Читать книгу Две повести о страхе и любви - Дима Босяченко - Страница 3

Леонид мигом вскочил с постели, включил свет, оделся, взглянул на часы, чтобы рассчитать время в пути до роддома, учитывая развод мостов. Бодрый, сильный, всем видом он пытался сказать ей – «Не волнуйся, со мной можно всё: рожать, умирать, убивать – я готов». Он моделировал эту ситуацию множество раз, силясь понять, каким он должен быть, как нужно себя вести, чтобы не стать обузой, но хотя бы немного помочь в редкой ситуации, когда от него зависело так мало. Отсутствие контроля его угнетало, как ничто иное. В итоге, он пришел к выводу, что необходимо, по крайне мере, поставить на тотальный контроль себя, свои эмоции. Он много раз представлял, как вести себя и сейчас действовал согласно плану – он должен не просто излучать привычную уверенность в себе, расчет и полное владение обстоятельствами, он обязан перестать быть человеком, превратиться в машину, не борющуюся с обстоятельствами, но продуцирующую их. Оказалось – для него это не сложно.

Её же трясло. Нужно было остановить эти немыслимые вибрации тела, пока они не захватили и душу. Он отвёл её в душ. Включил еле тёплую воду и крепко схватил её за бедро. Потом талию, руку, сжав кожу до синяка.

– Успокойся! Просто дыши. Дыши и ни о чем не думай. Я рядом. Все будет хорошо. Верь мне!

И её отпустило. Дрожь ушла. Она поверила. Она всегда верила ему, когда он так просил об этом.

От резкого расслабления по ногам с новой силой потекли околоплодные воды.

Сумка была собрана. Оставалось только одеться самим. Май был холодным. А в ночи становился ещё холоднее.

– Я отвезу.

– Нет, давай на скорой.

– Самим быстрей будет – зачем терять время? Сама знаешь, какие у нас скорые…

– На скорой. Так безопаснее.

– Алина…

– Лёня, хватит, прошу тебя! Я знаю, ты можешь, но мне так спокойнее – у них опыт, оборудование в машине есть, уколы там, если понадобится. Мне давно не двадцать пять, и ты прекрасно знаешь, как протекала у меня беременность.

– Я понял. Извини.

Алина проверяла родильную сумку – всё ли на месте. Леонид воспользовался минутой, забежал в ванную комнату, достал, припрятанный там ингалятор и припал к нему, как алкоголик к бутылке. Вдохнул прохладного аэрозоля раз, другой. И третий. И ещё раз. Задышал.

– Лёня, ты скоро?

Скорая приехала быстро. Алина даже успела шутливо закатить глаза, пожурив Лёню за его ворчания на этот счет.

Врачи заботливо утрамбовали Леонида с Алиной в кузов, дали плед.

– Куда едем, в ближайший?

– Нет, – Леонид сунул врачу бумажку договора с роддомом.

– Туда можем не успеть, почти два часа ночи – мосты скоро разведут и что делать будем?

– Нужно туда, – отрезал Леонид.

Врач посмотрел на Алину.

– Понимаете, там детская реанимация есть хорошая. Лучше именно в этот родом, – улыбка не сходила с лица Алины, несмотря на схватки.

– Ну, хорошо, попробуем. Но рискуем.

Завелись.

Двигались аккуратно.

Алина периодически постанывала, держась за живот. Леонид охватил её руками за плечи. Он кусал губы. То и дело смотрел на часы. По его ощущениям – водитель ехал слишком медленно, хотя ночная дорога была пуста, ловил каждый красный свет. На очередном светофоре Леонид не выдержал. Он живо подсел ближе к кабине, так что ни врач, ни Алина не успели его становить, и заговорил водителю почти в ухо.

– Друг, мы же на скорой, дороги пустые – врубай мигалки и погнали уже!

– Ты мне не начальник! Вернись на место, а то высажу обоих!

Леонид сжал скулы, залез в боковой карман кожаной куртки. Достал удостоверение. Жёстко сунул красную корочку в нос водителю, почти ударив.

– Теперь начальник! Быстро врубил сирену и чтоб без остановок, на спидометре девяносто минимум! Все понятно?

Предписания были исполнены.

– Терпеть не могу, когда ты так делаешь! – шепнула Алина мужу.

– Я сам, но сейчас тот случай, когда меня можно простить.

Оба улыбнулись. Леонид ещё крепче обнял Алину, согревая и успокаивая её теплом своей ледяной безмятежности, силой объятий.

Леонид кивнул на живот.

– Может всё-таки кесарево?

– Нет. Я должна сама.

– Я могу повлиять на твоё решение?

– Нет.

– Алина, он переношенный, двойное обвитие.

– Я в курсе. Врачебных показаний нет. Ты просто хочешь перестраховаться.

– Естественно хочу! Тебе сорок лет, ты знаешь сколько…

– Да, я получше твоего знаю статистику поздних родов! Даже не представляешь сколько всего я уже перечитала на эту тему.

– И что?

– Я должна сама. Мне важно.

– И как это называется?

– Я не знаю. Давай, ты мне скажи?

– Эгоизм. Слепой, неподвластный уму эгоизм.

Алина отсела.

– Я рискую собственной жизнью ради того, чтобы он появился на свет. Ради того, чтобы ты, наконец, стал отцом, а мы настоящей семьей! И ты называешь меня эгоисткой?

– Хорошо. Тогда поправь меня. Просто я пытаюсь и не могу понять твои мотивы.

– Господи, Лёня, ты можешь хоть раз в жизни, хотя бы на минуту перестать быть следователем!? Перестать работать? Мотивы, алиби, вердикт… Нет их, нет! Просто я так чувствую, мне всего лишь это необходимо, я верю, что так будет лучше! Для нас обоих, – Алина погладила живот, – Такая мотивация тебе понятна? Сомневаюсь.

Оставшийся путь провели в молчании, успев переехать мосты.