Читать книгу Лишний князь. нет ни друзей, ни врагов – только цель! - Денис Владимирович Морозов - Страница 8

Солнечный шлем Дажьбога едва успел заблистать над краем туманного Шернского леса, а ворота его двора уже распахнулись. Человек десять слуг с припасами и поклажей выехали из Кремника, пересекли по деревянным мосткам ров, заполненный водой, процокали копытами коней по каменной брусчатке Середы, и по обрывистому склону спустились к берегу реки Шерны, где были причалены десятки больших и маленьких лодок. В одной из них уже поджидал Избыгнев, у которого все было готово к отплытию.

Поклажу побросали на дно ладьи, под широкие деревянные лавки, на одной из которых устроился сам Буривой в своем праздничном черно-красном корзне с золотым змеем. Ему приходилось кутаться поплотнее, так как несмотря на солнечную погоду, в этот утренний час на реке дул прохладный ветер.

Люди расселись вдоль бортов и взялись за весла – пять человек с одной стороны, и пять человек с другой. Избыгнев поднял парус, оставшиеся на берегу люди отвязали цепь, которой ладья была прикована к причалу, и они отплыли. Гребцы налегли на весла, стараясь направить их судно на стремнину, а дальше уже их подхватило течение и понесло вниз по реке. Люди были веселы и возбуждены от тяжелой работы, за которую им пришлось взяться. Кровь им будоражило предвкушение дальнего похода и ожидание опасности, которой, как все понимали, им будет не избежать. Они громко перекликались, подшучивали друг над другом и даже по-ребячески брызгались водой, что приводило к взрывам оглушительного хохота.

Один лишь Буривой не принимал участия в этом веселье. Он хмуро кутался в корзно, подставлял лицо свежему ветру, и исподлобья рассматривал своих людей, которых знал уже много лет.

Первым к нему сидел немолодой крепкий мужик по имени Тихомир. Он был из местных, из вятичей, деревенский житель, которого угораздило сорваться с насиженной земли и податься в город, где он успел послужить чуть ли не у десятка разных бояр, пока не осел наконец на дворе Буривоя. В паре к нему, лицом к князю, усердно работал веслами высокий и худощавый витязь Велибор, приехавший со Снежаной из далекого Загорья. Из-за спины у них выглядывали конюх Мирогост и рыбак Добровит, далее сидели страдник Житобуд и кузнец Остронег, колесник Лудислав и мельник Станимир. Последними взяли весла волопас Радобыл и хитрый скотник Хотовит, а на корме устроился Избыгнев, который направлял ладью и даже пытался покрикивать на товарищей, разыгрывая из себя начальника на правах ближнего к господину служки.

Избыгнев был родом он из дальнего города Пересеченя, что в тиверцах. На родине у него случилась какая-то таинственная история, связанная с боярской дочкой. Жених ее оставил у него на лице огромный багровый рубец, придававший ему грозный и даже пугающий вид.

Спасаясь от мести, Избыгнев сбежал на край света – к вятичам в Великий Мир-город, однако к кому бы на службу ни пытался он поступить – ни у кого не задерживался надолго. Буривой подобрал его несколько лет назад – хромого, оборванного, с кровоточащей раной и заплывшим, ничего не видящим глазом. Никто из бояр не позарился бы на такое добро, но Буривой сразу же оценил его неунывающий норов, который позволял ему преодолевать любые преграды. Избыгнев так был благодарен ему за спасение, что привязался, как пес к хозяину.

Служил он, наверное, лет с четырнадцати, а до этого у тиверских князей воевали в дружине его отец, дед и бог знает сколько еще поколений предков. Он вырос среди княжеских слуг и не представлял себе иной жизни, кроме войн, походов, сбора налогов и податей, драк с разбойниками и исполнения множества самых разных поручений, какие только могут прийти в голову его господам.

Одного он не стал бы делать ни за что на свете – пахать землю и платить дань в казну. Потому что с рождения знал, что принадлежит к тому слою людей, который не платит, а собирает плату с других, и не пашет, а заставляет других пахать на себя.

Ветер дул в одинокий парус. То и дело они проплывали заливные луга, на которых паслись стада. Изредка мимо их глаз проносились расчищенные от леса огнища, на которых селяне боронили землю – у них в разгаре была страда. Но чаще всего они видели по обе стороны от реки огромный, высокий, дремучий Шернский лес, пробраться сквозь который пешком не сумел бы и самый ловкий из охотников.

Вечером они пристали к берегу, развели костер и сварили уху из рыбы, которую тут же и наловили. А на следующий день они уже были на Клязьме, еще через несколько дней – на Оке, а дальше пошло уже Дикое поле, за которым поджидал их отдаленный и такой озлобленный на столицу Лихославль.

Буривоя разбудили громкие крики чаек. Чайки! Это были птицы его детства, проведенного на острове Руяне. На него нахлынули давно позабытые воспоминания: запах костров, которые рыбаки разводили на берегу, соленый привкус вяленой рыбы, развешанной на веревочках под соломенными крышами, но самое главное – огромные, необозримые морские просторы, которые открывались перед взглядом, если взобраться на высокие прибрежные скалы.

– Эй, бездельники! Просыпайтесь! Живо за весла! – в радостном возбуждении закричал он на своих людей.

До Асова моря оставалось уже недалеко. Тут, в древней обители Асов, некогда отправившихся отсюда на завоевание девяти миров Вселенной, все казалось волшебным. Хотя боги давно уже ушли невесть куда, и не было надежды на то, что они вообще хоть когда-то вернутся, невольно верилось, что тут, вблизи их прародины, осталось от них хоть что-то диковинное. Но как он ни вглядывался в пустынные берега Дона – не видел тут ни старинных развалин, ни исполинских крепостей, и ничего иного, что было бы похоже на древнюю обитель всемирных владык. Одни только настырные чайки целой стаей кружили за кормой их ладьи и кричали своими пискливыми голосами, то ли негодуя на незваных пришельцев, то ли выпрашивая подачку. Встав во весь рост на корме, Буривой кидал им остатки недоеденной рыбы, и они ловко подхватывали ее на лету.

Речка Росица брала начало высоко в горах, где таяли вековые ледники. Вода в ней была студеной и прозрачной. Она с шумом обрушивалась в море с огромной скалы, и брызги ее бушующего водопада разлетались по всей округе. Пологий берег слева от нее порос густым хвойным лесом, а правый берег представлял собой сплошной обрыв, уходивший, казалось, в небо. По крайней мере, так казалось путникам, проплывающим мимо на лодке.

Перед самым водопадом, на высоком утесе, тянулись ввысь башни Лихославля. Его крепость прилепилась к скале, как ласточкино гнездо. Казалось, что невозможно жить на такой головокружительной высоте, среди постоянного шума низвергающихся с обрыва вод. Но именно поэтому это место и выбрали в свое время для строительства замка – он был неприступен, потому что добраться до его каменных стен нельзя было ни со стороны реки, ни со стороны моря. Лишь со стороны суши к нему поднимались узенькие тропинки, вьющиеся среди каменных обломков, но они были настолько извилистыми и крутыми, что пройти по ним мог лишь одинокий путник с ослом, но никак не целое войско. По этой ли причине, или потому, что в главной палате замка уже полвека висел Ярилин щит, выкованный некогда в горних кузнях самим Сварогом, взять этот замок не удавалось пока никому из врагов.

Чуть ниже, у пологого спуска, жил своей жизнью городской посад, тянущийся вдоль морского залива. Сюда прибывали корабли со всего света, и население тут было пестрым и разноликим. Тут говорили на ста языках и тысяче разных наречий; яркие одежды востока мелькали тут среди строгих одеяний северян. Однако попасть в залив можно было только со стороны моря, Буривой же вел свою ладью самым неожиданным путем – по бурной и порожистой Росице.

Скала, на которой возвышался замок, называлась Сварожьим молотом – говорили, будто это горний кузнец бросил сюда с небес свое исполинское орудие, которое упало прямо посреди реки, заставив ее сделать крутой изгиб и обрушиться в море с большой высоты.

В излучине этого изгиба приютился деревянный рыбачий домик. Подклеть его стояла на сваях, вбитых в речное дно, и из-за этого он как бы парил над водой. Сюда было удобно заплывать на лодке, но нужно было убрать мачту и парус, чтобы не задеть на совесть срубленные мостки, поддерживающие горницу и небольшой теремок. Здесь жил рыбак Дорогобуд со своим многочисленным семейством. Это был немолодой уже, крепкий и коренастый мужчина с длинной черной бородой, пропахший соленой рыбой. Путники нечасто заплывали к нему в гости – ворота города были совсем с другой стороны, у морского залива. Но тех, кто к нему попадал по реке, он встречал радушно – ведь это были такие же горцы, как и он сам.

Буривой велел грести к его дому. Речка тут была тихой, спокойной – в излучине вода успокаивалась и текла тихо. Избыгнев искусно направил ладью между почерневшими от влаги сваями, и они заплыли под мостки, на которых располагалось жилье. Вокруг них стояли хозяйские лодки, повсюду были развешаны сети. Хозяин сам спустился, чтобы их встретить. Взгляд его черных глаз поначалу был не слишком доброжелательным – как знать, не лихих ли людей принесла ему река? Но Буривой заговорил с ним подчеркнуто вежливо и учтиво, и недоверие тут же исчезло.

Дорогобуд помог им подтянуть ладью к причалу и закрепить ее цепью. Вместе с ним они поднялись в горницу, где их встретила жена хозяина и его старшие дети. Горница была настолько широкой и просторной, что все двенадцать пришельцев поместились в ней без труда. Не забывая о приличиях, Избыгнев подарил хозяйке пару красивых медных колечек, которые подвешивали к кичке рядом с ушами, и тем сразу же расположил ее к себе. Да и сам Буривой, который все еще был в своем дорогом корзне, произвел на нее впечатление – таких знатных гостей в этом доме еще не видали.

Их от души накормили, а после хозяйка поставила в печь большой чугунок гречневой каши, залив ее предварительно кипятком, чтобы к утру она успела прогреться и развариться. За пару серебряных кун Дорогобуд согласился приютить их на несколько дней.

За время плавания Буривой оброс густой русой бородой, изменившей его облик. Лицо его обветрило и покрылось морщинами, отчего стало казаться намного старше. После того, как он накинул на себя домотканное рубище с клобуком, закрывающим голову, он стал неузнаваем. То же проделал и Избыгнев. Оставив спутников в домике у воды, они вдвоем узкими тропами начали подниматься к замку.

Огромные, окованные железом ворота были заперты даже днем. Избыгнев долго молотил кулаком в маленькое окошко, надеясь, что кто-то появится, но Буривой тихо сказал ему:

– Осторожно, не шуми! Я убил местного князя. Если нас узнают – то живыми не отпустят.

Наконец, с той стороны ворот подошли сторожа, нехотя приоткрыли окошко и грубо спросили:

– Кто такие? Что надо?

– Мы странники, божьи люди, – хриплым голосом заговорил Буривой. – Путешествуем по святым местам, чтобы прикоснуться к священным дарам, оставшимся от богов. Все знают, что в вашем замке есть чудесная драгоценность – сделайте милость, пустите к ней на поклон!

Сторожей долго не было, потом они наконец открыли в воротах узенькую калитку и пропустили двух путников во двор. «Тебя тут кто-нибудь знает?» – шепнул Буривой Избыгневу. «Да виделись кое с кем, – так же шепотом ответил тот. – Только бы им на глаза не попасться!»

Их долго держали на сеновале, поблизости от самой разной мычащей, блеющей и хрюкающей скотины, а затем наконец пригласили «наверх» – в княжеские палаты.

Замок Лихославля совсем не был похож на великогородский Кремник. Тот представлял собой мощную крепость на берегу реки. А Черный замок торчал на верхушке скалы, как рогатина, угрожающая небу. Его невероятной высоты башни так сильно тянулись вверх, что при взгляде на их шатры приходилось придерживать шапку, чтобы она не свалилась с головы. В погожие дни над водопадом все время стояла радуга, тут слышался шум воды и сам воздух, казалось, был наполнен солеными брызгами. Плитки из черного мрамора облицовывали толстые каменные стены, росшие, казалось, из самых скал. Солнечные блики играли на их гладкой поверхности и слепили глаза своими необычными, пасмурно-желтыми отражениями.

Посреди двора возвышалась огромная каменная вежа, уносящаяся в небо, как и все в этом гигантском орлином гнезде. Если в ней где-то и были окна, то располагались они так высоко, что их трудно было разглядеть. Попасть в нее можно было только через массивные чугунные ворота, настолько тяжелые и прочные, что взять их не смог бы ни один таран. Ворота эти были украшены лепными изображениями богинь и богов в их чудесных небесных дворцах.

Путников провели внутрь, и они оказались в большом круглом зале, уставленном столами. За столами уже сидели местные витязи и бояре, все в черных, темно-синих или коричневых накидках из заморского бархата, расшитых золотыми нитями и жемчужными узорами. Во главе стола сидел древний старик в черном камзоле. Несмотря на возраст, осанка его была стройной и горделивой. Длинные седые волосы падали на его плечи, а карие глаза со спокойной и легкой усмешкой оглядывали вошедших, выглядевших, как полные нищеброды. Оба сразу узнали его – это был знаменитый князь Немир Милорадович, неугомонный и неистовый воин, всю жизнь боровшийся за то, чтобы вернуть своему роду права на великое княжение вятичей. По правую руку от него сидел его сын Гремислав, которого Буривой неоднократно встречал в столице и на поле боя, а по левую – сын Гремислава Мстивой. Последний подозрительно оглядел путников, но по счастью, ему и в голову не приходило, что эти два проходимца могут быть ему чем-то знакомыми, и он не узнал их.

– Эй, да у нас сегодня гости! – насмешливо воскликнул Немир, откидываясь на спинку высокого кресла.

Голос его совсем не казался старческим.

– Расскажите нам, «божьи люди», что вы ищете, и где уже побывали!

Буривой низко поклонился ему, смело откинул со лба клобук, прикрывавший его лицо, и проговорил:

– Будь вечно здоров, грозный князь Немир Милорадович! Спасибо тебе и всему люду за гостеприимство, боги обязательно отблагодарят тебя.

– Да ладно! – так же насмешливо воскликнул Немир. – Боги давно ушли. Зачем искать старый хлам, который они бросили в нашем мире? От него давно уже нет никакого проку.

– Но все же вы верите в то, что этот щит защитит ваш славный город! – возразил ему Буривой, указывая рукой на сияющий золотой круг, повешенный высоко на стене, как раз над спинкой хозяйского кресла.

– Наш город защищают не золотые побрякушки, а наши славные витязи! – сказал ему Немир. – Вот они, посмотри на них!

Он обвел зал рукой.

– Это они принесли нашему городу славу и честь.

– Это верно, – согласился с ним Буривой. – И я охотно выпью за их здоровье, если мне нальют вина и предложат сесть.

Собравшиеся рассмеялись такому нахальству, но настроение у них было хорошее, и они, видимо, не прочь были повеселиться. Путникам поднесли чаши с вином, и они выпили их до дна, пожелав долгих лет князю и воздав хвалу его слугам. Их посадили за край стола, на самое дальнее место.

– Ну, так где же вы были, что видели? – продолжил расспросы Немир.

– Мы обошли множество городов и весей, – заговорил Буривой. – Побывали в землях радимичей, кривичей и древлян. Были у Киева перевоза, в Пересечене и Родне. И везде мы слышали славное имя князя Немира Милорадовича.

– Что же обо мне говорили? – заинтересовался князь. – Наверное, ругали и врали?

– Везде это имя произносят с почтением и со страхом, – ответил ему Буривой.

Немир рассмеялся. Учтивые ответы пришельца ему нравились, хотя и попахивали обычной в таких случаях лестью некормленого проходимца.

– Ладно, подайте им поросенка и пирогов с осетриной, – сказал он. – А если они еще и повеселят нас рассказом про ушедших богов, то пусть пьют и едят то же, что и все!

– В самом деле, мы слышали много рассказов про ушедших богов, – откликнулся Буривой. – В каждом месте – свои сказки, и все рады их рассказать. Что же тебе поведать? Быть может, про то, как сражались друг с другом Белобог и Чернобог, и никто из них не мог победить? Как от первого из них родились боги, а от второго – бесы? Или, может быть, рассказать про те времена, когда на земле жили чудовища и великаны? Как они угрожали богам, и те вынуждены были забраться от них подальше на небеса, где построили великую Белую вежу, с которой видно все три мира Вселенной? Как великаны-строители потребовали от них в уплату за свой труд золотое солнце, серебряный месяц и богиню Ладу впридачу? И как хитрец Переплут заманил их в ловушку, пообещав все, но не дав ничего?

– Эти сказки все знают, – ответил Немир. – Расскажи что-то новое, что мы еще не слышали.

– Изволь, – ответил ему Буривой.

Далеко-далеко за морем, за семью водами и густым туманом, в котором теряется ощущение времени, спрятался от посторонних глаз загадочный остров. На этом острове находится волшебная страна под названием Вырий, куда улетают зимовать птицы. Там, под купой огромного дуба Мироствола, чьи ветви дотягиваются до неба, стоит Вечерний дворец солнечного государя Дажьбога. И там некогда жили предки славян, не зная ни горестей, ни печали.

Это было время, когда богини и боги жили еще на земле. Один из богов по имени Переплут особенно любил бывать на этом острове. Он проводил время в забавах и играх вместе с людьми. Одному из них он внушил мысль о том, что если тот захватит власть, то станет правителем над всеми людьми. Однако другие жители острова с этим не согласились. Между ними завязалась драка, но как жестоко они ни били друг друга, никто не мог одержать верх. Тогда Переплут посоветовал своему избраннику выковать меч и копье. Этот человек сделал первое в мире оружие и обагрил землю кровью своих односельчан.

Это было неслыханно, потому что до тех пор земля не знала ни убийства, ни кровопролитья. Мир изменился: земля перестала родить урожай, деревья больше не давали плодов. Солнечный государь Дажьбог, не желая смотреть на это чудовищное преступление, начал объезжать стороной этот остров на своей сияющей колеснице. Солнце скрылось из глаз, наступила бесконечная ночь, за которой пришла долгая, суровая зима. Поля и леса покрылись снегами, озера и реки замерзли. Люди начали голодать и болеть.

Тогда они собрались вместе, сели в круг и начали думать, что делать дальше. Некий муж по имени Векослав рассказал, что за семью водами на восходе солнца есть другая земля, настолько большая, что обойти ее пешком нельзя за целую жизнь. Мужчины дружно принялись строить корабль, а их жены – шить для него паруса. В этот корабль они взяли с собой волшебные вещи, доставшиеся им от богов, семена всех растений и животных, которых они разводили. Долго плыли они по морю, видя в ночном небе лишь звезды, а затем, пройдя через густой туман, впервые за долгое время увидели солнечный свет. Вскоре они добрались до большой земли. Векослав первым соскочил на берег, показывая, что на нем можно стоять так, как они привыкли у себя дома. Наши предки выгрузились с корабля и тронулись в путь, подыскивая себе подходящее место. Наконец, они добрались до высоких гор – настолько высоких, что вершины их терялись за темными облаками. Они назвали их Черными горами. Но когда взошло солнце, то они увидели, что земля вокруг обильна и плодородна, что тут много лесов и полей, богатых зверьем и птицей. И тогда они решили остаться в этих местах навсегда. Так появился город Лихославль, царствующий над Черными горами, и так появилась страна славян.

Буривой закончил свой рассказ и посмотрел на Немира. Тот внимательно слушал его, как и все присутствующие. Наконец, князь сказал:

– Что ж, это занятная сказка, хотя у нас ее рассказывают совсем по-другому. Ведь князь Векослав основал и Великий Миргород. Как это было? – спросил он, обернувшись к своему сыну.

– Векослав погнался на охоте за оленем, у которого, как рассказывают, были золотые рога, – неохотно отозвался Гремислав. – И будто бы там, где этот олень выбил ударом копыта о землю ручей с чистой водой, князь и решил остановиться. Но это же старая ерунда, зачем вообще ее вспоминать?

– Как зачем? А вдруг боги вернутся? – спросил его Немир и расхохотался.

Многие из сидящих за столами тоже засмеялись.

– Их нет уже так давно, что я сомневаюсь, были ли они вообще, – недовольно ответил отцу Гремислав.

– Они были, – убежденно вымолвил Немир. – Никто не знает, где они сейчас. Но они могут появиться снова. И если они спросят с нас, что мы делали тут без них, нам нужно знать, что ответить.

– А зачем они нам? – спросил его внук Мстивой. – Мы и без них живем. Ну подумаешь – боги… Они ведь сами всю жизнь воевали со своими двоюродными братьями – бесами. И мы тоже воюем.

– А ты что думаешь, странник? – повысив голос, через весь стол спросил Буривоя Немир.

– Я думаю, что боги бросили нас на произвол судьбы, и теперь мы можем делать все, что захотим. Мы им ничем не обязаны. Если нам нужны власть и богатство – то пусть они достанутся тому, кто в бою докажет свое право на них. А побежденным и слабым пусть не достанется ничего, – ответил ему Буривой.

– Ты мне нравишься! – ответил ему Немир, и, обернувшись к своим слугам, добавил:

– Сводите этих двух странников в мыльню, и постелите им мягкую постель в чистой ложнице.

Буривой поднялся из-за стола и отвесил ему поклон. Избыгнев поспешил сделать то же.

Деревянная ложница стояла отдельно. Тут было темно и тихо – лишь шум отдаленного водопада да лай псов нарушали ночной покой. Избыгнев сразу же отключился, едва голова его коснулась подушки, а Буривой долго не мог уснуть и ворочался с боку на бок.

– Избошка! – то и дело окликал он своего слугу. – Твою мятую рожу никто не узнал? Ты уверен?

Но Избыгнев только сопел во сне и не отзывался. А Буривой все ворочался и бормотал:

– Гладко у нас все идет. Не бывает такого везенья. Не к добру это…

Время было уже далеко за полночь. Ясный Месяц катился по небу, увлекая за собой хоровод серебряных звезд.

– Где вы, боги? – шептал Буривой, глядя на небо сквозь узкое волоковое оконце, в которое падали лучи таинственного лунного света. – Стоит ли молиться вам об удаче? Или вы все равно не услышите? Или услышите, но лишь посмеетесь?

В замке все уже спали – даже перекличку сторожей на стенах не было слышно. Он растолкал Избыгнева и страшным шепотом дохнул ему в ухо:

– Вставай! Дело у нас! Хватит дрыхнуть!

Они украдкой выскользнули из деревянной клети и на цыпочках двинулись к каменной веже. Двери ее на счастье оказались не заперты. Внутри было темно, светочи на стенах давно погасли, а окон тут не было. Пробираться приходилось на ощупь. Избыгнев то и дело натыкался на лавки, столы и бог знает что еще, производя при этом такой грохот, что Буривой не решался даже обругать его, чтобы не добавлять шума. Наконец, он споткнулся о каменную ступень и понял, что добрался до противоположной стены. Здесь, на возвышении высотой в два человеческих роста, к которому поднималась массивная лестница из черного мрамора, должен был висеть тот самый щит, некогда выкованный Сварогом в его горней кузнице.

– Избошка, подсади меня! – велел Буривой.

Избыгнев встал во весь рост и уперся руками в стену. Буривой забрался ему на плечи и начал шарить руками по стене. Долгое время он не чувствовал ничего, кроме голых сырых камней, но стоило ему потянуться повыше, и рука тут же наткнулась на краешек холодного золотого ободка.

– Господине, не топчись так! У меня нога дрыгает, – заныл снизу Избыгнев, прижимая его сапоги к своим плечам.

– Терпи! – резко велел ему Буривой. – Сейчас будет еще тяжелее!

Он нащупал обеими руками холодный круг, ухватился за него покрепче, напрягся и кое-как приподнял его, пытаясь снять с крючка. Щит оказался необыкновенно тяжелым – его вдруг повело в сторону, и не удержав его, Буривой выпустил его из ладоней. Щит упал на каменный пол с таким грохотом, что слышно было, наверное, даже не той стороне водопада.

– Ай, господине, ты так меня прибьешь! – завопил снизу Избыгнев.

Буривой спрыгнул с его плеч и отвесил ему оплеуху:

– Молчи, дурень! Здесь и так слишком много тех, кто хочет прибить нас! Если будешь орать – то сам их сюда созовешь!

Щит был огромным, выше человеческого роста, но он так закатился, что они не могли найти его в полной тьме. Буривой долго ощупывал каменный пол, то и дело натыкаясь на дрожащие руки Избыгнева, тихонько ругался, упирался головой в стены и какие-то деревянные столбы. Под руки попадались все время какие-то чашки, глиняные миски и сосуды, видимо, предназначенные для светильников.

– Господине, у меня тут свеча! – шепотом проговорил Избыгнев. – Можно, я ее зажгу? Иначе ничего мы тут не найдем!

– Зажигай! Только ладонью прикрой! – разрешил Буривой.

Вспыхнуло слабое пламя. В высокой башне дул ветер, и пламя свечи колебалось, отбрасывая на стены огромные темные отсветы. Кроме щита и светильников, стены были украшены охотничьими трофеями – рогами оленей, клыкастыми мордами кабанов и страшными головами медведей. Тут же были развешаны самые разные виды оружия, видимо, принадлежавшего князю и его наследникам. Оружие было дорогим, особенно доспехи с металлическими пластинами, покрытыми золотыми узорами. Под ними висел меч, рукоять которого зловеще сверкала большим красным камнем.

– Господине, можно, я прихвачу этот тесачок? – дрожащим от зависти голосом спросил Избыгнев.

– Не о том думаешь! – строго осек его Буривой.

– Щит я уже нашел. Вот он лежит, под столом.

– Ладно, бери что хочешь. Только помоги мне его выкатить! – уступил Буривой.

Вдвоем они подняли щит, поставили его на ребро и покатили к выходу. Им оставалось всего несколько шагов, когда Избыгнев неожиданно сорвался с места, ринулся обратно и сорвал со стены этот меч, прямо в ножнах. И тут же звонко зазвенели струны, видимо, привязанные к нему незаметно со стороны стены. Повсюду вокруг раздался грохот и звон. Неожиданно сразу со всех сторон вспыхнул яркий свет, и ошеломленный Буривой увидел, что его окружают мрачные люди в шлемах и кольчугах, держащие в руках масляные светильники и обнаженные клинки. В палате тут же стало светло, как днем.

Он не мог пошевелиться – ему нужно было удерживать тяжелый щит, который грозил вырваться из рук и упасть. Избыгнева уже схватили, заломили руки за спину и грубо кинули лицом на пол. К нему самому быстрой походкой приближался немолодой человек в черном плаще с длинной седой бородой. За спиной его шагали двое его потомков.

– Вор! – гневно выкрикнул князь Немир. – Мы приняли тебя, как дорогого гостя, хотя могли сбросить вниз со скалы! И чем ты отплатил за гостеприимство?

– Я же говорил, что это Избошка! – выкрикнул один из служилых людей, топчущих распростертого на полу Избыгнева. – Страшный рубец посреди хитрой морды – да его из тысячи можно узнать!

– Молодец, Миловид! – похвалил своего приближенного князь. – А кто же тогда второй?

Несколько людей выдернули у Буривоя из рук щит, согнули его в три погибели и ударили лицом о деревянный стол.

– Какой-то старик бородатый, – сунув ему свечу под нос, сказал княжич Гремислав, сопровождавший отца.

– Сам ты старик, – дерзко отозвался прижатый к столу Буривой.

Он уже понял, что попался, и что терять уже нечего. Его грубо схватили сзади за волосы и дернули вверх, приподнимая голову, чтобы получше рассмотреть лицо. Перед ним промелькнул чей-то горбатый нос и холодные серые глаза, казавшиеся особенно злыми в пляшущем пламени свечей.

– Да это же служилый князёк Буривой, Севкин подручник! – заорал внук Немира, Мстивой, брызжа на него слюной. – Ты смотри, как зарос. И не узнать!

– Да, верно! Раньше он выглядел таким щапом! А в этом рубище – нищий калека, – согласился с ним Гремислав.

– Тебе что здесь было нужно? Зачем хотел украсть щит? – хватая его руками за одежду, закричал Немир.

Голос его был хриплым, дрожащим от злости. Буривой был ошеломлен и не находил, что ответить. Его бросили на пол и принялись избивать. Кто-то с силой пинал его сапогом, и он изогнулся, чтобы ему не поломали кости.

– Стойте! Хватит! – грозно велел Немир. – Мы будем его судить. Как смел этот убийца моего сына явиться ко мне на двор? Как смел он сидеть со мной за одним столом, есть мой хлеб и пить мое вино? Если и был предел человеческой дерзости, то сегодня этот вор его превзошел!

Буривоя подняли с пола, и он бессильно повис на руках у своих мучителей.

– Поберегите его! – хрипло рассмеялся Немир. – Мы придумаем ему такую казнь, что сами боги содрогнулись бы, если бы видели нас!

Он ждал, что его бросят куда-нибудь в глубокое подземелье, в темницу, куда не проникает солнечный свет. Но на самом деле его отвели высоко вверх, на одну из башен, стены которой обрывались в пропасть. Сквозь узенькое окошко, забранное толстой решеткой, он видел ослепительно голубое небо. И днем, и ночью в ушах стоял шум водопада, и даже краешек радуги иногда показывался в самом углу окна. Куда дели Избыгнева, он не видел. Тюремщик почти не бывал у него, и лишь раз в день приносил ему воду и заплесневелые сухари.

Ждать пришлось недолго – видимо, его судьям не терпелось расправиться с ним. Уже не следующий день за ним пришел целый отряд боевых холопов, вооруженных сулицами и кистенями. Дверь распахнулась со страшным лязгом, и его вытолкали на узкую винтовую лестницу, с которой грубо столкнули вниз. Он не удержался на ногах и кубарем покатился по крутым ступеням, отбивая себе все, что попало. Сзади раздался оглушительный хохот, и по этим безжалостным и жаждущим мести голосам он понял, что пощады ему не будет.

Большой суд собрался все в той же веже, высоким зубом торчащей посреди замка. Только теперь ее нижняя палата совсем не напоминала зал для пиров. Столы для гостей были убраны, а вдоль стен полукругом были расставлены лавки, покрытые коврами. На них восседали лихославские воеводы, с ног до головы увешанные драгоценными побрякушками. У дальней стены, на возвышении, стояло три кресла с изогнутыми спинками. В среднем сидел старый Немир, подслеповато щуря глаза и неискренне улыбаясь. Места справа и слева от него заняли его наследники. Гремислав смотрел на пленника с презрением и отвращением, Мстивой же, напротив, делал вид, будто ему жутко скучно, и разглядывал стены, обвешанные оружием и доспехами. Высоко над их головами, на прежнем месте сиял в свете горящих факелов золотой Ярилин щит.