Читать книгу Бежать - Диана Волхонская - Страница 2

Даже деревья на новом месте болеют

Кроме связки ключей от квартиры (трех больших одинаковых и одного маленького на крепком кольце с металлическим брелоком и выдавленной на нем цифрой «1»), договора аренды на эту самую квартиру, книжек по оплате коммунальных услуг, двух поношенных белых халатов и косынок, которые Наташе следовало постирать и погладить перед дежурством, ей дали два отгула, чтобы прописаться и устроить сына в школу.

Начальница отдела кадров позвонила знакомой в паспортный стол, сообщила о приеме на работу иногородней с предоставлением жилья, и теперь Наташе нужно было наведаться в ОВД, поставить в паспорт штампик прописки.

С территории психбольницы Наташа вышла в приподнятом настроении. Теперь все наладится. Потому что есть работа, а значит будет зарплата, неплохая, кстати, по нынешним меркам, с надбавками. Есть меблированное жилье. Не пропадут они с Игорешей!

Единственным, слегка омрачающим радость фактом был слух о маньяке. Поначалу измученный разум Наташи не воспринял эту информацию. Ну маньяк и маньяк. Слухом больше, слухом меньше.

Еще в троллейбусе от вокзала она невольно подслушала разговор пассажиров и, конечно же, не придала ему никакого значения. Своих проблем хватает.

«Душит, гад, женщин, – пробубнил тогда за спиной Наташи женский голос. – Без разбору. Милиция каждый день новые трупы находит. В морге уже складывать некуда».

Чем страшнее становились подробности убийств и описания маньяка, тем меньше Наташа им верила. Жизнь в провинции – хороший тому учитель. Но позже, в беседе с сестрой-хозяйкой дома престарелых, тема получила внезапное продолжение.

– Ты по ночам не болтайся, – как бы между прочим посоветовала сестра-хозяйка Наташе, подбирая ей в кладовке халаты по размеру. – В газетах ничего о маньяке не пишут, но он есть. У меня муж участковый. Милиция вся на ушах. Не особо распространяется, конечно, тайна следствия у них, но ищут душегуба. Предупреждают всех, чтобы были настороже. А всё одно, девки гибнут. – Она повернула Наташу спиной к себе, примерила к ее плечам халат. – С зимы началось. Тогда двух задушенных нашли. Одну в парке, вторую через месяц на набережной. Вторая совсем ребенок, шестнадцать лет. Училась в нашем медучилище.

Наташа дернула плечами:

– Жуть какую рассказываете.

– Весной тоже двух нашли, – продолжила сестра-хозяйка все тем же лишенным эмоции тоном. Отложила первый халат и примерила Наташе второй. – И летом двух. Осенью пока никого, хотя уже ноябрь.

– Ждете, что опять двух девушек задушит? – спросила Наташа.

Сестра-хозяйка развернула ее к себе плавным движением, всучила халаты и пожала плечами:

– По идее, должен.

«Должен…» – эхом отозвалось в Наташиных мыслях.

– Вы так спокойно об этом говорите, – вслух сказала она.

– А чего волноваться? – Сестра-хозяйка принялась складывать отложенные халаты. –Старая я для маньяка. Дочек у меня нет. Это таким, как ты, молоденьким, русоволосым надо переживать. Он как раз таких выбирает.

По спине побежал холодок, и Наташа вышла в коридор к сыну.

Развод, переезд, маньяк… В голове помутилось. Еще одно потрясение и квартира не понадобится – прямиком к тихо помешанным.

Да и пошел бы тот маньяк! Не могут на человека свалиться все беды разом! Не ужастик же американский вокруг, а жизнь! Девяностые, слава Богу!

***

В микрорайон, где дали квартиру, Наташа с Игорешей приехали быстро, всего за десять минут – на маршруте было много троллейбусов. Но нужная улица никак не находилась. Наконец Наташа спросила дорогу у прохожей, и та указала на проулок между пятиэтажками:

– Туда. Там ваша улица. По левую руку будет медучилише. Не ошибетесь, там и ворота с табличкой. По правую, метров через триста от медучилища, ваш двор.

Наташа поблагодарила прохожую. Подтолкнула сына вперед, чтобы шел на виду, схватила чемоданы и уверенно зашагала. «Ворота слева – медучилище», – вертелось у нее в голове. – «Справа, метров через триста от медучилища, наш двор».

Они притопали на пустую улочку с односторонним движением, вдоль которой высилась аллея разлапых деревьев. Далеко впереди бледными стеклобетонными пятнами торчали многоэтажки и согревали Наташу надеждой: где-то там их с Игорешей новый дом. Справа – кирпичный забор. Таким обычно огораживали склады или автобазы. Слева через дорогу стояли сваренные из толстых металлических прутьев ворота, а за ними трехэтажное здание. В нем легко угадывался учебный корпус.

За воротами было пусто. Наверное, шла лекция, потому никто из учащихся не сновал по двору в белых халатах.

А с дороги-то двор как на ладони…

В памяти Наташи всплыли слова о молоденьких-русоволосых, которых выбирает маньяк и, поравнявшись с воротами, она замедлила ход.

Игореша ушел вперед. Оглянулся – остановился.

– Глупость какая! – отогнала страх Наташа. – Не надо себя накручивать. Девочку нашли на набережной, далеко отсюда.

Она кивнула сыну: «Топай!» и двинулась следом. Походка вновь стала уверенной. Однако мысль о том, что маньяк, вероятно, бродил здесь зимой, выбирал жертву и может вернуться, ядовитым туманом окутала и без того растрепанное волнением сердце.

Подумать только, провинциальный Энск и маньяк. Хотя… Мать как-то рассказывала, что в пятидесятые тут орудовал насильник и убийца. Завлекал девочек конфетами, уводил в укромное место и…

– Вам помочь? – послышалось сзади, и Наташа, вскрикнув от неожиданности, уронила чемоданы и оглянулась.

Позади нее стоял мужчина. Невысокий, симпатичный, с виду старше тридцати. В кепочке, потертых черных джинсах и такой же куртке. Он отступил на пару шагов – слишком нервная реакция Наташи смутила его.

– Помочь? – переспросил он.

Наташа замахала руками, и мужчина аккуратно обошел ее и чемоданы, всем видом демонстрируя добрые намерения; пружинистым шагом одолел расстояние до конца кирпичного забора, пересек небольшой перекресток (Наташа только сейчас его заметила), потопал дальше вдоль одноэтажного облезлого дома и свернул направо – во двор.

Дурное предчувствие охватило Наташу. Энтузиазм, подхваченный в психбольнице, улетучивался со свистом и на смену ему рвалась тревога.

«Метров через триста от медучилища ваш двор», – зазвенел в голове голос прохожей.

Неужели?..

Когда Наташа с Игорешей достигли поворота, в который свернул незнакомец, она поняла, что пришла по своему новому адресу.

Облом! Квартира была не в многоэтажках!

Такое жилье в народе именовалось «квартирой на земле».

Незавидный удел.

Глухой двор с узким въездом-выездом. Внутри двора – одноэтажные строения буквой «П». Вдоль всей левой стороны, метров на пятнадцать, отремонтированный барак, на вид крепкий и ухоженный. Справа – тот самый облезлый дом, довоенный, с высокими и невероятно толстыми стенами, грязными окнами и крутым на целых восемь ступеней полуразрушенным крыльцом. Шляпкой букве «П» служила тыльная стена то ли складов, то ли соседских сараев. Плотная кирпичная кладка примыкала к боковым зданиям и превращала двор в западню, в глубине которой, как прыщ на попе, торчал зловонный общественный туалет с двумя настежь раскрытыми дверями. Туалет был виден с улицы, и никто не мешал любому прохожему справить в нем нужду. Ближе к крыльцу на круглом цементном постаменте ютилась водоразборная колонка, судя по лужам вокруг нее, рабочая. Рядом – две стойки с бельевыми веревками.

Из барака вышел мужчина в кепочке. Приветливо улыбнулся, кивнул.

Наташа не двигалась. Ей казалось, что любое движение или даже слово окажется последней каплей в чаше ее ангельского терпения. Переполнит ее. Заставит потерять самообладание и биться в истерике на глазах у ребенка.

– Вы, наверное, новая жиличка? – спросил мужчина. – Вам от психушки квартиру дали?

Наташа медленно перевела взгляд с незнакомца на туалет и выдавила из себя: «Да».

Внутри теплилась последняя надежда: может быть, ее квартира в бараке? Должно же хоть в чем-то повезти. Хоть раз!

Мужчина снова закивал:

– Тогда вам сюда, – и показал пальцем на облезлый дом. Подхватил чемоданы, зашагал к крыльцу. – Давайте за мной! В первую квартиру!

«Ну, конечно, – подумала Наташа, стиснув зубы. – Глупо было надеяться на хэппи энд».

Вконец одеревеневшая от потрясений, она нащупала руку Игореши и пошла к дому. На крыльце споткнулась, едва не упала.

– Осторожнее! – оглянулся мужчина. – Ступеньки, блин, крошатся. Но вы не переживайте, скоро обещали отремонтировать.

Общий коридор дома напоминал катакомбы. Полумрак, обшарпанные стены, вдоль них высокие деревянные козлы, хаотично сложенные картонные коробки со старьем, арсенал пустых банок, бутылок и стеклянных бутылей. Ржавая медогонка. Велосипед, подвешенный на двух металлических крюках, а под ним распотрошённое, будто взорванное изнутри, мягкое кресло. Над всем этим витал тяжелый аромат перебродившей кислой капусты.

В коридоре было всего три двери. Дальняя, обитая темного цвета дерматином, средняя, на удивление чистенькая и выкрашенная коричневой масляной краской. И дверь с приколоченным к ней жестяным номером «1». Замызганная и хлипкая.

Наташа достала ключи и попыталась открыть, но не смогла. На помощь пришел все тот же мужчина в кепочке. Ловко сунул ключ в замочную скважину, прокрутил пару раз, ругнувшись, и распахнул перед Наташей и Игорешей двери.

Из квартиры потянуло неисправной канализацией. Наташа растерялась: как такое возможно, если удобства во дворе? Робко перешагнула порог, щелкнула выключателем и в свете тусклой лампы обнаружила себя не в прихожей, а на импровизированной кухне. Старый буфет, стол, два самодельных табурета, заляпанная жиром газовая плита. Тут же у другой стены – черная от налета ванна, смеситель, перевязанный тухлой тряпкой, а над ним вся в саже газовая колонка.

Окон здесь не было, только дыра вентиляции.

Зато за двустворчатой дверью находилась комната сразу с двумя окошками.

Занавешенные пыльным тюлем и шторами непонятного мутно-коричневого цвета, окна напоминали глаза наркомана.

Снаружи потемнело: пугливое осеннее солнце спряталось, и наркоман отключился.

Треть комнаты занимал потертый диван. Рядом круглый старинный стол. Между окошками- глазами – тумба с черно-белым телевизором «Рекорд».

Наташа прошлась по комнате, принюхалась. Уловила все тот же запах канализации и прикрыла нос.

– Нет, – отрешенно пробормотала она, – жить здесь невозможно. Одна бы я смогла, но Игореша… Как он будет на этом диване, в этой ванне? – Она схватилась за голову.

«Боже мой, – заныло в висках, – что же я дура наделала?!»

Зачем сорвалась с насиженного места и потащила за собой Игорешу?! Отняла у него родительский дом: уютную комнату, мягкую чистую постель; школу, в которой он всех знал и где все знали его; знакомых врачей, учителей и даже торгашей, привозивших по блату качественные игрушки вместо вредного китайского барахла!

«Зачем?!!»

Наташа ощутила, что чувство, возникшее после развода и зревшее в ней – смесь боли, гнева, обиды, усталости и остервенения, жажда свободы, желание идти напролом, бороться с невзгодами и бытовыми проблемами, чтобы доказать всем, а прежде всего Виктору, что она может прожить без его помощи, наткнулось на глубокий, зарытый в недрах ее подсознания материнский инстинкт и…

Разбилось.

Вдребезги!

Будто Мир, пообещав поддержу, вероломно предал и пошел на Наташу войной. Решил добить и без того деформированную, растерявшую себя по мелочам девочку-женщину. Все только потому, что она мать, а значит, обязана жить ради ребенка и так, чтобы было лучше ему, а не ей.

Ходить в одиночку против Мира Наташа не умела.

Силы были не равны.

– Мы сегодня же вернемся домой! – истерическим голосом заявила она и поймала растерянный взгляд Игореши в полумраке коридора.

Мужчина (он вошел в прихожую-кухню-ванную вслед за Наташей и, вытянув шею, внимательно изучал газовую колонку: исправна или нет) повернулся на голос и скорчил удивленную физиономию.

– Мы не можем здесь жить! – продолжала Наташа все громче. – Нам не подходят условия! Здесь ничего нет!

– Газ есть, – буркнул мужчина в ответ. В его интонации послышалось уязвленное самолюбие; живут же люди и не жалуются. – Центральное отопление. Канализация. Вода тоже есть.

Он повернул кран смесителя и тот с характерным звуком выплюнул в ванну воздушную пробку. За ней брызнула вода, но тут же пропала и из смесителя полились только громкие рулады водопроводных труб.

– Сейчас! – заверил мужчина и повернул другой кран. Смеситель вздрогнул. Взбрыкнул арабским скакуном. Сорвался с места и натурально сдурел. Тухлая тряпка заплясала под напором хлынувшей воды и струи ударили в стороны. – Сейчас!.. Блин! Чтоб тебя через коромысло!

Закрутить кран не удалось, и мокрый мужчина в кепочке рванул в коридор к общему вентилю, едва не сбив по пути Игорешу.

«Сейчас! – донеслось из коридора. – Вот, блин… Сейчас!» – и тугие струи постепенно сошли на нет.

Со стен ручьями стекала вода, собираясь в лужу у плинтуса, звонко капала с краев ванны и сверкала на табуретах, буфете, столе, а Наташа все стояла и смотрела в темноту коридора ничего не видящими глазами.

Кап-кап-кап…

Потом мрачно улыбнулась, вспомнив, с каким лицом прыгал вокруг взбесившегося смесителя мужчина в кепочке.

Он вернулся в квартиру и вытер руки о лежавшее на буфете полотенце: «Сейчас, блин, все исправлю», но сделать ничего не успел. Смеситель, сгнивший еще при прежних хозяевах, рухнул в ванну.

Кап!