Читать книгу Рэдсайдская история - Джаспер Ффорде - Страница 12

Я вышел из Колориума и прошел мимо шести домов к магазину «Жизнь мечты», зажатому между ремонтными мастерскими и чайной «Упавший человек». Когда я вошел, звякнул колокольчик, и я с облегчением обнаружил, что я единственный посетитель, хотя это в целом не было удивительно.

– Добрый день, господин Бурый, – сказала продавщица-консультант. Она была моих лет, глаза ее сверкали стальной решимостью, и у нее был самый очаровательный вздернутый носик, о чем никто никогда не упоминал, если не хотел получить в глаз. Это она открыла мне глаза на несправедливость нашего общества, она была причиной того, что мне светила Зеленая Комната, и она дважды пыталась меня убить. Несмотря на все это, я был безнадежно влюблен в нее.

– Привет, Джейн, – сказал я. – И как тебе работа продавщицы?

– Что случилось с «тыковкой»? – спросила она.

– Мне казалось, ты говорила, что ласковые прозвища тошнотворно бессмысленны?

Она пожала плечами:

– У меня никогда не было парня, даже на попробовать. Я пытаюсь перестроиться. Я могу называть тебя «пучеглазым мишкой», если меня не стошнит.

Очевидно, мелкие детали наших взаимоотношений еще требовали проработки.

Я начал заново:

– Привет, тыковка, как тебе работается продавщицей?

Она подняла бровь:

– Никогда не называй меня тыковкой.

– Я думал…

– Я передумала. Я была права. Это тошнотворно бессмысленно.

Меньше месяца назад Джейн была Серой и трудилась поденщицей. Но тест Исихары показал, что она светло-зеленая, так что теперь она работала в торговле.

– А на твой вопрос я отвечу так, – сказала она, – руководить магазином, который продает бесполезные вещи, бессмысленно и угнетающе. Мне повезло, что мало кто может позволить себе тот хлам, который я впариваю.

– Могло быть хуже, – заметил я. – Тебе хотя бы есть что делать. В библиотеке народ весь день сидит и балду пинает.

Природный износ, время, плесень, огонь, черви и сырость обнажили книжные полки. Механизма печати новых книг не существовало из-за ошибки в Правилах, также не разрешалось переводить штат на другие работы. Теперь на одну книгу приходилось пять библиотекарей.

– Библиотека хотя бы замышлялась из благородных целей, – вздохнула она. – Но продавать слона, криво вырезанного из мыльного камня, скамейку для ног в форме хайлендской коровы или фотографию гальки в дешевой рамке, которые ни для чего не нужны? Итак, – более бодрым тоном сказала она, – чем могу тебе помочь?

Я посмотрел налево-направо, чтобы убедиться, что никто за нами не следит, оба мы подались друг к другу и поцеловались. Поцелуй не был ни робким, ни торопливым, несмотря на то, что это запрещалось. Поскольку над нами висела угроза Зеленой Комнаты или добровольного изгнания, мы могли позволить себе быть смелыми.

– Говори со мной как продавщица, – попросил я. – Я люблю, когда ты так со мной говоришь.

– На этой неделе у нас снижение цены на ароматические свечи, – хриплым шепотом ответила она, все еще почти касаясь губами моих губ, – одна всего за десять баллов. Для особенного человека в вашей жизни или просто чтобы расслабиться в ванной предписанной температуры в течение предписанного времени с непредписанным партнером.

– Много продалось? – спросил я.

– Шесть за последние восемь лет. Наш бестселлер – духоподъемные плакаты.

Она кивнула на несколько плакатов на стене с избитыми лозунгами для Коллектива, из которых наиболее банальным был «Разъединенные, мы все же вместе».

– Эти слова все так часто повторяют с самого рождения, что плакаты вряд ли нужны для напоминания. Ты не хотел бы купить лучше два кусочка дерева в виде двух соединенных сердечек?

– А смысл?

– Я думаю, это шанс заставить человека думать о тебе как о романтике, раз уж мало шансов догадаться, таков ты или нет. Честно говоря, мне кажется, что смерть после недели такой тягомотины – освобождение. Я полдня выводила фразу «Верь в себя» на речной гальке. А ты?

– Я охотно уничтожил шесть побегов рододендрона. Но что интереснее – Упавший человек на самом деле Упавшая женщина по имени Жаклин Хансон.

Она подняла бровь:

– Рассказывай.

Я рассказал ей обо всем, что произошло, и она глубокомысленно кивала.

– Ты не знаешь, что могло бы значить «АР»? – спросил я, когда рассказал ей о коробочке с мигающей лампочкой. – Я думаю, это акроним.

У нее не было предположений, и тогда я добавил то, что де Мальва сказал насчет избавления города от общественно бесполезных.

– Твоему отцу надо быть осторожнее, – заметила она. – У Цветоподборщика, который отказывается цветовать человека на Плесень по приказу Совета, краткий срок годности.

– Думаю, он это знает.

Я рассказал ей, что папа сказал о Контролере-Заместителе Цветоподборщика и кодовом диагнозе «бурсит локтевого сустава».

– Думаешь, у всего Ржавого Холма был локтевой бурсит?

Хорошее замечание. Целый город, всего в десяти милях к югу, вымер от Плесени четыре года назад. По официальной версии, «праздность сродни Плесени, что должно послужить уроком всем нам», но что случилось на самом деле, оставалось только гадать. Получается, что префекты и Цветоподборщик должны были самостоятельно «прописать» себе Плесень, что было маловероятно. Я рассказал ей то, что папа поведал о моей матери, о потенциальной связи с Ярмаркой Бесправилья и об идее Высшего Существа, которое было создателем Манселла, нас и всех существ, которое присматривает за нами, все видит и определяет нашу судьбу, а под конец нелепицу о перчатках, для противовеса.

– Это уж слишком, – ответила она. – Звучит как байка Прежних, которые славятся своими фантастическими сверхъестественными идеями.

Тогда я рассказал Джейн о Вестнике и Ангеле.

– Единственный Вестник, которого я видела, повторялся слово в слово, словно читал предложение из какой-то книги, – сказала она, – а единственный человек, который говорил, что видел Ангела, отцветовался в доску оттенком «линкольн».

– Папа сказал, что они спускаются в ночи на безмолвных крылатых конях и либо похищают людей для изучения, либо карают тех, кто вызвал недовольство Творца.

– Звучит как легенда о Бледном Всаднике.

– Именно. Может, это объясняет историю Ржавого Холма – и исчезновения.

Люди исчезали регулярно. Старших считали жертвами ночи, молний или атак лебедей, а пропавших детей списывали на Бандитов. Родители рассказывали детям о Летучих обезьянах, чтобы те вели себя хорошо, но никто в это не верил. Возможно, это было другое название Ангелов или Бледных Всадников.

– И где живет этот Создатель?

– Не знаю, – ответил я и предположил, что лучше всего будет попасть на Ярмарку Бесправилья, чтобы поговорить с Вестником, о котором рассказывала моя мать, и надеяться, что он нас найдет, если наши намерения благородны. Мы могли бы узнать больше – и бонусом посмотреть на двухголовых зверей, это всегда плюс, хотя я еще не решил, хочу ли смотреть на уродцев в банках, даже из антропологического интереса.

Джейн задумчиво кивнула:

– Звучит как план. Я точно буду в команде Ярмарки Бесправилья, если переживу слушания. Они хотят, чтобы я выиграла для них гонку на гиробайках.

– А ты можешь?

– Маловероятно. Джейми «Бешеная Сука» Можжевелли выиграла почти все гонки, в которых участвовала. Она страху не знает, и говорят, что ради победы готова на все.

Звякнул дверной колокольчик, и в магазин вошел еще один покупатель.

– У нас есть несколько новых чайников, которые могут вам понравиться, – Джейн мгновенно изменила тон. – Один для кухонной плиты особенно миленький, посмотрите, на нем выпрессован керамический котик.

– Да, – ответил я, изображая интерес, – очень…

– …престижненько? – предположила Джейн.

– Вам никого не обмануть, – сказала Банти Горчичная. Наверняка она увидела нас с улицы, направляясь на репетицию; свою тубу она оставила снаружи на тележке. Она была такой огромной, что однажды насмерть задавила кое-кого, упав на него, и на нее ушло столько меди, что пришлось, наверное, реквизировать все трубы холодного водоснабжения в Серой Зоне.

– О, привет, Бантс, – сказал я, – чрезвычайно счастлив снова увидеть тебя.

– Избавь меня от своей лживой вежливости, Бурый. Панибратство строго запрещено между взаимодополняющими цветами, как Красный и Зеленый. И меня зовут Банти.

– Я технически Пурпурный, Бантс.

– Только технически. Это все равно отвратительно, и Совет обладает широкими полномочиями, когда дело доходит до гнусных связей между людьми с противоположным зрительным даром, независимо от оттенка по браку.

– Возможно, – сказал я, – но обслуживание покупателя – не панибратство.

– Но вот это – панибратство, – добавила Джейн, взяла меня за галстук и, мягко притянув к себе, снова поцеловала, но с более выраженной нежностью, чем тот поцелуй украдкой несколько минут назад.

– Отвратительно, – возмущенно воскликнула Банти, – другого я и не ожидала от Серой выскочки без намека на мораль – но ты, Эдвард, как человек высокого оттенка, должен был бы понимать! Я доложу об этом как о незаконном прикосновении четвертой степени похоти, поскольку подозреваю, что был задействован язык или даже оба!

– Давай, – сказала Джейн, – но предупреждаю: посмей хоть чуть переборщить в своей Желтой ерунде, обнаружишь, что попала как не ждала – через неделю, через месяц, через год, возможно – тебе на башку накинут простыню и изобьют палками так, что до конца жизни у тебя в глазах будет двоиться.

Банти дважды моргнула.

– Ты мне угрожаешь?

– Ни в коем разе, – ответила Джейн. – Я просто указываю на последствия твоих действий.

– Ты не посмеешь коснуться будущего Желтого префекта!

Этот факт неразумно было упускать. После смерти Кортленда именно Банти в конце концов сменит Салли Гуммигут на посту Желтого префекта.

Джейн просто мрачно посмотрела на Банти, и та прикусила губу. Она осмелилась бы тронуть будущего Желтого префекта, и, думаю, все в городе это знали.

– Было весело, – сказала Джейн, – но мы тебя не задерживаем.

– Я уйду, когда сама решу, – отрезала Банти, но Джейн продолжала сверлить ее взглядом, и через несколько мгновений Банти промямлила что-то насчет «надо поупражняться на тубе» и удалилась.

– Она плохо кончит.

Из уст Джейн такое звучало скорее как угроза, нежели констатация факта. Джейн пару раз вроде как пыталась убить меня, и хотя она не убивала Кортленда, я думаю, что она была на это способна. И это делало ее одновременно более привлекательной, более волнующей – и опасной.

– Итак, что там было насчет твоего превращения в де Мальву?

– Ах да, – сказал я, подумав, что надо было бы рассказать об этом в первую очередь, – мы с Виолеттой поженились.

– Поздравляю, это замечательная новость.

– Не уверен. Виолетта – самая противная персона в городе, не считая Банти или Салли Гуммигут. Даже остальные де Мальвы ее не любят. Лучше бы меня в морду ящерица укусила.

– Я имею в виду доступ к Главному префекту. Если мы хотим разузнать о внутреннем функционировании Коллектива, то тебе придется стать Красным префектом.

– Главный префект может заблокировать мое продвижение на основании моей аморальности – я не богат баллами заслуг.

– Пока нет, – беззаботно сказала Джейн. – Но пара десятков лет приверженности Правилам исправит дело.

– Пара десятков лет? – отозвался я, поскольку Джейн впервые обозначила временнýю шкалу нашего проекта.

– Или три десятка, – подумав, добавила она. – Виолетта станет следующим Пурпурным префектом, а ты, как муж Главного префекта, окажешься в хорошей позиции, хотя заставить Виолетту полюбить или хотя бы уважать тебя будет тем еще подвигом.

– Предложения?

– Быть безразличным и властным как она – это определенно вскружит ей голову. И я не предлагаю притворяться злобным и мерзким, когда она смотрит, и спасать щенков из канавы, когда не смотрит, – Виолетта мгновенно просечет. Не выйдет просто играть роль мерзавца, придется действительно вжиться в нее, стать мерзавцем и принять это.

Повисла глухая пауза, когда следующие тридцать лет моей жизни внезапно приняли облик чего-то слишком близкого к моим ночным кошмарам – мне придется быть человеком, которым я не хотел становиться, будучи к тому же женатым на женщине, менее всего мне симпатичной. Даже Зеленая Комната начала казаться не такой уж ужасной.

– Вопрос в твоей целеустремленности, Красный, – сказала Джейн, ощутив скрытое в моем молчании. – Ты думал, что мы закончим все за месяц? Мне тоже придется пойти на жертвы. Тридцать лет работы в торговле с одним и тем же ассортиментом из года в год и случайные покупатели хрусталя или кресла в стиле шебби-шик, чтобы развеять скуку. Думаешь, я хочу такого?

– Нет. А когда пройдет тридцать лет? – спросил я. – Что тогда?

Джейн пожала плечами:

– Не знаю. Это эволюционирующий план.

– Возможно, – сказал я после того, как мы некоторое время стояли в раздумье, – мы можем надеяться всего лишь на то, что выбьем один-единственный кирпич из очень большой стены.

– Думаю, ты прав. Свержение Цветократии может стать командной работой, растянутой на века. Наши имена и наши деяния могут кануть в вечность.

– То есть на самом деле мы можем ничего не добиться, погибнуть, и никто никогда не узнает, что мы сделали, если однажды кто-то другой достигнет цели?

– Типа того, – она улыбнулась, что бывало редко. – Не передумал?

– Ни в коем разе.

– Хорошо. Карлос хочет, чтобы я еще раз погоняла гиробайк. Пойдешь посмотреть?

– Конечно.

– Ну хорошо. Прежде чем пойдем, не хочешь ли купить набор летящих уток на стенку? Это старые запасы, так что они идут со скидкой.

– Насколько старые? – спросил я.

Она сверилась с ведомостью.

– Триста восемь лет.