Читать книгу Король Островов - Дебби Маццука - Страница 7

Лахлан уткнулся лицом прямо в гриву лошади, а затем, рывком выпрямившись, стал напряженно всматриваться в слепящую пургу. При мысли о том, что Эванджелина каким-то образом упала с его лошади, Лахлан ощутил, как у него бешено застучал пульс. Каковы бы ни были ее магические способности, он не мог выбросить из головы картину ее предыдущего головокружительного падения. Его взгляд устремился к призрачным фигурам, сквозь снежную завесу прокладывающим путь к нему. Ритмичный свист их крыльев стал громче, и мрачные опасения Лахлана исчезли, когда он увидел Эванджелину, сидящую верхом на Боуэне.

Эта окаянная женщина доведет его до смерти. Эванджелина была то теплой и податливой в его объятиях, то в следующее мгновение шарахалась в сторону от него. Ее упрямый отказ встретиться с ним взглядом действовал Лахлану на нервы, но это не означало, что он обращал на нее особое внимание. Будь все проклято, у него не было ни времени, ни желания размышлять над причиной ее стремительного бегства – особенно теперь, когда их накрыла яростная снежная буря. Ему нельзя отвлекаться, и, рассудил он, нужно, чтобы с Авророй был взрослый человек – взрослый, который не забывал бы, что его место там.

О чем он только думал?

Он не думал – в этом-то и дело. Вначале он, возможно, хотел подразнить Эванджелину, показать ей, что она упускает. Но шутка обратилась против него самого. Он не понимал, как и почему Эванджелина пробудила что-то у него в душе, что-то зарытое им так глубоко, что он думал, оно давно умерло. Никто из женщин, которые побывали в его постели за последние два года – а их было немало, – не вызывали в нем тех чувств, которые вызвала Эванджелина.

Да, она красива. И когда он наклонился, чтобы поцеловать Эванджелину, ее длинные ресницы, покоившиеся на скульптурно высеченных фарфоровых щеках, снежинка на кончике ее изящного носа, изгиб ее пухлых губ воспламенили в нем желание, которого он не знал прежде. Но существовало и нечто большее. Она интересовала и привлекала его своим умом. Ее энтузиазм, сила и убежденность приятно отличали Эванджелину от вялых красавиц, переполнявших его двор. В надежде изменить направление, которое выбрал его одурманенный вожделением мозг, Лахлан добавил к этому списку высокомерие, вспыльчивость и упрямство.

– Эванджелина! – крикнул Лахлан, заглушая тоскливое завывание ветра. – Ты можешь прекратить бурю?

С развевающимися позади нее длинными волосами Эванджелина всмотрелась в небо, а потом, переведя взгляд на Лахлана, отрывисто кивнула.

Хорошо, все вернулось в норму, подумал Лахлан, облегченно вздохнув, когда к нему приблизились Бродерик и Гейбриел.

– Не питай надежд. Единственный волшебник, который на моих глазах управлял погодой, – это Иский. Какой бы сильной ни считала себя Эванджелина, она не Иский, – говорил Бродерик, пока они смотрели, как Эванджелина, подняв руки и откинув назад голову, шевелит губами.

Теплое свечение окружило Эванджелину, она улыбнулась, и у Лахлана от ослепительной улыбки, осветившей ее лицо, перехватило дыхание. Эванджелина широко раскинула руки, словно встречая любовника, и белая меховая накидка, которая теперь была на ней, распахнувшись, открыла намокшую от снега рубашку, которая прилипла к ее груди. Сопротивляясь настойчивому желанию взять в руки эти упругие мячики, Лахлан сжал поводья своего коня и снова обратил взгляд к лицу Эванджелины.

Шейла, которая скакала рядом с Эванджелиной, жестом велела Авроре прыгнуть к ней в вытянутые руки. Воздух вокруг Эванджелины начал потрескивать, из ее полураскрытых губ вырвался хриплый торжествующий смех, и Лахлан разинул рот от изумления. Черт побери, неудивительно, что ей не нужен любовник. По выражению восторга на лице Эванджелины было ясно, что ни один мужчина не мог пробудить в ней чувства, сравнимые с теми, что вызывала в ней ее магия.

Голубые, желтые и красные искры фонтаном слетали с кончиков ее пальцев. Эванджелина подняла руки над головой, и мерцающее разноцветье взмыло вверх и осветило небо, а когда она соединила руки, оглушительный грохот потряс воздух, как если бы одновременно выстрелили два десятка пушек. Лахлан пригнулся к коню, когда все небо вокруг задрожало, и тряхнул головой, чтобы избавиться от болезненного звона в ушах, а потом, подставив ладонь, поймал снежинку, спускавшуюся с неба на теперь нежном ветерке, и взглянул на женщину, чья энергия лишила его дара речи.

– Она сделала это. – Благоговение в голосе Гейбриела отражало чувства самого Лахлана.

Шейла, Райана и Аврора выразили ей свое восторженное одобрение, но остальные воины смотрели на Эванджелину со смесью восхищения и ужаса. По рядам пополз мрачный неодобрительный гул, в котором отчетливо различались слова «мать» и «зло». Шейла и Райана повернулись в седлах, словно бросая мужчинам вызов повторить их обвинения. Лахлан замер, вглядываясь в группу воинов, загораживавших задние ряды, откуда, очевидно, исходили замечания, а потом снова посмотрел на Эванджелину, которая, нагнувшись, разговаривала с Авророй. Он был уверен, что она просто делала вид, что не слышала прозвучавших слов. Или она так привыкла к ненависти фэй, что стала к ней нечувствительной?

Нет, понял Лахлан, заметив ее неестественную улыбку; мерзавцы причинили ей боль и вынудили его достать свой меч – лезвие светилось ярко, как небо перед тем оглушающим взрывом. Увидев, что Лахлан направил своего коня к ним, Райана посторонилась, освободив ему место, и он поехал рядом с Эванджелиной. Она взглянула на меч, лежавший у него на коленях, и ее испуганный взгляд метнулся к Лахлану.

– Я думала, ты хотел, чтобы я прекратила бурю.

– Да, конечно. – Он нахмурился, гадая, что в его поведении заставило ее усомниться в его желании. – Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты сделала. Я все это время не понимал, что, взяв тебя с нами, поступил правильно. – Когда Эванджелина закатила глаза, Лахлан усмехнулся, довольный тем, что смог отвлечь ее мысли от оскорбительных замечаний воинов.

– О да, мы так рады, что ты соблаговолил допустить Эванджелину к спасению Иския, – съязвила Шейла и, перебросив через плечо длинные золотисто-каштановые волосы, вернула Аврору Эванджелине.

– Да, на этот раз одно из твоих решений достойно восхищения. О, постой, ведь сделать это тебя заставила Сирена, – ядовито добавила Райана.

Лахлан мрачно смотрел на двух сестер, которые откровенно издевались над ним, и радовался, что Фэллин держалась где-то в задних рядах и не имела возможности вместе с сестрами выплеснуть на него свое презрение.

Он поймал себя на том, что, вспоминая, как яркие искры слетали с пальцев Эванджелины, ищет у нее на руках какие-либо следы ожогов.

– У тебя нет последствий от твоей магии?

Его забота, очевидно, вызвала у Эванджелины удивление и, вполне понятно, у него самого тоже.

– Нет, со мной все прекрасно, – после короткого замешательства ответила она и покачала перед ним пальцами.

– Хорошо. – Не в силах избавиться от безотчетного желания приласкать ее, Лахлан поспешил отъехать, пока не сказал или не сделал какой-нибудь глупости.

– Вижу, эти женщины, как всегда, в восхищении от тебя, – хмыкнул Гейбриел и, повернув голову, окинул взглядом Лахлана. – Хотя я не мог не заметить, что у тебя с Эванджелиной отношения стали более дружескими.

– Я думал, что меня подводит зрение, но, оказывается, нет. – Бродерик угрюмо посмотрел на Лахлана. – На твоем месте я вел бы себя осторожно. Я никогда раньше не обращал особого внимания на заявления Морфессы, но, став сегодня свидетелем ее мощи… Не знаю, возможно, ее отец…

– Сумасшедший! – грубо перебил его Лахлан. – Причина выдвинутых им злобных обвинений против дочери только в зависти к ее магии и к ее отношениям с моим дядей. – Заметив, как двое мужчин молча обменялись взглядами, он подумал, что не следует так рьяно защищать Эванджелину, и, решив, что лучше всего сменить тему, обратился к Бродерику: – Удивляюсь, что ты вообще что-то замечаешь, так как с момента своего прибытия на Острова не сводишь глаз с Фэллин.