Читать книгу Расплата - Джон Гришэм, Джефф Безос, Илон Маск - Страница 10

Через месяц после гибели мужа Джеки Белл с тремя детьми переехала в дом родителей в Роме, штат Джорджия. Она взяла с собой совсем немного не принадлежащих приходу предметов мебели. Но зато длинный шлейф приятных воспоминаний о пяти годах жизни в Клэнтоне. Со слезами простилась с вскормившим ее и детей и отобравшим мужа сообществом. В суматохе после убийства Джеки согласилась, чтобы тело Декстера предали земле в Клэнтоне, потому что так было проще. Они были не из Миссисипи, ни родных, ни корней здесь не имели, и ее потянуло домой. Но как оставить его? Часть дня у нее занимал поход на кладбище – положить цветы на могилу мужа и от души поплакать. Таков был ритуал. Джеки думала, что будет это делать вечно. Однако из Джорджии сюда не наездишься. Декстер был тоже из Рома. Надо будет его там перезахоронить – на кладбище за методистской церковью.

Они поженились, когда Декстер учился в семинарии в Атланте. После окончания он получил назначение помощника пастора во Флориде. Так началась их кочевая жизнь. Они мотались по югу, где родили троих детей – всех в разных местах. И наконец, после нескольких месяцев в Перл-Харборе обосновались в Клэнтоне.

Джеки нравился город – до той поры, пока не погиб Декстер. Вскоре после похорон мужа она решила, что не может в нем оставаться. Причина была в том, что церкви требовался дом священника. Вскоре пришлют нового назначенца, и его семье нужно где-то жить. Ей великодушно предложили остаться еще на год и ничего не платить, но Джеки отказалась. Еще одна причина, и самая главная – страдали дети. Они обожали отца и не могли смириться с утратой. В маленьком Клэнтоне им вечно пришлось бы носить клеймо отпрысков застреленного при загадочных обстоятельствах человека. Чтобы оградить детей, Джеки перевезла их в место, которое они знали, как дом их бабушки и дедушки.

В Роме дети окунулись в школьную рутину, и Джеки поняла, насколько временны новые обстоятельства. Дом ее родителей был невелик – его явно не хватало для троих подростков. Она взяла десять тысяч долларов из страховки жизни и начала искать жилье внаем. К неудовольствию родителей, стала пропускать церковные службы. Они были истовыми методистами и каждое воскресенье ходили в храм. В этих местах немногие игнорировали службы, а если такие находились, их дружно осуждали. Джеки была не в настроении что-либо объяснять, но дала ясно понять, что борется со своей верой и ей требуется время, чтобы разобраться в себе. Наедине с собой она задавала очевидный вопрос: ее муж – верный слуга и последователь Христа, читал Библию, готовил церковные службы и вот убит. Почему Господь не выделил его из других и не защитил? Чем глубже Джеки в себе копалась, тем острее беспокоил вопрос, который она не решалась задать вслух: а есть ли Бог? Даже мимолетная мысль об этом ее пугала, но Джеки не могла отрицать, что она возникала.

Вскоре о ней заговорили, и мать не преминула ей об этом сообщить. Джеки было безразлично – она настолько настрадалась, что местные пересуды не могли добавить ей боли. Детям в новой школе приходилось несладко. Каждый новый день был днем выживания.

Через две недели Джеки съехала от родителей в съемный дом на противоположном конце города. Он принадлежал юристу Эрролу Маклишу, тридцатидевятилетнему мужчине, которого она знала по школе в Роме. Маклиш и Декстер учились в одном классе, хотя принадлежали к разным кругам. Как все в небольшом городе, Эррол знал об убийстве одноклассника и захотел помочь его вдове.

Последние недели Джеки ела, только чтобы поддержать жизнь, и сбросила вес, который набрала шесть лет назад во время беременности. Такой способ похудения она бы никому не посоветовала, однако это стало единственным светлым пятном в окружающем ее кошмаре. Глядя в зеркало, Джеки не могла не признать, что выглядит лучше, чем раньше. В свои тридцать восемь лет она весила столько, сколько в день свадьбы, и жир больше не закрывал бедра. Ее веки опухли, а глаза покраснели от постоянного плача, и Джеки дала слово прекратить истязать себя.

Дважды в неделю Маклиш приезжал проверить, как у нее дела, и Джеки стала слегка подкрашиваться. Поначалу испытывала чувство вины – ведь Декстер еще не остыл в земле. Она же не собиралась предаваться любовным похождениям. В Роме, вероятно, не так уж много образованных холостяков. И что такого, если она будет выглядеть чуточку лучше?

Со своей стороны, Эррол считал Джеки привлекательной, но отягощенной грузом. С болью вдовства справиться можно, однако он не хотел становиться членом уже готовой семьи. Единственный ребенок своих родителей, Эррол мало общался с детворой. И мысль обзавестись сразу тремя детьми ему претила. Но почему бы не воспользоваться трагедией и одиночеством женщины и не пофлиртовать?

Однако истинный интерес Эррола был в области возможного судебного иска. Его наследство находилось в закладе, он задолжал по нескольким сделкам и после десяти лет адвокатской практики понял, что это не такое уж прибыльное занятие. Как только Джеки появилась в Роме, Маклиш принялся расставлять ловушки. Съездил в Клэнтон и, потолкавшись у здания суда, выяснил, что ему требовалось, о Бэннингах. Потратил часы, копаясь в земельных реестрах и представляясь лизинговым агентом «большой нефтяной и газовой компании». Как он и ожидал, его первая и единственная нефтяная инициатива вызвала у местных волнение: юристы и их помощники, не спуская глаз с незнакомца, принялись изучать пыльные тома с земельными документами. Маклиш же по-тихому исчез, оставив горожан гадать, когда в их местности начнется нефтяной бум. Вернувшись в Джорджию, он с вежливой регулярностью продолжил навещать вдову Белл. Ничем не интересовался, ничего не выспрашивал, был рассудительным, даже почтительным, словно понимал, в каком запутанном мире ей приходится жить, и не хотел в него входить.

В 1946 году Холлинз зачислил на обучение 375 студенток и ни одного студента. Колледж со столетней историей имел блестящую репутацию, особенно среди дам из высшего общества. Стелла Бэннинг выбрала Холлинз, потому что его окончили многие успешные подруги из Мемфиса. Лиза – нет, ее семья не могла осилить столь высокую плату за обучение.

Девушки окружили Стеллу, как плотный кокон, оберегая от ненужного внимания и враждебности. Им не верилось, что такое милое, очаровательное существо может оказаться в центре ужасной семейной драмы, тем более что это была не ее вина. Ни одна из студенток Холлинза не бывала в Клэнтоне. Некоторые слышали: отец Стеллы – герой войны, однако большинство девушек это ничуть не интересовало. Ее родителей они не знали, но Джоэл произвел фурор, приехав на недавний уикэнд выпускников.

Дни и недели после убийства Стелла никогда не оставалась одна. Соседки по общежитию дежурили ночью, когда ее мучили кошмары и не давали уснуть взрывы эмоций. Днем старались чем-нибудь занять. Преподаватели, понимая ее состояние, разрешали пропускать занятия и не сдавать в срок домашние работы. Кураторы наблюдали за Стеллой и отчитывались перед следившим за ситуацией ректором. Вскоре стало известно, что на каникулы, на День благодарения, Стелла домой не поедет. Отец приказал ей оставаться в колледже. Преподаватели и сокурсницы наперебой приглашали погостить, причем даже едва знакомые девушки.

Тронутая до слез, Стелла всех благодарила и уехала из Роанока поездом со своей лучшей подругой в Александрию, штат Виргиния, чтобы на неделю отправиться в Вашингтон. Она уже бывала у Джинджер, и ее очаровал город. Стелла не говорила об этом родителям и Джоэлу, но планировала быстрее окончить колледж и двинуться туда, где манили яркие огни. Первым выбором был Нью-Йорк, вторым Вашингтон, далеким третьим – Новый Орлеан. Задолго до убийства Стелла поняла, что не станет жить в округе Форд. А после трагедии ей захотелось уехать как можно дальше.

Пусть ее мечты были прерваны, но это не отбило твердого намерения стать писателем. Стелла обожала короткие рассказы Юдоры Уэлти и колоритных персонажей Карсон Маккалерс. Обе южанки правдиво рассказывали о семьях, ссорах, земле и исковерканной истории Юга и успешно публиковались во времена, когда доминировала американская мужская проза. Стелла читала всех – и мужчин и женщин – и не сомневалась: в литературе есть место и для нее. Можно начать с истории собственной семьи – теперь тем более, – но знала, что этого не будет.

Она найдет себе работу в каком-нибудь нью-йоркском журнале, поселится с подругами в дешевых комнатах в Бруклине и начнет писать, как только устроится и ее посетит вдохновение. Стелла полагала, что в случае необходимости родители и тетя Флорри поддержат ее.

Наслаждаться жизнью в Нью-Йорке, работать в журнале, сочинять роман и при этом знать, что дома деньги есть. Мечта воодушевляла и была реальной до тех пор, пока не произошло убийство. Дом отодвинулся вдаль, и все стало непонятным.

Семья Джинджер жила в Старом городе в доме XVIII века на Дьюк-стрит. Узнав о деталях трагедии Бэннингов, ни родители, ни младшая сестра Джинджер ни разу об этом не упомянули. Стеллу водили по вечеринкам и обедам, они гуляли вдоль Потомака, заходили в студенческие клубы, где курили, много пили, слушали свинг и танцевали ночи напролет.

На День благодарения Стелла позвонила тете Флорри, и они десять минут разговаривали так, словно ничего не произошло. Джоэл гостил в Кентукки в семье члена братской общины, охотился и наслаждался отдыхом. Флорри пообещала, что на Рождество они соберутся все вместе.

Тем же днем Флорри взяла коробку с двумя жареными индюшками, с картофелем, морковью, свеклой и турнепсом и кастрюлю с подливкой из гусиных потрохов, булочки и два пирога с орехами и повезла все это богатство в тюрьму, где проследила, чтобы брат правильно нарезал птицу. Еда предназначалась всем заключенным и Тику Поли – старому тюремному охраннику, который дежурил по ночам и на праздники, чтобы Никс Гридли и его сотрудники могли отдохнуть. Флорри с Питом ели в кабинете шерифа и видели его незакрытый оружейный сейф. Незапертая дверь выходила на гравиевую парковку. Тик типался в коридоре, охраняя переднюю дверь.

Пит прожевал несколько кусков и закурил. Несмотря на все усилия сестры, он ел по-прежнему мало, похудел и из-за того, что не выходил на улицу, побледнел. Как у них водилось, Флорри прокомментировала его внешний вид. Пит, по своему обычаю, ничего на это не ответил. И встрепенулся, когда сестра пересказала разговоры с Джоэлом и Стеллой. По версии Флоррис, они прекрасно справлялись и радовались жизни. Пит улыбнулся и воздел глаза к потолку.