Читать книгу Поиску Нет Конца - Динна Анастасиади - Страница 5

Не живая, но и не мёртвая,

А только ещё дышу с трудом —

Я буду твоей, Король, жертвою,

Я стану твоим самым дивным сном.

Неизвестная, но и знакомая,

А только ещё пишу для тебя —

Я буду твоим вторым именем.

И первым – хочешь? – стану я.

Непонятная, но и близкая,

А только ещё с восторгом люблю —

Я буду твоей, Король, мечтою,

Я стану отрадою Королю.

Жила не прекрасно, но, в целом, не скверно,

И долгие годы была в браке верной,

Но Сердце Новое стало пленительней

Пылкой любви моего Повелителя.

Поступки/уступки вели к отступлению,

К неге до полного изнеможения.

Связь с Новым Сердцем была непростительна:

Кто-то донёс моему Повелителю.

Знала, не будет мне в жизни прощения,

Да и не желала грехов отпущения.

Под взглядом предвзятым моего Повелителя

Ко мне привели суда исполнителя.

Без оправданий, рассеянных путано,

Я молча взглянула в лицо экзекутора

И подалась вдруг я в ужасе в сторону —

Билось в моём палаче Сердце Новое…

Последняя пятница марта 2009, 15:16

«Зима какая – погляди! —

Тринадцатого мая»,

И мёртвой хваткой обнимая

Глядишь куда-то впереди,

А там дорога – только вниз,

Нигде подъёма вовсе нет:

Провален был эксперимент,

Не был достигнут компромисс.

Ты одинок с четыре дня,

А мне плевать, и взгляды мимо.

Глаза съедает белым дымом —

Не сигарет, а января,

И слёзы катятся невольно

По векам, по бровям, по лбу…

(Я смерти не боюсь – умру,

Вот только жалко, если больно).

Зима пришла из майской тени,

Но в срок вокзальных расписаний

Той страшною порой прощаний,

Когда приветствовать – не время.

Рви календарь! Я всё к домам

Хожу, как нищая, с котомкой,

В двери стучу, стенаю громко.

Сама – что в трауре зима.

Рассказал ты всем на свете

мою тайну исповеди.

Как ты мог?!

Ведь теперь всему селению

выставлен на обозрение

мой порок.

Ты за всё заплатишь, милый;

чаще взгляд бросай за спину —

только зря:

Знаешь, звуки, люди, тени

и иссохшие растения —

всё здесь я.

Молитвами до темноты

не предотвратишь беды

через край

(Завтра на пороге храма —

тело с колотою раной…)

Ну, бывай.

Пусть грядёт нищета и голодная смерть —

А я всё равно от него убегу!..

И тело, почти на меня не похожее,

Найдут по весне где-то в талом снегу.

Он вздохнёт с облегчением: «Слава богам,

Эта дурочка больше уже не в бегах».

Он давненько, сдаётся, легко не дышал —

Неизвестность мешала ему или страх.

А вот мне не видать плакальщиц и цветов:

Моя жизнь упрямо задержится здесь, и,

Встав, я сделаю пару неверных шагов.

Сердце снова забьётся – в мелодии мести.

Отыскав его дом, я без стука войду —

Разбежится челядь в ужасе суеверном.

А потом – я ему в глаза посмотрю,

Тогда он с ума сойдет сразу, наверно.

Я не дослушала

вашего смеха —

Меня вырвали с корнем

слишком рано;

Я была всего лишь

досадной помехой,

Вопросом спорным,

саднящей раной.

Мне пора бы в путь:

брести на ощупь

И седые пряди

стягивать в узлы.

Не продохнуть —

газ вокруг всё слаще.

На дорожку сядем:

вы ещё мне нужны.

Невыносимо тяжек груз

Кошмарно невзаимных чувств.

Когда нас впервые свела судьба,

Мы оба томились в списках резервов:

Мне было уже целых двадцать два,

Тебе намечался год двадцать первый.

Мы вместе так страстно искали идеи,

Нам было бы впору начать задаваться,

Но мы, как назло, только молча сидели —

И это в наши с тобой «за двадцать»!

Без скандалов и драм, не касаясь руками,

Мы с тобой тихо жили одной любовью,

Мы костями нашими и мечтами

Всё топили хищную мира жаровню,

А потом мы встали: к спине – спина,

И клялись мы вечно друг другу сниться,

Безуспешно желая, чтоб боль умерла —

И это в наши с тобой «за тридцать»!

Я решительно к югу вперёд пошла;

Без оглядки пошёл ты вперёд, на север.

Нам уже не облечь свою грусть в слова,

Каждый вдох наш сомнением будет прерван:

Может статься, мы поступили неверно —

С того странного дня мы ведь живы едва?

Но тебе намечался год тридцать первый,

А мне было уже целых тридцать два.

Кто знает, может, даже хорошо —

Это не с нами…

В три быстрых шага ты меня нашёл

И со словами

«Он мне велел «Ты губ её не тронь!» —

И я не трону»,

Поцеловал в раскрытую ладонь

Подобно грому.

Дружок, нелепый, смешной и милый!

Скажите: вот кто Ваши тексты пишет?

Патетики столько – приятно слышать;

Бог мой, в Вас море душевной силы!

Вы так невинно в глаза глядите,

Бесстрашно речи свои ведёте.

А я – в бессмысленном цейтноте,

Нет времени даже на «ПОМОГИТЕ!!»

Нет больше сил уж, мой мальчик дивный! —

Страдаю очень; с забавой зверя

В душе ликую: Он мне поверил,

Он от природы такой наивный…

Решимость Ваша растёт и крепнет:

За мной готовы в любое пекло.

Ну, что ж, любите и верьте слепо —

Я погублю Вас, мой раб навеки.

Ты перестал меня искать,

Ждать тебя я перестала:

Просто на листке опять

Я твой лик нарисовала.

Просто двести раз писала

На холстах я твой портрет.

Это звать тебя устала,

Но изображать-то – нет;

Это голос отказал, а

Кисть-то не откажет мне.

Я упала во мрак,

И ты прыгнул за мною.

И под тёмною толщей

Мы остались навеки.

Я совсем не боялась.

Лишь одно испугало

В моём быстром полёте

В непроглядную тьму:

Как нырял ты за мною,

Я не крикнула «Стой же!»

И не остановила

Твой красивый порыв,

Потому что жестоко

Прорастало желание —

Я хотела, чтоб сгинул

Ты вместе со мной.

За кадром – режиссёр умелый;

сценарий был, ему всецело

мы доверяли; фильм – немой,

такой до дрожи черно-белый;

субтитры – вечной чередой:

«В аду увидимся, родной!»

Мне роль хорошая досталась,

жаль – из чужого амплуа.

Игра игрой мне не казалась:

вот я слегка и заигралась,

и перепутала слова.

Итог – осталась

с чем была…

Забудем грустный инцидент,

пора (под занавес): «The end».

Я бы, пожалуй, тебя не узнала,

Если бы повстречала снова:

Ты оказался далёк от того,

За кого я тебя принимала —

Тот, кто жил, свернувшись клубочком

На прохладе моей ладошки,

Стал тем, что ожило, потонувши

В чёрных топях моих зрачков.

«Как тебя счастливой сделать?

Может, мне уйти без шума?..

Отвечай мне – только честно:

Мой уход решит проблему?»

«О! чудесная идея —

Замечательно придумал.

Да, уход твой – то, что надо:

Поухаживай за мною!»

Голос мой дивно звонок

И прелестно лицо:

Я ведь совсем ребенок —

Видишь? – уже с гнильцой.

Я ожидаю внимания

И отношения нежного,

Полного понимания,

И не согласен на меньшее.

Можешь меня любить

Больше жизни самой;

Можешь боготворить,

Но – не считай, что я твой.

Добавила в воду мышьяка

И выпила равнодушно.

«Твоё здоровье, унылый мир».

«И ты не хворай, дорогуша».

То, что покой нам дарило,

Ныне мертво. Лишь боль

Оставив меня с тоскою

Теперь занялась тобой.

И мой взгляд как лёд,

и мне год за два.

Ты спешишь – но поздно:

Я уже мертва.

То ли всплеск, то ли стон, то ли грохот падения,

То ли ритм череды коротких ударов —

Больше разницы слуху не уловить.

Начиналось всё с мирного развлечения,

И всех нас не засёк ни один из радаров.

Безрассудство сгубило нас, стало быть.

Я уже заработала сотни побед

Во вселенском шоу уродцев

Ведь живу каждой каплей крови твоей,

Питаюсь любой эмоцией.

Нам никогда не пробудиться,

Ведь пробил час. Как страшно мне!

И сны твои меняют лица

При окровавленной луне.

Саднила, калечилась —

Мир мне стал мал…

Я бы повесилась,

Да он не дал.

Выше традиций, любого канона

Я есть, и была, и останусь потом…

И я научусь летать с балкона —

Ведь всё к нам приходит с опытом.

Месяц ты мой золотой

В мягкой канве темноты!

Я не владею собой —

Мною владеешь ты.

Мне, знаешь, так зябко одной по ночам.

Кутаясь в ничуть не греющее одеяло,

Исступлённо мечтаю о твоих плечах

Рядом.

Застели могилу мне

Одеялом из хвои,

Чтобы я могла, как встарь,

Приходить во сны твои.

Н-да. Вот и верь после этого людям…

Я-то считала, вы – милый чудак,

А оказалось – двуличная сволочь.

Ночи начала весны навевают тоску.

В небе сыром закипает не снег и не пепел.

То тишина и покой, то вдруг вскинешься в страхе:

Первой любви моей светлой последний полёт

Всё ещё мною, увы, далеко не забыт.

Не следует морщиться. Просто жара,

И в голове – бардак;

А в раннем часу больного утра

Уж не проснуться никак.

Будь что будет. Приближаясь…

Приближаясь, ты целуешь…

Ты целуешь этот воздух…

Этот воздух между нами.

А всё потому, что закончилась я

Быстро и не вовремя.

Даже после похорон —

Оглянусь… и всюду он.

Только и остается:

Стиснув зубы, бороться.

Ты поклялся стать теперь

рабом моего слова.

Упаси меня, господь,

от добра такого!..

Мне холодно, но я ищу причину

Отсрочить неизбежную кончину.

Что, если я не хочу

быть больше здесь?

Что ты сделаешь?

Да, как видишь, я могу

Превзойти себя саму.

Тебя будоражу,

терзаю, тревожу,

как иглы под ногти,

как бритвы под кожу.

Он умел летать. И он

Полюбил меня. За что?

Пока я распутывала узлы,

Впиваясь зубами в мечты о свободе,

Он всё упрямо тщился найти

Сакральные истины меж моих бёдер.

Ты, конечно, друг, важная птица

(Я видала важнее – и лучше)

И тебя уж ничто не исправит,

Всё внушаешь свой жизненный принцип.

Он так прост: не умеешь – научим.

Он так страшен: не хочешь – заставим.