Читать книгу Погоня за судьбой - Диана Найдёнова - Страница 11

… – Полагаете, у меня был выбор, профессор?

– Выбор есть всегда. Но, к сожалению, бывает так, что мы, избавляя этот мир от зла, впитываем это зло в свою душу. Понимаете, если где-то убыло, то где-то обязательно прибыло. Второй закон Ньютона…

Я не ответила. Что такое чистая совесть в мире, где льются реки крови? Лишь атрибут роскоши, который могут себе позволить далеко не все. Не обмани, не укради, не убей… Люди придумали себе систему сдержек, которые работают только тогда, когда всё в порядке. Но стоит только внешнему давлению усилиться – их задвигают в дальний угол вместе с совестью и честью. Разнится только порог нажима, после которого идеалы треснут, как трухлявая доска…

Впереди и вверху показался серебристый бок «Виатора». Его силуэт напоминал пчелу, поджавшую лапки. Три секции – кабина, жилой отсек и большой грузовой модуль в хвосте – соединялись друг с другом сравнительно тонкими сочленениями. Атмосферные крылья были убраны в корпус, а титановые гермошторы окон – подняты. Отсюда уже можно было видеть тусклый желтоватый свет, который через толстые прямоугольные ферропластиковые окна, забранные изнутри занавесками, проникал в вакуум. В борту приоткрылись пара небольших пазов, и маневровые сопла дали короткий импульс для корректировки орбиты.

Когда мы обогнули корабль и оказались перед его кормой, из динамика радио раздался нетерпеливый голос дяди Вани:

– Ну, наконец-то вы добрались! Осторожно, двери открываются…

Радио пискнуло и замолчало, а в блестящем корпусе «Виатора» начал медленно поворачиваться цилиндрический переходник, открывая ярко освещённые белые стены атмосферного шлюза. Глайдер вплыл внутрь и мягко приземлился на брюхо, а переходный отсек загудел в обратном направлении. Щелчок… И ещё полторы минуты свиста заполняющего камеру кислорода.

Я перегнулась через Мэттлока и пихнула в бок храпящего Марка. Тот встрепенулся и принялся осоловело оглядываться по сторонам.

– Где это мы? А, ну да…

– Слышь, ты кнопочку-то нажми.

– Да, точно, точно…

Марк отключил автопилот, погасил приборы и поднял двери. Я выбралась из глайдера, с хрустом потянулась и направилась из шлюза в грузовой отсек. Мэттлок с Томасом на руках выкарабкался с пассажирского сиденья и, осматриваясь по сторонам, засеменил следом. Ангар освещался немногочисленными газовыми лампами, а вдоль стен были закреплены какие-то металлические баллоны, аккумуляторы и запасные детали корабля. В углу сиротливо стоял большой дизельный генератор. Проходя через просторное помещение, я проводила взглядом свою прелесть – забранный брезентовым полотном гравицикл. Из-под полотна скромно выглядывала матово-чёрная часть одного из четырех двигателей вертикальной тяги.

Обожаю эту штуку! Слетать тёплым вечером до реки, на обратном пути с высоты птичьего полета проводив местное светило за горизонт, пока ветер бьет в лицо и развевает волосы – что может быть лучше?..

Дверь в жилой модуль с мягким жужжанием поднялась, и нам навстречу, шурша прорезиненными гусеницами, выкатился дядя Ваня. Он обрадованно заскрипел динамиком:

– А вот и вы, мои дорогие! Лиза, Марк… Профессор Мэттлок, очень приятно познакомиться! – подкатываясь ближе, он протянул вперёд один из манипуляторов. Мэттлок стоял, разинув рот, и обескураженно смотрел на чудо кибернетики. – Я наслышан о вас. Тяговый локомотив археологии, добрая сотня публикаций, научные степени и звания… Честно сказать – я восхищён таким знакомством! А это у вас на руках что такое? Собачку с собой привезли?

Немного придя в себя, профессор аккуратно взял в ладонь и пожал манипулятор дяди Вани.

– Это Томас, предлагаю считать его моим питомцем. Большое спасибо за тёплый приём, Иван… Как вас по отчеству?

– Бросьте, Рональд, зовите меня по имени. Я ненамного старше вас… Вернее, намного, но с нашими-то числами это роли уже не играет…

Дядя Ваня захохотал, а уже слегка освоившийся Мэттлок робко улыбнулся в ответ. Он так и продолжал держать на руках свернувшуюся гусеницу-переростка. Ваня скомандовал:

– Надюша, бери курс к Воротам. Земля ждёт! И доложи статус.

Двигатели заработали, и я ощутила мягкий толчок. Бесстрастный механический голос раздался из репродуктора:

– Маршрут построен. Расчётное время прибытия к переходу: шесть часов двадцать одна минута. Солнечная активность в норме. Радиационный фон немного повышен – пятьдесят четыре микрозиверт в час. Остатки джета от аккреционного диска взрыва сверхновой в туманности Орёл, опасность минимальна. Все системы работают в штатном режиме. Приятного полёта.

– Спасибо, милая… Ну, Рональд, пойдёмте, я устрою вам небольшую экскурсию по кораблю.

С этими словами он приобнял Мэттлока манипулятором чуть выше талии и увлёк его в глубь жилого модуля. Рядом со мной возник Марк, смачно зевнул, почесав пузо и пробубнил:

– Надо бы подкрепиться…

– Марик, твою ж мать… – я поднесла ладонь к лицу, покачала головой и устало направилась в свою каюту.

Мне хотелось поскорее смыть с себя душную и потную Джангалу. Дверь с шелестом опустилась за мной, и я наконец-то осталась наедине. Сложив кобуру с пистолетом на столик и сбросив ботинки, я неспешно раздевалась, стоя у панорамного окна. Под нами, постепенно отдаляясь, проплывал округлый бок зелёной планеты. Когда он скрылся из виду где-то под днищем «Виатора», я была обнажена.

Как только я вошла в помещение, сенсоры обнаружили человека, и корабль всё это время любезно подогревал пол каюты – в мозг поступал сигнал от электрофизиологических терморецепторов на ступнях. Где-то внутри я в очередной раз восхитилась тем, насколько далеко человек зашёл в деле постановки технологий себе на службу… Весь набор рецепторов, почти полное взаимодействие с нервной системой, ювелирные движения пальцев, и даже имитация боли – ровно в той степени, чтобы сообщить мозгу об опасности, но при этом оставить сознание в полной ясности…

Я глядела теперь на себя в зеркало в полный рост в углу каюты и мягко проводила блестящими, чуть прохладными руками по бёдрам. Мощные матовые сервоприводы, которые заменяли мне мышцы ног, темной синевой проглядывали меж титановых вставок, поблёскивавших в тусклом свечении космического пространства по ту сторону окна.

Вдоволь налюбовавшись собой, я прошла в душ и встала под струю воды. Блаженство разливалось по телу, пока прохладная жидкость смывала с меня сегодняшний день. Выключив наконец воду, я натянула белоснежные трусики и майку, вернулась в каюту и села на кровать.

Я прокручивала в голове недавний разговор с профессором. «…Избавляя этот мир от зла, мы впитываем его в свою душу…» Что чувствует загнанный в угол зверь? В какой момент его страх превращается во всепоглощающую ненависть, а отчаяние – в холодный расчёт?

Я хорошо, как сейчас, помнила обрюзгшее перекошенное лицо Гилберто Травиани. Я стояла перед ним в его огромном кабинете в здании планетарного правительства Каптейна и смотрела в непривычно большие стеклянные глаза, полные ужаса, пока его маленькое алое сердце делало последние сокращения в моём кулаке. А он, побледневший, покачивался, тупо пялился на мою окровавленную биотитановую руку и пытался понять, что же только что произошло.

Те секунды, пока крови в его теле хватало, чтобы оно жило без пульса, для меня растянулись на несколько минут. В тот момент мною владело торжество – я отомстила спустя долгие годы после того, как он разрушил мой второй дом и продал всех, кто был мне дорог, и не просто отомстила, а показала побеждённому свой триумф – его собственное сердце, вырванное из грудной клетки… Я даже не уверена, что он меня вспомнил, когда я, появившись в его жизни лишь второй раз и оставив после себя гору трупов на верхнем этаже Дома Правительства, с оглушительным треском вышибла ногой дверь в его кабинет…

Выходя обратно на крышу и натягивая на ходу мотоциклетную маску, чтобы прыгнуть на гравицикл и встретиться в назначенном месте с дядей Ваней, я уже теряла остатки торжества, а его место постепенно занимала пустота. Жалости не было – одному богу было известно, сколько жизней это существо загубило в ходе своего восхождения к вершинам власти. Но в тот момент, когда я вырвала мотор из его тела, я погасила в своей душе и тот котёл, что двигал мною многие и многие месяцы – жажду мести. Улицы подо мной заполнял вой полицейских сирен, а гравицикл с гулом нёс меня прочь из этого города…

* * *

Выйдя из душа, я облачилась в джинсовые шорты и лёгкие замшевые домашние сапожки. Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, я решила заняться механической работой. Одна из стен каюты представляла собой гардероб. Я открыла его, сдвинула в сторону одежду и коснулась сенсорного модуля в дальней стенке. Узнав мою сигнатуру, створка скрытого оружейного шкафа откатилась в глубь паза в стене. Лампочка внутри отделения загорелась мягким голубоватым светом и выхватила из темноты металлические ложементы с оружием и полки с экипировкой. Я вернулась к столу, вынула из кобуры пистолет и, разрядив его, уложила на место.

Мой взгляд перемещался с одной смертоносной игрушки на другую. Автоматический карабин цвета матового хаки выделялся своими рублеными линиями и будто слившимся с ним в убийственном дуэте подствольным гранатомётом. Рядом с ним из полутьмы оружейного шкафа хищно щерился автоматический дробовик. Я коснулась сложенного приклада, и взглянула на свою любимицу – снайперский рельсотрон в разложенном виде – длинный ствол, представлявший собой спаренные сверхпроводящие электроды, стоял в отдельном ложементе, переливаясь индукционными модулями.

В нишах покоились аккуратно сложенные обоймы для карабина, пистолета и дробовика с разнообразными патронами – бронебойными, разрывными, кинетическими – и небольшие плоские магазины со стальными шариками, которые магнитная винтовка разгоняла почти до четырёх километров в секунду. Заряженные сменные энергоячейки, набор для чистки, пара универсальных визоров, кинетический бронежилет, пояс постановки помех, капсулы боевых стимуляторов…

Я взяла интерфейс для калибровки и шлем боевой симуляции, после чего отошла на середину комнаты. Выполнив сопряжение устройств со своими модификациями, надела шлем, и перед глазами возникла картинка – моя собственная каюта на точной копии «Виатора». Я была в полной боевой выкладке, а все мои движения теперь передавались только в симуляцию. Со стороны могло показаться, что я просто стою на месте, но это было не так – обманутый мозг воспринимал виртуальную среду, как реальность, принимая сигналы от раздражителей и реагируя в ответ.

Мышцы едва заметно подёргивались, а я тем временем переместилась в случайно сгенерированную локацию. В этот раз я оказалась на заброшенном заводе. Перед глазами, формулируя поставленную задачу, побежали буквы – мне предстояло уничтожить силы противника и освободить заложника. Я превратилась в инстинкты, а отточенные за месяцы тренировок рефлексы работали практически без моего участия…

Через некоторое время, когда задача была выполнена, а пленник – спасён, я отключила симуляцию, вернула шлем на место и достала автоматический карабин. Отработанными движениями разобрала его на составляющие, смазала, собрала воедино и, усевшись прямо на кровати, принялась за рекалибровку. Оружие вскоре могло понадобиться, поэтому оно должно быть в полной боевой готовности. После того, как я управилась с системой наведения, приоретизации и проверила модуль взаимодействия с нейроинтерфейсом, я закрепила оружие в ложементе, заперла оружейный шкаф и отправилась на прогулку по палубе корабля.

Уже в коридоре мне был слышен смех пары глоток – механической и живой. Неспешно прогулявшись в сторону источника смеха, в кают-компании я обнаружила дядю Ваню и профессора Мэттлока за шахматами. Они о чём-то оживленно беседовали.

… – Нет, Рональд, я вообще не согласен с такой постановкой вопроса… Вопреки… Благодаря… Это всё не то. Человечество просто принесло очередную жертву божеству прогресса, если угодно. Понимаете? Я бы сравнил это с реактивным двигателем – когда из сопел вырываются сотни и сотни тысяч человеческих жизней и толкают вперёд науку и технологии. Вспомни… Первая Мировая – наручные часы, бумажные носовые платки, кварцевые лампы, нержавеющая сталь…

– Застёжка-молния… Конь на E-три… – робко вставил профессор.

– Да, молния! Системы связи, наконец. Вторая Мировая – реактивный двигатель, компьютер, ядерная энергия…

– Пенициллин. Да, я понимаю, к чему вы клоните, Иван, но посмотрите шире. Вся вторая половина двадцатого века и первая двадцать первого – это движение вперёд. Почти сто лет! Миниатюризация, троичный компьютер, Луна, наконец…

– Шах… Нет, Рональд, это всё продолжение и улучшение того, что было сделано на военном топливе Второй Мировой…

Я стояла, скрестив руки и привалившись к дверному косяку, и наблюдала за спором стариков. Дядя Ваня заметил меня и повернулся в мою сторону.

– Лизонька! Что ты там стоишь как цапля? Не стесняйся, присоединяйся к нам! Хочешь кофейку? У меня рецептик новый, ко̀пи лювак с корицей. Секундочку… Так о чём мы?.. Ах, да! Где было человечество до начала Водной Войны? Топталось на месте, вот где!.. Держи, солнце моё…

В корпусе дяди Вани открылся небольшой лючок. Комнату наполнил крепкий приятный аромат, а дядя Ваня, не отвлекаясь от доски, манипулятором достал из лючка кружку и протянул в мою сторону. Я подошла, села на диванчик рядом с профессором напротив дяди Вани, приняла дымящуюся чашку и, склонившись над ней, стала потихоньку дуть на горячую жидкость. Профессор поправил очки на носу, сделал ход и возразил:

– Не могу согласиться, Иван. Ты уже забыл, как русские освоили управляемый термоядерный синтез ещё до того, как вступили в Третью Мировую? И проект «Рывок» в итоге состоялся именно благодаря заделам мирного времени.

Дядя Ваня усмехнулся:

– Состоялся, конечно состоялся… Только сперва надо было закидать друг друга бомбами. По-другому у нас, у людей, почему-то технологический уклад не сменяется… Вам мат, профессор археологии.

– Иван, вы мухлюете? Я точно помню, что эта ладья стояла не здесь…

– Да что вы, как можно-то? Руки-то, вот они! – дядя Ваня с жужжанием поднял все свои манипуляторы и покрутил ими в воздухе.

Гул, отдающийся в корпус корабля, усилился – заработали реверсивные двигатели. Это означало, что мы прошли примерно половину пути до цели. Неожиданно из коридора раздался трёхэтажный мат. Чертыхаясь, появился Марк и с порога воскликнул:

– Мэттлок, ваш червяк по коридору ползает без привязи! Я об него чуть не споткнулся! В следующий раз – обязательно наступлю!

– Ох, беда, я же дверь не запер… Лиза, можно, пожалуйста?

– Да, конечно… – я привстала, пропуская профессора. Он побрёл в коридор, бормоча что-то себе под нос, а Марк с голым торсом, в одних трениках, видно, после сна, прошлёпал босыми ногами к синтезатору пищи и, почёсывая растрепанную шевелюру, принялся нажимать на кнопки…

… Вскоре профессор вернулся, к нам присоединился Марк с порцией пюре и горстью сосисок, и под тихую непринуждённую беседу о вреде переедания, элитных сортах алкоголя и предпочтительных местах для пляжного отдыха Мэттлок сравнял счёт. Дядя Ваня всплеснул конечностями:

– Это же классический эндшпиль Ласкера! Рональд, я не ожидал от вас такого! Не удивлюсь, если вы обкуриваете своих противников дешёвыми сигарами…

Через некоторое время мужчины, как это часто бывает, принялись спорить о политике и преимуществах одного политического строя над другим, а я по большей части молчала, попивая кофе…

Из репродукторов раздался механический голос «Надюши»:

– Внимание! Расчётное время прибытия к точке: двенадцать минут. Экипажу рекомендовано занять свои места.

Дядя Ваня воскликнул:

– Ну что, дети, двигаем в рубку? Профессор, сейчас вам выпадет уникальная возможность насладиться видом Ворот прямо из кабины!

С этими словами он развернул корпус и покатился в сторону выхода из кают-компании. Марк отправился к себе в комнату, чтобы проверить снаряжение, а мы с профессором последовали за дядей Ваней. Прошагав через длинный коридор, мы оказались на корабельном мостике. Три глубоких сиденья на небольших возвышениях, перед которыми на штурвальных колонках крепились высокотехнологичные полукольца. Приборные панели в полумраке перемигивались разноцветными лампочками, тут и там тускло светились сенсорные дисплеи.

Огромное панорамное окно открывало вид на золотистое свечение, на фоне которого сияли два гигантских объекта – голубоватый овал гиперпространственных ворот и позади них – огненно-красный шар Омеги Волос Вероники, звезды, вокруг которой со скоростью сто тридцать тысяч километров в час вращалась Джангала. Отсюда обе громадины казались одного размера – с небольшое блюдце, но это была оптическая иллюзия – врата отстояли от звезды на расстоянии почти сорока миллионов километров и были «подвешены» над северным полюсом Омеги, так что сейчас мы, по сути, «доруливали» маневровыми двигателями, чтобы встать на линию входа, параллельную диску вращения планет вокруг звезды.

Всполохи корабельного защитного поля радужными разводами прокатывались за толстым стеклом. Я мысленно поблагодарила предусмотрительного дядю Ваню, который в одиночку держал все системы корабля в идеальном состоянии. Сейчас температура за бортом составляла примерно шестьсот градусов, и я физически ощущала напряжение от того, что меня от неё отделяет всего лишь пара метров. Тишину нарушил голос «Надюши»:

– Постановка на линию входа произведена. Место в очереди: семьдесят один. Время до входа: четыре минуты… Корректировка курса произведена. Отклонений нет. Угрозы столкновения нет.

В воцарившейся снова тишине Мэттлок, непроизвольно вцепившись руками в спинку сиденья, неподвижно стоял со слегка приоткрытым ртом и глядел вперёд, а я напряжённо оглядывала через визор пространство по бокам от нас, приготовившись, если что, схватить штурвал для экстренного манёвра. Чуть правее и впереди показался ребристый грязно-серый бок межзвёздного тягача с огромным белым числом «69» почти во весь борт. Он двигался немного быстрее нас, и я увидела, как вслед за ним на пространство справа наплывает контур громадного орбитального грузового модуля, который был больше тягача в несколько десятков раз. Интересно, что везут? Какую-то редкую горную породу? Может быть, наливное топливо? Вполне могло быть, ведь на Земле уже почти исчерпали нефть, но отказаться от двигателей внутреннего сгорания полностью так и не смогли…

Впереди полыхнула вспышка – очередная группа кораблей отправилась в переход, в тот самый момент, как с той стороны ворот появилось другое звено звездолётов, прибывших с Земли. Сложно представить, насколько яркой была эта вспышка, если даже после того, как корабельный защитный экран отфильтровал и приглушил свет, у меня теперь рябило в глазах. Я зажмурилась несколько раз, перед глазами, постепенно растворяясь, плыли точки.

Ворота приближались. Мне трудно было прикинуть размер, но они поражали воображение. Угольно-чёрный овал механизма был заполнен ярко-голубой переливчатой пеленой, а по всему диаметру конструкции торчали солнечные панели, непонятного назначения короба, цилиндры, сложные переплетения металлоконструкций рисовали причудливые узоры. Ворота питались напрямую от звезды, возле которой висели почти неподвижно, и потребляли колоссальное количество энергии. Для оптимизации её расхода корабли проходили порциями по несколько десятков одновременно с той и другой стороны. Такой «пульсирующий» режим позволял воротам работать без остановок…

Когда махина надвинулась и загородила собою всё, я закрыла глаза. Голос «Надюши» произнёс:

– До перехода осталось четыре… три… две… одна. Переход.

Сквозь закрытые веки в глаза ударил яркий белый свет…