Читать книгу Кодекс ученика - Денис Сажнов - Страница 4

Эс-эН спрятал нас в капсулу — нарисовал на стенах таинственные знаки, на дверных ручках повязал чёрные тесёмки, на пороге спальни приклеил красную изоленту, над входной дверью укрепил здоровенный кухонный нож. Порядки в этой капсуле установил свои, непонятные и обременительные. Меня назначил бессменным дежурным по уборке.

– Кунг-фу начинается с мытья полов, – сказал Эс-эН.

– Спина болит.

– Путь самосовершенствования – сплошная боль.

На сон выделил не более четырёх часов в сутки. Зубы приходилось чистить не пастой, а зубным порошком, который Мастер готовил сам, смешивая соду, соль и толчёный мел.

Однажды я поставил наш с Мартой любимый «Cafe del mar».

– Выключи это, — скривился Эс-эН, — неорганическое звучание. «Modern talking есть?»

***

Мастер взялся готовить вегетарианский машкичирик. Нарезанная зелень в казане приятно шкворчала.

– Слышите этот звук? — поднял палец Эс-эН. — Чих-пых. Запомните его – это признак, что всё идёт, как надо.

Он опустил в казан лук. По кухне распространился дивный аромат.

– Хотите, проведу чайную церемонию? — не удержавшись, прихвастнула Марта.

Он её инициативу срезал, не глядя:

– Это с маленькими чашечками? Мерность у них в Китае совсем иная.

Затем опустил в казан морковь и, покосившись на меня, произнес:

– Веры в тебе мало, Костас. Ты позволяешь сомнениям взять верх. Сомневаешься в Школе, во мне. Да ты и в себе самом сомневаешься. Поэтому ты до сих пор везде наполовину. Наполовину ученик. Наполовину друг. Наполовину муж.

– Обидные вещи говорите, сэнсэй, – выдавил я.

– Обижайся на здоровье. Ты не войдёшь в пространство мифа без веры, не постигнешь тайны открытого Космоса. Глупо было бы упустить великую возможность, не поверив в её существование. Вот скажи, маэстро, ты Марту любишь?

– Конечно, я люблю её! Странный вопрос!

– А Марта тебя?

Я замялся. Но лебедь моя подошла ко мне, обняла.

– Люблю! Не сомневайся!

Эс-эН неторопливо отправил в казан маш, тщательно, округлым движением пальцев вычистил миску, собрал всё до последнего зёрнышка, и, помешивая зирвак, проговорил:

– Бывает, Великий Дух подшучивает над людьми, ставит их в условия, когда правда выходит наружу, а всё тайное становится явным и для самого человека, и для окружающих. Мы в Школе называем это шутэном3.

***

На вторые сутки без сна зевота разрывала мой рот, но я боролся с ней. Вдобавок вырубилось электричество. Марта принесла свечу.

– Вы спите не только ночью, вы спите и днём! — нависал Мастер. – А вы попробуйте не спать! Тогда, может быть, вы увидите необыкновенные вещи! Например, что Солнце на самом деле вовсе не газовый шар, как вас убедили, а река света. А людям глаза от этого отводят.

– Кто отводит?

– Да есть умельцы!

Мы оказались на маленьком островке света, парящем в чёрной пустоте. Пляшущий огонёк свечи отражался в глазах Мастера. Его лик, как икона, от которой я не отводил глаз, молился и дрожал от страха. Нас окутывал липкий туман, в котором ворочались какие-то глыбы — громадные тела монстров.

– Внутри вас, в вашей глубине запрятаны неисчерпаемые источники силы, — наставлял Эс-эН. — Чтобы добраться до них, вам надо стать тяжёлыми. Сейчас вы лёгкие, как поплавки. Чем больше вы стремитесь погрузиться, тем сильнее вас выталкивает на поверхность. Вот мы с Маргаритой достигли предела глубины: три ночи подряд никто не выдерживает, все проваливаются в небытие. Мертвые поднимаются, дырку между мирами прогрызают. Сначала кажется, вокруг океан энергии! Волны набегают, то любовь, то ненависть. Но вдруг пространство съёживается, и нет никакого океана, всё обман. А что не обман, что настоящее? Только мы вдвоём с ней настоящие. Её глаза, мои глаза, её дыхание, моё дыхание. Шесть суток без сна, предела нет. И смерти нет. Марго – Жар-птица, я — Белый Дракон. Вот такая вот самоидентификация.

***

Сон наваливается тяжёлый, дряблый, вездесущий. Нет от него никакого спасения. Я страстно желаю распластаться. От чая, кофе и сигарет опух язык, саднит нутро. Гашиш больше не действует.

В меня упирается угол кирпичной высотки. Встаю из-за стола, совершаю ритуальный поклон:

– Сэнсэй, я больше не могу. Сдаюсь.

Ловлю на себе взгляд Марты.

– Конечно, иди, зачем насиловать себя? — понимающе отзывается Эс-эН.

Но вдогонку роняет ледяное напутствие:

– Тем, кто ложится спать – спокойного сна.4

***

Я не оставлял попыток преодолеть эту стену. Мне не хватало оснащения, какой-нибудь страховки – всякий раз соскальзывал и летел вниз, а за мгновение до того, как удариться об асфальт, засыпал сладким сном. Но однажды неведомая тяга помимо моей воли легко подняла меня над преградой, казавшейся непреодолимой. Впервые я не хотел спать, и чувствовал себя на голову выше, чем был прежде.

Дни и ночи мы проживали странное. Вместо головы я ощущал полыхание огня. Солнце за окном вновь и вновь вставало, и садилось. В какой-то момент я увидел, Солнце и вправду река!

Эс-эН был неутомим. Иногда он закрывался у себя, а механизмы его волшебной мельницы лишь чуточку замедлялись, но не прекращали перемалывать зёрна наших сомнений в муку. Мы с Троицей не могли переброситься даже словечком, хоть и возникал небольшой зазор, словно одержимые, продолжали вращать каждый свою шестерёнку. Через полчаса или час Мастер возвращался посвежевшим, нажимал рычаги и запускал жернова с новой силой. Внутри него работала ядерная печь. Она обдавала наши нежные души радиоактивным жаром. Мы были обречены.

Но однажды Эс-эН не вышел из своей комнаты. Мы, затаив дыхание, прислушивались у двери, но постучать не решились.

В то бесцветное утро за окном пели птицы, шуршал метлой дворник. Мы добросовестно ждали, но Эс-эН не появлялся.

– Это все странно, – сказала Марта. — Чушь какая-то!

– Что – чушь?

– Я как будто не я. Заснула за рулём и вижу сон, что мы вот-вот врежемся.

– Идёшь на попятную?

– Тебе не кажется, что он косный? – продолжала она, не услышав вопроса.

– Он настоящий, последний в своем роде. Он держит Небо и знает Путь. Ты просто устала, лебедь.

– Теперь я – Троица. Не забывай об этом.

Мы включили какое-то кино, закутались в плюшевый плед и под мелькание экрана заснули, беззащитно белые на красной тахте.

***

Утром сигаретный дым въелся в мой сон, заставил проснуться. Щурясь, я вошёл на кухню. Эс-эН сидел в кресле неподвижно. Круглый стол зарос немытыми чашками, зацвёл шапками переполненных пепельниц. Я ринулся убирать всё это, но Эс-эН энергично взмахнул рукой – не надо!

Его тихий голос потянул из меня жилу:

– Служение должно быть искренним. Невозможно всю жизнь притворяться. Кто ты?

– Я? — Костас.

– Костас — ученик Мастера, а ученик всё делает от сердца. Костас – от слова Ос! А кто ты?

Я знал, что не могу быть кем-то конкретным, что в самой своей глубине я неизвестно кто — инкогнито. Страх разоблачения сотряс меня изнутри, мне казалось, вот-вот блевану.

– Эта квартира — додзо, — продолжал наматывать Эс-эН. — Для ученика Мастера поддерживать чистоту в додзо – это честь. Знаешь, что такое честь? Расшифровывается, человек есть. Кто честью не обладает, тот не человек вовсе. Животное. Ты животное?

– Я животное.

– Думаешь, Путь – это игра? Когда задействованы такие силы, небрежность может привести к гибели. Измерь, что в тебе сильнее. Кто ты? Человек Пути или праздный тусовщик? Если ты тусовщик, значит в этом твоя сила. Признай себя таким, и тогда ты будешь настоящим. А если ты человек Пути, значит Путь – твоя сила, и ничего, кроме Пути у тебя нет. Соберись! Стань плотным!

– Я выбираю Путь. За этот хаос прошу прощения. Сейчас же уберу всё.

– Погоди. Сядь!

Мы сидели молча минут двадцать. Вошла Марта, простодушно улыбнулась и сказала:

– Доброе утро!

– Солнце восходит каждое утро. Ни разу оно не попросилось в отгул. Каждое утро восходит, каждый вечер заходит. Благодаря ему, все утра добрые. А что сделала ты, чтобы это утро стало добрым?

Нахмурилась Марта, молчит. Знакомое мне молчание. Голыми руками её не взять.

– У тебя какая ступень в Школе, Костас?

– Первая.

– Первая! Так значит ты – послушник. А Марта понятия не имеет о послушании. Твоя недоработка. Если хотите научиться чему-то, вам надо научиться слушать.

Теперь и я замолчал. Плотный пузырь тишины стремительно вырос и вдруг лопнул. Уши мои заложило. Мастер сказал:

– Вы думаете, я посягаю на вашу волю? Да было б на что посягать. Нет у вас воли! Отняли ещё в детстве. Сеть поработила вас. Поэтому вы такие неудачники. Я пришёл вернуть вам волю.

Мне так кажется, или глаза его действительно полны слез? Никогда ещё я не видел Мастера таким. Я с трудом удержался, не бросился ему в ноги и не стал вымаливать прощение. Очень хотелось сделать это. Однако, глаза его высохли, а голос опять давил на моё темя:

– Если Мастер станет учить тебя, Костас, как правильно ходить по малой нужде, делай, как он говорит. Может, от этого зависит твоя жизнь. Если тебе, Троица, Мастер скажет петь гимн России по утрам, будешь вставать и петь, какой бы бессмыслицей это тебе не казалось. Поняла меня?

– Ос!

Сила всегда была с тобой,

Ты просто забыл и закрылся.

Отбрось стремление к мелкому обладанию,

Откройся Силе

(из Кодекса Ученика)