Читать книгу Под маятником солнца - Джаннет Инг - Страница 10
Часть первая. Гефсимания
Глава 8. Слова в книге
ОглавлениеЖелезо или сталь, в форме игл, ключа, ножа, пары щипцов, открытых ножниц или в любом другом виде, будучи помещенными в люльку, обеспечивают желаемый результат. В Болгарии для той же цели в углу комнаты ставят серп. Я не буду здесь останавливаться и обсуждать причины, по которым сверхъестественные существа страшатся и не любят железа. Однако следует заметить, что открытые ножницы обладают удвоенной силой, поскольку они не только сделаны из ненавистного для этих созданий металла, но и имеют форму креста.
Эдгар Шелли Хартленд. «Тайны стали»[27], еженедельный иллюстрированный журнал «Железо», напечатанный и изданный Джеймсом Бонсаллом в типографии журнала «Механика», 1846 г.
Ноги болели. Я не знала, как долго кружила по своей комнате.
Дни ожидания превратились в недели, и мое заточение в стенах Гефсимании сделалось невыносимым. События мало отличались друг от друга: мистер Бенджамин по-прежнему был сверх всякой меры любезен и непредсказуем в своих расспросах; мисс Давенпорт занимала меня шитьем и вязанием под долгие вздохи и рассказы о ее человеческой семье. А Саламандры, разумеется, нигде не было видно.
Времена года, насколько их можно было принять за таковые, шли своим чередом, а маятник солнца продолжал свое странное движение. Его колебания все уменьшались, и светило уже не проплывало над головой. Полдни сделались чуть темнее, а полночи – чуть светлее. Сами дни, конечно, не становились короче, поскольку время, необходимое маятнику для завершения движения, оставалось постоянным – это я помнила из своих уроков.
Однако спала я все меньше и меньше, окруженная вопросами, которые появлялись благодаря записям, мистеру Бенджамину и моему собственному разуму.
Дневник преподобного продолжал надо мной насмехаться, и как-то поздно ночью я наконец сдалась. Хотя и знала, что не должна его открывать. Но сказала себе, что просто взгляну на почерк Роша, чтобы определить, написан ли какой-нибудь из других документов рукой преподобного.
И пусть я не вполне верила собственным словам, этого оправдания было достаточно, чтобы позволить себе вынуть тетрадь и подержать ее в руке.
Вцепившись пальцами в жесткую ткань юбки, я решительно развернулась. Стараясь глубоко дышать и не останавливаться, отчаянно искала успокоение в привычных движениях.
Я вертела в руках дневник, не решаясь к нему подступиться, но он выскользнул у меня из рук и раскрылся:
«Стены, окна, стены. В них нет смысла. У этого места есть история, но я не могу ее прочесть. Это история, рассказанная безумцем.
Их обещания, их клятвы, их гейсы должны стеснить тебя, сковать тебя, сокрыть тебя. Они здесь, чтобы ослепить тебя и опутать.
Их правда – это не наша правда. Для них она – не более чем оружие».
Я еще ничего не успела понять, а глаза уже скользили по строчкам. Сердце сжалось.
Миссионер, разумеется, пропал, и не было ни малейшей причины считать его безумную писанину правдой. Не было ни малейшей причины думать, что он имел на это право.
Но именно таких слов боялась моя беспокойная душа, и именно на них надеялась.
Мои пальцы терли уставшие глаза, до того сухие, что их даже жгло. Ногти впивались в кожу, и болезненные уколы лишь напоминали, что мне тесно внутри самой себя. Хотелось быть одновременно повсюду. Везде, где угодно, только не здесь.
Семя сомнения упало в землю. Мне не следовало читать эту тетрадь. Предупреждение преподобного Хейла оказалось более пророческим, чем тот мог себе представить.
Раздался стук, и в дверях комнаты появилась мисс Давенпорт. Она, как всегда, раскраснелась и казалась слегка запыхавшейся, будто только что вернулась с долгой прогулки. Я уже знала, что, даже простояв на месте несколько часов, она будет выглядеть точно так же.
– Догадывалась, что найду вас здесь, мисс Хелстон, – весело сказала она. – Погода просто божественная, и я подумала, что мы должны провести день за вязанием в верхней комнате. Моя шаль почти закончена и, полагаю, чтобы приступить к носкам, мне потребуется ваш совет.
С минуту я молчала, стараясь придумать ответ, а мои ладони без устали терлись друг о друга. Я начинала воспринимать мисс Давенпорт как свою тюремщицу, что было жестоко и в конечном счете несправедливо, но ее кажущаяся свобода вызывала у меня лишь горечь.
– Мне нужно выйти, – сказала я. – Я… Я уже слишком давно здесь.
– Можем прогуляться по саду.
Обрамленное стенами небо не могло принести мне облегчения. Я покачала головой.
– Или по крыше?
Я снова покачала головой. Мелькавшие в тумане и за его пределами дали стали бы для меня сейчас жестокой насмешкой.
Я обернулась и посмотрела ей в глаза.
Мисс Давенпорт не отвела взгляда, как это обычно случалось. У нее была неприятная привычка смотреть чуть мимо меня.
– Постарайтесь успокоиться, – сказала она. – Пожалуйста, Кэти.
Собственное имя обожгло меня, словно пощечина. Я отпрянула, а в глазах мисс Давенпорт не появилось и проблеска удивления.
– Вы не имеете права обращаться ко мне подобным образом, – произнесла я. – Мы с вами не друзья.
– Но, Кэтрин…
– Вы мне ничего не рассказываете. Мы без конца разговариваем, но вы продолжаете держать меня во мраке и неведении. Все время твердите, что замок построен на тайнах, но мы не можем строить на них друж…
– Вам стоит успокоиться.
Ее рука потянулась ко мне. Возможно, мисс Давенпорт хотелось, чтобы это выглядело приветливо, но перед ней была непугливая лошадь, которую можно обмануть уверенным голосом и ласковым жестом.
Я сделала шаг назад:
– Не прикасайтесь ко мне.
– Пойдемте со мной.
– Нет.
– Успокойтесь, и мы поговорим. Обещаю.
Я покачала головой:
– Мне нужно выбраться.
Именно в тот момент я поняла, что, расхаживая по комнате, оказалась между мисс Давенпорт и дверью. Створка позади меня была приоткрыта.
Я развернулась и побежала.
27
Прямая цитата из книги фольклориста Эдвина Сидни Хартленда (1848–1927) «Наука о сказках: исследование сказочной мифологии» (The Science of Fairy Tales: An Inquiry into Fairy Mythology).