перед династией перевесил. Я осталась наместницей, регентшей при малолетнем сыне.

– Вот мы и дошли в нашей беседе к пониманию того, что «людское стадо» нуждается в постоянном присмотре и руководстве. Эту ношу, ты возлагаешь на правителей ведущих род от неких мифических предков. Но мы выяснили, что такие предводители тоже не безгрешны!

И если человечество разбавило свою божественную кровь, то великая миссия Церкви Христа в том, чтобы помочь людям сделать правильный выбор между добром и злом. И привести их к покаянию.

В Скифии женщины до сих пор являются религиозными лидерами. Поэтому в свое время и отправляла Мария Назаретянка[485] туда дев, своих учениц, под присмотром Святых апостолов Симона Зелота[486] и Андрея Первозванного.

Я убедился, дочь моя, что ты сознательно выбрала Иисуса своим Спасителем. Но это только первый шаг.

Теперь ты должна сделать второй шаг и стать настоящим духовным лидером своей страны. Только с Иисусом ты сможешь привести свое государство к процветанию.

Об этом свидетельствует величие Византии. Где определяющим фактором является общность веры.

– Как христианка Ярославна, в девичестве Эвлисия – жена Буса Белояра?

– Это только подтверждает правило, – подтвердил Феофилакт, а потом его вдруг осенило: – Так значит, христианка Эвлисия стояла за всеми преобразованиями Божа?

– Об этом волхвы умалчивают, – сказала Ольга. – Зато всем известно, что по прошествии некоторого времени Бус сошел с Небес, чтобы забрать ее с собой живою на Небо.

Феофилакт округлил глаза, не зная, что сказать.

– Бояре стоят во главе поместных общин, – продолжала печально Ольга. – Многие из них не признают меня законной наместницей. Как я смогу, стать духовным лидером, если мне приходится постоянно подавлять боярские мятежи?

– А как сейчас у вас определяют законность государя? – Спросил Феофилакт, опустив вопрос о вознесении Эвлисии.

– Князем может быть только избранник по рождению. Ведущий свой род от Белого бога. По династическому праву старшинства.

– Все мы, от простого селянина до царя, дети Всевышнего, – заметил патриарх. – Как говорит Багрянородный, все династические споры – это всего лишь земные споры за власть, связанные с престолонаследованием. У вас, вероятно, избранность князя определяют олигархи?

– Нет, отец мой, волхвы и звездочеты. Но в промежутках между всенародным Вече[487] в городах правит им избранный Совет господ-бояр, который и решает какого князя позвать править, а кого назначить тысяцким. Вот за ними и остается последнее слово. А бояре говорят, что женщина не может занимать место князя.

– А чем они это обосновывают, дочь моя?

– Мои противники говорят, что женщины занимаются хозяйством и, следовательно, торговлей. А тот, кто торгует, не может быть нартом. И в доказательство этого указывают на то, что я не последовала в костер вместе с мужем.

– Ты пыталась что-нибудь делать?

– Пыталась, – созналась Ольга. – Не так давно ко мне попал отец Адальберт[488], монах миссионер латинской церкви на службе у риха Оттона. Он проповедовал у ляхов и чехов. Но бежал от Готов, которые хотели сжечь его заживо. Монах случайно попал на мои рубежи, когда некоторые из его спутников были уже убиты. Мои дружинники вступились за него и доставили ко двору.

Так вот этот монах предложил мне купить патент Римского отца на королевство!

– Почему же не купила? Слишком дорого? – Поинтересовался Феофилакт.

– Не в этом дело. – Ольга взглянула на патриарха. – Как ты думаешь, отец мой. Что сказали бы мне волхвы и бояре, князья и конунги, когда бы я показала им пергамент с незнакомыми письменами от неведомого жреца из далекого города. И на его основании потребовала бы их безоговорочного подчинения себе?

– Понимаю, – усмехнулся патриарх. – Они рассмеялись бы тебе в лицо.

– И это в лучшем случае, – буркнула Ольга, отведя взгляд.

– Ну что же, дочь моя. Есть другой способ узаконить тебя в качестве правящей наместницы, – жизнерадостно подбодрил Ольгу Феофилакт. – Ты знаешь, что базилевс Византии является законным Владыкой Вселенной. Он избранный наместник Бога на земле! Его избранность показывается всей Вселенной на церемонии помазания на царство. Наместник Бога на земле может награждать людей по достоинству. Благодаря Иисусу, ни пол, ни родословная не имеет тут никакого значения.

– Это удобно, – заметила Ольга. – Возвышать людей верных, княжьих и избавляться от именитых, но зловредных бояр. – Ольга быстро оценила новые возможности.

– Тогда прими таинство крещения по византийскому обычаю. Базилевс над басилевсами признает тебя законной государыней и наградит символом архонтов – царской стеммой. Ты покажешь всем законность своей власти, и олигархи не посмеют воспротивиться воле Владыки Вселенной.

– Но я уже прошла обряд крещения и получила благословение митрополита России.

– Видишь ли, дочь моя, епископ церкви Боспора хоть и был поставлен еще Иоанном Златоустом, сейчас находится на территории подконтрольной хазарскому кагану. Поэтому является экзархатом, зарубежной Церковью.

– Как я могу стать духовным лидером, если после Фотиева[489] и Аскольдова крещения, к греческой церкви у нас относятся с подозрением, – продолжала сомневаться Ольга. – Хотя в Кийгарде есть две улицы прихожан Готской церкви и иудейских сектантов, но варяги из Игоревой дружины христиан не жалуют. Особенно после того, как воеводы франков мечом и огнем стали крестить их родичей на берегах Венедского моря.

– Времена патриарха Фотия давно минули. И к насильственному крещению полабских славян греческая Церковь не имеет никакого отношения, – парировал патриарх. – А вот паства Готского округа Таврии, наверняка, воспринимает тебя как еретичку. Памятуя о Керстне.

Чтобы опровергнуть эти подозрения ты и должна принять таинство крещения в патриаршей церкви Константинополя.

– Я подумаю, отец мой. – В глубине своей души Ольга еще колебалась и раздумывала.

– А я не тороплю тебя, дочь моя. Подумай. Но только так ты заручишься покровительством Владыки и сможешь возвышать слуг преданных тебе.

Патриарший прием был завершен. Ольга поблагодарила Феофилакта за предоставленную беседу и в пояс поклонилась первосвященнику. Тот осенил ее крестным знамением и проводил к выходу.