Читать книгу Две повести о страхе и любви - Дима Босяченко - Страница 6

Худенький мальчик с серым лицом лежал навзничь под кустом сирени. Глаза открыты в самое небо, круглый рот – тоже, будто он чему-то удивился, но так и не успел это выказать; руки раскинуты в стороны. Ноги же были поджаты, словно у него разболелся живот, и заботливо уложены на бок. Из-за пухлого рюкзака под спиной, набитого отныне бесполезными учебниками, затылок ребенка был сильно запрокинут назад. В этой открытой позе была своя грация, словно ему всего лишь стало плохо в танце, и даже некоторая теплота на фоне всеобщей вокруг промерзлости. Ещё не пришла окоченелость, не изменилось до неузнаваемости лицо, не явился труп – тело будто просто отдыхало. Безвольные ладони утопли в грязи – земля возле сиреневого куста размылась и развязла, точно уже готовясь принять в себя умершего. Морось разошлась в дождь средней силы. Красноватые почки сирени так и не распустились, схваченные морозом.

«Как красиво лежит» – подумалось Леониду и стало ему от себя противно, но мысли продолжали течь, подавляя волю – пусть и не всегда оформленные в слова, звучащие в голове, а в виде полу ощущений, потока из обрывков образов. Так следом Леонид подметил и вновь стал отвратен себе, что это картина ему приятнее и ближе, чем то, что он видел сегодня с утра, ворвавшись в родильную.

«До чего ты дошел – тебе смерть уже ближе рождения!» – голова полнилась лишним, нужно было срочно занять делом мозг и тело.

– Ну что, у нас, как всегда, никто ничего не видел и свидетелей нет? – спросил Леонид у напарника.

– Как всегда.

– Смерть наступила от колото-резаной раны, ударом прямо в сердце, скорее всего тонким ножом или кинжалом, может отверткой, примерно три часа назад, была почти мгновенной, – докладывал судмедэксперт, стягивая перчатки.

– Знаю, знаю, – отмахнулся Леонид, – Я это уже как отче наш заучил.

Леонид обернулся. Осмотрел двор, дома, крутанулся вокруг себя несколько раз. Обратил внимание на припаркованные невдалеке автомобили.

– Там вон тачки стоят – нельзя, чтоб они уехали. Нужно проверить, есть ли в них видеорегистраторы.

– Понял, – ответил Рома и подозвал нескольких оперативников.

– Всё отфоткали уже?

– Всё.

– Эксперты были, надеюсь? Раньше он к жертвам не прикасался, а тут зачем-то оттащил в кусты – есть вероятность его частички найдём, а там чем чёрт не шутит, может и по базе пробьём. Это шанс.

– Если, конечно, его не кто-то другой оттащил, – вставил Рома.

Леонид посмотрел ещё раз на унылую хрущёвку перед собой с обрызганными незастеклёнными балконами, забитыми всяким хламом.

– Рома, а тепловизор с тобой?

– Конечно, а что?

– Может кто-то мог ещё установить видеорегистратор на балконе, чтобы следить за своей машиной. Тепловизором проверьте.

– Ок!

– Ну, пойдём туда теперь…

Леонид и Рома подошли ближе к телу. Леонид пристально осмотрел жертву, огороженный участок вокруг. Увидел следы от ботинок.

– Следы, – констатировал Рома, – По ходу те же.

– Вижу. Всё тот же сорок четвертый размер какого-то здоровяка. И что нам с этого?

– Кинолога вызываем?

– Давай, на всякий случай, но толку не будет, как всегда.

В это время оперативники быстро сбегали к машинам и вернулись обратно.

– Видеорегистраторов не обнаружено! – отрапортовали они.

Леонид посмотрел на Рому.

– Пойду перепроверю!

– Боже, Лёня, как можно так не доверять людям?

Регистраторов и вправду нигде не оказалось.

– Да, ничего нет. Зато вот сюда посмотри! – Леонид указал на те же грязные следы у машин.

– Такие же.

– Ага. Наш Кинжальщик не дурак – тоже проверил машины, хорошо изучил местность. Был здесь заранее, как в засаде. Более того, он знал, когда примерно здесь будет проходить мальчик, следил за ним, изучил маршрут, расписание…

– Скрупулёзный, сука!

– Осторожный и расчетливый.

– Не пойму одного, почему его никогда никто не видит? Где все люди-то, блять? Начало рабочего дня, светло, дома вокруг, один, блин куст на всю округу, тропинка, и сука ни хера больше вокруг! Обзор идеальный, укрыться-то негде и ни одна падла в этом время тут не проходила, в окошко не высунулась покурить!

Леонид задумался.

– Ну, дом-то один только, из которого реально что-то увидеть можно, остальные под неудобным углом и далековато уже. И смотри – дом и вправду очень удачно стоит, так удачно, что из него всё хорошо видно, но и в нём самом всё отлично просматривается. Вон блин не то, что холодильники видны, а с хорошим зрением можно и магниты на них расслеповать.

– И что?

– А то, что наш Кинжальщик не только машины проверил, но и за окнами следил. Скорее всего из-за тех гаражей, – Леонид показал рукой на три одиноко и нелепо стоящих гаража у полянки перед домом.

– Я вот, что думаю, Рома, – продолжил Леонид, – Кинжальщик никуда не спешит, он мог выжидать идеального момента неделями, а может и месяцами. Он крайне методичен и терпелив.

– Ты хочешь сказать, он приходил сюда каждое утро, проверял тачки, двор, чтоб никого не было и ждал, когда пойдёт мальчик и в тоже время, чтобы вокруг не было ни души и даже чтоб в окошках никто не мельтешил?

– Именно.

– Ну, это ж вечность можно ждать, чтоб всё совпало!

Они направились обратно к телу. Зевак всё прибавлялось.

– В том-то и дело, что чувак натренирован. Ему нужно-то всего десять секунд совпадения обстоятельств. Каждый раз – всего один удар, точно в сердце, почти в одно и то же место в грудине. Ни одной промашки. Он профи. Не знаю, сколько у него ушло на тренировку. Полагаю, дети даже не успевают подумать, что происходит – он просто идёт навстречу как бы им, потом достает кинжал и как бы походя делает укол. После быстро оттаскивает тело в сторону и идёт дальше. Всё.

– Да, звучит просто, но на деле. Это ж годы тренировок.

– Рома, он вообще-то десять лет уже тренируется… у нас под носом.

– Одно убийство в год – периодичность так себе.

– Ладно, давай ещё раз проверим всех фехтовальщиков, саблистов, кто там ещё у нас обращается с подобным холодным оружием?

– Лёня, проверяли сто раз уже!

– Может, новые клубы появились, кружки, сообщества в социальных сетях? Ты прав, он должен где-то тренироваться, чтобы всего лишь раз в год его рука работала, как автомат! Без постоянной практики есть большой риск, что с одного удара убить не получится, а у него всегда получалось. Все десять раз.

– Уже одиннадцать.

Леонид, не моргая заглянул в пустоту.

– Уже одиннадцать…

Вздрогнули от женского вопля. Мать.

К телу её не пустили. Да она и недолго сражалась за это. Оперлась о плечо одного из полицейских, схватилась за живот и начала всем телом шумно дышать. Её била дрожь, проступила испарина.

– Скорую! – крикнул кто-то из сотрудников.

Леонид с Ромой подошли к ней вплотную. Леонид тоже взял её под руку. Так опиралась на него сегодня жена. И дышала также и была болезненно переломлена, скрючена.

– Я… – Леонид хотел сказать дежурное «соболезную», но остановился. Пустое, бесполезное слово, – Я не знаю, что сказать. Но я знаю, что хочу поймать и наказать эту мразь, как можно скорее, потому…

– Лёня, не сейчас, – Рома схватил Лёню за плечо, но тот рывком сбросил руку.

– Расскажите, может в последние дни вы замечали что-то странное? В поведении ребёнка, например? Может, он рассказывал о каком-то новом знакомом, стал задерживаться после школы или ещё что?

– Лёня, прекрати! – прорычал шёпотом сквозь зубы Рома.

– Нет, нет, нет, ничего, – мать мальчика закрыла глаза и присела на корточки.

– Может, какие-то звонки странные?

– Нет.

– Может, что-то случилось, не связанное с ребёнком?

– Твою мать, Лёня! – Рома отошёл в сторону и закурил.

– Не знаю, не помню…

– Простите меня, но чем быстрее мы узнаем что-то новое, тем скорее сможем что-то предпринять, сможем действовать по горячим следам.

Женщина замолчала и тихо заплакала в ладони.

– Да мне теперь всё равно, – заговорила она сквозь плач, – Какая разница? Разве мой Сашенька встанет от этого и обнимет меня, а? Скажет мне – мамочка, я люблю тебя? Вы даже не представляете, какой он нежный был мальчик…

– Лёня, я тебя шокером ёбну, клянусь, если ты сейчас же не оставишь её в покое! – рявкнул Рома, выдыхая табачный дым в лицо Лёне, и в его правой руке реально был электрошокер.

К женщине подошли врачи скорой. Леонид отступил.

– Ты что, блять, творишь?

– Что я творю? Да, она права – её сын уже не поднимется, никогда не скажет ни слова, как и десять детей до него, но других ещё можно спасти! Сколько ещё эта сука будет ходить по улицам? Поэтому я не хочу больше терять ни секунды! Я хочу, как можно скорее хотя бы выйти на его след. Мы и так просрали десять лет! Чем мы вообще занимались всё это время, а?

– Раскрыли два десятка дел, осудили столько же тварей и спасли хер знает сколько жизней, вообще-то!

– Да и всё это херня, по сравнению с 11 трупами детей, Рома! Семь пацанов, четыре девочки. Самому старшему двенадцать лет.

– Я всё это знаю, хорош это всё время повторять. Ты чего добиваешься, хочешь вызвать у меня чувство вины? Не выйдет. Не я их убил. Или что – хочешь сказать, что я мог спасти кого-то из них, ты к этому клонишь? Но настолько херово работал, что этого не сделал, так?

– Нет, я не об этом.

– Еще бы об этом! Ты сам знаешь, что мы и днём и ночью пашем, я дома сутками не бываю, мои домашние уже забывать стали, как выгляжу! Но что, что теперь поделать-то, если эта сука умней или ему просто тупо везёт?! Смирись, такое бывает, даже у самых крутых спецов есть висяки и хуже того есть дела, которые никогда никто не раскроет!

– У меня такого не будет.

– Ах, вот в чём дело.

– Не понял?

– Всё ты понял! Грёбаное себялюбие или честолюбие, вот в чём дело.

– Что? Рома, я тебе рожу сейчас разобью!

– Давай! Я всегда говорил тебе, что думаю и сейчас от слов отказываться своих не буду. Ты просто не слышишь сам себя, а я вот всё подмечаю. Тебя бесит твой единственный за карьеру висяк, тебя бесит, что ты до сих пор майор из-за этого дела, когда тебе давно пора быть подполковником, тебя бесит, что скоро тебя попросят на пенсию, а дело в тупике!

– Рома! – Леонид схватил Рому за горло. Тот попытался оторвать его руку, но не смог.

– Я вспомнила… – вдруг раздался женский голос за спиной Леонида, и он разжал пальцы. Рома закашлялся и уперся руками в колени, чтобы отдышаться.

– Недавно к нам залезли в квартиру…

– Но ничего не взяли, так? Был взлом или вы ещё как-то поняли, что дома кто-то был, но кражи не было?

– Да… – мыльный взгляд женщины немного просиял, – Откуда вы…

– Когда это произошло?

– Где-то пару месяцев назад.

– Всё как всегда, всё как всегда… – задумчиво пробубнил Лёня, – Извини… – он похлопал Рому по плечу, но тот отбил руку.

– Отвали, псих!

– Больше ничего?

– Нет, больше ничего не припомню. Всё было нормально, хорошо даже и тут… – Господи, я никогда не думала, что такое может случиться со мной. Всегда же несчастья у кого-то там случаются или по телевизору. Он точно мёртвый? Мне показалось, он еле-еле дышит…

К Леониду подбежал опер и что-то шепнул на ухо, отчего глаза Леонида округлились.

– Рома, пойдем!

– Что там, что? Дышит, да? – встрепенулась мать и к ней тут же подскочили пару полицейских.

Нет, мальчик не дышал. Место преступления изучили, отфотографировали и принялись поднимать тело, разрушив то его бессильное изящество, но остановились кое-что заметив. Теперь ребёнок стал тряпичным.

– Вот, – указал молоденький опер на руку мальчика, – Сразу не заметили, потому что ладони все в грязи были утоплены. Левый мизинец ребёнка был отрезан.

– А вот это что-то новое… – протянул Леонид, – Теперь понятно, почему он оттащил его в кусты, а не как всегда просто прошёл мимо после укола. Ему нужно было ещё время, чтобы незаметно отрезать палец.

– Вокруг тела искали? – Рома тоже оживился, окончательно отойдя от короткого удушья.

– Да, осмотрели. Пальца нет.

– Забрал с собой. Это очевидно.

– Стал собирать трофеи? – задался вопросом Рома.

– Видимо. Но с чего вдруг? Это же дополнительный риск, трата времени, палец даже ребёнку за секунду не отрежешь.

– Что там, что? – разрывалась мать где-то позади, и голос её становился тише, её уводили всё дальше от сына.

– Ладно, ребята, забираем тело. Здесь закончили, поехали протоколировать! – скомандовал Леонид и все снова зашевелились.

Леонид с Ромой отошли в сторону. Какое-то время стояли рядом молча. Каждый чего-то ждал друг от друга. Наконец Рома развернулся и хотел было пойти к машине.

– Рома, стой! Ну, прости, прости меня. Я сегодня сам не свой – ты прав всё так жутко совпало, что… я немного поехал крышей будто. Ты же знаешь, я люблю, когда всё по плану и под контролем, а сегодня с самого утра всё наперекосяк!

Рома вернулся.

– Знаешь что, Лёня, дело не в сегодняшнем дне. В нём тоже, но мне кажется, ты просто помешался на этом деле. И я уже не знаю, что тобой движет на самом деле.

Леонид был на удивление спокоен.

– Рома, мне скоро сорок пять и сегодня я, наконец, стал отцом. Мы шли к этому много лет. Четыре выкидыша, операции… И вот сегодня… Я. Стал. Отцом! И тогда же в ту же минуту чуть не перестал им быть, потому что мой сын чуть не задохнулся. Я успел порадоваться рождению ребенка и почти начать горевать по нему. А потом я приехал сюда и…

– Я тебя предупреждал, что не стоит!

– … и мне стало стыдно! Стыдно за то, что я про себя-то ликую, у меня радость за то, что я в эту самую секунду, когда вон та женщина не может дышать от горя, я, блять, счастлив, понимаешь? Мой ребеночек жив, он только-только начинает жить, а этого больше нет. Отчасти по моей вине…

– Нет!

– И, я не знаю, но у меня все смешалось, понимаешь? Чувства, мысли. Я тоже порой не понимаю, что мною движет, но с сегодняшнего дня я не смогу спокойно спать, оставлять семью, уходя на работу, спокойно гулять с ребёнком, зная, что по нашему городу ходит чудовище, которое хладнокровно закалывает детей! Закалывает, как какой-то скот! И если он это беспрепятственно творил десять лет до сегодняшнего дня, что ему помешает продолжать в том же духе ещё десять лет? Когда, например, уже мой сын начнёт также вот по таким вот убогим тропинкам ходить в школу?

– А это еще хуже, Лёня. Личный мотив…

– Да в жопу все эти мотивы! Мы просто должны его остановить и чем быстрее, тем лучше!

– Хорошо. Вот только нам этого не сделать без того, что тебя всегда выделяло на фоне других, что сделало тебя исключительным спецом – нечеловеческое самообладание и железная логика! Если ты их утратишь, делу это не поможет.

– Да, ты прав…

– Я не договорил, Лёня, – Рома потер шею, – Если ещё раз тебе снесет крышу и ты позволишь себе схватить меня за горло при коллегах, я, несмотря на нашу дружбу, напишу рапорт, в котором обстоятельно объясню руководству, почему тебе не стоит дальше вести это дело. Усёк? И не надо на меня смотреть волком – я сделаю это для твоего же блага. Перегоришь ты такими темпами, просто перегоришь и всё!

Леонид сдержал за зубами все слова. Сдержал в лице все эмоции и только кивнул, отведя полнящиеся злобой глаза.