Читать книгу Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953 - Джеффри Робертс - Страница 4

Помимо советско-германского пакта еще одним предметом непрекращающихся дискуссий среди историков остается военно-политическое руководство Сталина в годы Великой Отечественной войны. Во время войны Сталин был верховным главнокомандующим советских вооруженных сил, главой комитета госбезопасности и народным комиссаром обороны, а также главой правительства и руководителем коммунистической партии. Он подписывал все важнейшие приказы и распоряжения, предназначенные для вооруженных сил. Его речи и заявления были главными вехами в формировании военной стратегии и политических целей Советского Союза и играли важнейшую роль в укреплении боевого духа народа. Сталин представлял страну на встречах в верхах с военными союзниками СССР, Великобританией и США²⁶ и регулярно общался с премьер-министром Великобритании Уинстоном Черчиллем и президентом Америки Франклином Делано Рузвельтом²⁷. До 1939 г. Сталин редко приглашал к себе иностранцев, за исключением товарищей-коммунистов, однако в годы Второй мировой войны он постоянно встречался с высокопоставленными лицами, дипломатами, политиками и военными. Советская пропаганда военного времени представляла Сталина как центральный символ единства страны в борьбе против Германии. На заключительных этапах войны газеты были заполнены хвалебными статьями, посвященными военному таланту Сталина. Поэтому, когда в конце войны Сталин был объявлен «генералиссимусом» (верховным генералом), это показалось вполне логичным²⁸.

Для посторонних наблюдателей Сталин был ключевой фигурой, человеком, на котором держалась вся военно-экономическая деятельность Советского Союза. Эти представления так суммирует Дойчер в биографии Сталина, опубликованной в 1948 г.: «Многие представители стран-союзников, побывавшие в Кремле во время войны, были поражены тем, по какому количеству вопросов – мелких и значительных, военных, политических и дипломатических – Сталину приходилось принимать окончательное решение. Он, по сути, был сам себе главнокомандующим, министром обороны, начальником снабжения, министром иностранных дел и даже руководителем протокола… Таким он был день за днем, на протяжении всех четырех лет военных действий – образцом терпения, выдержки и бдительности, почти вездесущим, почти всезнающим»²⁹.

Шестьдесят лет спустя оценка Дойчера полностью подкрепляется новыми доказательствами из российских источников, позволяющими составить подробную картину политики Сталина, его решений и действий во время войны. Журнал принятых Сталиным лиц дает нам достаточно полное представление о том, кто посещал его кабинет в Кремле и как долго каждый из посетителей там находился³⁰. У нас есть доступ к тысячам военных, политических и дипломатических отчетов и донесений, поступавших в кабинет Сталина. У нас есть почти полные стенограммы всех политических и дипломатических бесед Сталина за время войны, в том числе с руководителями других коммунистических стран, с которыми он обычно был наиболее откровенен. У нас есть тексты многих телефонных и телеграфных разговоров Сталина с фронтовыми военными командирами. У нас есть мемуары и дневники его ближайших соратников. Этот новый корпус свидетельств далеко не полон; у нас по-прежнему ограниченные сведения о самых личных размышлениях и расчетах Сталина³¹. Однако теперь мы знаем достаточно много о том, как Сталин руководил военными действиями советской армии и о контексте, в котором он формулировал и принимал свои военные и политические решения.

Аверелл Гарриман, посол США в Москве с 1943 по 1945 г., вероятно, во время войны лично общался со Сталиным больше других иностранцев. В интервью, данном им в 1981 г., он так оценивает руководство Сталина в военное время: «Сталин как военный лидер… был популярен, и нет никаких сомнений, что он был одним из тех, кто сплотил Советский Союз… Я не думаю, что кто-нибудь другой смог бы сделать это. И все, что произошло после смерти Сталина, не может переубедить меня в этом… Я хотел бы подчеркнуть мое глубокое восхищение способностью Сталина руководить страной в чрезвычайной ситуации – в один из тех исторических моментов, когда от одного человека зависит так много. Это ни в какой мере не умаляет отвращения, которое я испытываю к его жестокости, но я должен показать вам и конструктивную его сторону наряду с другой стороной».

В том же интервью Гарриман представляет увлекательное описание качеств, которые, по его мнению, делали Сталина таким успешным военачальником³². По мнению Гарримана, Сталин был человеком острого ума, не интеллектуалом, конечно, но очень разумным руководителем, практиком, который знал, как использовать рычаги власти с наилучшим результатом. В личном общении Сталин был достаточно простым, но резким, и для достижения своих целей в переговорах был готов использовать как тактику сокрушительных ударов, так и лесть. На общественных мероприятиях он был со всеми очень участлив и пил вместе со всеми, однако, в отличие от некоторых из его соратников, никогда не напивался и не терял контроля над собой. Гарриман особенно усердно отрицает утверждения о том, что Сталин был параноиком (а не просто «очень подозрительным») или что он был «обычным бюрократом»: «Он обладал невероятной способностью отмечать мельчайшие подробности и действовать с их учетом. Он очень чутко относился к нуждам всей военной машины… Во время наших с ним переговоров он обычно оказывался чрезвычайно хорошо осведомлен. Он в совершенстве знал, какое вооружение наиболее важно для него. Он знал, какого калибра ружья ему нужны, какой вес танков могут выдержать его дороги и мосты, он знал в точности, из какого металла ему нужны самолеты. Это черты не бюрократа, а скорее чрезвычайно способного и энергичного военачальника»³³.

Высказываемые Гарриманом идеи – о том, что Сталин был душой компании, мастером ораторского искусства и ведения переговоров и, прежде всего, решительным, но рассудительным и прагматичным деятелем – регулярно встречаются и в воспоминаниях тех, кто работал с советским диктатором во время войны.

Среди историков нет такого же единства по поводу образа Сталина в ретроспективе, однако даже самые яростные его критики соглашаются с тем, что война была исключительно благоприятным периодом в его жизни и карьере. Большинство сходится в том, что, хотя правление Сталина в целом было ужасным, пороки его диктаторского режима стали достоинствами его стиля управления страной в военные годы. Ричард Овери, например, дает следующую оценку Сталина в своем ставшем классическим произведении «Почему победили союзники»: «Сталин контролировал военные усилия Советского Союза своей волей, которая мотивировала всех окружающих и направляла их энергию в нужное русло. При этом он ожидал от своего измученного народа исключительных жертв и получал их. Требовать этого в военные годы ему позволял культ личности, сформировавшийся вокруг него в 1930-е гг. Сложно представить, чтобы любой другой политический лидер в Советском Союзе того периода мог добиться от людей подобного напряжения сил. В некотором смысле культ Сталина был необходим для военных успехов Советского Союза… рассказы о жестокости режима военных лет не должны закрывать от нас тот факт, что жесткий контроль Сталина над Советским Союзом, вероятно, не мешал, а скорее способствовал достижению победы»³⁴.

Помимо его ближайших политических соратников³⁵, наиболее тесно и часто во время войны со Сталиным общались представители верховного командования. Рассказы сталинских генералов дают очень подробное представление о повседневных занятиях советского диктатора в военное время³⁶. Сталин, которому в то время было за шестьдесят, был сторонником строгой рабочей дисциплины. В военное время он работал по 12–15 часов в день и требовал того же от своих подчиненных. Три раза в день он принимал с докладами о стратегической обстановке офицеров генерального штаба. Он требовал безукоризненной точности в докладах и немедленно замечал любую ошибку или непоследовательность. У него была феноменальная способность запоминать факты, имена и лица. Он был готов выслушать аргументы, но ожидал от говорящего последовательности в изложении; его собственные замечания были краткими и убедительными.

Впрочем, центральное место в мемуарах советских военных занимают не личные качества Сталина, а его деятельность как главнокомандующего, как военачальника. Как указывает Северин Биалер, иностранцев удивляло его понимание стратегии и способность держать в уме все технические и тактические детали военных действий советской армии³⁷. Однако для генералов большее значение имело его оперативное искусство – умение руководить огромными битвами и управлять крупномасштабными военными операциями. В этом отношении в воспоминаниях советских военнослужащих можно найти немало ошибок, совершенных Сталиным: непродуманные атаки, дорого обошедшиеся советской армии; нежелание отдать приказ о стратегическом отступлении в условиях угрозы окружения вражескими войсками; ошибки в ведении боевых действий во время важнейших сражений. Писали и о том, что Сталин постоянно вмешивался в операции на фронтах, терял самообладание в критических ситуациях и перекладывал на других вину за собственные ошибки. Однако наибольшей критике Сталина подвергали за то, что он не жалел ни людей, ни материально-технических ресурсов, в результате чего победа СССР над Германией была куплена слишком дорогой ценой³⁸.

За время военных действий на Восточном фронте советские войска уничтожили более 600 вражеских дивизий (не только германских, но и итальянских, венгерских, румынских, финских, хорватских, словацких и испанских). Одна только Германия понесла на Восточном фронте потери 10 млн человек (75 % от общих потерь немецкой армии за время войны), в том числе 3 миллиона человек убитыми; союзники Гитлера по «Оси» Берлин – Рим – Токио потеряли еще миллион человек. Красная Армия уничтожила 48 000 вражеских танков, 167 000 артиллерийских орудий и 77 000 самолетов. Однако урон, нанесенный советским войскам, в два или три раза превышал урон, понесенный немцами. Так, их потери личного состава составляли около 16 млн человек, в том числе 8 млн убитыми³⁹.

Маршал Георгий Жуков, который во время войны был заместителем Верховного главнокомандующего, упорно отрицал заявления о том, что советское верховное командование не жалело ни человеческих, ни материальных ресурсов. Как он утверждал, в ретроспективе легко говорить о том, что если бы на фронт было брошено меньше сил, можно было бы избежать ненужных жертв; на поле боя условия гораздо более сложны и непредсказуемы⁴⁰. Вероятно, в значительной мере потери Красной Армии были обусловлены двумя факторами. Во-первых, тяжелые потери были понесены в катастрофические первые месяцы войны, когда немецкими войсками были окружены и взяты в плен миллионы советских солдат. Большинство из них в дальнейшем погибли в германском плену. Очень высокой была и цена умело осуществленного во второй половине войны крупномасштабного наступления, которое заставило врага отступить назад, до самой Германии. Уже в апреле 1945 г., во время боев за Берлин, вермахт сумел нанести Красной Армии серьезный урон – 80 000 человек.

Сложно судить о том, испытывал ли Сталин хотя бы малейшие угрызения совести, обрекая миллионы советских солдат на верную гибель, но бессердечным он не был. Он отлично справлялся с ролью командира и в стремлении к победе не останавливался ни перед чем, но к немцам испытывал неподдельную ненависть. Он был искренне поражен тем, что Гитлер решил вести на Восточном фронте войну на уничтожение – войну, целью которой было уничтожить коммунистический режим, стереть с лица земли советские города и убить или обратить в рабство миллионы советских жителей. «Что ж, если немцы хотят иметь истребительную войну, они ее получат», – предупредил Сталин в ноябре 1941 г.⁴¹. На протяжении всей войны Сталин был сторонником карательных санкций в отношении Германии – санкций, которые позволили бы не допустить появления нового Гитлера. Хотя Сталин никогда не считал вину нацистов за развязывание войны виной германского народа в целом, к врагам он был безжалостен и поощрял стремление своих войск к возмездию только тогда, когда это соответствовало его политическим или экономическим целям. На публике он ни разу не выразил никаких чувств по поводу смерти сына, Якова, погибшего в немецком плену во время войны, но это горе объединило его с миллионами других советских граждан, потерявших на войне своих близких.

Одно из самых эмоциональных и откровенных высказываний Сталина о Германии и немцах содержалось в его заявлении во время визита чехословацкой делегации в марте 1945 г.: «Сейчас мы сильно бьем немцев, и многим кажется, что немцы никогда не сумеют нам угрожать. Нет, это не так. Я ненавижу немцев. Но ненависть не должна мешать нам объективно оценивать немцев. Немцы – великий народ. Очень хорошие техники и организаторы. Хорошие, прирожденные храбрые солдаты. Уничтожить немцев нельзя, они останутся. Мы бьем немцев, и дело идет к концу. Но надо иметь в виду, что союзники постараются спасти немцев и сговориться с ними. Мы будем беспощадны к немцам, а союзники постараются обойтись с ними помягче. Поэтому мы, славяне, должны быть готовы к тому, что немцы могут вновь подняться на ноги и выступить против славян»⁴².

Одним из самых строгих критиков военного руководства Сталина был его биограф времен гласности, генерал Дмитрий Волкогонов. Волкогонов вступил в Красную Армию в 1945 г. и 20 лет проработал в отделе пропаганды вооруженных сил, а затем возглавил советский Институт военной истории. Благодаря своему опыту и занимаемой должности, Волкогонов (в частности, когда у власти был М. С. Горбачев) имел доступ к целому ряду советских военных, политических и разведывательных архивов⁴³. Изданная им в 1989 г. биография Сталина получила всеобщее признание как первое серьезное и по-настоящему непредвзятое исследование деятельности советского диктатора, опубликованное в СССР. Вердикт Волкогонова о деятельности Сталина как военачальника был таков: он «не был “гениальным полководцем”, как о том было сообщено миру в сотнях фолиантов, фильмов, поэм, исследований, заявлений», он «не мог опереться на профессиональные военные знания» и «доходил до всех премудростей стратегии, оперативного искусства в ходе кровавой эмпирии, множества проб и ошибок». В то же время, Волкогонов не пытался закрыть глаза на положительные моменты военного руководства Сталина – в частности, на его способность видеть «зависимость вооруженной борьбы от целого спектра других, “невоенных” факторов: экономического, социального, технического, политического, дипломатического, идеологического, национального»⁴⁴.

Со времени выхода в свет книги Волкогонова настроение в среде русских военных историков изменилось в пользу Сталина, хотя многие авторы продолжают утверждать, что победа была заслугой генералов и что без его руководства она была бы одержана со значительно меньшими потерями⁴⁵.

Детальная реконструкция и интерпретация деятельности Сталина во время войны, а также оценка непрекращающейся критики и контркритики как раз является главной целью настоящей книги, однако некоторые общие замечания стоит сделать сразу.

Сталин не был генералом, но у него был опыт командования в боевых условиях и участия в боевых действиях, хотя и не на линии фронта. Во время Гражданской войны в России он служил политическим комиссаром – представителем Центрального Комитета Коммунистической партии, ответственного за обеспечение снабжения Красной Армии. Выполняя эту работу, он принимал непосредственное участие в принятии военных решений на высшем уровне. О деятельности Сталина во время Гражданской войны известно, что он сыграл значительную роль в успешной обороне в 1918 г. Царицына – города, который в 1924 г. был назван в его честь Сталинградом. Царицын, расположенный на юге СССР, в стратегически важном месте на берегу Волги, стоял на пути, по которому в Москву с Кавказа поступали запасы продовольствия и топлива. В 1920–1930-е гг. Сталин проявлял интерес к военным делам и регулярно выступал с критикой того, что он называл мышлением времен гражданской войны: он настаивал на том, что Красной Армии необходимо постоянно работать над модернизацией своей идеологии и вооружения и не поддаваться искушению нежиться в лучах своей былой славы.

Особенно важным для роли Сталина как военачальника во время Второй мировой войны было то, что в 1919–1920 гг. ему довелось оказаться в ситуации поражения, близкой к катастрофе. Это было в самый разгар Гражданской войны: большевики были окружены атакующими со всех сторон войсками контрреволюционной Белой армии и с большим трудом удерживали подконтрольные им территории в центральной части страны. Сталин был также свидетелем того, как в 1920 г. генерал Пилсудский отрезал Красной Армии дорогу на Варшаву, и успешного польского контрнаступления поляков, в результате которого Советская Россия была вынуждена отдать только что созданному польскому государству Западную Белоруссию и Западную Украину⁴⁶. Об этих серьезных неудачах нужно помнить, говоря о необыкновенной вере Сталина в победу на протяжение всей Второй мировой войны – о вере, которая не ослабевала даже тогда, когда немцы заняли половину территории страны и осадили Ленинград, Москву и Сталинград.

Во время Великой Отечественной войны Сталин взял на себя роль генерала, но (в отличие от Черчилля) он совсем не выражал желания лично наблюдать за сражениями или (в отличие от Гитлера) распоряжаться боевыми действиями на линии фронта. Сталин всего один раз нанес краткий визит в зону боевых действий. Он предпочитал осуществлять высшее командование в воображении, в стенах кремлевского кабинета или на своей даче на окраине Москвы.

Любой критике в отношении военных промахов Сталина можно противопоставить признание того факта, что он также умел и все исправить, причем зачастую действуя вопреки советам своих профессиональных военных советников. Это особенно заметно проявлялось, когда вопросы военной тактики пересекались с вопросами морали, политики и психологии. Как отмечает Волкогонов, мышление Сталина было более универсальным, и это «поднимало его над другими военными деятелями»⁴⁷.

Не следует считать, что любая критика, направленная против Сталина, справедлива и точна. Во многих случаях Сталин действовал по совету своих военных командиров, поэтому ответственность за ошибки лежит не только на нем. Не менее опрометчиво было бы полагать, что если ошибки очевидны в ретроспективе, то их в свое время можно было избежать. Во многих случаях в тот период времени никто не обладал знаниями и предвидением, которые были необходимы, чтобы избежать серьезных ошибок. Как это довольно часто бывает, авторы советских военных мемуаров не смогли побороть искушение заново разыграть сражение, сидя в уютном кресле – когда победа дается гораздо легче и без потерь.

Наконец, было бы очень просто собрать со страниц мемуаров и процитировать здесь критические отзывы бывших советских военных о Сталине, но это означало бы исказить производимое ими общее впечатление: это был руководитель, который учился на своих ошибках и по мере того, как продолжалась война, все лучше справлялся со своими обязанностями. Именно такого мнения придерживались двое его ближайших соратников военных лет – маршал Александр Василевский и маршал Георгий Жуков.

Василевский, занимавший должность главнокомандующего генштаба советских войск в течение почти всей войны на Восточном фронте, принимал непосредственное участие в планировании и координировании всех крупных операций Красной Армии. Он ежедневно общался со Сталиным (лично или по телефону) и нередко приезжал на линию фронта в качестве личного представителя Верховного главнокомандующего. В своих мемуарах, опубликованных в 1974 г., Василевский разделял военное руководство Сталина на два периода: первые несколько месяцев войны, когда «сказывалась недостаточность оперативно-стратегической подготовки Сталина», и период, начавшийся с сентября 1942 г. и достигший своей кульминации в битве за Сталинград – период, когда Сталин начал прислушиваться к советам профессиональных военных и в результате начал «хорошо разбираться во всех вопросах подготовки и проведения операций». Итак, по глубокому убеждению Василевского, И.В. Сталин, особенно со второй половины Великой Отечественной войны, являлся самой сильной и колоритной фигурой стратегического командования. Он успешно осуществлял руководство фронтами, всеми военными усилиями страны… Думаю, Сталин в период стратегического наступления Советских Вооруженных Сил проявил все основные качества советского полководца… Сталин как Верховный Главнокомандующий в большинстве случаев требовал справедливо, хотя и жестко. Его директивы и приказы указывали командующим фронтов на ошибки и недостатки, учили умелому руководству всевозможными военными действиями⁴⁸.

Если Василевского считают одним из главных стратегов Красной Армии, то Жукова обычно называют ее самым выдающимся фронтовым генералом. Он успешно руководил осенью 1941 г. обороной Москвы, которая стала первым поворотным событием в войне на Восточном фронте, и сыграл решающую роль в битвах за Сталинград (1942 г.), Курск (1943 г.) и Берлин (1945 г.). С августа 1942 г. он был заместителем Верховного главнокомандующего, и в июне 1945 г. именно он руководил парадом победы на Красной площади. У него была репутация решительного, волевого и безжалостного командира, одного из немногих советских генералов, способных смело подвергнуть сомнению решения Сталина в военных вопросах и затем отстаивать в спорах свою точку зрения. После войны Жуков попал у Сталина в немилость, был снят с должности и назначен командиром регионального военного подразделения. После смерти Сталина он вернулся из забвения и был назначен министром обороны, однако затем поссорился с Хрущевым и в 1957 г. был вынужден подать в отставку. Когда Хрущев отошел от власти, Жуков был вновь реабилитирован и в середине 1960-х гг. опубликовал ряд оригинальных статей, посвященных крупнейшим сражениям Великой Отечественной войны⁴⁹.

Мемуары Жукова, опубликованные в 1969 г., содержали лестное описание способностей Сталина как Верховного главнокомандующего: «Меня часто спрашивают, действительно ли И.В. Сталин являлся выдающимся военным мыслителем в области строительства вооруженных сил и знатоком оперативно-стратегических вопросов… И.В. Сталин… овладел основными принципами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела… Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, наметить пути для оказания противодействия врагу, успешного проведения той или иной наступательной операции. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим. Конечно, И.В. Сталин не вникал во всю ту сумму вопросов, над которой приходилось кропотливо работать войскам и командованию всех степеней, чтобы хорошо подготовить операцию армии, фронта или группы фронтов. Верховному Главнокомандующему это было и не обязательно… Заслуга И.В. Сталина здесь состоит в том, что он быстро и правильно воспринимал советы военных специалистов, дополнял и развивал их и в обобщенном виде – в инструкциях, директивах и наставлениях – незамедлительно передавал в войска для практического руководства»⁵⁰.

Эти два хвалебных отзыва, представляющие Сталина как очень талантливого Верховного главнокомандующего, не вызывают удивления – учитывая то, насколько оба маршала были приближены к Сталину. Он лично подписывал приказы об их назначении и повышении в должности. Они оба были верными слугами советского государства. Они оба искренне верили в коммунизм, поддерживали культ личности Сталина и делали все, чтобы достичь славной победы Советского Союза в Великой Отечественной войне. Вдобавок ко всему этому, они оба сумели пережить кровавые чистки советских вооруженных сил, проведенные Сталиным в 1937–1938 гг.