Читать книгу Snow Job. Большая игра - Дженни Ферченко - Страница 8

Резкий звонок моего мобильника проникает все глубже и глубже в мой спящий мозг.

– Добрый день, Ричард дал мне твой номер телефона, – говорит милый женский голос с французским акцентом. – Он сказал, что ты срочно сдаешь квартиру.

– Ну видимо сдаю, – отвечаю я как можно бодрее, понимая, что моя жизнь уже круто изменилась и нужно вписываться в этот поворот, – квартира находится в самом центре Челси.

– Супер. Я правильно понимаю, что просто могу перенять твой договор аренды и не тратить время на все эти проверки моего благосостояния и рекомендации.

– Все верно.

– Я могу заехать вечером посмотреть квартиру?

– Конечно, – дружелюбно говорю я, медленно вставая с кровати.

Договорившись о встрече, я тащу свое ноющее тело в ванну и погружаюсь в пену с тонким ароматом от Булгари. Она нежно касается моего лица, моих рук и бедер.

Вскоре маленькие пузырьки оказываются над моим лицом, волосы игриво развиваются в теплой безмятежной воде, и мне совсем не хочется из нее выныривать.

Мои пальцы скользят вниз по телу и оказываются между ног. Я проталкиваю пальцы глубже… там внутри что-то мерзкое гадкое… как грязь. Бордовая жижа медленно распространяется по мыльной воде, и я резко вскакиваю, чтобы не испачкаться.

С отвращением я смываю с себя кровь и выхожу из ванны, неуклюже вытираясь полотенцем.

Чашка кофе, как обычно, придает мне энергии. Её должно хватить, чтобы прибрать квартиру к приходу новой хозяйки.

Ровно в шесть, как и договаривались, невысокая темноволосая девушка из провинции Тулузы, звонит в дверь. Осмотрев мою скромную обитель и одобрительно кивнув, она решила излить мне душу. После второго бокала вина её прорвало рассказать мне в деталях всю историю ее не сложившихся отношений. Она так быстро говорит, что я периодически выключаюсь, продолжая на автомате понимающе кивать.

В конце концов, она дает мне задаток в тысячу фунтов, сообщая, что въедет завтра – это значит, мне нужно успеть за день собрать все мои вещи!

Как только француженка уходит, я тут же как ошпаренная начинаю распихивать свое дизайнерское барахло: деловые рубашки и заказные костюмы по коробкам и чемоданам.

Ричард явно обалдеет от такого количества шмотья, но он всего лишь говорит: «Придется заставить антресоли».

Он помогает снести вниз мой бесчисленный багаж и со знанием дела затолкал все в обычное такси.

Придерживая весь этот хлам, чтобы он не упал мне на голову, я каким-то образом всовываюсь на заднее сидение. Через небольшую щелочку в окне я с ностальгией рассматриваю такие знакомые, но уже недосягаемые места: рестораны, в которые ходила на свидания; Вестминстерское аббатство, которое проезжала на велосипеде каждый день в 6.15 утра по дороге на работу; бортики у Темзы, где меня тошнило…

Чем ближе мы подъезжаем к Брик Лейн, тем меньше у меня воспоминаний. Здесь вообще все по-другому. Улицы тут узкие и грязные, а переулки сырые и мрачные; здания – серые и уродливые.

У одного из них мы останавливаемся. Ричард выпрыгивает из машины и энергично начинает вытаскивать мои вещи, при этом махая какому-то дряблому индусу, сидящему на мусорнике через дорогу. Тот приветливо машет в ответ.

– Это – Катя, – кричит Ричард, – она теперь будет со мной жить.

Минутой позже индус подходит к нам с тремя такими же. От них дико разит карри и застаревшим потом. Индусы приветливо улыбаются и в два счета поднимают весь мой багаж на второй этаж по нереально узкой лестнице.

Собрав остатки гламура, я с достоинством следую за ними в сорокаметровую однушку, заваленную моими вещами.

– Добро пожаловать на Брик Лейн, – говорит на еле понятном английском один из чужестранцев и с радостью вручает мне грязный кулечек с финиками.

Я вежливо принимаю этот микробный знак гостеприимства, пытаясь держать его как можно дальше от себя.

– Приходи в наш супермаркет Бангла Сити, – говорит он. – Там цены хорошие. Ты очень красивая, – он игриво подмигивает.

– Я постараюсь, – вежливо отвечаю я.

Как только они уходят, я первым же делом направляюсь мыть руки в ванную через пытаясь не наступить на матрас Ричарда в крохотной кухне, чувствуя себя Гулливером в стране лилипутов – новую кровать Ричарда.

Ричард же бодро распихивает мои вещи на шкафы и полки везде по квартире, волшебным образом освобождая кучу пространства. Невероятно!

– Видишь, тут слишком много места для меня одного, – говорит Ричард, – мне всего-то нужны дюжина футболок и джинсов, да парочка костюмов.

– Ну да, на прошлый Хэллоуин тебе даже это не нужно было. Ты там в костюме стриптизера в одних трусах произвел фурор, – ухмыляюсь я.

– Мой приз того стоил… эта невероятная Грузиночка, – загадочно улыбается он. – Так какие у тебя планы на вечер?

– Без понятия, – мямлю я, не представляя, как мне вообще дальше жить.

– Пойдем со мной в качалку, – предлагает Ричард.

– В тот самый клаустрофобный душный спортзал рядом с хипстерской галереей на Ливерпуль стрит? – спрашиваю я.

– Кстати, прикольная галерея, ты же сама там на открытии подцепила какого-то немца, который тебя потом на свидание звал?

– Да он же всего лишь стажер в Дойче банке, – раздраженно фыркаю я.

– А что в этом такого? Мужик как мужик, – удивляется он.

– Это пока свеженький после универа он, может быть, еще и мужик. А вот посидит полгодика в офисе до полуночи, составляя таблицы, с жестким выговором и угрозой увольнения за каждую погрешность, посмотрим. что от него останется. При этом квартиру он явно снимает с другом и копит каждый фунт, чтобы потом как-нибудь, когда начальник разрешит, поехать отрываться в отпуск. Снимет красное Ферарри и посадит туда жгучую блондинку, чтобы те, кто дразнил и обижал его в школе, наконец-то поняли, что он чего-то в жизни добился, – описываю я типичный аватар лондонского банкира.

– А мне нравятся стажерки, – довольно улыбается Ричард. Та хорватка, с которой ты меня познакомила, была довольно мила.

– И долго она продержалась после посещения этой квартиры?

– Ладно, ладно, – Ричард с многозначительной улыбкой заминает тему. – В любом случае в этой качалке полно чуваков. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – подмигивает он мне, – ну что пойдешь?

– Хорошо, – снисходительно соглашаюсь я. – Хотя вряд ли я там встречу кого-нибудь достойного.

– В худшем случае, ты просто покачаешь ягодицы, – аргументирует Ричард, собирая с собой рюкзак.

Мы бежим разминочной трусцой через узкие улочки и слабо освещенные трущобы.

В тесном, душном подвале Ричард, верный своей цели накачать мне зад, вручает мне здоровенную штангу и заставляет с ней приседать. При этом он считает до десяти на французском, чтобы я одновременно учила язык, как будто мне вообще до этого:

– Ну, давай же! Еще три… huit… neuf… dix… Bien fait3! – считает он, снимая с меня штангу, при этом каким-то образом замечая, пялящегося на меня мулата с гантелей для битсухи.

– Смотри, вон чувак на тебя смотрит, – указывает мне на него Ричард. Пойди, поздоровайся.

– Нет, не могу, – испуганно говорю я, отходя в сторону.

– Почему?

В нерешительности я застываю на мгновение.

– Не знаю, все эти книги и статьи о том, как надо знакомиться, говорят, что парень должен подойти первым.

– Ой, да ладно. C’est pas vrai4, – спорит Ричард, – некоторым мужчинам нужно конкретно намекнуть. Этому – так точно. Просто подойди и спроси его, что он делает.

– Это и так понятно – он качает битсуху.

– Это понятно, но тебе же типа не нужно, чтобы у вас завязался разговор. Он с удовольствием расскажет тебе о гантеле, – улыбается Ричард, выталкивая меня в середину зала.

– Ну, я не знаю… – шепчу я, отказываясь идти.

– Просто подойди и спроси его, – шепчет мне в ответ Ричард.

– Я так не могу, – говорю я, встречаясь взглядом со смеющимся над нами накаченным мулатом. Я тут же отступаю назад, больно ударившись о снаряд.

– Ну ладно, ладно, – соглашается Ричард, – давай еще один подход. – Больше выпячивай попу назад, – командует он, – упирайся пятками.

– Huit… neuf… dix … – я с облегчением сбрасываю штангу, надеясь, что уже мы уже скоро пойдем домой.

– Ты сильнее, чем ты думаешь, – констатирует Ричард, добавляя еще по двадцать килограмм на каждую сторону, и начинает приседать сам.

Дожав последний рывок, он громко выдыхает и быстро вытирает пот со штанги маленьким полотенчиком из своего рюкзака. Сделав еще по два подхода, кардио и растяжку, мы наконец-то уходим из зала.

Домой мы бежим заминочной трусцой под надоедливой холодной моросью. Грязные капли покрывают мою кожу словно мульча. Чертов chirimiri. Все, что я хочу, это горячий душ…

В крохотной квартирке на Брик Лейн он почти такой же, как был у меня в детстве – белый резиновый шланг. Шампунь Булгари тут явно не в тему, но хоть как-то напоминает мне о лучших днях моей жизни.

Выйдя из душа, укутанная в банных халат, я лицезрею Ричарда за приготовлением салата для восстановления мышц – куча консервного тунца и вареных яиц, плюс пакетный салат.

– Вот держи! – Ричард подает мне миску салата и садится за стол смотреть видео о скульптурах на своем компьютере. Он периодически останавливает видео, чтобы получше разглядеть какие-то нюансы и сравнить со скульптурами своего отца.

Жуя свой скучный ужин, совсем не похожий на то, что я так не давно ела в лучших ресторанам, где я буквально позавчера была желанной гостьей, я тихонечко заползаю на свою новую кровать и начинаю искать работу.

Пока загружается мое резюме на очередную вакансию, я наблюдаю в маленькое обшарпанное окошко, как ужинает пожилая пара, живущая в старом Викторианском доме напротив.

Тут видео о скульптурах заканчивается и Ричард подвигается ближе к компьютеру, быстро копируя и многократно втавляя какой-то текст.

– Пытаешься заработать дополнительные деньги онлайн? – спрашиваю я, ерзая на железных пружинах матраса.

– Ха! Нет, просто отвечаю тёлкам с сайта, которые ищут где в Лондоне пожить.

– Ты ищешь еще кого-то в эту квартиру? – я настороженно отрываюсь я от своего экрана.

– Да нет. Так просто легче знакомиться и менее напряжно с ними потом общаться, – объясняет он.

– Это как?

– Ну, я обычно, в моём случае, француженки приезжают в Лондон искать лучшей доли, но никого тут не знают. А я как раз тот самый человек, который говорит с ними на одном языке и может им показать и рассказать, как в этом городе все устроено, кому они могут доверять и кто может направить их в нужное русло. А если девчонка симпатичная… как знать, что может случиться? – лукаво улыбается он.

– Хм, интересно. Одинокая девушка в чужом городе по ходу не самая тяжелая добыча. – цинично комментирую я. – А что ты там копируешь?

– Переписку. У меня тут заранее заготовлены все ответы. Не поверишь, у них всегда одни и те же вопросы, а соответственно, и ответы тоже одинаковые, – говорит Ричард, копируя очередное сообщение.

А ведь Алекс так делал – на каждый мой вопрос о повышении зарплаты или отпуске вместе, у него были заготовлены ответы. Он так же как и Ричард использует иллюзии наивных девочек… ожидания, не имеющие ничего общего с реальностью.

Лимон в салате вдруг становится слишком горьким. В окне напротив пожилая женщина заботливо накидывает покрывало на плечи своего мужа. И, не понимаю почему, но меня вдруг захлестывает волной эмоций.

– Не волнуйся, я никого сюда не приведу. Это по большей части для секса, – говорит Ричард, замечая мое расстройство.

– То есть это скорей для количества? – спрашиваю я, инстинктивно складывая руки на груди.

– Побойся Бога, душенька. Бездушное траханье не для меня, – целомудренно говорит мой друг-лавелас, – Я просто хочу помочь им тут освоиться, начать с чего-то.

– Ты такой альтруист, – с сарказмом замечаю я.

– Послушай, для меня общение – это обмен энергией, опытом, знаниями и совсем не корысти ради. Есть люди, которым нужны только деньги, секс или продвижение по карьерной лестнице, но я не хочу быть одним из них, – пристальный взгляд Ричарда заставляет меня нервничать, – пойми меня правильно, мне нравятся красивые женщины, ужины в хороших ресторанах, быстрые машины и дорогие часы. Но я не считаю, что все эти вещи сами по себе могут принести счастье.

– Мои родители до сих пор были бы вместе, если бы не потеряли все свои сбережения в начале девяностых, когда развалился Советский Союз, – возражаю я.

– Как сказать… деньги, конечно, делают жизнь легче и позволяют купить много чего приятного, но свет не сошелся клином на них одних! Они не добавят смысла или важности твоей жизни. А для меня сейчас важно помочь подруге, которой нужна помощь, – он ласково смотрит на меня, и я чувствую, как какое-то непонятное тепло разливается по моему телу. – Когда я был маленьким, папа как-то сказал мне, что один человек может быть лучше другого только потому, что тот более щедрый.

– Твой папа был очень мудрым человеком.

– Ну да… хотел бы я быть хоть немного таким как он. Какая-то часть меня всегда хотела вернуться в его дом во Франции, пойти по его стопам, стать скульптором…

– Так что тебе мешает? – задаю я простой вопрос и вижу, какую боль он причиняет Ричарду.

– Мой отец умер в возрасте тридцати трех лет – он был на пять лет моложе меня сегодняшнего, – с грустью подмечает Ричард, – отец был намного лучше меня. Его очень ценили как скульптора. Он все сделал правильно: рано начал преподавать, что позволило ему иметь регулярный заработок. Его работы были отражением того времени – бронзовые фигуры в стеклянных шарах. Я до сих пор понятия не имею, что он хотел этим сказать! – говорит он с чувством.

– Может тебе стоит как-то по-другому на них посмотреть? Поставить себя на его место? Попробовать думать и вести себя как он… стать им? – я пытаюсь дать какой-то дельный совет.

– Он был настоящим мачо, ему нравились большие мотоциклы, он носил длинные волосы и клеш. Был куда умнее меня, много работал, но и пил много. Странно сознавать, что твой отец навсегда останется моложе тебя. В каком-то смысле я его почти не знал… во многих смыслах. А когда его не стало – ничего не осталось, – говорит Ричард так удрученно, что мне захотелось его обнять и приободрить, но я лишь говорю «мне жаль».

– Я уже привык к тому, что его нет, – произносит он, делая глубокий вдох.

– А твоя мама? – спрашиваю я.

– Внешне она была очень женственной и кокетливой. Ей пришлось оставить родительский дом на севере Англии и переехать к отцу во Францию. В то время женщины, выйдя замуж, зачастую становились домохозяйками, во всяком случае, в западной Европе. Она всегда говорила, что из-за нас – «мальчиков», она так и не стала художницей. Однажды, во время очередной ссоры с папой, мама проткнула ножом раковину. Отец тогда уехал на своем мотоцикле… и не вернулся, – Ричард вздыхает, глядя в сторону. – Мне, правда, его не хватает. Эта авария изменила всю мою жизнь – она какая-то неполноценная без него. Это ужасно, – с болью в голосе говорит Ричард.

– Ты отлично справляешься – у тебя квартира в Лондоне, чудесная работа и куча телок, – подбадриваю я.

– Я иногда ненавижу отца за то, что он умер… и мою мать за то, что она не умерла.

– Не говори так, – произношу тихо я, шокированная его словами. – Ты же сам говорил, что жизнь продолжается и черная полоса заканчивается.

– Ну да, у меня есть более насущные заботы – типа, затащить всех этих баб в кровать… шучу, – он наигранно улыбается, отворачиваясь к своему компьютеру.

– Я прислал тебе эксель таблицу, которую сам использовал, когда искал работу – там очень удобно контролировать, куда и когда ты посылаешь свое резюме, с кем общалась и когда надо перезвонить. Очень полезная штука, особенно, когда ты будешь общаться с десятками рекрутеров в день.

– Ты выводишь процесс поиска работы на качественно более высокий уровень, – делаю я комплимент Ричарду.

– Если уж делать что-то, то делать это основательно, – говорит он, закрывая свой лэптоп. – Все, десять вечера – у меня отбой. Завтра я собираюсь пробежаться до своего офиса. Присоединяйся. – предлагает он, направляясь на кухню к своему матрасу. – Это всего лишь два километра в одну сторону. Значит, четыре для тебя туда и обратно – зарядит тебя энергией на весь день.

– Ладно, – соглашаюсь я, понимая, что лучше соблюдать распорядок дня Ричарда, а то никогда не высплюсь.

– Отлично. Я просыпаюсь в шесть. Не сиди допоздна, – он закрывает маленькую дверь в маленькую кухоньку, оставляя меня наедине с металлическими пружинами матраса, резюме и пожилой парой, смотрящей телевизор.

Утром Ричард готовит овсянку и зеленый чай, после чего мы бежим в его офис через Тауэрский мост.

Влажный теплый воздух нежно гладит мою кожу, а чистое небо и розовый рассвет завораживают. Мягкий ветерок ласкает мне лицо, пока мы бежим вдоль Темзы, и я пытаюсь обогнать Ричарда.

– Катя, куда ты несешься, у нас тут пробежка, а не гонка, – кричит он мне.

– Сорри, – я охотно сбрасываю темп, пытаясь восстановить дыхание.

– Это не значит, что теперь ты должна ползти как черепаха, – смеется он, обгоняя меня.

Мы добегаем до его офиса и, пожелав друг другу плодотворного дня, прощаемся до вечера.

Домой я возвращаюсь вразвалочку, наслаждаясь видами Лондона перед тем, как с головой погрузиться в поиск работы.

Уже к вечеру эксель таблица обзавелась кучей разноцветных записей, а через пару недель разрослась до неузнаваемости.

По вечерам мы ходим в тренажерный зал, а потом едим белковый салат. Покупать еду в Бангла Сити оказалось не так уж и страшно, и не так уж там и воняет.

По выходным мы с Ричардом ходим в кино, куда он раньше таскал своих француженок и вместе смотрит видео о скульптурах… как та пара в окне через дорогу.

Как ни странно, я стала хорошо спать. Каждую ночь. Без снотворного. Даже на паршивом матрасе.

И вместе с тем я совершенно выпала из светской жизни Лондона. Скачки, регаты, закрытые вечеринки, частные ночные клубы… дизайнерские аксессуары, высокие каблуки и все мои сексапильные платья томятся скомканными в чемодане на антресоли.

Но скоро я их оттуда вытащу.