Читать книгу Бежать - Диана Волхонская - Страница 4

Даже деревья на новом месте болеют

Утро не задалось. Софья Михайловна разбудила всех грохотом посуды на кухне.

За миг до пробуждения Наташа ощутила себя в далеком прошлом. Дома, у матери. Та любила будить в выходные не словом, а делом: греметь посудой, стучать дверцами шкафов. Или, на худой конец, могла позвонить соседке и начать громко обсуждать какую-нибудь мелочь. Все ради того, чтобы показать, кто в доме хозяин (хозяйка), кто кормит и кому не спешит помогать ленивая и неблагодарная дочь.

Наташа быстро собралась, помогла собраться Игореше, поблагодарила соседку за приют и тут же спросила, может ли оставить у нее до вечера свои чемоданы.

– Не уезжаешь? – удивилась Софья Михайловна.

– Некуда ехать, – холодно ответила Наташа. Уже у двери обернулась и добавила: – Спрошу, конечно, на работе о другой квартире. Но вряд ли нас переселят.

Смелый взгляд, металл в голосе – всё это не походило на вчерашнюю измотанную стрессом жиличку. Слабую и растерянную. Ту, которая с легкостью могла оказаться и в мозолистых руках Алексея, и в лапах Фомы.

В новой Наташе чувствовался стержень.

Софья Михайловна смутилась от неожиданности и, застыв в проеме кухонной двери со сковородой в руках, сверлила Наташу глазами: «Как подменили!»

На сковороде шкворчало сало, три сосиски и три жареных яйца. На кухонном столе виднелись три пустые тарелки. По всему выходило, что завтрак Софья Михайловна приготовила для себя и гостей.

Наташа смягчилась:

– Не сердитесь, пожалуйста, – заговорила почти шепотом. – Вчера слышала ваш разговор с Алексеем о Вере. Соболезную вашему горю. – Тонкие брови Софьи Михайловны вздрогнули, и вся она будто скукожилась. – Вы не знаете меня, но уже невзлюбили, – продолжала Наташа. – Кажется, я мешаю вам…

– Не мешаешь, – перебила Софья Михайловна. – Просто… – запнулась, подбирая слова. – Здесь опасно.

Наташа кивнула:

– Маньяк, Фома – я слышала. Но мне действительно некуда ехать.

Не дожидаясь реакции соседки, Наташа набросила на плечо сумочку, легонько вытолкнула Игорешу за дверь и вышла следом.

Первый шаг сделан: она осталась в Энске. Теперь бы найти чистую, без изысков столовую и покормить Игорешу. Потом устроить в новую школу. Если постараться, еще и в ОВД сегодня можно успеть. Вернуться домой через хозяйственный…

«Домой, – споткнулась о слово Наташа. – Пока не «домой». В гадкую нору».

Проблески солнца сквозь туман, затянувший двор и окрестности, обещали теплый день. Не дождь, не холод. Уже хорошо.

И в остальном всё тоже должно было быть хорошо. Вопреки обстоятельствам. Наперекор судьбе. Наташа или переломит ее, или сломается сама. Но не отступит.

Она осторожно спустилась с крыльца, подстраховала Игорешу на ступеньках. Вместе они притопали к водоразборной колонке, и Наташа накачала воды. Смочила носовой платок, вытерла свою и Игорешину обувь.

К знакомству с новыми учителями надо подходить ответственно. Первое впечатление – важная вещь.

Только сейчас Наташа заметила висевшую на стене барака блеклую вывеску «Ремонт обуви». Синие буквы выцвели и слились с фоном, потому, наверное, вчера остались незамеченными.

Из барака выглянул Алексей в затрапезном виде, бросил приблудному псу кусок хлеба. Увидел у колонки Наташу, которая возилась с обувью, тут же встрепенулся: заправил свитер в треники, пригладил волосы и подошел степенно:

– Зачем платком? Дуреха! Давай ко мне в мастерскую. Начищу.

Наташа подняла на него тяжелый взгляд. Посмотрела снизу вверх, но так, будто не Алексей навис над ней, а она над ним. И Алексей сконфузился.

Прежде такими глазами тихая и зажатая Наташа смотрела только раз. На одноклассницу. Они вместе занимались в спортшколе. Одноклассница проиграла Наташе решающий забег (победитель должен был ехать на спартакиаду в соседний город) и в отместку обозвала шлюхой.

«Таскается со стариком. Шлюха!»

В безобидной Наташе, что называется, щелкнул тумблер. Нет, она не бросилась драться или рвать однокласснице волосы. Просто убийственно посмотрела на нее своими зелеными глазами-омутами и та…извинилась.

Вот и Алексей забормотал слова извинений и из наглого, пропахшего обувным клеем и ваксой «хозяина» вновь сделался мужчиной в кепочке.

– Я, блин, только помочь хотел, – промямлил он.

Наташа молча простирнула платок, выжала его до треска, встряхнула и прищепила к бельевой веревке бесхозной, омытой дождями и иссушенной ветрами прищепкой.

– Мне бы ключи от твоей… э-э, – Алексей замялся, – от вашей хаты. Смеситель поменять. Да и вообще: побелить, покрасить. – Наташа повернулась к нему, уперлась взглядом, и на лице Алексея отразилось нарастающее волнение. Такая физиономия была у него вчера перед тем, как он набросился. Наташа нахмурилась, но взгляд не отвела. Алексей замер. Потом вдруг засуетился добродушным песиком, завертелся вокруг Наташи. Имел бы хвост, забил им по земле. – Я, блин, могу… Бесплатно, не подумайте… Обувь тоже могу. Бесплатно. Для вас все бесплатно… Вы это… – Он вновь замер перед Наташей, окончательно стушевался и опустил глаза. – Извините за вчерашнее. Успокоить хотел. Сам, блин, не понял, как вышло. Вы орали, бегали полуголая, а я ж не слепой, всё это вижу…

– Сколько? – перебила Наташа.

Алексей не сообразил, о чем она. Мотнул головой и переспросил:

– Что сколько?

– За ремонт моей квартиры сколько возьмете? Я не принимаю помощь от незнакомых людей, тем более мужчин.

Опыт вчерашнего дня говорил об обратном: она принимала помощь незнакомых людей, и устраиваясь на работу, и попав на ночлег к соседке. Но вчерашний день был исключением, да и барьер между нею и Алексеем следовало установить прочный и нерушимый: пусть знает – ему ничего не светит.

Алексей пожал плечами: «Так давайте познакомимся». Плюнул воздухом на ладонь, протер ее о треники и протянул Наташе:

– Алексей Рябинин.

Наташа представилась. Руки в ответ не подала – прижала к себе Игорешу.

Алексей хмыкнул, сделал ладонью неуклюжий игривый жест, будто сказал: «Не хочешь прикасаться ко мне, ну и не надо» и всё же не оскорбился. Посмотрел добродушно, пожал плечами. Сам виноват – напугал вчера.

– Так это… – вновь заговорил он. – Оставите ключ от хаты? Смеситель поменяю, и то вперед. За ремонт потом договоримся. Я бесплатно могу, просто так. Не подумайте… – Он закусил губу и выразительно посмотрел на Наташу, мол, извинился уже, ошибку свою осознал. Что еще-то?

Наташа достала из сумочки ключи и отдала Алексею. Коснулась его глубокой жесткой ладони и почувствовала, как та дрожит.

Что такое? На пьющего не похож, запаха перегара нет.

Волнуется из-за разговора? Похоже. Искренне переживает и хочет загладить вину.

Удивительно, но робость шла Алексею. Дарила ему обаяние. Ну простоват (даже слишком), не отесан. Зато без тени бабства, какая бывает у некоторых сложносочиненных кавалеров. Вроде мужчина, а рот откроет и будто у маникюрши сидишь. Или того хуже – на лавочке у подъезда.

Рядом с таким Алексеем красивая Вера смотрелась идеально. Почти. Отмыть Алексея всё же не мешало. И приодеть. Хозяйственный, заботливый жених с жилплощадью и мастерской. Тут тебе и дом, и работа. И Софья Михайловна под боком. На нее будущего ребенка в случае чего можно было оставить. Со временем выкупить первую и третью квартиры в облезлом доме и сделать двор личным. Огромное домовладение в Энске!

Наташа одернула себя: что это она вдруг?! Собственница! Рассуждает, как Виктор. Одна выгода на уме. Верно говорят: с кем поведешься, от того и наберешься.

Не могла Веруня так мыслить, да и Наташе не следует!

Она вцепилась в руку Игореши и повела его со двора, не простившись с Алексеем, не сказав, когда вернется. Вышла на улицу и внезапно сообразила, что не знает, куда идти. Обернулась. Поймала растерянный взгляд Алексея и спросила: «Где школа?»

– Вниз по улице, – показал он рукой направо от выхода со двора. – Через дорогу.

Наташа с Игорешей пошли вниз. Натолкнулись на будку сапожной мастерской, вплотную прилегавшую к боковой стене барака. От будки несло гуталином. Металлические ставни были открыты и через стеклянную витрину виднелась сложенная на полках обувь, деревянные колодки, рабочий стол с инструментом: молотками, ножами и ножницами. Отдельно лежали разных размеров шилья и коробочки с гвоздями.

Над будкой висела большая вывеска «Ремонт обуви» и маленькая, с выведенным умелой рукой художника словом: «Рябина».

«Алексей Рябинин», – зазвучал в Наташиной голове голос Алексея.

***

Школа встретила равнодушно. Директриса смерила Наташу оценивающим взглядом. Судя по мимике, отметила для себя строгий и ухоженный вид Наташи, ее сапоги и модную сумку из тонкой кожи. Задала несколько вопросов о причине переезда, успеваемости ребенка в прежней школе. Потом отправила в приемную писать заявление.

Утром Наташа сильнее обычного надушилась, и приемная утонула в аромате французских духов.

Наташа заполнила шаблонное, отпечатанное на машинке под копирку заявление, вписала нужное, отдала заявление секретарше.

– Вы неверно заполнили, – заметила та. – Надо писать не «Городской дом престарелых», а «ГУ Энский дом-интернат для престарелых и инвалидов». Перепишите, пожалуйста. – Она протянула другой бланк. – И графу «должность» заполните.

Наташа переписала заявление.

– Санитарка? – прочитав его, вскинула бровь секретарша.

– Не всё ли равно, кем числиться, – с напускным высокомерием ответила Наташа; пока секретарша читала заявление, достала из сумочки французскую пудреницу и прошлась пуховкой по лицу. Пусть секретарша думает, что хочет. Принимает ее за любовницу главврача, устроенную по блату, не работающую, но получающую зарплату, или родственницу, которой на законных основаниях выделили бесплатное жилье. Плевать! Главное, чтобы с ней считались. Не приняли за малоимущую и не затирали сына. – Стаж идет, и слава Богу.

Учебники Наташе выдали в школьной библиотеке. Потрепанные, изрисованные каракулями. Здесь, как и в других школах, новые книги выдавали отличникам, а остальным – что осталось. Как по таким учиться, если половина страниц вырвана? Выручила библиотекарь: подсказала Наташе, что в центральном книжном магазине продаются именно такие учебники, да еще и по сниженным ценам.

Наташа узнала расписание уроков, познакомилась с классной руководительницей Игореши, премилой светловолосой барышней.

Совсем еще молодая, видимо, только после института, она расположила Наташу к себе. Взгляд ее светлых глаз не бегал по Наташиным шмоткам, не оценивал, не изучал. Она улыбалась, и Наташа невольно заулыбалась в ответ.

– Катерина Ивановна, – представилась учительница. Вот уж, действительно, луч света в темном царстве! Она склонилась к Игореше так, что их глаза оказались на одном уровне: – Будем учиться или хулиганить?

Мальчишеское лицо расплылось в улыбке: «Учиться!»

***

Из школы поехали в ОВД. Провозились часа два, полтора из которых ожидали в очереди в паспортный стол.

Затем скороходами понеслись в книжный магазин, чтобы успеть до перерыва на обед. Купили несколько учебников.

Пообедали в диетической столовой за копейки.

Отправились в свой микрорайон на троллейбусе и уже в дороге Наташа спохватилась: надо бы купить продуктов. Не возвращаться же к Софье Михайловне с пустыми руками. Да и денег за проживание стоило бы предложить. Откажет – ее дело. Но предложить надо.

Вот бы пустила к себе пожить, как просил Алексей, на неделю.

Наташа купила несколько авосек – пригодятся в хозяйстве, хлеба, макарон, консервов рыбных и овощных. Немного печенья к чаю, заварки и сахару. В «сетке» неподалеку от гастронома взяла картошку и несколько луковиц. Хотела взять капусту, но вспомнила запах общего коридора в доме и передумала.

В хозяйственном набрала масляной краски для пола и окон и водоэмульсионную для стен. Кухонную мебель Наташа решила покрасить белым, стены бежевым, как у Софьи Михайловны. Обезьянничать Наташа не любила, но слишком уж ей понравился оттенок.

Кроме мастерка, которым Наташа намеревалась отдирать старую краску, малярных кистей, двух пар плотных, почти несгибаемых резиновых перчаток, растворителя для краски и пластикового ведра с крышкой (под ночную вазу), она купила дешевый хлорный отбеливатель, стиральный и чистящий порошки, мыло и прочую гигиеническую мелочь.

На кассе беззвучно охнула – ушла половина имевшихся денег.

Что говорить – разучилась Наташа с деньгами обращаться и жить по средствам.

Обвешанная авоськами, она медленно поползла на свою улицу.

Игореша плелся позади, нес литровую банку краски и пыхтел.

Идти быстро у обоих не получалось. Два шага – остановка, два шага – остановка.

И чем Наташа только думала? Можно же было два раза сходить: сначала за продуктами, потом за хозтоварами. Даже три! Краску отдельно купить и принести – банки тяжеленные.

Она раскраснелась от напряжения. Сцепила зубы и передвигалась рывками. Казалось, что руки вытянулись до колен, а ноги наоборот – складывались телескопическими стрелами. Каждый шаг давался труднее предыдущего.

Оставить часть покупок прямо здесь, на тротуаре, всего на пять минуточек? Так сопрут же…

Наташа застонала и поползла дальше. Два шага – остановка, два шага – остановка.

– Это я, не пугайтесь! Помочь? – услышала она за спиной голос Алексея и облегченно выдохнула.

Будь он хоть трижды назойливым влюбленным или даже маньяком, Наташа все равно обрадовалась бы ему.