Читать книгу Заоблачный спор - Денис Юрьевич Грушевский - Страница 3

В местах, где нет материи частицы,

Где не испить колодезной водицы,

Нет времени, с ним нету смерти и старенья

Нет томности мирской, нет капельки сомненья,

Столкнулись где-то аккурат посередине,

Две древние, но разнополюсные силы.

А распорядок в тех местах такого плана:

В самом низу упрямо сел сынок обмана,

Серёдка общая, верчёная и так и сяк,

Вот в ней радеет хаосом задуманный бардак

А на поверхности растёт во славу, реет ратью

До схлопа квинтэссенции, добра костяк.

Маниловщина обращается там в синьку,

Цепляет растерявшихся за выю гак.

Там запросто душа переживает линьку,

У тех, кому чего-то кажется не так.

Весь этот нескончаемый круговорот

Создатель сразу замыкает на себя,

Вот он поистине абсолютизма разворот,

Безвременье прочувствовать никак нельзя.

Из этих странных мест во все известные миры,

С начала самого уж переправы отданы.

Паромщики без устали, инерции не зная,

Всю сущность, измеряя сводом неких правил,

Как кошка с мышкой неживой, играя

Там где ловушки Чернобог свои расставил,

Лавируют да каждого на своё место!

И кто кого пойди, пойми, упасть заставил,

По эфемерности, да с ветерком промчав,

Кто в истине рождён, кончаются нечестно.

Недаром говорится очень тихо вслух —

Какой у хлебопека сплин таким и будет тесто.

Таков закон, он же довлеющий миропорядок,

Так есть и будет, не придумано поправок.

Энергия тут правит, меры дивная судьба,

Всё остальное противленье, закавыка, суета.

Кипит без устали мирской работа созиданья,

Ей претят эхом зависти другого рода начинанья.

Печаль и горе сеют эти мнимые старанья.

Зачем? Об том давно ведутся тяжбы, споры,

Да только ни к чему все эти разговоры.

Достаточно принять и для себя решить,

Какой из сил отдаться и затем служить.

И вот однажды с песней умилённой

Летел с тревогой в сердце по вселенной,

Амалиэль – заступник слабых, совестью блаженный.

Да возле голубого шарика земли

С Данталианом – искусителем, его пересеклись пути.

Здорова – слюни, сопли, пузыри,

От вида твоего я сам сейчас заплачу,

Ты глазки поскорей свои утри

Не буду разговаривать иначе.

Всё шутишь блудный дух?..

Да всё смеёшься?.. Бывает что ж

Рукой живой ты ядовитой желочью своей

Когда-нибудь от живота напьёшься.

Одно лишь жаль, в бессмертии своём

Ты в ней наверняка не захлебнёшься.

И это говорит всемерное добро!

Вы только посмотрите каково!

Стать захлебнувшимся не претендую,

Это верно, наговор немедленно тот сдую

Оторопь берёт, другого рода скверна,

А именно: с тобой вести беседу,

Уйди с дороги, надоел, дай я проеду…

Негоже разъезжаться так по швам,

Да по делам своим хронически поганым.

Тебе меня ей-ей не обжулить,

Сейчас впитай в себя о главном:

Вот прямо с этой самой ундецимы,

Здесь век земной дежурства моего.

А это значит, что летишь ты мимо,

Тебе мой антипод не светит ничего.

Ну что ни слово, то кристальной чистоты бриллиант!

Полемизировать ты был и есть большой гигант.

Вот только чтобы найти верную дорогу,

Хотя бы для начала нужно заблудиться.

Перечить к сожаленью не могу,

С прискорбием обязан подчиниться.

Вот именно, давай уже газуй

В подспорье солнечного ветра

Могу подкинуть полный парус

Ну а в аду своём раздуй,

Как накидали тебе банок,

Да с тем подняли невозможно градус.

И это говорит предельное добро!..

Вы только посмотрите – каково оно!

А помнишь на заре лихих времён,

Мы спорили, и спором всё решали?

Где эти славные лиловые лета?

Ужель они решительно пропали?

Апофис кстати мимоходом вон летит,

По-моему прекрасный астероид.

Подкорректировать ему б орбиту,

И на планете этой ваша карта бита!

Освободятся сразу миллиарды душ,

И как баранов стадо в узкие ворота,

Позарятся они скорее в лучезарный свет.

А там затор, за ним каверна, света вовсе нет,

У нас на них большая выписана квота.

Огромный кладезь чистой чести,

Мне было спорить с вашим братом.

Оставь ты эти паче чаянья свои,

Тебе не служит первый в мире атом.

Предвижу я Данталиана за бортом,

Проспоришь и увязнешь, словно в глине.

Бывать тебе обсмеянным потом.

Не где-то там, а тут – посередине.

Ого! Да это вызов, не иначе!

Теперь позволь и мне дать сдачи.

Припоминаешь прошлый раз?

Кто проиграл тогда из нас?

«Вон юноша козявку спас от смерти…

Сомнений нет, он есть святой!»

От этих бабских глупых фраз,

В аду смеялись долго черти.

Я сам тогда едва не лопнул! Дьявол мой!

Немного поработали

Над тонкою души струной,

Всего лишь годик, миновал

Молодчик потерял покой,

Слепому ясно, юноша уже иной.

Года, стенанья, вечная рутина,

Его поймала в свои сети

Жажды знаний – паутина.

Печальным был его конец.

На выходе свинья, алхимик, жрец,

При этом редкостный стяжатель и подлец.

Любитель жертвоприношений ярких,

Да к алтарю златых подарков.

Слепить из праведного отрока гавно,

Воистину, не каждому дано.

Да только малая тебе заслуга,

Каков резон, такая и потуга.

Игра тогда текла в одни ворота,

Ты фордыбачился и пыжился,

Мне ж было вовсе неохота.

Сомнительным итогом стал финал,

И в царствии своём, за то

Тебе уж не снискать похвал.

На смертном, юноша раскаялся одре,

Как думаешь, теперь он где?

Знаю! Знаю я конечный результат…

Признаться честно, результату,

Такому я и сам немного рад.

Ну а шумерская девица?

Иль может это тоже небылица?

Вот с ней проспорил ты наверняка,

Не парься и немедленно признай,

Да подбери свои широкие бока.

Была девица да сплыла.

И года снова не прошло,

Как необъезженная кобылица,

Чудесным образом оборотилась,

В первостатейную блудницу.

Причём, не ведая цены подарка,

Назначена была в борделе главной шкваркой.

А как красиво начиналось:

Гнёт спину матери в подмогу,

Да не берёт её усталость.

Стихи пописывает понемногу,

Стесненья робкая печать.

Томлений и сомнений – малость,

Даже не знал с чего начать…

Верхушек как я посмотрю,

Ты нахватался – будь здоров!

Ну, соблазнил девчонку глупую,

Всего делов, зато понтов…

Таки пойду тебе на встречу,

Зарубимся как в позапрошлый вечер.

Поинтересней надо что-то в этот раз,

Да чтобы не было потом примазок да прикрас.

Возьмём какого-нибудь безнадёгу,

Растеребим его, конечно же, немного.

Одарим сказочной волшебной силой,

Чуть-чуть, чтоб самому не навредила.

А регентство над ним вдвоём возьмём,

Ты ночью с вечера, естественно я днём.

Коль не получится с него, какого проку,

Даю зарок исчезну раньше сроку.

Получится исправить, научить,

Тебе злой дух три века тут не быть.

Вот речь не мальчика, но мужа,

Всеми копытами я – За!

Подпунктик маленький лишь нужен,

И вместе прокричим – Ура!

Ты корифей души моей,

Если моя твою взяла,

Узрев паденье человека,

Исчезнешь также на три века.

Свидетелем я лично выступаю

На этом, руки спорщикам и разбиваю.