Читать книгу Когда всё только-только начинается! - Денис Окань - Страница 6

…то у вас, вероятно, не будет иного выбора, кроме как продолжить летную династию.

На самом деле, я хочу рассказать не о муках отсутствия выбора. Фраза родилась, пока я ломал голову над заголовком (для меня придумать заголовок всегда мука). Безусловно, выбор есть всегда, особенно если в голове у человека не опилки, и при этом увлечений и интересов хватит на две жизни. Но всё же, в один чудесный момент любому молодому человеку приходится делать выбор. Я его сделал осознанно и ни разу не пожалел.

Я хочу рассказать о другом.

Часто мне приходится слышать: «Пилот? Хорошая профессия, однако для семьи плохо – его постоянно нет дома. Как же, должно быть, детям плохо, они отца не видят!»

Я знаю. Я сын пилота гражданской авиации.

Но плохо ли мне было?

– Папа, я так не хочу идти в школу!..

Мне семь или восемь. Я собираюсь в школу, а мой отец – в аэропорт, заступать в очередной резерв.

– Скорей бы уже стать взрослым! Чтобы не ходить в школу, а летать на самолетах, как ты! Вот тебе-то хорошо…

Отец смеется:

– Дениска, я бы с радостью поменялся с тобой местами! Знал бы ты, как мне не хочется в резерв ехать!

Столько лет прошло, а эта сценка в старой нашей квартире, в двушке на четвертом этаже пятого подъезда желтого панельного дома на улице Шукшина города Барнаула, у меня в цветах и красках перед глазами. И я уже сейчас старше, чем был тогда мой отец, и мне уже пришлось говорить те же слова своему сыну… И старшему, и среднему. А скоро, видимо, буду говорить и младшему.

И мне так же хочется поменяться с со своими сыновьями местами, а ещё больше я хочу того, чтобы через тридцать лет они с такой же теплотой вспоминали свое детство и меня в нем.

Отец улетал.

Рейсы были разными: дневными и ночными, короткими и длинными. Он мог вернуться вечером или на следующее утро, а мог – через два дня, через неделю, а то и через несколько месяцев – переучивание на новый тип самолетов занимало в те годы очень долгое время, и проводилось не в Барнауле.

Я безумно скучал, однако, если кто-то скажет, что это отделяло меня от отца, и мне не хватало его внимания, то очень сильно ошибется! Наоборот, каждая встреча превращалась в Большой Праздник – я бежал со всех ног, чтобы броситься отцу на шею, изо всех сил обнять своими ручонками, мешая поставить на пол сетку с очередной огромной ароматной ташкентской дыней.

Бывает ли столько радости у маленького ребенка, чей отец всегда рядом? Думаю, да, бывает, но я – сын «пилота-которого-постоянно-нет-дома», как сейчас помню это всепоглощающее чувство детского счастья после звонка в дверь квартиры.

– Мама, мама! Папа прилетел!

И застучали счастливо пяточки по полу.

Нет! Всё же расставания и расстояния… сближают! Я это знаю.

Отец рос на аэродроме. Домик, где он жил с родителями и старшим братом, был совсем рядом с аэродромом города Рубцовска, что в Алтайском крае. Мои дедушка и бабушка работали в аэропорту в наземных службах. Учитывая дух и идеалы 50-60-х годов прошлого столетия, сложно было представить, чтобы маленький Сережа мечтал о чем-либо ином, кроме авиации.

Мне повезло. В своем детстве я тоже имел это счастье – бегать по аэродрому… тому же небольшому аэродромчику Рубцовска с грунтовой полосой и гремящим «пазиком», который привозил меня с бабушкой и дедушкой. Они шли работать, а я – бегать между самолетами, сидеть в кабине, вдыхать горячие запахи, мешаться у техников под ногами. Они меня никогда не прогоняли, кстати! Наоборот, разрешали трогать даже то, что трогать нельзя.

В общем, жил я счастливой жизнью мальчугана /без интернета и ютуба/.

Молодежь в клубе ДОСААФ г. Рубцовска.

Сергей Окань – третий справа

Путь в небо у отца продолжился в местном аэроклубе, кои были практически в каждом городе, давая шанс молодежи прикоснуться к небу. Чего бы сейчас ни говорили, но всё же было в те годы что-то хорошее, чего, увы, сейчас не осталось.

У отца есть очень близкий друг детства. Они вместе учились в школе, вместе росли, вместе мечтали о небе, и их мечты осуществились – отец стал пилотом гражданской авиации, а Виктор Трошин – военным летчиком.

В 1970 году отец поступил в Бугурусланское летное училище. Куда через двадцать шесть лет приду учиться и я. Правда, мои и его впечатления об учебе в Бугуруслане разнятся радикально – в его годы это было УЧИЛИЩЕ, а в мои… Разруха и беспредел! Выпуск 1972 года составил более шестисот (!) человек! Мой выпуск 1998 года – человек пятьдесят, из примерно семидесяти пяти поступивших. По профессии работают лишь единицы.

Курсанты носили форму армейского покроя – в те годы военная подготовка была обязательным элементом обучения… да и, по правде говоря, обучение в гражданском летном училище мало чем отличалось от оного в военном. Те же отряды, роты, казармы, наряды, построения и увольнительные. Я это застал уже на излете, в дикие девяностые, когда отцам-командирам на нас, курсантов, было откровенно наплевать. Но построения у нас всё ещё были.

Признаюсь, во время своего ученичества я завидовал тем, кто учился в то, серьезное, время. Мне бы хотелось с теплотой вспоминать о годах, проведенных в летном училище, но… Увы! Теплоты нет – это было безрадостное время бандитов и гопников. Они были везде, и летные училища не были исключением.

В свои 18—20 лет, глядя на курсантские фотографии отца, мне казалось, что эти восемнадцатилетние ребята смотрелись намного старше, чем мы в том же возрасте. Сейчас, конечно же, я понимаю, что эти «дядьки» – такие же пацаны, какими были и мы.

Конечно же, самой главной составляющей летного обучения была КАРТОШКА! Уборка картошки – святое дело каждого пилота! Отец «запатентовал» следующий курсантский эпос, сочинив его для выступления в местном КВН:

Отец говорит, что эта шикарная картинка ниже знакома всем бугурусланцам. Мне она была знакома из-за отца. В Бугуруслане я подобное творчество уже не застал. По-моему, гениально! И ведь фотошопа тогда не было!

В сентябре 2019 года я побывал в музее Сасовского летного училища и узнал имя автора этого коллажа. Им оказался выпускник Кировоградского ВЛУГА, Русанов Олег Борисович, штурман.

Наконец, начались долгожданные полеты. Отец гордится тем, что в первый самостоятельный полет он вылетел вторым – сразу после старшины.

На аэродроме Завьяловка

После окончания летного училища отец по распределению попал на родину, в Рубцовск. А ещё через год с небольшим пришивал к кителю командирские погоны – летали на Ан-2 в те годы не много, а очень много! Опыт и налет набирался очень скоро. Впоследствии нормы уменьшили, и такого быстрого ввода уже не было.

Одна из моих самых любимых фотографий:

В 1975 году отец, будучи в Барнауле, заприметил симпатичную стюардессу Галю Стукову. Судьба свела их в парикмахерской, и уже через две недели отец сделал ей предложение. Самым необычным способом – мама пригласила его домой, мол, встречаемся уже две недели, пора бы и с родителями познакомиться, а отец прямо с порога доложил моему деду (подполковнику милиции – той еще, советской! Очень педантичному, во всем ценившему строгость и порядок): «Здравствуйте, меня зовут Сергей, я люблю вашу дочь и хочу на ней жениться!»

Мама любит вспоминать, с каким удивлением она тогда взглянула на будущего мужа. Признание стало для нее очень неожиданным сюрпризом, ведь они виделись-то буквально несколько раз! И, как говорит, даже не целовались!

Тем не менее еще через месяц сыграли свадьбу, и мама из «столичного Барнаула» переехала в «провинциальный Рубцовск». Через год, в октябре 1976 родился мой старший брат, Вадим.

Через некоторое время отец переучился на турбовинтовой самолет Ан-24. А 3 июня 1979 года и я появился на свет.

Мама по образованию – педагог. Она окончила факультет иностранных языков в Барнаульском пединституте и много-много лет отдала обучению молодых оболтусов нюансам английского языка и секретам английской литературы. В нашей семье хитрым образом переплелись две династии: со стороны отца династия – авиационная, а моя бабушка со стороны матери, Анна Емельяновна Стукова, всю жизнь проработала в школе. Мама пошла по ее стопам и выучилась на педагога, однако начала трудовую деятельность с авиации! Возможно, отсюда у меня в крови любовь не только к небу, но и к преподаванию.

По понятным обыденным причинам быть женой пилота непросто. Но еще сложнее найти такую Женщину, которая могла бы стать женой пилота. Сколько историй знает мир, в которых у женщин было всего две причины доводить мужика до белого каления: «тебя постоянно нет дома» и «ты мало зарабатываешь»!

Это не наш случай. Да, бывали трудные периоды, но никогда моя мама не попрекала отца его работой. Она его поддерживала! Например, отец не сразу решился переучиться на самолет Ту-154, заново начать путь второго пилота. Он летал командиром Ан-24 и считал, что достиг своего потолка. К тому же, в те годы для того, чтобы работать командиром лайнера 1 класса, каким был Ту-154, требовалось высшее образование. Отец не хотел морочить себе голову ненужной учебой в институте, но мама убедила его подать документы на заочный факультет. Правда, вскоре это требование отменили, отец тут же бросил институт и прекрасно пролетал до 2008 года на огромных Ту-154 и Ил-76 без диплома о высшем образовании.

Да, отец подолгу отсутствовал. В те годы в норме были длительные командировки: курсы повышения квалификации, переучивания, прочие учебы, всё это занимало недели и месяцы. Много семей разрушилось по этой причине, но мои родители более сорока лет вместе, и дай вам бог здоровья!

Моя мама – очень умная и мудрая женщина, но при этом, как говорят, с характером. В ее детстве родители шутили, что забрали ее из табора – черные волосы и карие глаза приводили в качестве доказательства и оправдания ее импульсивности. Часть этой импульсивности унаследовал и я. Где-то она мне помогла, где-то, наоборот. Вадим по характеру более флегматичный.

…Из нас двоих Вадим всегда был чуть-чуть, но более «больным» небом. Пока меня кидало от одного увлечения к другому (музыка-рисование-программирование-теннис, каждому я был готов посвятить жизнь), Вадим твердо знал, чего он хочет – быть ближе к самолетам.

Во всем виноват отец, конечно же. Именно на него мы с малых лет всегда стремились быть похожими, именно он своими красочными конспектами из летного училища завораживал наше сознание, именно его мы иногда месяцами ждали, чтобы с порога броситься на шею, но только Вадим всегда чуть-чуть больше хотел быть летчиком, чем я.

Любимой нашей игрой были игры «в самолетики», которые мы вырезали из бумаги. Это были настоящие летающие бумажные копии: Як-3, Ил-2, МиГ-21, Ту-2 и прочих самолетов. Придумывали и свои собственные модели. Строили не то, что эскадрильи (сколько нагоняев мы получили от родителей за мусор от обрезков бумаги!) – целые армии! Сначала это были военные самолеты, затем, после того как отец по разу взял каждого из нас с собой в полет на Ту-154, исключительно гражданские: Як-40, Ан-24, Ту-134 и, конечно же, Ту-154!

Вадим взрослел, и мне, не наигравшемуся, было все сложнее и сложнее уговорить старшего брата поиграть «в самолетики».

Мы не были особенно дружны в детстве, скорее наоборот, разница в 2 года 10 месяцев четко разделяла границы «старший-младший». Однако, все поменялось тогда, когда Вадим круто изменил свою жизнь и стал курсантом Омского летно-технического училища, а я, после окончания школы – курсантом БЛУГА.

А для того, чтобы стать курсантом ОЛТУГА, Вадим бросил обучение на факультет английского языка в Барнаульском педагогическом.

С братом. 1997 год

К сожалению, в нашей стране огромной любви к Небу недостаточно для того, чтобы стать пилотом. И даже летная эрудиция не является преимуществом. При поступлении в летное училище надо быть космически здоровым, а Вадиму не повезло со зрением. Он пытался улучшить зрение по разным методикам, но все это не давало результатов, поэтому, когда встал вопрос о том, что делать после школы, Вадим по настоянию мамы подал документы на «иняз» и поступил.

Однако, учеба в «земном институте» мало радовала. Да и отец посопутствовал, взяв Вадима в одну из командировок на Ил-76, командиром которого он в те годы летал. Где-то в семейном архиве сохранились фото, где они держат за одну лапу краба в человеческий рост.

Вадим бросает учебу (ох, сколько скандалов в семье было!) и поступает в ОЛТУГА, которое безупречно заканчивает с наикраснейшим из дипломов. Вадим, в отличие от меня, всегда отличался способностями в радио и электронике, и всем, что с этим связано. Если я даже после школьного и, тем более, академического курса физики до сих пор имею лишь общее понятие, как это работает, то Вадим с очень ранних лет разбирался в этом доскональным образом.

После окончания училища Вадим без колебаний решается попробовать исправить зрение по только-только появившейся тогда в стране методике коррекции зрения. И операция проходит успешно. В это же время Вадим начинает работать по специальности в Барнаульском аэропорту, где и трудится по сегодняшний день.

Экипаж отца после его первого самостоятельно вылета

в качестве КВС Ту-154

В 1985 году отец стал вторым пилотом Ту-154, а ещё через четыре года выполнил первый самостоятельный в качестве командира этого Лайнера.

Его экипаж мне очень хорошо знаком – мы дружили семьями, вместе отдыхали, праздновали дни рождения. Вместе с ними я впервые слетал на Ту-154.

Это был рейс Барнаул-Омск-Симферополь с пятидневной отсидкой в Крыму. Я впервые увидел Черное море… да и море вообще. Я впервые слетал в кабине Ту-154!

Приключение было… как бы сегодня сказали, «бомбическим»! Жаль, сейчас я не могу устроить подобное своим сыновьям – признаться честно, это и в те годы было нельзя, но глаза закрывали с пониманием, а сейчас совсем-совсем нереально. Да, я понимаю этот запрет, как пилот, как инструктор и летный начальник… Однако для меня – одиннадцатилетнего, стоящего за командирским креслом и потерявшего дар речи от панорамы ночной Земли, от вида ночных гроз, от яркой россыпи огней городов и взлетно-посадочной полосы…

Это было потрясающе!

Невообразимо!

Думаю, что это и определило окончательно мой выбор, когда через шесть лет я задумался над тем, стоит или нет в годы кризисных девяностых, имея золотую медаль и свежую голову, идти в пикирующую отвесно отрасль.

Это и сейчас поддерживает мой выбор.

Почему я так люблю эту работу? Это красиво! Сложно, утомительно, иногда раздражительно, иногда рискованно… Но это очень красиво! Полет – пусть даже полет зарегламентированного разными правилами линейного пилота – это жизнь в ярких красках!

Жизнь пилота советской эпохи – это не только полеты, резервы и тренажеры. Это и очень много наземных событий. Например, учеб или разборов полетов. Разбор звена, разбор эскадрильи, разбор летного отряда, предварительная подготовка, летно-техническая конференция… Иногда (в годы расцвета гласности и перестройки) разборы проводили немного необычно – на природе, как на фотографии выше.

А еще через десяток лет, в середине девяностых, послеполетный разбор в экипаже Ил-76 отец проводил на берегу Аравийского моря…

Экипаж Ил-76

Этот период я не люблю вспоминать.

Я был уже вполне взрослым парнем, учился в старших классах, когда отец начал работать на грузовиках Ил-76. Это было ужасное время девяностых годов, время, когда пилоты либо шли на нарушения, либо не приносили в семью деньги.

Коммерсанты заставляли пилотов летать с большими перегрузами – то есть, брать на борт груза куда больше, чем по документам имели право. И взлеты, и посадки регулярно выполнялись с превышением ограничений по максимально допустимым весам.

А куда деваться? Если ты не полетишь – значит, полетит другой, более сговорчивый, а твоя семья останется без денег. И каждый полет отца превращался для нас в тягостное ожидание…

Катастрофы не заставили себя ждать. Ил-76 в Абакане, Ан-12 в Верхневилюйске…

Отец начал курить и смог бросить только через несколько лет.

Разгрузка личных вещей после очередного удачного возвращения.

Квинтэссенцией моего страха за отца стал ноябрь 1996 года.

Я уже учился на первом курсе в Бугуруслане. Как-то вечером по телефону разговаривал с родителями и узнал, что отец должен лететь в Дели. На следующий день, утром, слышу новость – в небе Индии, возле Дели, российский самолет Ил-76 столкнулся с Боингом 747. Чуть позже выяснилось, что Ил был не российский, а казахский… можете себе представить, что я чувствовал, пока информации не было – ведь жили в те годы без сотовых телефонов и без интернета, возможности получить информацию быстро просто не было!

А отец называл свой Ил «кормильцем»!

Он очень любил его. Но сколько же нервов такие полеты у него забрали! Китайские челноки, африканские джунгли… Камчатка, Москва… Постоянные взлеты с перегрузом. Хочешь кормить семью? Взлетай!

В итоге сократили и отца.

Слишком громко выступил он на очередном разборе по поводу «этих полетов», и в компании решили, что следующим на выход будет он.

В 2000 году в возрасте 47 лет отец ушел на пенсию, благо, давно ее заработал. Думал, что никогда больше не поднимется в небо. Однако через пару лет случилась оказия – полукриминальная авиакомпания «Авиаэкспресскруиз» решила выполнять рейсы на Ту-154 через Барнаул из Москвы. Наняла экипаж в Барнауле, к нему присоединился и мой отец. Восстановил допуск и стал периодически летать. Заработком это назвать было нельзя – платили три тысячи рублей. Просто три тысячи – неважно, сколько рейсов сделал.

Полеты были как хобби. Отец летал, а семья «проедала» баксы, заработанные нервами и здоровьем ещё на Ил-76. А чем не «хобби»? Штурманом у него в экипаже был очень небедный мужик, который в девяностые ушел в бизнес и открыл оптово-розничную сеть по продаже алкоголя. Вот для него это было самым настоящим хобби!

А потом «Авиаэкспресскруиз» помахал своим пассажирам чемоданчиком с их деньгами и скрылся в неизвестном направлении, оставив экипажи один на один с обманутой толпой.

Отец снова оказался на земле. И уже практически смирился с тем, что навсегда… Однако, через полгода натуральным образом «подвернулась» (иное слово подобрать сложно) работа в красноярском «Сибавиатрансе». Более того, оказался востребованным и совершенно зеленый пилот – его сын, то есть, я, с чего и началась уже моя дорога в Большой Авиации.

Отец летит пассажиром в моём Боинге 737, 2008 г.

После года незабываемой работы в «Сибавиатрансе» отец устроился в «Сибирь», в Барнаул… Казалось бы, вот она, мечта пилота-пенсионера – наконец-то осесть дома и долетать до окончательного выхода на пенсию! Ан нет! Через год коммерсанты решили, что от филиалов надо избавляться, и среди прочих закрыли барнаульский. Отец нашел работу на краю света (простите меня, жители Дальнего Востока!) – в авиакомпании «Владивосток Авиа».

Эх, это не детям пилотов, это женам пилотов надо памятник ставить! Наверное, когда изнутри видишь эту работу и этих людей в ней, тогда и понимаешь, что это такое. Увы, не каждой жене пилота это дано, но вот моя мама – справилась!

А вот на этом самолете, что на фото ниже, мы оба полетали, как и на других Ту-154 авиакомпании «Сибирь». Теперь он стоит памятником в аэропорту Толмачево, отец давно уже радуется жизни на пенсии, а я…

А я стараюсь соответствовать.

Отец ушел на пенсию вместе со списанием всех Ту-154 в авиакомпании «Сибирь» в 2008 году. С его слов, он не чувствует себя расстроенным или обиженным – ведь не по здоровью списали, не прогнали! Он пролетал тридцать шесть лет, провел в небе около двадцати тысяч часов, видел жизнь во всех ее красках, сумел пройти через горнило девяностых, смог не склониться и поднять семью!

Он и его Самолет славно отработали, а теперь заслуженно отдыхают.

А мы с братом продолжаем династию авиаторов… И сейчас уже я, глядя на подрастающих своих сыновей, задумываюсь: как они мыслят, о чем думают, мечтают? Есть ли у них интерес к небу?

Я надеюсь, что и через двадцать лет профессия Пилота всё ещё будет востребованной и актуальной, и мои дети окажутся со мной в одной кабине на пилотском кресле, как повезло мне, зеленому юноше, в 2003-м.

Возможно, через годы они продолжат поднимать фамилию в облака, а я… Я буду писать рассказы о полетах на прекрасных лайнерах «того старого доброго времени», периодически воевать с «ничего не понимающей молодежью» на авиафорумах, и иногда жарко спорить с сыновьями по поводу политической мировой обстановки.

Кто знает?