Читать книгу Firefly. Машина иллюзий - Джеймс Лавгроув - Страница 15

Неужели они это не слышат? Почему они это не слышат?

Ривер было сложно сформировать даже эту простую мысль. В ее мозге царил хаос. Ее осадила огромная толпа – тысячи лиц и голосов кружили вокруг нее, атаковали ее сознание. Кого-то из них она знала, других – нет; одни пришли из ее воспоминаний, другие – из фантазий. Все они толкались, выли, пытались схватить ее, требовали внимания.

Сосредоточиться было не легче, чем под звук пожарной сигнализации. Фраза «Я даже не слышу собственные мысли» никогда еще так не соответствовала действительности.

Сирена. Это все из-за нее. Она помещает людей в мою голову. Огромная сирена. Ее звук идет то вверх, то вниз. Она воет. Другие наверняка ее слышат. Почему они ее не слышат?

В коридоре Ривер удалось сосредоточиться настолько, чтобы направить взгляд в ту сторону, где находилась сирена. Звук шел из кубрика Джейна. Именно поэтому Ривер и оказалась там, в носу корабля, – она искала источник сигнала, но подошла слишком близко, и ее затопило цунами, состоящее из образов. Ривер упала, сбитая с ног волной, но, несмотря на это, она сделала все, чтобы известить остальных о своем открытии.

Сирена: сигнал тревоги.

Кроме того, она попыталась передать сообщение Мэлу с помощью взглядов и жестов. Она видела, что сирена уже внутри него, как и во всех остальных членах команды. Более того, в Мэле сирена уже закрепилась; ее щупальца активно разворачивались в коре его головного мозга, двигались от одного нейрона к другому, незаметно изменяя их.

Сирена: мифическое существо в классической литературе, которая приманивает моряков своими прекрасными песнями, обрекая их на смерть.

Ривер надеялась, что Мэл поймет ее и начнет действовать. Но, к сожалению, оказалось, что он не настолько чувствительный, как она. В команде вообще нет таких чувствительных людей, как она. Иногда Ривер казалось, что она – единственная зрячая среди слепых.

Зои откинула одеяло на койке Ривер и начала взбивать подушку. Саймон тем временем набирал в шприц какую-то прозрачную жидкость из пузырька.

«Я сделаю тебе укол, который тебя успокоит, – сказал он. – Я знаю, что ты не любишь иголки, но сейчас для тебя так будет лучше».

Ривер не просто не любила иголки, она их ненавидела. В ее сознании иголки ассоциировались с Академией, с учеными, у которых холодные руки и еще более холодные сердца. Они делали с ней такие вещи, от которых все ее нервные окончания посылали в мозг сигналы боли, а сознание кружилось, словно сахарная вата в автомате.

Саймон, конечно, совсем другое дело. Он – не один из тех садистов с каменными лицами. Тем не менее свет, который отражался от тонкой полоски хирургической стали, наполнял Ривер ужасом.

Но она действительно хотела успокоиться. Все что угодно, лишь бы остановить вой сирены, от которого ее мозг пульсировал так, что, казалось, готов в любой момент взорваться.

Немного мира и покоя, хотя бы ненадолго.

Саймон закатал ей рукав. Ривер не стала ему мешать. Зои успокаивающе обняла ее за плечи. Саймон, хороший врач, ловко ввел иглу в ее локтевой изгиб. Боли Ривер почти не почувствовала.

Саймон. Зои.

Ривер доверяла им обоим: Саймону – потому что он ее старший брат (а ведь старшим братьям не доверяют только дуры), а Зои – потому что она воительница, потому что у нее кодекс чести. Ривер знала, что они не причинят ей вреда. Оба защищали и будут защищать ее столько, сколько нужно. Но ни Зои, ни Саймон не знают, что зловещая сирена действует в них, распространяется, словно чернила в воде. Они не сообразят, что она там, пока сирена не проявит себя.

Внезапно среди вихря мыслей в мозгу Ривер, словно яркая вспышка, настал миг абсолютной ясности:

Им нужно помочь. Кто-то должен это сделать.

Но было уже слишком поздно: Саймон нажал поршень шприца, и инъекция наполнила Ривер теплом. Жидкость текла по ее венам успокаивающей волной – безмятежной, сияющей, изумрудной.

Сирена начала стремительно затихать. Ривер почувствовала, как сильные руки Зои опускают ее на постель и укутывают в одеяло. Немногие понимают, что Зои – это воплощение любви. Любовь заставляет ее сражаться. Любовь делает ее храброй.

Ривер посмотрела на красивое лицо Саймона.

Саймой улыбнулся ей. Он тоже воплощение любви и сострадания. Его любовь к ней, его мэймэй, была так сильна, что иногда пугала Ривер.

Он не знает. Он, как и все остальные, не знает, что грядет. Все они понятия не имеют, какой ад ждет их впереди.

Сирена уже превратилась в приглушенное бормотание, в медленное подводное течение в океане звуков. Толпа лиц и голосов уплывала, растворялась вдали.

Ривер закрыла глаза и вскоре уже блаженно плыла по морю молчаливой пустоты.