Читать книгу Заоблачный спор - Денис Юрьевич Грушевский - Страница 2

Весёленькое утречко встретило Андрея свинцовыми тучами да пронизывающим ветром за окном. И хотя ввиду раннего времени ещё не начало светлеть, тяжёлая синева, висевшая над городом, была видна даже в темноте.

– Замечательно!.. Жи есть! – сквозило в непроснувшемся окончательно мозге. – Таким я себе это утро с вечера и представлял. Всё сложилось…

Далее наскоро перекусив сухомяткой, Андрей в особенной торопёжке выскочил на улицу. Оно и понятно. Будильник, стало быть, заведён на семь, а поваляться лишние десять минуток, уж очень хотелось. Затем, за этими десятью минутками, ещё десять сам себе по тихой грусти нарисовал Андрей, а уж за ними ещё пять. Ужасно неохота было разлеплять глаза, да вставать. Теперь приходилось в темпе заведённой белки наращивать упущенные минуты.

«Дз-з, чпок» – такими скрипучими звуками встретил сонного, но с тем и ускоренного Андрюшу родненький драндулет – старенький ниссан Санни. Не завёлся – собака! С пятой попытки очевидным стало: что-то тут не так. Аккумулятор помер или стартер врезал дубаря – одно из двух. Пятнадцать минут с гаком в несколько секунд пропали даром. На размахивание рук, ругательства, почёсывание репы, но спасенье в виде тучного соседа – пиволюбителя большого, пришло-таки негаданно-нежданно. Андрея прикурили. «Брр-р» зарычал реанимированный мотор, немного задрав обороты, тем самым требуя прогрева.

– Вечером с меня три литра Жигулей, да тех, что в холодильнике хранить положено не более двух дней! Правильных Жигулей, одним словом. Знаем где достать! – поблагодарил Андрей спасителя своего по-мужски.

– Забито! – бренчал ему с улыбкой до ушей сосед.

Сосед и дело сделал доброе и вечером внакладе не остался. Вот у соседа утро явно задалось. Ну, а Андрею между тем вонзилась в мозг пренеприятная мыслишка: стартер отпадает, значит, долбанный аккумулятор. Но ведь ему ещё и года нет. Что же могло его, точнее мать его, так разрядить? Теперь на станцию придётся заезжать. Как неудобно!

Да и дела Андрея поутру никоим образом не причислялись к набору дел приятных и полезных. Вот ведь оказия, анализы сдавать буквально выперла из дома, можно сказать силком заставила, ворчливая жена. Затем на бывший недоделанный объект (брошенный из-за, более чем трёх месячной, задержки оплаты) заехать нужно, дабы забрать свой из кандейки инструмент. Работы новой на число сегодняшнего дня, увы, как не предвиделось, так и нет. Суровая, печальная реальность. Как хочешь – выживай, крутись – как знаешь. Бывают очаги минутной слабости, что хочется взять головой да под трамвай. Теперь добавилась вот эта неприятная поломка. Деньги к деньгам идут, и так же верно: деньги бегут от недостатка денег. Ну, ладно, переварим. И не такими сапогами судьба поддавала иногда под привыклый зад. Бывали сапоги, что шпорами своими кололи ягодицы. И с оцинкованными металлом носками сапожки лупили крепко. И деревянные бывали колодки, и даже прямо как из чугуна. Поборем, думает Андрей и едет среди прочих. Благо, что поликлиника, маршрутом к себе немного огибает те дороги, какие вечером и утром без пробок ну никак. И вот, свернув на мигающий жёлтый свет, Андрей разгоняется по прямой до восьмидесяти, и летит по почти свободной трассе. Как вдруг из-за остановки, будто с лука спрянул, полицейский с полосатой палкой. Очень было издалека видно стремление полицейского затормозить Андрея, дабы свершить с оным акт гибддизма. Даже за версту определённо и натурально читалась радость в его глазах. Весьма полицейский в этом деле и поторопился, забыв очевидно золотые слова: кто не спешит, от того никто не убежит. Поспешил полицейский в своём стремлении. Не успел поднять свой полосатый жезл. Сорвал могучий, спасительный порыв ветра, с полицейского фуражку. И завертело ту фуражку, закидало по мостовым, по лужам, да по ухабам. Естественно полицейский, моментально забыв про нарушителя, мгновенно бросился спасать казённое имущество и честь мундира. А Андрей, опешив на секунду от такого, прейдя в себя, ещё сильней нажал педальку газа. Тем самым пролетев опасность, через минуту хохотал уже Андрей от столь нелепой постановки. Месяца эдак три, наверное, его в огромном мегаполисе не замечали блюстители закона на дорогах. Сегодня вот заметили, и первое везение за утро. Так, получается, с легавым пронесло. В кои-то веки краснопёрый оказался не у дел. Осознавать отрадно и смешно такой вот случай. За мыслями ликующими и в поворот под арку, а там уже маячит крыша поликлиники. Возле больницы естественно не встать, забиты все места парковки напрочь в три ряда. Тогда Андрей, привыкший к явлениям подобным, режет во дворы и в близлежащих задворках вдруг легко находит место. Чудеснота! Настроение помаленьку начинает принимать радужный вид. Но что такое: возле подъезда первого дома в том дворе, какая-то глубокая возня шурует, шипит какая-то каша. Карета скорой помощи с сиреною влетела, но то полдела, пожарники и МЧС, как растревоженные осы взад вперёд шныряют и плюсом заведённая толпа. Всё буквально кричало, об том, что назревает буча. Что любопытство двигатель прогресса – истина и сила эта Андрея потянула посмотреть. А там такого рода утренний недобрый карамболь. На крыше девятиэтажки свесив ноги вниз, засел упрямый суицидник, причём не по погоде был в одних трусах. На вид безумному было что-то около тридцати, и видно снизу было, что его покачивало, то ли от страха, то ли от алкоголя. На крыше он уже был не один. Два пожарника, дворник, сестра и пара рослых бугаёв из МЧС сопровождали штатного психолога спасательной службы. Приблизиться покамест не решались. С расспросами психолог заходил издалека. А в это время внизу несколько пожарников раскручивали экран, дабы при неприятном стечении обстоятельств, поймать нарушителя покоя, словно рыбку в сети. Ещё двое пожарников, непонятно за каким лешим раскрутили и приготовили пожарный рукав да крепко четырьмя руками вцепились за брандспойт. Зрела заварушка, и Андрей в числе прочих с волнением задрав голову, наблюдал за происходящим, позабыв и про анализы и про поликлинику. На крыше тем временем, текли вот какие диалоги:

– Дело тебе говорю дружок, не простоят тучи и до обеда. Сам сегодня утром встаю, глядь в окно, и моментально тоска грудь сдавила. Давят гадины, чтоб им пусто было, ей-богу давят всей своей массой на психику. Но ничего, прогноз смотрел? До обеда! А там солнышко – настроение другое. Ну чего ты как маленький, нет такой беды, чтобы нельзя было поправить. Куришь? – монотонно чирикал штатный психолог, изображая своего парня.

– Катитесь вы все отсюда! Я вас не звал!.. В особенности ты – продажная шкура, пошла вон! Оттяпала большую часть пирога от бабушкиного наследства и живи теперь спокойно. Можешь теперь смело становиться госпожой и моей маленькой доли. Радуйся! – злобно отвечал, бестолковый, обращаясь, прежде всего к сестре.

– Какой же ты дурак! Как бабушка прописала, так и поделили. Я-то тут причём? Я что ли виновата, что ты ни разу за три года её не навестил? А три года назад, когда был в последний раз, так половину пенсии умыкнул. Не позорься, людей послушай! Иди лучше напейся, да спать завались. После порешаем семейные вопросы, – пробубнила низким басом мужеподобная сестра в ответ.

– Тсс! – зашипел на неё психолог, бледнея, и тут же, кивком дал команду дюжим МЧС-никам.

Тем двоим, подробного объяснения было и не нужно. Наработанными движениями, они схватили сестру под локти да потащили с крыши. Так потащили, что сестра даже пикнуть не успела.

– Баба с возу, кобыле легче! – заметил психолог суициднику и продолжал: – А ведь я тебя прекрасно понимаю друг. Сестрица прямо скажем не подарок, да ещё эти тучи. Да и бабушка, упокой её душу господи, мягко сказать, была неумна. Виданное ли это дело, чтобы наследие отписывать неравно, тем самым сея смуту и вражду среди потомков. Вот у меня случай был… нарочно не придумаешь… Вечером сегодня будем обмывать твой второй день рождения, расскажу – обхохочешься, – психолог, как ему показалось, начал нащупывать те ниточки, за которые впоследствии можно будет утянуть человека от пропасти.

– Боюсь прыгать до мокрых штанов! – неожиданно выдал несчастный.

Погода была градусов плюс семи не более, а на крыше завывал сквозной ветрина. Беспокойного, ввиду его голого обличия, начало потряхивать. Кожа превратилась в гусиную, а голос задрожал.

– Вот я про то и толкую! И чего ты там внизу не видал? А, между прочим, я лично не могу поручиться, за то, что шмякнувшись, ты сразу же задеревенеешь. Процентах в сорока, не менее, становятся инвалидами, калеками на иждивении, поломанными безвозвратно овощами и прочее. Кумекаешь? Больничные утки, капельницы, клеймо позорное на всю оставшуюся жизнь. И охота тебе тут мёрзнуть? Торчишь у всех на виду словно корень, – словно толковый ловчий, вытаскивал всё новые петли психолог.

– Да он, по-моему, пьянее пива. Подкрадываться нужно, да хватать, – шепнул ему один из пожарников. – Моё мнение такое…

– Тсс, – зашипел на него психолог и тут же дал кивком команду двум дюжим МЧС-никам. Далее с пожарником произошло то же самое, что ранее с сестрой.

– Идите вы все на пасеку пчёл считать! Всё одно убьюсь! Нечего мне терять, оставьте меня в покое, – визгливо крякнул пациент на дружескую речь доктора.

– Дебила учить, только портить! – более осторожно и более тихо шепнул психологу второй пожарник, благодаря чему остался на крыше.

– Терять всегда есть чего, – ни капельки не смутившись, продолжал свой курс душевной терапии психолог, – вопрос вот только цены потери. Можно, к примеру, потерять пачку сигарет, а можно карточку кредитную. Можно и совесть потерять, и доверие, и дружбу, и любовь легко потерять. Заметь, потерять всегда намного легче, чем приобрести. Но самое страшное потерять жизнь. Она, понимаешь ли, одна. Другую тебе потом по разнарядке не выпишут. Право, чего ты взъелся? Кто-нибудь обидел? Может сам чего натворил? Давай здравомысляще порассуждаем, о большем и не прошу, – и уже обращаясь к кому-то за спиной, – принесите же парню сто грамм водки, околел ведь. Да сигареты не забудьте.

– Ни о чём я с тобой казённая морда рассуждать не собираюсь. Негодяй я, неудачник и мерзавец. Можешь так у себя и записать. И незачем мне более тут смердеть, – плаксиво отвечал стремящийся на небеса.

– В корне неверное суждение! Просто гомерическая порция неправильности! – мягко парировал спаситель.– Более надёжно по жизни думать так: все вокруг презервативы, один я воздушный шарик! Так оно гораздо приятнее и спокойнее, а твоя философия ещё никого до добра не доводила. – Говорил психолог, а сам тем делом пофиксил правую сторону от суицидника в двух метрах.

Прибежал какой-то жилец вышеозначенного дома с рюмкой водки и пачкой сигарет. Вручил пожарнику, и удумал было остаться поглазеть, да ему не дали.

– Закурим? Куда торопиться?! На – остограмься! В таких делах, ещё никому не повредило, – гипнотизировал психолог, плавно и мягко приближаясь.

– Стоять! – завизжал клиент. – Стоять! Я сейчас прыгну…

– Тихо-тихо! Отхожу, вот видишь, отхожу! – ласково промурлыкал психолог, ничуть не растерявшись.

– Дай закурить! – неожиданно потребовал дурной перестав лягаться.

– В трудные минуты сигареты успокаивают нервы. О чём вопрос! Конечно, на, держи, – мгновенно просиял психолог, и ошибочно ринулся на пациента, вытянув вперёд руку с раскрытой пачкой.

Как оказалось далее, этого было делать категорически нельзя. Поторопился психолог. Не рассчитал своих сил и степени вменяемости одержимого. Молча, без суеты, суицидник спрыгнул. Тем временем, вот что внизу происходило: те пожарники, коим было доверено держать натянутым экран, неправильно выдержали расстояние. Неверно определили точку предполагаемой посадки. Да и в момент прыжка отвлеклись на сплетни и молву окружавшей толпы. Короче растерялись. Зато не растерялись те двое чудаков держащих в руках пожарную кишку. Первый, что есть силы, врубил подачу воды, и вот какое диво следовало за этим: в районе четвёртого этажа мощнейшая струя воды ударила прямо в летевшего самоубийцу. Ударила сбоку. И самоубийцу опрокинула прямо на не застеклённый балкон третьего этажа. Толпа ахнула. Ахнули и на крыше. Затем, упрямый суицидник, попытался вывалиться уже с балкона, но тут подоспели пожарники с экраном. Аккурат в середину экрана упёртый и угодил. Его, мокрого, тут же скрутили, обраслетили, и силой поклали на носилки, да для верности придавили двумя толстяками из зевак. Даже не верилось, что такое бывает. Какой-то ирреальный случай, подумалось шокированному Андрею. А тем временем, толпа начала отходить от произошедшего. Прежде всего, радости словили два предполагаемых собутыльника самоубийцы. Первый в казачьей бурке индивидуум, тот, что потрезвее, давал интервью какому-то маленькому местному каналу.

– Значится, заморили мы всё это дело коньячком, а отлакировали пивом. Потому я думаю у него ум и замстило, – важно докладывал собутыльник подбоченясь, а доложив, по казачьему обычаю и попрощался: – Быть добру!

– Говорила я вам – это Антон сын Антонины, махровый мамин лодырь. Говорила, а вы мне не верили. Пьяница и наркоман. Ну, ничего, в психиатрической больнице теперь его быстро поставят на ноги. Будет знать, – с важным видом умудрённой жизненным опытом девы, балаболила старушка, видимо самая главная из местных бабок.

– Ангелом поцелованный! – восхищённо промямлила женщина с ребёнком, и хлопнула в ладоши.

Второй собутыльник спасённого, оказался более злоречивым и более же пьяным, а потому выдал песенку.

– Конкретно этот, судя по всему, спать и вовсе не ложился, – укоризненно заметила главбабка участковому в сторону певшего. Участковый поманил пальцем весёлого малого, а шуткарь на полпути рухнул и захрапел.

– Такая нынче молодёжь! Ничего не нужно, ничего не заботит, – охала ещё одна старушка из резвых.

– Всё верно мать! Всё кроме одного – не все! – соглашался с ней и немного поправлял один из пожарников.

Неожиданно сквозь толпу пробилась вся в истерике сестрица проблемного самоубийцы. С воплями набросилась она на братца и через санитаров всё пыталась вырвать клок волос.

– Попался феноменальный дегенерат! Позорища кусок. Нет, вы только полюбуйтесь на него. Устроил всему двору незабываемую феерию. Целуй ноги пожарникам! Быстро я тебе говорю! Целуй зараза! Они тебе были должны, как земля колхозу, но, несмотря на это спасли, – паниковала по инерции сестра, а укутанный братец сидел отрешённо уже в полицейском уазике и потихонечку трезвел.

Далее, все жали руки находчивым и смекалистым пожарникам, тем, что не растерялись и дали залп струёй воды. Поздравляли их, предлагали зайти в дом перекусить. Кто-то даже тянул за рукав, заверяя, что необходимо прямо вот сейчас отправляться за медалями. Только что на руках не качали этих, вполне заслуживших это самое качание, пожарников. Параллельно спускалась команда, та, что работала на крыше. Вот кому не жали плавник и кого не тянули за орденами, так это штатного психолога. Психолог облажался, и судя по всему, сам теперь нуждался в психотерапевте. А посему, хмурый словно туча, не попрощавшись, по-английски исчез. Суицидника упаковали, и его не стало видно. Толпа гудела и жужжала. Сплетни, враки, описание случая – всё перемешалось в едином гуле. Стало гораздо менее интересно, чем пять минут назад, и Андрей, вспомнив причину своего здесь появления, решил покинуть данное собрание.

Поликлиника встретила Андрея обычными своими очередями. Как всегда, пенсионеры, которые спокойно могут посещать поликлинику в любое дневное время, как назло все дружно собираются именно рано поутру. Дабы работающие люди, подольше посидели в очереди, и на работу опоздали. Наверное, только за этим, другого объяснения Андрей при всей своей фантазии не мог себе придумать. Очередь в процедурный кабинет более чем из двадцати человек на Андрее и закончилась. Ну, что ж, всегда так. Куда бы ни пришёл, за пивом ли, или, например, в парикмахерскую, всегда меня встречает долговязая, просто баскетбольного роста очередь, и всегда на мне она и обрывается, – думает Андрей, скрипя зубами от недовольства.

Затем уже в процедурном кабинете, явно неопытная процедурная медсестра умудрилась при заборе крови на анализ биохимии, сначала пробить Андрею вену, затем два раза промазать, чем наделать Андрею дырок и синяков. Зачерпнуть немного алой крови удалось только с четвёртой попытки и это несмотря на то, что вены у Андрея немногим тоньше поливочного шланга. Слепой на ощупь и тот бы с первого разка воткнул как надо. Перематюгавшись, Андрей покинул поликлинику и далее по плану ринулся на стройку. Во дворе, где стояла машина, уже было тихо. Лишь бабки по трое-четверо кучковались у разных подъездов. На неделю теперь бабкам пересказов да пересудов. На лобовое стекло нагадил голубь, а то и ворон. Похоже, даже, что орёл. Твою дивизию, воду забыл налить в омывательный бачок. И тряпочкой сухой, Андрей всё это дело растирает по стеклу. Минут пятнадцать уходит на очистку. Какая-то геопатогенная зона. Бегом отсюда, не то чего доброго и меня поглотит.

На стройке, всё по-прежнему – уныло. Какое может быть веселье, если денег нема. Лишь несколько калек, из самых стойких, возились в разных концах объекта в роли разнорабочих. Были подобные энтузиасты и в бригаде Андрея. Боялись, наивные, что если бросят, то им вовсе не заплатят. Поэтому копили день за днём свои расходы, беря из семьи на проезды и обеды. Их, правда, обещаньями кормили щедро, на новый год даже подкинули конфет и мандаринок. В кандейке встретил двух своих товарищей – бедняг Андрей.

– Пока тебя не было, тут такое произошло!.. – с порога накинулся на Андрея один из молодых работяг Василий. – Позавчера вечером дело имелось. Крановой взялся перетащить лестничный марш с одиннадцатого этажа вниз на землю. Не подошло чего-то там у них. Так вот, прицепился на этот лестничный марш один из разнорабочих, чтобы пешком не идти. Схватился за стропу и орёт для вящей убедительности: Майна! А глупый крановой, на авось решил проскочить, да как следует майнул. Только начал опускать, ветром дунуло, качнуло, да ещё и работяга оказался вдребезги пьян, одним словом слетел. И что ты думаешь?.. В лепёшку? Быть может всмятку?.. Как бы ни так! Встал, отряхнулся и бывал таков. В этот вечер более его никто не лицезрел. Утром пришёл, как ни в чём, ни бывало, ничего говорит, не помню. Копчик одно потирает, копчик говорит, побаливает и только. Недаром говорится: у дураков и пьяных свой ангел хранитель. Но это только полдела. Горемыка крановщик, этот пасынок фортуны, как увидел летящего кубарем дуралея, так моментально и включил себе сердечный приступ. Откуда ему знать то, что приземление пройдёт благоприятно. Отвечать то крановому – ведь он, романтический юноша, позволил. Доставали крановщика три часа из башни. Спасатели приезжали, реанимобиль с сиренами и рёвом влетел на стройку. Кое-как спустили, кое-как током запустили. Теперь в реанимации и лежит. Просто наверняка, лежит совсем без настроения.

Проверками теперь замордуют. Оно и к лучшему. Глядишь, прижмут немного начальников-пиявок наших, может рассчитываться начнут.

Андрей внимательно всё выслушал, а тем делом заварил себе кофе. В это время подошла в бытовку ещё пара весельчаков из бригады сантехников. Эти двое просто обожали пить джин-тоник по углам, пока начальства нет. Работа клеилась у них почти всегда только до обеда. За это своё пристрастие получили они и по прозвищу: одного звали Джином, другого соответственно Тоником. Тогда Андрей рассказал и свой утренний случай возле поликлиники, начав, правда, с ретивого полицейского. На удивление, Андрея моментально обсмеяли, назвав брехлом и трепачом.

– Получается, у вас тут летать могут? У вас выходит не выдумки! Значит, у вас безо всякого брандспойта ловко приземляются, а у нас, с брандспойтом – враки, – с жаром спорил Андрей. – Развели тут блудословие сплошное. Если всё сказанное мной – брехня, то получается что я – брехло?

– Так и есть! – смеялся друг Тоник.

– Это я-то сизый врун? А в глаз не хочешь? – парировал Андрей.

– Вся твоя история, годится лишь для крематория! – хохотал на эти выпады здоровенный детина по прозвищу Джин.

– Лясы тут точит, да людей морочит! – согласительно кивал друг Тоник.

– Хоть на что спорим! – Андрей вытянул вперёд раскрытую ладонь, вызывая тем самым любого обидчика на дуэль.

– На блок кадила сатаны под названием «Парламент», – крепко и охотно пожал протянутую руку друг Джин. Этот гений ни капельки не сомневался в своём успехе на этот счёт, а потому предложил Андрею не тратить понапрасну время, а незамедлительно бежать за блоком сигарет.

– Рукав от жилетки не желаешь получить? Смотри сегодня вечером новости местные. В интернете тоже наверняка будут ролики. Вот тогда и посмотрим, кто из нас побежит, – парировал Андрей, давно привыкший к общению с подобной публикой.

– Бражки на берёзовом соку хочешь попробовать? – спросил неожиданно Иннокентий, до того молчавший.

– Редкостная бурда эта твоя бражка! Грейпфрутовый джин-тоник – вот что отменно. Напиток богов! – перебил его друг Джин.

– Трёх градусная кислятина эта бражка, – поддакнул дружище Тоник.

– Спасибо, я за рулём, – коротко отвечал Андрей, тем самым закрыв тему.

– Выходи работать! Обещают к концу квартала частями закрыть задолженность, – посерьёзнел Василий. От больной для всех темы, все вдруг, как по команде погрустнели. Пропало настроение шутить да веселиться.

– Обещают водку с чаем, а на стол положат, что в сортир наложат! На деле, вангую, будет так: посулили да забыли! Но вы ничего… Держитесь!.. Мысленно я с вами, – Андрей закончил собирать инструмент и, пожав на прощание грязные рабочие руки, выплюнулся из каморки, будто маслом смазанный.

А в кандейке вот что грянуло в тот момент, словно гром на ясном небе. Стоит отметить, что у друга Тоника на рабочем комбинезоне, ровно сзади по центрам зияла крупная прореха. Вот через эту прореху друг Тоник по рабочей простоте громко и освободился от мешавших ему газов. Мгновенно бытовка превратилась в кабинет разящий наповал всё живое. Всем своим нехитрым гуртом работяги, со слезящимися глазами, выскочили в коридор, матерясь и плюясь на ходу. Едва не сбили на пути своём Андрея.

– По-моему – это гадство, – возмущался молодой, неопытный Василий. – Это всё равно, что в лифте или в полном автомобиле вжарить. Пакость скверная. За праздничным столом у себя дома, при тёще и подругах жены подобное лучше выкинь. Посмотрим тогда, как тебя отблагодарят. Была у меня одна знакомая в Еуропу влюблённая с детства самого. Выучила немецкий от корки до корки словаря. Затем переписку затеяла с фрицем любовную аж до коликов в груди. Решили воочию увидеться у неё, то есть в России. Встретила в аэропорту, понравились. За гостиницу, узнав расценки в евро, платить отказался – дороговато. Уже подозрительно, но делать нечего, привела домой фрица к маме с папой, знакомиться и получается – ночевать. Стол накрыли по такому случаю праздничный. Кухонька она всего семь квадратных метров, а ничего – комфортно уместились. Курочку, фаршированную рисом с яблоками порезали, винца налили. Только собрались было чокнуться бокалами, как немец вместо тоста на всю кухню, возьми, да и стрельни как из пушки. За здорово живёшь, между прочим. Без тени сомнения и капли стеснения. Как будто, так и полагается. Представляете дальнейшую атмосферу за данным праздничным ужином?.. Одним словом – быстрый блиц и помер фриц!

– Я буду жаловаться прорабу! За такие дела полагается штраф! – дико кричал затем Иннокентий. – Васька, а ну-ка забеги в бытовку, выключи все электроприборы и обогреватель. Иначе может произойти взрыв…

– Ага, нашёл простофилю! Тебе надо, сам и иди! – стал в позу Василий.

– Да к какому прорабу?.. Это ж надо так дунуть! Тут необходимо ехать прямо к самому прокурору! За такие дела не штраф полагается, а самое настоящее уголовное дело, – предательски возмущался друг Джин. – Пока не исправишься, отказываюсь с тобой работать и разговаривать.

Один лишь друг Тоник был весел и спокоен. Объяснял, что во всём виноваты утренние булочки с йогуртом. Хохотал на замечания товарищей. Грозился повтором.

Так-так! Бегом, бегом, скорее подальше от этих слабоголовых. Ничего у них не меняется. Серо живут серостью и помрут. И Андрей, увеличивая темп, через три минуты уже стоял за проходными воротами. Далее по плану предстояло выяснить утреннюю неисправность автомобиля. На знакомой станции технического обслуживания очень быстро определили причину. За причиной не менее быстро выдали Андрею и предполагаемую смету на ремонт. Получалось, сломался генератор, а потому частично перестал заряжаться аккумулятор. В пробке при включенных фарах и печке, аккумулятор этот и был высосан почти намертво. Итак: ремонт со снятием – двенадцать тысяч рублей – получите, распишитесь! Всё в ажуре господи! Спасибо! Ладно, прорвёмся. И не такое переживали. Наисимпатичнейший денёчек, ничего не скажешь. А денег то таких и нет. Последние три тысячи в кармане. Да продуктов необходимо домой купить по возвращению. В холодильнике ведь второй день пустота, сравнимая, пожалуй, с пустотой в душе у брошенной своим возлюбленным красавицы. Но есть надежда. А это главное. Дело в том, что последние шестьдесят тысяч, втайне от жены, поставил Андрей в букмекерской конторе на три события равными долями. По двадцать тысяч с минимальным риском на две команды лидеров. Последнюю двадцатку, на свой страх и риск, а точнее на удачу, на команду явного аутсайдера. Все три матча должны были состояться в прямом эфире этим же вечером. Вечер у Андрея был распланирован от и до. Однако до вечера ещё надо было дожить. Точнее как минимум добраться до дома. И дёрнул же Андрея чёрт за хобот, возвращаться тем же самым путём, коим он ранее двигался в больницу. Полицейский то, как оказалось, никуда не делся. Более того, не забыл злопамятный блюститель порядка на дорогах, утренний свой конфуз и промах. Как увидал Андрея за сто метров, так и перебежал дорогу, палкой своей, останавливая на ходу движение. Перебежал и моментально тормозить старенькую, поломанную развалюху Андрея. Андрей взволновался, от такого, без страховки ведь уже как полгода, а взволновавшись со злобой, дал вправо на обочину, аккурат к ненавистному инспектору. Да так видимо переволновался что, не выдержав дистанции, наехал полицейскому прямо на носок ботинка. Не специально естественно. Блюститель закона взвизгнул и занялся лупить своим жезлом по стеклу. Сообразив, что что-то тут не так, Андрей дал заднюю на метр, чем сержанта младшего освободил. Сперва естественно Андрея как маленького отчитали. Затем попросили в кабину патрульной машины через дорогу. В ней с блестящими глазами сидел уже старший лейтенант, редкостный усач. Из магнитолы приятным ручьём журчала концовка песенки группы «Сектор газа» про доблестного автоинспектора:

– Не нарочно я! Случайно получилось, – оправдывался Андрей, как мог.

– Дело было не в бобине, человек сидел в кабине! Картина ясная! Все так говорят, – не глядя на Андрея, отвечал большой ус, параллельно пробивая Андрея на штрафы.

Не обошлось и без алкотестера, и подноготную всю вскрыли. Штрафы Андреем зажиленные аж на двадцать три тысячи, вызывающе кричали о поездке к мировому судье с последующим арестом на пятнадцать суток. Да ещё эта проклятая страховка и, конечно же, отдавленная нога. Просто полнейший перечень преступлений. Проклятье какое-то, думалось Андрею в тот момент. Неожиданно спасение само пришло как раз с враждебной стороны. Старлей вдруг томно поглядев на Андрея, кивнул ему в сторону располагавшегося поблизости магазина элитного алкоголя. Мол, деньгами взяток не берём, а продуктами можно. Затем этот мздоимец с ангельским лицом, опять-таки кивком указал и коробку под элитный алкоголь, стоявшую неподалёку. После чего расперев пальцы на ладони, обозначил сумму покупки пятью тысячами. Ничего не оставалось делать, как уныло побрести в обозначенный магазин. На последние три тысячи предназначавшиеся для покупки продуктов, накупил Андрей вискаря и коньячины двум нечистым на руку держимордам на погонах. Просто великолепный денёчек! В кавычках соответственно. Подмывало, забирая документы, осведомиться у полицмейстера-терпилы: не болит ли пальчик на ноге? Но от греха подальше, Андрей сдержал тот ненужный в данной ситуации порыв.

За что мне всё это господи? Что я делаю не так? Что за сплошной отъём? Придёт какой рублишка, так тут же два отнимешь… Приходит трудно, с потом, со слезами, а отнимается играючи шутя. На хрена я вообще народился в этом сумасшедшем, полном несправедливости, мире… Чем ты там у себя на небесах думал, создавая эту землю, пресыщенную страданьями и болью… Где даже в невинной природе, все только и делают, что пожирают друг дружку. Что говорить теперь жене?.. Последнюю рублёвую заначку придётся из словаря доставать. Пропади оно всё пропадом!

Раскачивает сам себя Андрей и нагнетает. Участников дорожного движения кроет отборным. Всё же ближе к дому удалось самому себя успокоить. Нельзя с таким настроением садиться за просмотр столь важных судьбоносных матчей.

Дома нырнув в комнату, Андрей стянул заначку и в магазин. Благо благоверная куда-то отлучилась. В магазине по минимуму, всего самого копеечного, на пятьсот рублей набрал Андрей. Затем по дому в нетерпении шатался. Жена пришла, с ней долго объяснялся. Пенял на всех, на долю, на судьбу, да на несчастливую фамилию свою. В восемь первый матч, за ним второй через десять минут. Третий, тот, что на аутсайдера поставлен, тот через час после окончания первых двух. Низкомаржинальная букмекерская конторка, немного изменила коэффициенты, сообщил Андрею интернет. Видимо большое количество азартных поставило почему-то на ничью. Андрея это не волнует. Он ставки делал ранее.

Час икс пробил, но следующие два с половиной часа, явили удивительные чудеса. С упорством достойным подражания, команды лидеры одна за другой продули в пух и прах. Ну, что опять за нах?! Ну, что опять за вкуд-кудах?! Какого беса?! Быть того не может. Отчаянье и злоба дикая Андрею сердце гложут. Уже совсем нерадостно, совсем. Хоть уподобься утреннему шизику на крыше. Какая-то параша, а не день, да что там – подобный день, всю жизнь шагает за Андреем будто тень. Дерьмо собачье, а не жизнь, и нету больше силы, терпеть всё это до могилы. Немного нужно привести себя в порядок. Андрей сам вызвался с собачкой погулять, что есть неописуемая редкость. Собачку в руки и в винно-водочный отдел, до десяти как раз успел. Две плоские чекушки, распихал за ремень, одну спереди, другую сзади. Так домой и пронёс. И шмыг на кухню, жаловаться богу, да третий поджидать сюрприз. Опорожнилась первая чекушка аккурат к началу матча. Задорней стало, веселей, азартней. Команда аутсайдер между тем, имиджа менять не стала, а потому с разгромным счётом проиграла. Чуда не случилось, но зато вторая чекушка тоже опорожнилась. И это натощак. Жена уже в постели сопела носом – это хорошо. Ни к чему сейчас она. Только тоски добавит. Лютует, буйствует Андрей. Нет, ну за что? Как можно? Пошла такая жизнь в седалище к безрогому козлу. Гори всё пламенем, да вертись всё медным тазом. Ты слышишь бог, мы больше не друзья. Тебя я больше не люблю. Так издеваться над людьми нельзя. И много, много прочей ереси и ерунды Андрей неся в тот вечер, не считает за труды. Нагневавшись, уставши – спать. Опустошённым, словно прах, в забытие, в кровать. Благо, хоть алкоголем нагнетённый мозг, мгновенно отключился. А рядышком нюх чуткий многоопытной жены, во сне учуял этилового спирта атом, выдыхаемый Андреем. Она, эта жена и сотую промилле, барометром своим способна уловить. А если где заначку заподозрит, да на пути будет стоять гора, она легко и гору отодвинет в стремлении своём оставить мужа с носом. И как тут быть? Совсем не пить?.. С женой по этой части просто чудеса, буквально как дворняга чует колбасу, бывает, только рюмку к горлу поднесу, в гостях иль, где ещё – звонок, и в трубку визг: только попробуй! Домой тогда не возвращайся – голову снесу! Жена же думает во сне иначе: – Ну, ничего! Проснёшься – уж я тебя по полной взгрею, да без шампуня намылю тебе шею! – И набок от него, своёго никудышного суженного. У всех мужья как мужья, а у меня спереди – блажен муж, а сзади – шатается. Потерпи жена совсем чуть-чуть осталось. С такими мужиками трудно всего лишь первую десятку лет, потом привыкаешь.

Недолго пролежал в беспамятстве Андрей, лишь только захрапел, как посетил его весьма забавный сон.

Так на затравку, познал Андрей древнюю легенду Алтайского озера Ая. Познал буквально. Во сне познал. Ранее никогда и краем уха не слыхал Андрей такой легенды. История печальной любви гласила:

Бедный пастух влюбился в прекрасную дочь состоятельного хана, а девушка ответила на его любовь взаимностью. Понятно, что пастух не мог и рассчитывать на свадьбу со своей возлюбленной: не стал бы богатый хан отдавать свою дочь в жёны бедняку. Но ведь девушка тоже любила, и хотела быть вместе со своим возлюбленным. Решила тогда красавица тайно сбежать из родного стойбища, уйти к своему пастуху. Влюблённые договорились встретиться на высокой скале, прямо рядом с берегом Катуни.

В долгожданную ночь счастливый молодой человек ждал свою возлюбленную и пел песни, сидя на утёсе. Но с приближением темноты хан, будто чувствовал недоброе, глаз не спускал со своей дочери. С большим трудом удалось ей убежать. Со всех ног побежала девушка к скале, но поняла, что не успеть ей, добраться до условленного места до заката солнца… Юноша же увидел, что солнце садится за гору, а любимой всё нет… Не придёт?! От горя бросился молодой пастух вниз с высокой скалы.

И вот, наконец, добралась девушка до вершины скалы… И поняла, что случилось. Хлынули слёзы на холодные камни: «Любимый погиб, а я?». С этим криком красавица бросилась в пучину вод вслед за своим возлюбленным. Так и назвали озеро люди: «Ая». А вершина утёса, на котором была назначена встреча влюблённых, теперь стоит посреди озера и называется островом Любви.

Всю эту драму, увидел Андрей чётко и ясно, но как бы со стороны. Раскосые глаза алтайки полные слёз отчаяния, тронули Андрея сердце, но оглянувшись назад, вспомнились вечерние проигрыши, и стало Андрею куда сильней жалко самого себя. Раз вы все такие умные, раз меня господь совсем не любит, тогда, и я! И бросился Андрей в пропасть вслед за красавицей алтайкой. Да не попал в озеро, а угодил в десятиметровую лужу рядом. Тем самым родив ещё одну легенду, и закрепив за лужей название: «Ия».

Немного повалявшись в луже, сон сменил декорации. Теперь Андрей поутру куда-то собирался выходить из дома. Как обычно, рядом ругалась, и выказывала недовольство любимая жена.

– Не ходи к ней! Не вздумай! Послушай, что люди добрые говорят. Жену хоть раз в жизни послушай, – причитала жена.

– Клевещут твои добрые люди. Специально, чтобы самим больше досталось. Нашла кого слушать. Завистники да загибщики сплошные кругом, – парировал Андрей.

– Конечно! Один ты умный и правильный! Последние ведь деньги!.. Неужели совсем не соображаешь своей пустой тыквой? – продолжала упорствовать жена. – Хотя, о чём это я…

– Не волнуйся, козочка моя ненаглядная! Наоборот не потеряем, а приумножим втрое. Паевые кооперативы обычное в наше время явление. Чего нагонять пургу почём зря. Сегодня положу шестьдесят тысяч, а на следующей неделе сто восемьдесят снимем. В лучшем ресторане кутнём, – не сдавался Андрей, хозяин и голова семьи.

– Сам ты марал безрогий! Какие сто восемьдесят?.. В своём ли ты уме долбоящер? Она редкая мошенница! Свои последние шестьдесят профукаешь. Домой тогда можешь не появляться даже тенью. Вон Бабаиха попалась, а ещё Гурьяновы с третьего этажа. Зайцев Лёшка, тоже как ты думал, тоже клюнул приманку в силке, тоже последние сорок тысяч отнёс и что? Полинял на всю зарплату вот и все дела. Все носы свои жадные утёрли. Полицию теперь жалобами закидывают, да заявлениями. А в полиции знаешь, что говорят? Говорят, сами собственным почином отнесли, сами и виноваты – олени эвенские!

– Целую любимая взасос! Всё будет в порядке по мере возрастания! Поменьше слушай всякие сказки да присказки, – сказал Андрей и выскочил за дверь.

Тут стоит пояснить, о чём речь. Дело в том, что третьего дня, в Андрея доме засела тучная мадам на первом этаже. Для удобного своего сидения, сняла мадам маленькое, но уютное помещение квадратов в двадцать. Гнёздышко. Далее над помещением появилась вывеска: «Паевой кооператив, 300% по вкладам в неделю». Естественно попёр народ, а с ним и всякие слухи. Слухи были разного рода, но в основной своей массе недоброжелательные, а иногда и просто откровенно враждебные. Саму мадам на удивление звали Даздрапермой, в честь лозунга – «Да здравствует первое мая!», правда, подобные имена давались в прошлом веке, на заре строительства коммунизма, и было непонятно, на кой ляд, Даздраперма появилась сейчас в нашем времени. Резало ухо по началу, такое странное имя, но ничего свыклись. Другое обстоятельство, гораздо больше тревожило обывателей. Сплошь и рядом, обманутые дольщики, проливая ручьями крокодиловы слёзы, на всех парадных и во всех углах, жаловались, и предостерегали, об том, что Даздраперма, забирая кровные сбережения, выдаёт расписки, написанные симпатическими чернилами. Далее уже дома, ушастые лохи, расписки эти разворачивают, а в них пусто. Чернила испарились. Полиция отказывается верить. Доказательств то ведь никаких на лицо нет. А сама бесстыдная Даздраперма, по приходу к ней обманутых, нагло заявляет, что видит их в первый раз, денег никаких не брала, расписок не писала, и вообще ведать ничего не ведает. В особо критических случаях не гнушается нажать кнопку пультовой охраны. И вот в такой паевой кооператив, с мягко сказать подмоченной репутацией, и двинул поутру упрямый Андрей в поисках лёгкой наживы. Даздраперма работала с торца дома, потому, Андрею пришлось выйти на улицу, чтобы обогнуть свой дом. Тут же стали попадаться кинутые Даздрапермой, да через прогиб, соседи.

– Ты куда Андрюха? Чего такой радостный? – приветствовал Андрея, интеллигентный очкарик Володя с соседнего подъезда.– Отремонтировал пульт от телевизора, а говорили, новый телевизор покупай. Во – сервис! Пока не пошутил что помощник депутата, ток тогда зашевелились. Представляешь, тогда вмиг сварганили.

– Рад за тебя! Да вот, к Даздраперме! Хочу пай внести в её кооператив.

Очкарик, тут же чуть не поперхнулся. Перекрестился. Увёл взгляд вниз, и молча, ретировался.

– Привет, Фёдорович! Как здоровье? – в свою очередь приветствовал Андрей уже другого соседа, совсем не придав значения, встрече с первым.

– Вертикально! – отвечал, всегда весёлый и словоохотливый Фёдорович. – В магазин али на работу?

– К Даздраперме иду сдаваться! Деньги позарез нужны, – шутковал Андрей.

Фёдорович, моментально погрустнел.

– Ты что, в лесу всё это время жил? Дураку не ясно, что Даздраперма – эпический жулик, только в юбке. Бесконечно уверен, что данная Даздраперма ловкостью приёмов, заткнёт за пояс всех макак в зоологическом саду. Чернила то, как по волшебству исчезают, – вполне серьёзно говорил Фёдорович.

– Да ну вас всех! Чепуху какую-то порете, – нисколько не смутившись, отвечал Андрей, проходя мимо.

Затем около второго подъезда, из подвала, прямо Андрею под ноги выскочила абсолютно чёрная кошка. Андрей едва не споткнулся о демонизированное животное. Кошка побежала дальше, но черту перед Андреем прочертила. Смело Андрей черту эту переступил. Суеверие – это суета и вера. Точнее вера в суету. Не верил Андрей в подобную мазуту.

Переступив черту, навстречу Андрею попалась тётка Ида с ведром в руке. Спросив про жену, тётка эта хотела было двинуть дальше по своим тёткиным делам, но что-то её остановило, и, глядя на Андрея в упор, тётка Ида решительно заявила:

– Ни при каких обстоятельствах, ни за что на свете и никогда, не ходите к Даздраперме. Обманет, вот те крест. Последнюю пенсию всю без остатка вчера отнесла, а чернила взяли и растворились. Как жить то теперь до следующего месяца?..– тут тётка Ида не выдержала и разрыдалась. – Хожу вот теперь по родственникам с ведром. Может быть, у кого картошка прошлогодняя, лишняя завалялась, или морковка…

Только тут Андрей заметил, что ведро у тётки Иды пустое. Опять примета нехорошая. Снова упрямство берёт верх. Со мной не случится, думает Андрей. Врут они все. Не бывает такого. Обогнув рыдающую тётку справа, Андрей к величайшему облегчению добрался до паевого кооператива, более никого не повстречав. Глубоко выдохнув, поборов нерешительность и последние капли сомнения Андрей открыл дверь и переступил через порог. По ту сторону двери располагался роскошный кабинет, напичканный донельзя дорогими штуковинами разной направленности. Посередине кабинета имелся красивый дубовый стол, за которым на шикарном питоновой кожи кресле, словно на троне, восседала необъятная мадам Даздраперма. Сверху над Даздрапермой имелась довольно крупная вывеска с лозунгом, а быть может и жизненным кредо мадам. Красным по белому, пролетарскими буквами, начеканено было буквально следующее: «Если дензнаки ходят в стране, может какой-то достанется мне!».

Даздраперма определённо сама себя потчевала. Так на её столе комфортно расположились по соседству, бутерброды с чёрной икрой, нарезанный окорок ляжки страуса, филе палтуса, ананас с маракуйей, гуавой и манго, ну и, конечно же, бисквитное пирожное, куда без него. Запивала эта обжористая мадам все свои яства бутылочкой настоящего Киндзмараули.

– Простите, похоже, я не вовремя! – растерянно прошептал Андрей, бледнея и пятясь назад к двери.

– Ни в коем случае! Отнюдь, mon cher, клиент превыше всего! – радостно отвечала Даздраперма.

Далее Даздраперма растеклась в широченной улыбке, кивком пригласила Андрея к столу, кушанья свои, прикрыв бумажными полотенцами.

– Итак, с чем пожаловали-с? Кстати, дико извиняюсь, но, кажется, у вас ширинка расстегнулась…

– Правда?.. Действительно разошлась… Какой конфуз! Сей момент, поправим, – смутился, было, Андрей, однако неловкость эту сразу же поборол, а совладав с собой и молниеносно застегнув расправившуюся ширинку, продолжил: – Я, видите ли, хотел бы внести пай, под 300% в неделю, – промямлил Андрей робко. Дело в том, что глаза у Даздрапермы были однозначно от цыганки. Ими она и сверлила и прощупывала и гипнотизировала одновременно. Да ещё эта треклятая ширинка, будь она неладна.

– От всей души поздравляю, вы как раз, прямо по адресу. Такой процент, вам не предложат нигде более, – отвечала Даздраперма, параллельно предлагая Андрею кофе.

– Соседи, правда, всякое тут бормочут, но я думаю, всё это какая-то несусветица, – добавил неуверенно Андрей.

– Художника обидеть всякий норовит, – отвечала так Даздраперма, изобразив на своём пухлом лице такую боль и досаду, что Андрей пожалел, что вообще заикнулся про этих самых недалёких соседей. – А меж тем, для них ведь только и стараюсь. Себя не жалею, здоровья своего подломанного не жалею, живота своего не берегу. Беру ведь, чужие ненадолго, а отдаю, свои и навсегда. Но, да ладно, не будем о грустном.… Позвольте полюбопытствовать, о какой сумме идёт речь?

– Шестьдесят тысяч! – гордо выдал Андрей.

– Не густо… Однако и не пусто. Ладно, шут с ним, примем, – отвечала расстроено мадам.

Даздраперма от названной суммы сразу погрустнела и, как показалось, впала в апатию. Помог бутерброд с чёрной икрой. Прожевав который, что-то в голове у Даздрапермы родилось, в связи с чем, она чрезвычайно оживилась.

– Да, вот ещё, совсем забыла сказать! Проклятый старческий склероз, завязанный на нехватку денег на лечение. А, между прочим, ведь вам сказочно повезло! Подфартило вам! У вас на какую букву имя начинается? Правильно на – «А». На стене в алфавите посмотрите, какая первая буква? Всё верно – «А», теперь соображаете? Именно сегодня у нас акция именно для буквы – «А». За приведённого друга, у которого в имени или фамилии есть буква «А» процент увеличивается с трёхсот до шестисот, – выдала Даздраперма заманок.

– Да иди ты! Кхм!.. Извиняюсь!.. Серьёзно?! – руки у Андрея задрожали. Воспалённый мозг автоматически посчитал предполагаемую прибыль. Получалось триста шестьдесят тысяч за неделю. Фантастика! Андрей тут же принялся перезванивать всю записную книжку своего мобильного телефона. Не получилось ровным счётом ничего. То не брали трубку, то отказывались, были и усомнившиеся, а иногда и просто издевательски высмеявшие попадались. Алмазная мадам снова взгрустнула. Последний лучик надежды загорелся в её глазах, вот по какому поводу:

– Быть может у супруги заначка какая имеется или у родственников? Так и быть пойду на должностное преступление. Запишу родню друзьями…

Здесь алчную Даздраперму снова ждало разочарование. Заначки у жены не было. Родственники на другом конце линии, во время предложения Андрея, крутили пальцем у виска. Ничего не оставалось делать, как с тоской на сердце, принять столь микроскопически малюсенький пай. Далее началась процедура оформления. Секунды не загнулось, как Даздраперма, словно фокусник из рукава, сообразила на стол чернильницу с пером и чистые листики бумаги. Сославшись на недоверие к оргтехнике, писала Даздраперма все документы от руки. Был составлен акт приёма-передачи денежных средств. Договор о паевом взносе с прописанными обязанностями и реквизитами сторон, ну и конечно долговая расписка за Даздрапемы подписью. Весь этот незамысловатый пакет документов был вручён улыбающемуся идиотской улыбкой Андрею. После чего его в мягкой форме попросили на выход, сославшись на кучу дел.

– Вот видишь, глупышка! А ты говорила не ходи, – кричал Андрей жене уже на пороге своего дома. Кричал, и с победоносным видом тряс в руке кипу документов.

– Ну-кась дай посмотреть, – протянула руку жена.

Вместе стали разворачивать договор и расписку. Шок! Трах тара-бах! В руках у Андрея имелась обыкновенная белая, пустая бумага. Ничего, ни текста, ни подписей. Ничего!

– Пошёл вон, юродивый – сын хомяка и ласки! Чтоб глаза мои более тебя не видели! – злобно завизжала жена, а Андрей от пережитого, начал потихоньку неприятно просыпаться, и лишь одно слово ещё несколько раз эхом прокрутилось в его голове. – Юродивый?.. – Спрашивал какой-то мужской хриплый голос. – Самый что ни на есть – Юродивый!.. – Отвечал женский голосок, смахивающий на голос супруги. – Случаем не тот юродивый, которого обидели мальчишки, отняв копеечку? – любопытствовал прокуренный мужской голос. – К сожалению не тот! – отвечал женский голосок. – Однако нисколько тому не уступает. Просто выдающийся Юродивый!.. Номер один среди Юродивых!..