Читать книгу Тамада. Исповедь с микрофоном - Денис Басацкий - Страница 11

Хочу от тебя ребенка, чтобы всю жизнь любить твою маленькую копию. Радоваться первому слову, шагам, сделанным после стольких неудач и отвечать на любые вопросы. Почему светит солнце, сколько цветов у радуги и когда можно будет смотреть мультики. Подолгу вытирать мокрые волосы малыша после вечерних купаний, а ты будешь злиться, что уже поздно, ведь утром собираться в садик. Мы не сможем без детей. Какой тогда толк в наших жизнях?

Бурый, как поговаривают в поселке, мужик правильный. На все руки мастер. Может и ремонт в доме сделать, и двигатель в машине перебрать так, что еще и обратно соберет – без оставшихся лишних деталей. Но главное – он превосходный охотник, как говорится, богом поцелованный. Лучший среди односельчан, занимающихся браконьерством в угоду китайских соседей. Бывало, другие за целый сезон не встречают медведя, а если уж случайно наткнулись, только и могут шкуру попортить. В отличие от остальных, Бурый стабильно приносил две туши за год. Одного косолапого обязательно по осени, когда животное лениво готовится к спячке и ранней весной, после продолжительной сна. Зверь становится агрессивным, буйным от голода, и не дай бог вам повстречать такого в тайге. А мужчина, специально неделями таился в землянках, чтобы напасть на след. От того и кличка – Бурый, гроза всякого медведя.

Бизнес по продаже медвежатины приносил мужчине стабильную прибыль. Огромные деньги, по сравнению с доходами других участников незаконного промысла. Банальная зависть душила нерадивых охотников, и чтобы хоть как-то откусить кусочек пирога, предложили регламентировать отстрел косолапых. Создать подобие профсоюза, в котором каждый участник обязуется вносить процент от полученных за голову зверя денег. На охоту собирались выходить отрядом – так, мол, сподручней, да и небезопасно против хищника одному. Тем более, после того случая, когда у Семеныча заклинил карабин и его задрал голодный хищник, а то, что от него осталось, хоронили в коробке из-под телевизора. А тут целая группа – можно по несколько туш валить за одну вылазку. Да только Бурый категорически не согласился. Он привык вести дела в одиночку. Охота для него – в первую очередь, таинство обряда. Проверка своих возможностей и силы духа. Кто ты есть в мире, покуда наступает момент выживания, и тогда либо ты – либо тебя. Звериное правило, установленное нашими воинственными предками. Выходить отрядной группой на убой животных не есть доказательство силы, а есть уничтожение вида. Не давая никакого шанса побороться медведю за свою жизнь.

Односельчане философию не оценили, списывая отказ на нежелание Бурым делиться. Жадность овладела их умами и началось мелкое пакостничество. То колеса автомобиля отверткой проколют, то отсыревшие патроны продадут. Да только Бурого народный гнев не мог остановить. Тертый калач. Но большее, чего совсем не могли стерпеть мужики – его отношений с женским полом. Бабы дико обожали статного мужчину. Стоило ему только с ними заговорить, как те буквально пищали от удовольствия. Четырнадцатилетние девочки, едва отошедшие от шока первых менструаций, вовсю обсуждали фасоны будущих свадебных платьев, да приговаривали, что пеленки довольно лучше импортных памперсов. Бурый стеснялся такого к себе внимания, терпеливо ожидая, когда встретит настоящую взаимную любовь. И такой момент настал.

Соседка по переулку, Маша, к своему совершеннолетию расцвела, налившись упругими арбузными формами. Она работала продавщицей в продуктовом магазине, куда часто захаживал Бурый, готовясь к очередной вылазке в тайгу. Соль, хлеб, спички. Предметы первой необходимости Маша заботливо укладывала в целлофановый пакет, защищая от дождя и влажности, с интересом слушая очередную охотничью байку. Девушка сильно переживала, когда начинался сезон охоты, а ее мужчина покидал поселок. В те дни буквально все сыпалось из рук, а работа больше походила на каторгу еврейского народа в Египте. Абсолютное счастье же наступало, когда вдалеке, сквозь ряды жилых домов, появлялась знакомая фигура в камуфляжном костюме с винтовкой наперевес. Едва заменив мужчину, девочка мчалась в подсобку, чтобы привести себя в порядок – подкрасить губы блеском, поправить непослушную челку и густо натереть щеки пудрой.

Перед очередным таежным сбором, мужчина признался ей в любви. Слегка неожиданно, но видимая спонтанность оказалась четким взвешенным решением. Он давно этого хотел. Быть только с ней и бесконечно заботиться о своей Маше. А так как Бурый по натуре немногословен, то предложил сразу же жить вместе:

– Ты только дождись.

Шутливо произнес мужчина, уходя на охоту. Маша чуть не умерла от счастья. То, о чем она мечтала, украдкой представляя в девичьих снах, оказалось совершенной явью. Он меня любит. Как и я его. Девчонки обзавидуются. Порой, дамы склонны cтавить во главе угла мнение подруг, нежели собственные ощущения, тем самым получая больший заряд эмоционального наслаждения. Я чуточку лучше вас, мои хорошие, а мой мужчина – подстать мне. Но то неожиданное признание окрылило юную особу. Девушка со всех ног бежала к подругам, чтобы поделиться сокровенной новостью. И теперь, когда она будущая жена самого завидного холостяка поселка, ее жизнь кардинально изменится, наполнившись счастьем и умиротворением.

Близкие подруги Маши, коих осталось в количестве трех со школьной скамьи, прибывали в глубочайшем смятении. С одной стороны, безусловно, они радовались за подругу. С другой – сами были не прочь захомутать Бурого, не забывая по случаю оказывать ему знаки внимания. Но все-таки, скрипя зубами, приняли женское счастье. Отметить радостное событие решили с размахом – в местной дискотеке. Другого увеселительного заведения для молодежи попросту не было. А так, как поселок был ограничен в своем человеческом ресурсе, то новость о скорейшей свадьбе пронеслась моментально. На следующий день каждая дворовая собака знала о помолвке со всеми подробностями, выдуманными из головы. Про залет, деньги и прочие небылицы. Людям иногда довольно сложно поверить, что чувства могут возникнуть без корыстного умысла. Для пущей важности, Маша надела церковное кольцо спаси и сохрани с левой руки на безымянный палец правой. Издалека – точь-в-точь обручальное.

Девочки пили шампанское, веселились и танцевали. Маша сияла от счастья – такой прекрасный вечер в компании близких. И совсем скоро, ее любимый вернется с охоты уставшим, а она, как заботливая хозяйка, будет варить ему борщи. Это ли не счастье? За своими мыслями девушка не обратила внимания, как осталась одна за столом. Подруг не оказалось и на танцполе, хотя нетленка – крошка моя манила синтезаторными звуками, заставляя всякого встрепенуться. Странно. Может вышли покурить? Маша подобрала свой клатч с дивана, и шатающейся походкой вышла на улицу – последние несколько бокалов были точно лишними. Возле входа в ДК Кирова тусовалось много молодежи, почти столько же, сколько и на дискотеке. Кто-то курил, другие выпивали, бурно обсуждая последние сплетни. Стоявшие рядом машины слепили дальним светом, а из динамиков сипел блатняк в полную мощность, да так, как не часто услышишь на концертах Бутырки. Конечно, если группа еще колесит по городам и весям. Особенно пьяный парень выплясывал странные танцы на крыше лады-2109, свистом подстегивая собравшихся зрителей. Обезьяний примат в период спаривания ведет себя галантней и спокойней, но девочкам нравилось. Они хихикали, всячески поддерживая его виртуозное фуэте. Подруг нигде нет.

Газики шампанского еще сильнее ударил в голову. Маше становилось плохо – голова кружилась, а мозжечок отказывался выполнять свои прямые обязанности, заставляя юное тело крениться к земле. Нужно идти домой. И чем быстрее, тем лучше. Девушка двинулась в сторону отчего дома, цепляя пыль с обочины, густо заросшей кустарником. На встречу попались несколько одиноких парочек, спешащих на дискотеку и редкие автомобили, отвозившие особо нагулявшихся обратно в поселок. После восьми минут ходьбы стало совсем безлюдно. Маша хорошо знала дорогу домой, поэтому страх оказаться одной не возникал. Скорее, становилось обидно от того, что девочки бросили ее в такой знаменательный день. Ну ничего, буквально еще пару километров вдоль леса, и она окажется на переулке, а за ним – родные пенаты с цветочным садом, огороженным деревянным забором. Завтра я им все выскажу, сучки дранные.

В темноте появились два луча, быстро приближающихся навстречу к девушке. Свет то пропадал из виду, то моргая на ухабах, появлялся вновь. Маша поняла, что к ней навстречу движется автомобиль. Марку машины она не разобрала, но кузов походил на серый универсал. Девушка уже видела раньше точно такой же автомобиль, припаркованный возле гастронома, где она работала. Двумя днями ранее. Когда автомобиль приблизился к девушке, на расстоянии нескольких метров – водитель сбавил скорость. Он медленно катился навстречу, пристально за ней наблюдая, а когда поравнялся – резко вдавил педаль газа, поднимая в воздух клубы грязной пыли. Платье безвозвратно испорчено. Идиот. Маше стало не по себе. Мерзкий холодок пробежал внутри всего тела. Что-то очень отпугивающее было в том автомобиле и парне, сидящим за рулем. Она ускорила шаг. Ноги не желали слушаться, норовя выскользнуть из узких туфелек на шпильке, так что девушке пришлось разуться. Вдруг, она почувствовал, как в ее спину бьет луч автомобильных фар. Девушка обернулась. Тот зловещий серый универсал, напугавший ее пару минут назад, возвращался. Теперь он двигался еще медленней, чуть прижимаясь к обочине, постепенно настигая Машу. Девушка что есть сил принялась бежать, сверкая черными пятками в ночи.

– Не бойся меня, красотка. Тебя подбросить?

Водитель дружелюбно улыбался из открытого окна, облокотив руку на дверь и двигаясь на автомобиле рядом, пока Маша пыталась наращивать темп. Но из всех стараний двигаться быстрее, получилось лишь больно подвернуть ногу.

– Спасибо, не нужно. Уже почти дома.

– Так давай хоть пару метров отвезу. Такая девочка не должна ходить одна по улице, тем более ночью.

– Я с незнакомыми парнями не езжу.

– Очень похвальное решение. Но, разве ты меня не помнишь?

Маша напрягла зрение, чтобы лучше разглядеть водителя. Темные волосы, свисавшие длинной челкой на лоб, острый подбородок, ямочки на щеках и доброе, улыбчивое лицо. Оно показалось ей знакомым. Но вот только где она могла видеть этого человека? Парень продолжил:

– Ай-я-яй. Стыдно не узнавать своих одноклассников. Я Андрей. Мы с тобой на географии за одной партой сидели. В шестом классе, помнишь?

– Наверное.

Маше стало стыдно признаваться в том, что она не может вспомнить человека, учившегося с ней в одном классе. Пусть даже прошло уже столько лет. Хотя, какого– то мальчишку по имени Андрей она припоминала. Правда, после седьмого класса его родители вместе с сыном переехали в город, а девушка продолжила жить и учиться в поселке.

– Кашубов Андрей? Ты еще постоянно просил у меня карандаши и потом не возвращал.

Последний факт девушка выдумала, списывая на то, что все мальчики так делают в школе. Маше совсем не хотелось обижать человека своей нетактичностью и дырявой памятью, предложившего ей помощь.

– Ну, наконец, то вспомнила. Садись, одноклассница. И прости за платье.

Маша порядком устала идти пешком, к тому же новые туфли успели натереть ноги еще до того, как она их сняла. Она чуть-чуть посомневалась, и, обогнув автомобиль неуверенной походкой, села на переднее пассажирское сиденье. Машина тронулась. Печка обдувала приятной теплотой, заставляя тело понежиться от неожиданного комфорта. Нынешнее лето выдалось не жарким, а ночью откровенно холодало. Она вновь посмотрела на Андрея. Сейчас он не казался ей опасным. Почему она тогда почувствовала тревогу, шагая по проселочной дороге? Вполне себе хороший парень с дурацким платком на лице, которым он плотно закрыл дыхательные пути, как только девушка села в машину. Наверное, всему виной ее девичья впечатлительность. Универсал покачивался на ямах и выебонах, словно лодочка, тем самым вгоняя девушку в сон. Маша пыталась сопротивляться, но не смогла побороть внезапную сонливость. Будто на тело накинули тяжелое одеяло из сновидений – таких жарких и приятных, со сладким эфирным запахом. Из последних сил, почти уснувшая, она поделилась с попутчиком новостью, заботившей ее сознание весь сегодняшний день.

– А у меня скоро свадьба.

– Знаю, милая. Я все о тебе знаю. Не тревожься, я о тебе позабочусь.

Бурый провел в тайге без малого двадцать четыре дня. Мужчина в первую же неделю напал на след косолапого, обнаружив тайное место спячки. В яме под хвойником зверь пережидал лютые морозы, а как потеплело, двинул по течению реки вниз. Днем животное спускалось к водоему, чтобы утолить жажду, а к вечеру возвращалось в лесную чащу, пробивая лапами большие рваные просеки. Охотник хорошо изучил повадки медведя, так что погоня не обещала быть долгой. Бурому крайне необходимо вернуться домой быстрее, ведь теперь в его жизни появилась девушка, которая его ждет. Она и раньше была, но только теперь официально – со словесным признанием и первым робким поцелуем.

В один из дней, когда пришло время варить уху из свежевыловленного сазана, Бурый перебирал содержимое рюкзака. Ему никак не удавалось найти мешочек со спичками, приготовленный Машей. Обычно, мужчина складывал особо важные вещи в середину, чтобы случайно не намочить, но видимо под тяжестью походного котелка, мешочек провалился на дно. Рыская рукой по рюкзаку, он нащупал странный металлический предмет, вонзившийся в край брезентовой ткани. Сначала он подумал, что отыскал складной перочинный ножик, но высунув находку наружу – обомлел. В ладони лежала дивного вида голубая брошь с двумя серебряными розочками. Из каждого бутона распускалось по три листика с золотым напылением. Сказочная вещь, переливающаяся всеми своими гранями на таежном солнце. На обратной стороне красовалась гравировка с латинской буковкой М. Бурый крепко сжал брошку в руке, лег спиной на прибрежные камни и закурил, наблюдая за потоком реки. Все-таки, как мало человеку нужно для счастья. Шикарная природа. Чистый воздух. Прекрасная Маша. Скоро я буду с тобой.

На семнадцатые сутки возле лагеря послышался звенящий шум консервных банок. Деревья трещали и крошились под тяжестью ударов невиданной силы. Вопли и рык звучали настолько громко, что казалось, в лесную чащу приземлился самолет, громыхая реактивными двигателями. Бурый выскочил из палатки, передернул затвор винтовки и стал всматриваться в ночную глушь. Чуть севернее палатки, за каменистым выступом, выглядывала звериная морда. Медведь угодил в ловушку. Наступив лапой в капкан, животное заметалось от боли и, запутавшись в стальной проволоке, обессиленно свалилось на пригорок. Медведь тяжело дышал, выдыхая огромные клубы пара из ноздрей и пасти, стараясь высвободиться из плена. Из его глаз выступали настоящие человеческие слезы. Быть сентиментальным на охоте – себе в погибель. Конечно, Бурый не желал животному страданий, но всегда выставлял ловушки возле лагеря на ночь. В целях безопасности. Если медведь нападет на спящего человека в палатке, то шансы на спасение равны нулю. А так, заслышав шум – остается возможность дотянуться до оружия и одним точным попаданием снести косолапого с ног. Сегодня, их привычные роли поменялись. Медведь охотился за мужчиной, а Бурый должен был стать его добычей. Но один единственный выстрел из винтовки расставил все по своим привычным местам.

Подъезжая к поселку на своем джипе, Бурый достал телефон из нагрудного кармана. В тайге связи никогда не было, так что держать гаджет включенным не имело смысла. Пришло короткое смс от Маши – скучаю. На второй день после его ухода. Казалось странным, что девушка больше ничего не написала за время его отсутствия, хотя переписки не являлись чем-то первостепенным для мужчины. Главное, как она на него смотрела. Влюбленным, восторженным, мечтательным взглядом. Бурый решил приготовить сюрприз и не сообщать о своем возвращении. Лучше неожиданно ворваться к ней на работу, засыпать комплиментами и подарить огромный букет роз. Да, так определено будет романтичней. Но сначала, необходимо выгрузить тушу медведя в холодильную камеру, иначе трехнедельный вояж останется бессмысленным. Тухлое мясо удастся продать, разве что, местному фермеру на корм свиней.

Провозившись часа два с половиной со свежеванием медвежатины, Бурый все-таки загрузил тушу в холодильник – порубил мясо на части топором и упаковал в полиэтилен. Огромная горизонтальная камера еле закрылась, оставляя просвет между створками, так что пришлось сверху положить зимнюю резину. Готово. Теперь можно заняться более приятными делами. Мужчина принял душ, сбрил трехнедельную бороду и, переодевшись в брюки и футболку, засобирался на свидание. На площадке шаркала бабулька – соседка по дому, пытаясь выкрутить перегоревшую лампочку.

– Привет, бабуль. Давай помогу.

– Спасибо, внучок. А то бабка старая, руки не слушаются. Боюсь, как бы не навернуться с высоты.

Бурый взобрался на табуретку и аккуратно выкрутил цоколь. Заменив использованную лампочку на новую, мужчина вернул конструкции прежний вид. Свет озарил лестничное пространство. Бабулька возрадовалась, чавкая вставной челюстью:

– Ну, спасибо, внучок. Я бы в жизнь не смогла. Говорю деду, что темень в подъезде, ведь расшибусь на смерть. Иди меняй. Да только ему окромя бутылки, ничего не интересно. Сутками пьет, окаянный.

– Да не за что, тут минутное дело. Вам если помощь нужна, то заходите.

Бабушка подняла глаза на Бурого, внимательно осматривая мужчину. Она страдала старческим маразмом и плохо видела, но все же признала в нем соседа. Ее добродушное морщинистое лицо в одночасье сделалось испуганным:

– Коля, ты ли это? Ах, господи, какое горе, какое горе. И ведь никто же подумать не мог, что так станется.

Бабулька начала причитать, охать и креститься, болтая пальцами по воздуху. Ее еще сильнее затрясло, будто она увидела привидение, заставившее ее комично болтать седыми кудрями. Она схватила табуретку и, не отрывая ее от пола, потащила в сторону квартиры, произнося несвязные между собой отрывки из библии. Главное до такого не дожиться. Уж лучше там, в тайге. Один на один со зверем. Бурый презирал старость, не желая становиться беспомощным и потерять рассудок. Обуздавший силу, познавший ее истинное предназначение, никогда не сможет от нее отказаться.

Палатка со свежими цветами находилась в метрах двадцати от дома. Там, на стихийном рынке продавали всякую всячину – от вязаных носков, резных поделок по дереву и до жестяной кровли, сворованной с соседнего коровника. Туристы в поселке – событие невиданное, поэтому продукция раскупалась местными, часто по принципу товар-товар-водка. Бартерный обмен с обязательным банкетом после. Хотя, почти у каждого дома росли цветочные сады с дикими фиалками, лютиками и незабудками, спрос на культивированные цветы был необычайно высок. Бывало, что Армен – смешной деревенский флорист со сросшимися бровями и густыми усами, за двадцать минут продавал внушительные катки с цветами, заготовленные на целый день. Своей гордостью он считал выращенный в теплице особый вид чайной розы – мягкого оранжевого цвета с нежно-лиловым оттенком. Сегодня, торговля у армянина не шла, вызывая в душе сильные приступы досады. Бурый поприветствовал старого знакомого:

– Армен, как торговля?

– Да брат, ничего не берут, шайтаны. Как сквозь землю провалились все. Тысяча свежих стеблей пропадает. Я их, куда потом девать буду? Цветок на то и цветок – должен дариться вовремя.

– Возьму девятнадцать. Чайных. Ты только красиво упакуй, понял?

– Сделаем, брат. В лучшем виде сделаем, мамой клянусь. Давно тебя не было видно, где пропадал? Опять косолапых кошмарил?

Армен отсчитал положенное количество цветов и принялся отрезать лишние веточки садовыми ножницами. Отделив заветренные листики от ствола розочек, продавец бегло выслушивал историю Бурого, мысленно гадая, какую упаковочную пленку лучше выбрать – прозрачную или с голубыми узорами. Иногда, ему все же приходилось отрываться от любимого дела, чтобы ответить на задаваемые вопросы.

– Ага, здоровенного снял – триста восемьдесят килограммов. Лебедку мне, падла, на джипе сломал, пока грузился, представляешь? Вот только что зарубил и упаковал. Ты, кстати, не знаешь, Машка на работе?

– Не брат, не знаю. Хотя, ты о какой Маше спрашиваешь? Мужчина на миг перестал вымерять кусок пленки и замер. Его армянские брови волнительно возвысились к лобным складкам, образуя косяки морских чаек, улетавших в закат.

– Армен, не тупи. Ты много Маш у нас в поселке знаешь? Иванова. Продавщица. Ты же сам у нее, усатый, коньяки берешь!

Продавец побледнел. Его лицо, прежде смуглое от солнечной Армении, превратилось в белый мел, которым обычно рисуют на асфальте всякие похабные словечки. Сглотнув образовавшуюся от волнения слюну, он поинтересовался, дабы окончательно уточнить свои догадки:

– Ты когда ушел в тайгу?

– Как всегда, двадцать первого числа. Да что со всеми вами происходит?

Бурый занервничал, ведь и бабка, и продавец вели себя странно. Говорили в невпопад и казалось, даже шарахались от одного только его вида. Может их всех разом поразил вирус идиотизма, пока мужчина охотился в тайге?

– Эх, брат, страшное происходит в мире, покуда таких людей земля носит. Конечно, ты на охоте и не знаешь всего. Да и такое представить то невозможно.

– Я тебе сейчас наверну.

Еще одного потока чуши мужчина не мог стерпеть, так что Бурый схватил продавца за грудки и занес массивный кулак над его лицом.

– Теперь объясни мне внятно, что случилось?

– Успокойся, брат. Давай я тебе еще одну розу, по-братски, в букет положу, хорошо? Для ровного счета. Бесплатно.

Яркий солнечный полдень. Легкий ветерок гоняет дорожную пыль, редкие камыши и ветки березы, на которых раскачиваются налившиеся цветом зеленые сережки. Полная безмятежность и тишина, поглотившая, казалось, любые посторонние звуки. Даже пролетающие мимо птицы не голосили, как обычно, лишь тихонько чирикали о своих насущных делах. Никто не желал нарушать такое хрупкое спокойствие. Кованая ограда, застолбившая пространство от дороги и до деревьев, манит свежей краской ползущую живность. Насекомые, не в силах совладать с любопытством, прыгают из травяных зарослей на железные прутья, мигом попадая в липкий плен. Более удачливые сородичи, за неимением других вариантов помощи, в панике снуют туда и обратно, предостерегая остальных об опасности. На гранитной полке, упакованные в прозрачную пленку, лежат двадцать чайных роз, культивированных особенным способом. Бутоны еще не до конца раскрылись, чутко оберегая свое великолепие от посторонних глаз. Капли утренней росы, выпавшей не так давно, рассыпались на оранжевых лепестках, словно сотни мельчайших бриллиантов. На них, с серой могильной плиты, грустно наблюдает юная девушка, едва отметившая свое совершеннолетие. Ее локоны аккуратно собраны в густую косу, свисающую через плечо на белую блузку, на которой красовалась шикарная брошка. С двумя серебряными цветками.

Маши не стало той же ночью. Она не вернулась после дискотеки в полночь, как обещала родителям, не появилась и спустя сутки. Подруги тоже ничего не знали о ее судьбе, наивно полагая, что Маша сама оставила их первой и давно отсыпается в мягкой постели. Девушку нашли на следующее утро, спустя трое суток после того, как завели дело о пропаже человека. Деревенские мальчишки, по обыкновению игравшие в догонялки, забрели в старую водонапорную башню. Там, между кирпичной кладкой и окном, выходившим на купол местной церквушки, на рыбацкой веревке висела девушка. Концы были намотаны на кусок арматуры, торчащей из стены, а петля смертельной удавкой сходилась на бледной шее. Ее туфельки валялись в куче строительного мусора, вместе с сумкой и фрагментами одежды. Платье, порванное на бедрах и плечах, свисало уродливыми грязными лоскутами, а на ногах – ссадины и ушибы. Машу изнасиловал и убил человек, точнее нелюдь и лютая мразь, которого никто не запомнил. Полторы сотни человек, видевших чужой автомобиль на территории поселка и вблизи дискотеки, не смогли вспомнить номер и марку, как и описать того, кто сидел за рулем. Животная тварь накинулась на беззащитную девушку под покровом ночи и так же стремительно исчезла, оставив за собой шлейф из боли и скорби. Как не пытались люди отыскать улики, мотив или причинно-следственную связь, никаких зацепок не обнаружилось. Ослепленный своей похотью, неизвестный в один момент забрал человеческую жизнь. Убил ту, которая желала жить и любить.