Читать книгу Архивы Дрездена: Маленькое одолжение. Продажная шкура - Джим Батчер - Страница 16

Теперь, когда за мной охотились не одна, а целых две команды сверхъестественных убийц, мои возможности стали несколько ограниченными. В конце концов, имелось только одно место, куда я мог отвезти Гард и Хендрикса, не подвергая опасности ничьи жизни: церковь Святой Марии Всех Ангелов.

Именно поэтому я попросил Томаса отвезти меня к Карпентерам.

– Мне до сих пор кажется, что это не самая удачная мысль, – негромко заметил Томас.

Снегоочистители на улицах старались вовсю, но одолеть снег им пока не удавалось. Тем не менее подъезды к больницам оставались более-менее свободными.

Некоторые улицы больше всего напоминали фронтовые траншеи Первой мировой, превратившись в узкие проезды между высоченных, в человеческий рост, сугробов.

– Динарианцам известно, что мы используем церковь в качестве убежища, – возразил я. – Они наверняка следят за ней.

Томас хмыкнул и покосился на зеркало заднего вида. Гард так и не приходила в сознание, но дышала. Хендрикс сидел, закрыв глаза и приоткрыв рот. Я не мог упрекнуть его в этом. Я ведь не дежурил всю ночь, охраняя раненого товарища, и то с удовольствием бы вздремнул.

– Что это за твари? – спросил Томас.

– Рыцари Ордена Темного Динария, – ответил я. – Помнишь меч Майкла? С гвоздем в рукояти?

– Конечно.

– Существуют еще два подобных ему. Три меча, три гвоздя.

На мгновение глаза Томаса потрясенно округлились.

– Постой. Те самые гвозди? Из Распятия?

Я кивнул.

– Они самые.

– А эти твари? Противоположная сторона?

– Угу. У каждого из этих динарианских жутиков имеется по серебряной монете.

– Три серебряные монеты, – вздохнул Томас. – Можно сказать, состояние.

– Тридцать, – поправил я его.

Томас слегка поперхнулся:

– Тридцать?

– Изначально. Правда, Майкл с товарищами конфисковали несколько штук.

– Тридцать сребреников, – дошло наконец до Томаса.

Я кивнул:

– В каждой монете заключена душа одного из Падших. Любой, кто вступит во владение одной из монет, обретает силу Падшего ангела. С ее помощью они меняют облик – да ты и сам видел как. Исцеляют раны и все такое.

– С ними трудно справиться?

– Кошмарно трудно, – кивнул я. – И многие из них прожили достаточно долго, чтобы развить в себе изрядные магические способности.

– Ха, – заметил Томас. – Тот, что ломился в дверь, не слишком тянул на сверхзлодея. Страшненький, конечно, но не Супермен.

– Может, тебе просто повезло, – сказал я. – Пока монета у них, они вполне подпадают под определение «крепкий орешек».

– Ага, – кивнул Томас. – Что ж, тогда понятно.

– Что понятно? – не понял я.

Томас полез в карман и достал серебряную монетку размером чуть больше пятицентовой, потемневшую от времени – только блестел нетронутый окисью знак Падшего ангела. – Когда я выпотрошил Капитана Страшилу, из него выпала эта штука.

– Адские погремушки! – выдохнул я и отпрянул от монеты.

Томас дернулся от неожиданности, и «хаммер» накренился, заехав колесами на сугроб. Томас вернул его на проезжую часть, не сводя взгляда с меня.

– Эй, Гарри. Ты что?

Я прижался боком к дверце «хаммера», пытаясь как можно дальше отодвинуться от этой штуки.

– Слушай, ты только… просто не шевелись, ладно?

Он удивленно заломил бровь:

– Ла-а-адно… А почему?

– Потому что, если эта штука коснется твоей кожи, ты обречен, – буркнул я. – Заткнись на секунду, дай подумать.

Перчатки. Томас весь день ходил в перчатках, чтобы не опасаться подаренного Жюстиной шарфа. Он не касался монеты голыми пальцами, иначе уже понял бы, в какое дерьмо вляпался. Это хорошо. Однако монета не стала от этого менее опасной, и я сильно подозревал, что заключенный в нее Падший способен в той или иной степени воздействовать на физическое окружение – достаточно для того, чтобы, скажем, укатиться от прежнего обладателя или каким-то образом заставить Томаса занять вакантное место.

Заключение. Ее надо во что-то заключить. Я порылся в карманах. Единственной емкостью, которую я захватил с собой, оказался старый матерчатый мешочек, в котором некогда продавалась подарочная бутылка виски «Кроун-Роял», – я таскаю в нем свой набор игральных костей. Я вытряхнул кубики в карман и раскрыл мешочек пошире.

Левая рука у меня почти всегда в перчатке. Страшные ожоги, которые я получил несколько лет назад, неплохо поджили, но все равно кисть выглядит довольно устрашающе. Я не выставляю ее напоказ из уважения к тем, кто может ненароком на нее посмотреть. Я растопырил пальцы левой руки, растягивая горло мешочка.

– Клади ее сюда, – сказал я Томасу. – Только, ради бога, не урони ее и не коснись ею меня.

Глаза у Томаса округлились еще сильнее. Он прикусил губу и очень осторожно опустил безобидный на вид серебряный кружок в мешок с вензелем «Кроун-Роял».

Я рывком затянул шнурок и завязал его узлом покрепче. Потом торопливо выдвинул пепельницу «хаммера», сунул туда мешочек с монетой и захлопнул ее обратно.

Только после этого я перевел дух и откинулся на спинку кресла.

– Господи, – тихо пробормотал Томас и нерешительно помолчал секунду-другую. – Гарри, это действительно так страшно?

– Даже хуже, – ответил я. – Но никаких более серьезных мер предосторожности мне пока в голову не идет.

– А что бы случилось, если бы я ее коснулся?

– Заключенный в монету Падший вторгся бы в твое сознание. Он предлагал бы тебе власть. Силу. Искушал бы по максимуму. И стоило бы тебе поддаться, как он овладел бы тобой без остатка.

– Мне приходилось сопротивляться искушению, Гарри.

– Не такому. – Я устало посмотрел на него. – Это же Падший ангел, дружище. Проживший не одну тысячу лет. Он знает людскую психологию. И знает, как на ней играть.

Его голос сделался чуть резче.

– Я ведь родом из семьи, где все инкубы или суккубы. Думаю, я имею представление о соблазнении.

– Тогда ты должен понимать, как они тебя заполучат. – Я понизил голос и продолжил немного мягче: – Это могло бы вернуть Жюстину к тебе, Томас. Позволь себе снова касаться ее.

Секунду он пристально смотрел на меня, и в глубине его глаз мерцали огоньки давно тлевшей страсти. Потом мой брат медленно отвернулся, глядя на дорогу, а лицо снова застыло нейтральной маской.

– Да, – негромко произнес он. – Нам, пожалуй, лучше избавиться от этой штуки.

– Избавимся, – кивнул я. – Церковь две тысячи лет противостоит динарианцам. Там знают, что делать с этими монетами.

Томас покосился на пепельницу, потом отвел взгляд и нахмурился при виде искореженного капота своего «хаммера».

– Почему бы им не показаться месяцев шесть назад? Когда я ездил на «бьюике»?

Я фыркнул:

– Вижу, с приоритетами у тебя все в порядке.

– Только-только познакомился с этими ребятами – и уже ненавижу их, – заявил Томас. – Но почему они здесь? И почему сейчас?

– Вкратце? Я бы предположил, что они выбрались сюда размазать Марконе, доказав тем самым остальным участникам договора, что жалким смертным не место среди нас – я имею в виду, сверхчеловеков.

– А они тоже участники договора?

– Надо проверить, – сказал я. – Сомневаюсь, чтобы они значились в числе участников как «Орден одержимых демонами психопатов». Но, судя по тому, что говорила эта Девица-Богомол, похоже на то.

Томас покачал головой:

– Так что же они получат с этого? Что можно доказать похищением Марконе?

Я пожал плечами. Эти же самые вопросы я уже задавал себе и не смог пока нащупать убедительных ответов.

– Понятия не имею, – признался я. – Однако у них нашлось чем разнести тот дом к чертовой матери и чтобы обойти все препятствия, которыми окружил себя Марконе.

– А какого черта Королевы фэйри ввязываются в это дело? – поинтересовался Томас.

Я снова пожал плечами. Этот вопрос я тоже себе задавал. Терпеть не могу, когда мне приходится отвечать на собственные же вопросы вроде этого.

Оставшуюся часть дороги до дома Майкла мы проделали в серо-белой тишине.

Его улицу успели очистить от снега вполне прилично, так что мы без труда подкатили прямо к подъездной дорожке. Майкл и двое его старших сыновей, вооружившись большими лопатами, убирали снег на участке.

При виде «хаммера» Майкл поджал губы, сказал что-то сыновьям, и те, переглянувшись, поспешили в дом. По расчищенной дорожке Майкл приблизился к машине с моей стороны, посмотрел на моего брата, потом перевел взгляд на пассажиров, сидевших сзади.

Я опустил стекло.

– Привет, – сказал я.

– Гарри, – спокойно произнес он. – Что вы здесь делаете?

– Только что я имел беседу с Девицей-Богомолом, – ответил я и поднял к окошку блокнот, где нарисовал ангельский знак, пока он оставался свежим в моей памяти.

Майкл сделал глубокий вдох и поморщился. Затем кивнул.

– Я предчувствовал, что они в городе.

– Правда? – спросил я.

Парадная дверь дома отворилась, и на крыльце появился крупный темнокожий мужчина в синих джинсах и темной кожаной куртке. На плече его висела спортивная сумка, и рука его словно невзначай нырнула в нее. Держался он на морозе так, словно был одет по-зимнему. Не вынимая руки из сумки, он направился в нашу сторону.

Только когда он подошел достаточно близко, чтобы разглядеть детали, лицо его расплылось в широкой ухмылке, и он остановился бок о бок с Майклом.

– Гарри! – произнес он сочным голосом с явственным русским акцентом. – Надо же, какая встреча.

Я ответил ему такой же улыбкой.

– Привет, Саня. – Я протянул ему руку, и он пожал ее с такой силой, что я всерьез испугался за целость костей. – Вы-то что здесь делаете?

– Так, проездом, – ответил Саня, ловя пальцем снежинку. – Приземлился у вас последним рейсом, прежде чем аэропорт закрыли. Похоже, придется задержаться здесь на несколько дней.

Взгляд его скользнул с моего лица на блокнот, и улыбка на губах сменилась брезгливо сжатой линией.

– Кто-то знакомый? – спросил я его.

– Тесса, – ответил он. – И Имариэль.

– Значит, вы встречались прежде?

Он снова стиснул на мгновение зубы.

– Подручный Тессы… завербовал меня. Тесса здесь?

– И не одна, а с друзьями. – Я набросал знак, который видел на почернелом динарии всего несколько минут назад, и протянул им.

Саня покачал головой и взглянул на Майкла.

– Акариэль, – не задумываясь, произнес Майкл.

Я кивнул:

– Он в мешке из-под виски в пепельнице.

Майкл выпучил глаза. Саня тоже.

– Надеюсь, у вас найдется один из этих ваших освященных платков. Я бы отвез это к падре Фортхиллу, но, боюсь, он под пристальным наблюдением Падших. Мне нужно тихое место, чтобы отсидеться.

Саня с Майклом обменялись долгими, многозначительными взглядами.

Потом Саня нахмурился, разглядывая моего брата.

– А это что еще за вампир?

Я заметил, как застыл от неожиданности Томас. Как правило, даже обитатели сверхъестественного мира не распознают вампира Белой Коллегии – если, конечно, не застанут того за своим вампирским промыслом. Это естественный камуфляж для его вида, и они полагаются на него так же, как, скажем, леопард – на свои пятна.

Однако скрыть что-либо от Рыцаря Креста не так-то просто. Может, это входит в список дарованных им способностей, а может, сама работа требует от тех, кто избран заниматься ею, подобного свойства – не спрашивайте, не знаю. В вопросах веры и отношений со Всевышним я не слишком силен, так что плаваю в этих водах с особой осторожностью и по возможности кратковременно. Я только знаю, что мало кому из нехороших парней удается подкрасться нераспознанным к Рыцарю Креста и что у этих Рыцарей налицо предрасположенность выводить истину на свет.

На мгновение я встретился с Саней взглядом.

– Он со мной, – произнес я. – А еще именно благодаря ему Акариэль отдыхает сейчас в заточении.

Некоторое время Саня колебался. Он покосился на Майкла, который нехотя кивнул.

Младший Рыцарь задумчиво прикусил губу и тоже заглянул вглубь салона.

Хендрикс проснулся, но не пошевелился, только наблюдал за Саней пристальным взглядом.

– Женщина, – хмурясь, произнес Саня. – Что с ней?

– Ранена, – ответил я.

Что-то похожее на огорчение промелькнуло в его чертах.

– Да, конечно. Вы бы не привезли ее сюда, если бы считали, что она опасна.

– Не для вас и не для меня, – сказал я. – Тесса, конечно, может иметь иное мнение.

Санины брови поползли вверх.

– Так вот как она получила ранение?

– Это случилось после того, как ее ранили.

– Да ну. – Саня придвинулся чуть ближе к Гард, чтобы получше определить ее состояние.

– Назад, – пророкотал Хендрикс. – Товарищ.

Саня вновь сверкнул белозубой улыбкой и продемонстрировал Хендриксу пустые ладони.

Майкл кивнул Томасу:

– Загоняйте машину за дом. Сугробы заслонят ее от посторонних глаз.

– Спасибо, Майкл, – сказал я.

Он мотнул головой:

– В мастерской есть обогреватель и пара раскладушек. Детей я подставлять под это не хочу.

– Я понимаю.

– Правда? – мягко спросил Майкл.

Он легонько похлопал по искореженному капоту пикапа и махнул рукой, давая Томасу знак проезжать.

Спустя двадцать минут мы все расположились в теплой, хотя и немного тесноватой мастерской Майкла.

Гард лежала на раскладушке и спала; лицо ее розовело буквально на глазах. Хендрикс сидел, привалившись спиной к стене рядом с ее раскладушкой, – предположительно охраняя ее, но периодически всхрапывая. Саня отправился в дом, чтобы с помощью Молли и остальных детей приготовить нам что-нибудь поесть.

Я наблюдал, как Майкл, чуть слышно бормоча слова молитвы, заворачивает динарий Акариэля в чистый белый платок с вышитым на нем серебряным крестом. Затем он сунул платок в небольшой деревянный ларец – тоже украшенный серебряным крестом.

– Прошу прощения, – произнес он. – Мне нужно обезвредить это.

– Где они хранят эти штуки? – поинтересовался Томас, когда Майкл вышел.

Я пожал плечами:

– Возможно, в каком-нибудь большом складе с миллионом одинаковых ларцов.

Томас фыркнул.

– Даже не думай об этом, – предупредил я. – Не стоит, правда.

Томас провел рукой в перчатке по белому шарфу.

– Правда?

– Ты сам видел, как орудуют эти твари. Они начнут манипулировать твоими эмоциями и самоконтролем – и с Жюстиной случится что-нибудь плохое. Или они дождутся, пока не подсекут тебя, не посадят на крючок и не выдернут из воды – в общем, пока не превратят тебя в свою марионетку, только из костей и плоти. И с Жюстиной случится что-нибудь плохое.

Томас пожал плечами.

– У меня в голове и так уже есть один демон. Один или два – велика разница?

Я внимательно посмотрел на его профиль.

– Да, один монстр у тебя в голове уже есть, – согласился я. – И это едва не стоило ей жизни.

Минуту он молчал. Потом с досадой врезал локтем по деревянной стене мастерской. Треснуло дерево, и в отверстие ворвался поток холодного воздуха.

– Может, ты и прав, – произнес он упавшим голосом.

– Будь я проклят, – пробормотал я.

В голове моей созрела одна мысль, от которой мне сделалось настолько не по себе, что по спине пробежал холодок.

Томас потер ушибленный локоть.

– Чего?

– Мысль одна… на редкость неприятная. – Я махнул рукой в сторону изможденных гвардейцев Марконе. – Боюсь, динарианцы захватили Марконе вовсе не для того, чтобы стереть его в порошок в назидание остальным.

Брат пожал плечами.

– Тогда на кой черт они это сделали?

Я прикусил губу – с такой силой свело судорогой мой желудок.

– Затем, – сказал я, – что они, возможно, хотят завербовать его.