Читать книгу Что знает ночь? - Дин Кунц - Страница 4

Повинуясь ключу, двигатель завелся и мягко заработал, но тут же тяжелый удар сотряс «Форд». В удивлении Джон Кальвино посмотрел в зеркало заднего обзора, чтобы увидеть, что могло ткнуться в задний бампер. Позади другого автомобиля не обнаружил.

Все еще под козырьком главного входа, оставив двигатель работающим на холостых оборотах, вышел из машины, обошел ее сзади. В холодном воздухе из выхлопной трубы вырывались белые клубы, но он видел, что никаких повреждений нет.

Прошел дальше, к другому борту, убедился, что и там все в порядке. Присел, заглянул под автомобиль. Днище выглядело как положено, нигде ничего не текло.

Но стукнуло слишком громко и сильно, чтобы оставить это без внимания.

Джон поднял капот, но не обнаружил в двигательном отсеке каких-либо бросающихся в глаза проблем.

Возможно, его жена, Николетта, положила что-то в багажник и это что-то, перекатываясь, обо что-то стукнулось. Он всунулся в салон, заглушил двигатель, вытащил ключ зажигания. Открыв багажник, обнаружил, что тот пуст.

Вновь сев за руль, Джон завел двигатель. На этот раз обошлось без стука и удара. Все шло как надо.

Он проехал под буками, с ветвей которых по-прежнему лилась вода, и уже за территорией больницы, отъехав примерно милю по шоссе, нашел участок обочины, достаточно широкий, чтобы припарковаться на нем всеми четырьмя, оставив свободной проезжую часть. Двигатель оставил работающим, но щетки выключил.

Отодвинул свое сиденье как можно дальше от руля.

Остановился он в сельской местности. Слева к дороге подходило ровное поле. Справа полого спускался луг. Чуть дальше по склону возвышались несколько дубов, черные силуэты которых выделялись на фоне светлой травы. Ближе, между обочиной и лугом, тянулась деревянная изгородь, которая давно требовала ремонта, и, похоже, оставалось немного времени, прежде чем гниль и капризы погоды свалили бы ее на землю.

Ветер дул по-прежнему, бросаясь в окна дождем. Вдали и луг, и поле расплывались в дымке.

Работа детектива во многом походила на работу краснодеревщика. Детектив начинал с версии, как краснодеревщик – с чертежей. Детектив строил расследование на фактах, таких же реальных, как дерево и гвозди.

Полицейское расследование, как и изготовление мебели, требовало пространственного воображения и обдумывания. После допросов Джон любил найти спокойное местечко, где мог проанализировать только что полученные сведения и определить, как они соотносятся с тем, что он уже знал.

Его ноутбук лежал на пассажирском сиденье. Он поставил его на консоль и открыл.

Несколькими днями раньше он загрузил в компьютер запись звонка Билли по номеру 911, сделанного в ту кровавую ночь. Теперь Джон прослушал запись:

– Вам лучше приехать. Они все мертвы.

– Кто мертв, сэр?

– Мои мать, отец, бабушка. Моя сестра.

– Кто говорит?

– Бобби Лукас. Мне четырнадцать лет.

– Ваш адрес, пожалуйста.

– Вы его уже знаете. Он высветился у вас на экране, когда я позвонил.

– Вы проверили, нет ли у них признаков жизни?

– Да, я проверил очень тщательно. Никаких признаков жизни.

– Вы можете оказать им первую помощь?

– Поверьте мне, они мертвы. Я их убил. Гарантирую, что убил.

– Ты их убил? Сынок, если это какая-то шутка…

– Это не шутка. С шутками покончено. Я убил их всех. Гарантирую, что убил. Приезжайте и посмотрите, как я их убил. Это прекрасное зрелище. До свидания. Я буду ждать вас на переднем крыльце.

По шоссе проехали два автомобиля со включенными фарами. Залитые водой и запотевшие изнутри окна и сильный ливень сглаживали контуры машин и превращали их в батискафы, рассекающие океанические глубины.

Джон наблюдал за проезжающими автомобилями, за лужами на асфальте, поблескивающими в лучах фар, за световыми бликами на стеклах, и день становился все более размытым и странным. Замешательство и тревога не отпускали его: он, здравомыслящий человек, бродил в тумане суеверий.

Чувствовал, как плывет во времени и пространстве, и воспоминания реальностью не уступали текущему мгновению.

Двадцатью годами раньше, далеко отсюда – полконтинента разделяли эти два места – четверых людей убили в их собственном доме. Семью Волдейнов.

Они жили совсем рядом – треть мили – от того дома, где вырос Джон Кальвино. Он знал их всех. Ходил в школу с Дарси Волдейн и тайно втюрился в нее. Тогда ему было четырнадцать.

Элизабет Волдейн, мать, зарезали мясницким ножом. Как и Сандру Лукас, мать Билли, Элизабет нашли мертвой на кухне. Обе женщины передвигались в инвалидной коляске.

Мужа Элизабет, Энтони Волдейна, забили до смерти молотком. Последний удар убийца нанес концом молотка, каким выдергивают гвозди. Он так крепко засел в раздробленном черепе, что убийца, так же, как это сделал Билли, оставил его там.

На Энтони напали, когда он сидел за верстаком в своем гараже. Роберта Лукаса убили в кабинете. Энтони мастерил домик для птиц; Роберт выписывал чек компании, обеспечивающей электроснабжение. Птички остались бездомными; счета – неоплаченными.

Викторию, сестру Элизабет Волдейн, вдову, жившую с ними, сначала ударили в лицо, а потом задушили красным шелковым шарфом. Энн Лукас, недавно овдовевшую бабушку Билли, ударили в лицо, а потом задушили с такой яростью, что шарф – тоже красный – глубоко впился в кожу. Несмотря на некоторые различия по части родственных отношений, сами убийства были тождественными.

Пятнадцатилетнюю Дарси Волдейн изнасиловали, перед тем как лишить жизни тем же мясницким ножом, который отправил на тот свет и ее мать. Двадцатью годами позже Селину Лукас изнасиловали… а потом убили тем же ножом, что и мать.

На теле Дарси насчитали девять ножевых ран. Селину ударили ножом тоже девять раз.

«Потом я ударил ее ножом ровно девять раз».

«Почему ты сказал «ровно»?»

«Потому что, Джонни, я ударил ее ножом не восемь раз и не десять. Ровно девять».

В обоих случаях порядок убийств совпадал: мать, отец, овдовевшая тетя/бабушка и, наконец, дочь.

В ноутбуке Джона Кальвино имелся файл «Тогда-Теперь», который он создал лишь несколькими днями раньше. В него Джон заносил все сходные моменты по убийствам семей Волдейнов и Лукасов. Ему не требовалось выводить этот файл на экран, он и так все помнил.

Мимо проехал грузовик, перевозящий какой-то сложный сельскохозяйственный агрегат, обдал «Форд» грязной водой. В сумеречном свете агрегат этот напоминал доисторическое насекомое, еще более усилив ощущение нереальности, отличающее этот залитый дождем день.

Укрывшись в автомобиле, как в коконе, от ветра, швыряющегося льющейся с неба водой, Джон сравнивал лица двух убийц, попеременно возникающие перед его мысленным взором.

Семью Лукасов убил член семьи, симпатичный синеглазый Билли, отличник и хорист, с чистым, невинным лицом.

Волдейнов, у которых не было сына, убил незваный гость, внешне далеко не такой симпатяга, как Билли Лукас.

Тот давнишний убийца, покончив с Волдейнами, в последующие месяцы перебил членов еще трех семей. Его застрелили, когда он совершал последнее из этих преступлений.

Он оставил дневник, сотни заполненных от руки страниц, из которого следовало, что он убивал и до Волдейнов, но только по одному человеку зараз. Он не указывал ни их имен, ни мест, где совершались убийства. Этим он не гордился, пока не начал убивать целые семьи и не почувствовал, что его труды достойны восхищения. Помимо истории о жалком прошлом убийцы, в дневнике хватало бредовых рассуждений о смерти с маленькой буквы и о том, что такое Смерть с большой буквы. Он верил, что становится бессмертным, убивая других.

Звали его Олтон Тернер Блэквуд, но жил он под вымышленным именем Асмодей. Постоянно кружил по стране в украденных автомобилях или странствовал, как бродяги, в грузовых вагонах. Иногда даже брал билет и ехал на автобусе. Спал где придется, в автомобилях, которые украл, в заброшенных домах, в ночлежках, в дренажных трубах под мостами, на задних сиденьях автомобилей, выброшенных на свалку, в любом сарае, оставленном незапертым, однажды даже в вырытой могиле под тентом, приготовленным для утренней службы, в церковных подвалах, если удавалось туда проникнуть.

Рост его составлял шесть футов и пять дюймов. Худой, как пугало, он обладал невероятной силой. Огромные кисти, крепкие пальцы, широкие запястья, длинные, словно у орангутанга, руки. Толстые лопатки деформировались, и казалось, что под рубашкой крылья летучей мыши.

Вырезав каждую из трех первых семей, Олтон Блэквуд звонил по 911, но не с места убийства, а пользовался телефоном-автоматом. Тщеславие требовало, чтобы тела нашли еще тепленькими, до того, как процесс разложения испортит совершенство его работы.

Блэквуда давно убили, все четыре дела закрыли, и преступления эти совершались в маленьких городках, где не привыкли сохранять магнитофонные записи звонков по номеру 911. Поэтому из трех разговоров с убийцей сохранилась запись только одного, в связи со второй по счету убитой семьей, Солленбергами.

Днем раньше Джон раздобыл эту запись, затребовав ее для расследования дела Лукаса. Получил по электронной почте, файлом МР3. Загрузил запись в ноутбук. И теперь прослушивал вновь.

Обычно голос Блэквуда отличала скрипучесть, но он менял голос, когда звонил по 911, с тем чтобы затруднить идентификацию. Переходил на шепот и шипел, словно змея или крыса.

– Я убил семью Солленбергов. Приезжайте в дом 866 по Брендивайн-лейн.

– Пожалуйста, говорите громче. Повторите.

– Я тот самый артист, который вырезал семью Вальдано.

– Извините, я вас плохо слышу.

– Вам не удастся продержать меня на линии достаточно долго, чтобы найти.

– Сэр, если бы вы смогли говорить громче…

– Поезжайте и посмотрите, что я сделал. Это прекрасное зрелище.

Позвонив по 911, Билли Лукас сказал: «Приезжайте и посмотрите, как я их убил. Это прекрасное зрелище».

Любому полицейскому детективу сходство этих двух преступлений, разделенных двадцатью годами, подсказало бы, что Билли Лукас где-то прочитал об убийствах, совершенных Олтоном Тернером Блэквудом, и имитировал одно из благоговения перед убийцей.

Но Билли не упомянул Блэквуда. Билли ни слова не сказал о том, что его вдохновляло. Или о мотиве. Кальвино услышал от него: «Погибель».

Гром гремел и стихал, гром с молниями и без. Несколько легковушек и пикапов проехали мимо, словно их уносил поток воды.

Больница штата находилась в часе езды от большого города, где жил Джон и где ему предстояло побывать еще в одном месте перед поездкой домой. Он пододвинул к рулю водительское кресло, включил дворники, снял автомобиль с тормоза и перевел ручку скоростей на «Драйв».

Ему хотелось бы изгнать из головы мысль, которая не давала покоя, но она была голосом часового, и он не мог этот голос заглушить. Его жене и детям грозила серьезная опасность от кого-то, от чего-то.

Его семья и еще две до нее могли погибнуть, и Джон не знал, сумеет ли он спасти какую-то из них.