Читать книгу Погоня за судьбой - Диана Найдёнова - Страница 17

… Я сидела в чёрном кожаном кресле в центре просторной гостевой комнаты на девятом этаже единственного девятиэтажного здания Олиналы и ждала появления человека, который должен был дать мне работу. Рядом, в таком же кресле, заметно нервничая, сидел Марк и задумчиво грыз ногти. Полчаса назад в этот зал апартаментов класса люкс нас пустил молчаливый дворецкий, и ожидание затягивалось. Я тихо спросила:

– А если он не придёт?

– Тогда он бы не согласился встретиться.

– Ну, всякое бывает, могли же у него планы поменяться… Может, пойдём отсюда?

– Ещё чего! Мне больших трудов стоило выбить эту встречу, так что будь добра, потерпи.

В углу тикали часы. Я встала и подошла к окну. Внизу по освещённым улицам ползли редкие машины, а линию горизонта озаряли красные всполохи уходящего дня. Этот визит начинал казаться мне неудачной затеей.

– Мы могли бы помогать дяде Алехандро с фермой, и неплохо жить. Как считаешь, Марк?

– Мы и так ему помогаем, но я тебя уверяю – как только это из помощи превратится в твою работу, ты завоешь от тоски… Слушай, я понимаю твою нерешительность, но отступать уже некуда. И незачем. Давай уж доведём это дело до конца…

За дверью раздался мерный стук металлических набоек по паркету. Я обернулась. Дверь открылась, в помещение вошёл дворецкий, пропуская высокого и немолодого уже мужчину с аккуратной седой шевелюрой в строгом сером костюме. Дворецкий исчез, а мужчина, приветливо улыбнувшись, бархатным баритоном произнёс:

– Марк, приветствую. Лизавета, прошу вас, присаживайтесь.

Процокав дорогими ботинками через зал, он устроился на диванчике напротив нас, положил ногу на ногу и теперь внимательно разглядывал меня пронзительными чёрными глазами, пока я усаживалась в привычное уже кресло. Переведя взгляд на Марка, он спросил, очевидно в продолжение какого-то уже состоявшегося ранее разговора:

– Марк, у нас не будет проблем?

Тот замотал головой и протянул:

– Не-е-ет, конечно нет! Она абсолютно надёжный человек, я доверяю ей больше, чем себе.

– Хорошо. Лизавета, вас уже посвятили в подробности?

Я развела руками:

– Нет, я ничего не знаю. Кроме того, что мы сейчас проводим… собеседование, что ли…

– Я наслышан о вашем нелёгком прошлом и о порогах, через которые вам довелось переступить. Поэтому считаю, что вы справитесь. Суть в следующем, – он положил ногу на ногу, сцепил руки и наклонился вперёд. – Случаются ситуации, когда хорошие люди попадают в беду по вине плохих людей. Но на плохих людей не всегда получается найти законную управу, и в некоторых случаях правосудие бессильно. Ведь закон что дышло – куда повернул, туда и вышло… Именно для таких ситуаций нам нужен человек, который станет совой, вестником смерти. Которого не остановят его принципы, библейские установки и разного рода предубеждения.

– Вы хотите, чтобы я… выполняла работу полиции?

– Нет. Полиция будет делать свою работу, а мы – свою. Буду честен – у тебя в рукаве целый ворох козырей: миловидное личико, мнимая беззащитность, умение убивать и титаническое упорство… Если конечно Марк не преувеличил твои таланты.

Я смотрела в пол. Когда Марк предложил мне вчера встречу с будущим работодателем, я ожидала чего угодно – воровство, попрошайничество, подделку документов, взломы сейфов, кражи… Но наёмный убийца? Наверное, это слишком даже для меня… Я подняла взгляд на незнакомца. Он с очень серьёзным выражением лица смотрел прямо мне в глаза. Тихо поинтересовалась:

– А если я откажусь?

– Боюсь, в этом случае не получится сделать вид, что этого разговора не было.

– Значит, без вариантов?

– Альтернативы есть, но все они ведут в никуда.

Вот она, моя дорожка. Неуверенность боролась во мне со страхом остаться на обочине жизни. В памяти вдруг всплыл треск ночных сверчков и железный створ ворот. Я смотрела через щель на серую спину доктора Хадсона, стоявшего, уперев руки в бока. Ворота задвинулись, отделив меня от него и остальных моих друзей, отрезая от меня ещё один кусок моей жизни…

– Я согласна.

Незнакомец встал.

– Превосходно. Я уверен, что вместе мы сможем принести пользу обществу и друг другу. Позвольте, я вас провожу.

Мы вышли из помещения. На пороге апартаментов он пожал руку Марку и мне, ничуть не смущаясь металла протеза, после чего представился:

– Да, Лиза, можешь звать меня Альберт. Завтра за тобой приедет мой человек, и вы начнёте подготовку к работе…

* * *

Пикап мчался по шоссе в сторону фермы. Я повернулась к Марку и спросила:

– И давно полиция сотрудничает с убийцами?

Тот пожал плечами:

– Не знаю, меня самого посвятили в эти схемы только с полгода назад. Мы закрываем и отдаём им самые безнадёжные дела – олигархов, судей, политиков с обширными связями. На моей памяти было два подобных случая – когда грохнули мэра Ла Кахеты за педофилию и местного олигарха Ривьеру, любителя рейдерских захватов.

Я фыркнула.

– Насколько же жалкой должна быть полиция, чтобы кто-то делал работу за неё?

Марк холодно процедил:

– Ты, видимо, ещё мала, если не понимаешь, что богатые и влиятельные люди составляют законы под себя. И подчиняться им – задача наша с тобой, а не их.

Я не стала спорить. Мир был достаточно несправедлив, и реакция людей на эту несправедливость могла быть самой разнообразной, но кто я, чтобы быть судьёй? Мне предстояло стать лишь палачом…

* * *

Следующим утром я проснулась пораньше, привела себя в порядок, позавтракала, села в небольшое кресло-качалку на веранде и стала ждать. Прохладный утренний ветерок играл подолом моего платья, птицы пели, радуясь новому дню, а небо было затянуто белёсой дымкой – ветер принёс смог от западных заводов. Через несколько минут скрипнула дверь, и на пороге дома появился Марк в синей форме – как всегда, подтянутый, собранный и ухоженный.

– Ждешь?

Я нахмурилась.

– А ты не видишь?

– Правильно, жди… И не дрейфь, всё будет нормально. Ты справишься.

Подмигнув мне, он сбежал вниз по ступеням и прыгнул в свой пикап. Двигатель взревел, машина сдала задом, вывернула на грунтовку и, поскрипывая рессорами, стала удаляться в сторону шоссе. Я провожала его взглядом, а издалека в сторону дома уже приближалась, поднимая пыль, другая машина. Белый пикап и большой чёрный внедорожник разминулись, незнакомец приблизился и подкатил к крыльцу. Из джипа вышел крепкий лысый амбал, затянутый в чёрный деловой костюм, и пробасил:

– Ты Лиза? Я от Альберта. Садись, поехали!

Я поднялась, проковыляла к машине и, взобравшись на пассажирское сиденье, хлопнула дверью. Незнакомец представился:

– Меня зовут Рамон. Я буду тебя обучать и готовить, но сначала нам нужно заменить это, – он кивнул в сторону моих протезов, – на что-нибудь более подходящее.

– В смысле, заменить? Отрезать и пришить новые?

– Да. С этими клешнями ты не сможешь выполнять поставленные задачи, поэтому сейчас мы едем в Ла Кахету на операцию. Всё уже подготовлено, тебя ждут.

Я простонала:

– Блин, только не это опять…

Сразу вспомнились недели реабилитации, мучительная боль при любом движении, переносе точки опоры. Мне что, нужно будет заново учиться ходить? Снова?!

Республиканский центр находился в сотне километров к северу, так что у меня было достаточно времени, чтобы, сидя на пассажирском сиденьи, предвкусить дальнейшие недели мучений. Но делать нечего – как говорится, взялся за гуж – не говори, что не дюж…

* * *

Ла Кахета встретила нас чистыми и опрятными улицами и строгими серыми пятиэтажками. Маленьких магазинчиков и ларьков вдоль тротуаров не было совсем – вся торговля была загнана новой городской администрацией в огромные торговые центры, что, наверное, было довольно неудобно. Людям приходилось учиться планированию и закупаться впрок, чтобы не тащиться через город за любой мелочью.

Такая политика, впрочем, давала свои плоды – в городе царила чистота, а мелкая уличная преступность за неимением кормовой базы, съёжилась до минимума за последние несколько лет.

Гордостью города была республиканская больница имени Хосе Эрнандеса, героического врача-эпидемиолога из мифологии далёкой Земли, которого по дурацкой случайности сбила машина, когда он возвращался из аптеки, закупив на свои собственные деньги лекарств для очередной своей тяжело больной пациентки.

Лечение в этой больнице было крайне дорогим, но если ты могла это себе позволить – тобой занимались самые лучшие и ответственные специалисты. Я – не могла.

Мы проехали через город, и молчаливый Рамон закатил джип на подземную парковку больницы, возвышавшейся на добрый десяток этажей. В холле он оформил какие-то документы, после чего приветливая медсестра, проведя нас через лабиринт сияющих белизной коридоров, открыла перед нами дверь в операционную, где нас уже ждали трое трансплантологов и пара медсестёр в халатах и медицинских шапочках. В углу недвижимо возвышался большой робот-хирург со множеством манипуляторов.

Рамон повернулся ко мне:

– Меня ждут дела. Тебя прооперируют и поместят в палату на отдых. Обо всём договорено, за всё заплачено. Если что-то понадобится – обращайся к медсестре.

Рамон вышел через раздвижную дверь. Самый пожилой из докторов сделал шаг вперёд и вежливо попросил:

– Прошу вас, разденьтесь вот за этой ширмой, и укладывайтесь на операционный стол.

Я послушалась, и уже через полминуты лежала на столешнице. В полутьме надо мной нависала огромная круглая хирургическая лампа.

– Раскиньте, пожалуйста, руки в стороны… Вот в эти ложементы. И раздвиньте ноги…

На моих плечах защёлкнулись зажимы. Откуда-то справа послышался лёгкий металлический перезвон и гул резиновых колесиков, катящихся по кафелю. Я сглотнула. Бархатистый женский голос успокаивающе произнёс:

– Не волнуйтесь, мы дадим вам общий наркоз. Вы ничего не почувствуете.

В поле зрения появилась рука в резиновой перчатке с дыхательной маской. Я закрыла глаза.

– Считайте вслух от десяти до одного.

Многочисленными белыми огнями вспыхнула яркая лампа. Я начала считать. Голос мой как будто бы отдалялся и таял в пространстве.

– Десять… Девять… Восемь…

Чёрная мгла окутала моё сознание…

* * *

Человек всегда стремился расширять горизонты своих возможностей – будь то физические горизонты высоты, глубины, дальности, или горизонты физиологические – силы, скорости, ловкости. Подводники покоряли глубины, шахматисты сражались с совершенным искусственным интеллектом, а спортсмены ставили рекорды – дух соперничества на протяжении всей истории питал человека, неумолимо толкая его вперёд и вверх. Даже если вокруг никого не было – человек находил способ побороться сам с собой, и неизменно рос…

Когда человек научился эффективно модифицировать своё тело, ему открылось новое окно возможностей. Свои слабости можно было превратить в преимущества, попросту заменив часть тела на искусственный аналог. Отказала печень? Вставь новую! Слабые руки не справляются со штангой? К черту их, механические – к вашим услугам. Работаешь на высокотоксичном производстве? Вот тебе новый, токсирезистентный кожаный покров.

Одновременно с этим возникла необходимость контроля таких изменений, и в первую очередь она коснулась спорта – той самой сферы, в которой наиболее ярко проявлялся дух соперничества. Допинг-контроля было уже недостаточно – какой смысл брать анализ крови у мехмода, чья печень заменена мощным искусственным механизмом, идеально фильтрующим организм от всех чуждых примесей? Как понять, кто жмёт сейчас штангу – честный спортсмен, потративший годы жизни на то, чтобы добраться до ринга, или биомод, нарастивший свои мышцы?

В Конфедерации был разработан свод правил и законов, касающихся изменения своего тела – общим для всего человечества было правило пятидесяти процентов. Наполовину изменённый человек – уже не человек. И отношение к тем, кто перестал быть людьми, хоть и разнилось от планеты к планете, от региона к региону, было примерно одинаковым – поражение в правах, контроль за передвижением и необходимость постоянно отмечаться в органах правопорядка, а то и полный запрет на нахождение внутри атмосферы.

Люди боялись модификатов, которые всё менее походили на них самих, и это было естественно…

* * *

… Я медленно подняла тяжёлые веки. Слабость и тянущая боль сковали тело, но, похоже, всё было позади – надо мной белели резные наличники потолка палаты. Свет был приглушён, рядом никого не было. Накрытая белой простынёй, я полулежала в механизированной койке, в подлокотнике которой переливался огоньками целый ряд разноцветных кнопок управления. На столе стояла ваза с цветами и лежала пара книг. Наклонив голову, я прочла на корешке: «Анатомия боя». А. и Б. Стругацкие, «Полдень, XXII век». Кто их тут оставил? Весьма странный набор…

Палата была одноместная, и я мельком подумала – сколько же денег стоит такой больничный уход? Мне, наверное, за всю жизнь столько не заработать… Вспомнив, почему я вообще здесь оказалась, я сделала движение рукой. Плечо отдалось дикой болью, и я, сжав зубы, с трудом сдержала крик. Я попыталась повернуться на бок и не смогла. Не могу двигаться, опять бессилие! Подумав о том, что я даже в туалет толком не смогу сходить, я зарыдала. Так я и лежала в слезах, не в силах их вытереть, пока не открылась дверь и не вошла медсестра, услужливо поинтересовавшись:

– Лиза, вам что-нибудь нужно?

– Да. Вытрите мне лицо, пожалуйста…

Она подошла и обтёрла меня салфеткой, после чего, проверив все жизненные показатели, скрылась за дверью, пообещав вскоре вернуться. Я лежала и глядела в потолок…

Прошло несколько часов без движения. Спать я не могла, а медсёстры, периодически заходившие меня проведать, все, как одна, повторяли, что мне нужен отдых. Наконец, я собрала всё мужество, которая имела, и попыталась пошевелить рукой. Под покрывалом началось движение. Вскоре, через боль в плече, мне удалось согнуть локоть, покрывало сползло, и передо мною предстала моя новая конечность. Анатомически идеальная, она тускло поблёскивала серебристым металлом. В суставах между элементами проглядывали синеватые искусственные мышечные приводы.

Как завороженная, я бесшумно сгибала и разгибала пальцы, любуясь изяществом конструкции и восхищаясь тем, как механика без задержек повторяет тени моих намерений. Я уже не помнила, каково это – иметь полноценные руки, и вот забытые ощущения вновь возвращались ко мне.

Где-то через час дверь палаты отворилась, и на пороге возник Рамон.

– Ты проснулась? Очень хорошо. Как тебе твоё новое тело?

Я чуть ли не захлёбывалась от радости.

– Это просто нечто! И ноги такие же?

– Да. Правда, доктора́ откусили побольше, чем требовалось…

Мое бедное тело… Я огорчилась. Рамон, прочитав эмоции на моём лице, усмехнулся:

– Зато теперь, когда будешь кататься на роликах, тебе не надо будет беспокоиться о щитках.

– Это всё, наверное, безумно дорого стоит?

Рамон посерьёзнел, поправил галстук и пробасил:

– Ты права. Это передовые технологии, последнее слово военной робототехники и материаловедения. И это аванс – очень щедрый аванс, который тебе придётся отработать. Осваивайся со своим новым телом, с завтрашнего дня начнётся реабилитация. А через неделю мы с тобой приступим к тренировкам…