Читать книгу Расплата - Джон Гришэм, Джефф Безос, Илон Маск - Страница 13

После рождественского бекона, омлетов и печенья они попрощались с Мариэттой в красном коттедже, со всеми птичками, кошечками и собаками и сели в машину. Джоэл снова выступил в роли водителя, и она, очевидно, закрепилась за ним навсегда, поскольку других предложений от двух дам на заднем сиденье не последовало. Женщины болтали, хихикали и развлекали водителя. По радио передавали только рождественские гимны, но чтобы что-то услышать, Джоэлу пришлось усилить звук. Женщины жаловались, что музыка звучит слишком громко, а он сетовал на их нескончаемый щебет. Все смеялись, автомобильный старт удался. Отъезд из округа Форд всем принес облегчение.

Через несколько часов они подкатили к внушительным воротам Миссисипской государственной больницы в Уитфилде, и настроение в салоне резко изменилось. Лизу поместили сюда почти семь месяцев назад, и с тех пор почти ничего не сообщалось о том, как идет лечение. Ей писали письма, она не отвечала. Пит встречался с врачами, однако о содержании разговоров молчал. Лиза, возможно, знала об убийстве Декстера Белла. Но, не пообщавшись с докторами, в этом нельзя убедиться. Они могли пощадить больную и не сообщить им о трагедии. Или сами не знают, потому что им не сказал Пит. Охранник в форме сверился с бумагами, куда-то позвонил, и ворота открылись. Уитфилд был единственным в штате психиатрическим заведением и мог похвастаться множеством корпусов на территории свыше сотни акров. То, что называли кампусом, скорее напоминало окруженное полями, лесами и деревьями старинное поместье. Здесь лечились триста пациентов и жили пятьсот сотрудников. Для белых и черных были предусмотрены разные службы. Джоэл проехал мимо почты, туберкулезного корпуса, пекарни, озера, площадки для игры в гольф и крыла, где лежали алкоголики. С помощью многочисленных подсказок с заднего сиденья он наконец нашел здание, где находилась мать, и остановился.

Минуту они сидели в машине и смотрели на впечатляющее строение.

– Мы что-нибудь знаем о ее диагнозе? – спросила Стелла. – Депрессия, шизофрения, нервный срыв, суицидальные настроения? Может, она слышит голоса? Или Пит просто хотел удалить ее из дома?

Флорри покачала головой:

– Не знаю. Лиза быстро входила в «штопор», и Пит велел мне держаться подальше от дома.

За входной дверью угрюмая служащая спросил, назначено ли свидание. Флорри объяснила, что звонила два дня назад и разговаривала с миссис Фортенберри, администратором корпуса 41, в котором они сейчас находились. Служащая сказала, что миссис Фортенберри отсутствует, поскольку теперь все-таки день Рождества Христова. Флорри ответила, что ей известно, какой сегодня день, и что пришедшие с ней двое молодых людей – дети Лизы Бэннинг. Они хотят на Рождество повидать свою мать.

Служащая надолго исчезла, а когда вернулась, привела мужчину, который представился доктором Хилсебеком. Он повел их за собой, и они оказались в небольшом кабинете с двумя стульями для посетителей. Джоэл остался стоять у двери. Несмотря на свой белый медицинский халат, Хилсебек не походил на врача, хотя Бэннинги редко встречались с психиатрами и не могли судить, как те выглядят. У него был лоснящийся череп, бегающие глаза, визгливый голос, и он не вызывал доверия. Расположившись за столом, Хилсебек подвинул на середину папку и произнес:

– Боюсь, у нас проблема. – Он говорил снисходительно, с неприятным северным акцентом. И фамилия Хилсебек была явно не южная.

– Что за проблема? – спросила Флорри. Она уже уяснила для себя, что ей не нравится сорок первый корпус и те, кто в нем работает.

Хилсебек поднял брови, но не глаза, словно избегал встречаться с посетительницей взглядом.

– Я не могу обсуждать с вами проблемы этой пациентки. Ее опекун, мистер Пит Бэннинг, дал мне указание не говорить о ней ни с кем, кроме него.

– Она моя мать! – сердито воскликнул Джоэл. – И я хочу знать, что у нее со здоровьем.

Психиатр не ответил на его выпад, только закрылся листом бумаги, словно это было Евангелие.

– Судебное постановление из округа Форд, подписанное тамошним судьей. – Он смотрел в документ. – Судебный приказ о помещении в психиатрическую лечебницу и назначении Пита Бэннинга опекуном подопечной Лизы Бэннинг. Здесь ясно сказано, что все проблемы ее лечения не следует обсуждать ни с кем иным, кроме ее опекуна. Посещения родными и друзьями согласуются с Питом Бэннингом. Вчера мистер Бэннинг звонил, я разговаривал с ним несколько минут, и он напомнил мне, что на все встречи его подопечной я должен получать его разрешение. Прошу прощения, ничего не могу для вас сделать.

Посетители в недоумении переглянулись. Накануне они час провели с отцом. Спрашивали о матери и, не получив информации, не упоминули, что собираются навестить ее. Джоэл обратился к Флорри:

– Ты не говорила, что мы едем сюда?

– Нет. А вы?

– Тоже нет. Обсудили и решили, что лучше промолчать.

Хилсебек закрыл папку.

– Извините, но это выходит за рамки моих полномочий.

Стелла закрыла лицо руками и расплакалась. Флорри хлопнула себя по колену и указала на племянника:

– Они семь месяцев не видели мать!

– Глубоко сожалею.

– Скажите, по крайней мере, как ее здоровье? Неужели не хватит совести?

Психиатр поднялся и взял папку:

– Я не обижаюсь на ваши слова. Миссис Бэннинг лучше. Это все, что я могу ответить. – Он обошел стол и выскользнул в дверь.

Стелла вытерла щеки тыльной стороной ладони и тяжело вздохнула. Флорри взяла ее за руку.

– Проходимец, – прошептал Джоэл.

– Который? – уточнила тетя.

– Твой брат. Он понимал, что мы отправимся сюда.

– Почему отец так поступил? – Стелла подняла голову.

Ее вопрос повис в воздухе. Почему? Не потому ли, что он что-то скрывает? Может, рассудок Лизы в порядке, а поместили ее в лечебницу из-за того, что на нее рассердился муж? Это же Флорри упоминала о подруге детства, которую убрали из дома, потому что она тяжело переносила менопаузу.

Или Лиза действительно больна? Она испытала нервный срыв, получив известие, что муж пропал без вести и, вероятно, погиб. Возможно, она так и не восстановилась. Но почему Пит прячет ее от собственных детей?

Или ненормальный – Пит? Его так напугала война, что поехала крыша, и он в припадке безумия застрелил Декстера Белла. Бесполезно пытаться объяснить его поступки.

От этих мыслей их отвлек тихий стук в дверь. Они вышли из комнаты, где их встретили два невооруженных охранника в форме. Один улыбнулся и махнул рукой вдоль коридора. Их вывели из здания, и охранники наблюдали, как они отъезжают.

Когда они ехали мимо озера, Джоэл заметил маленький парк со скамейками и беседкой. Он повернул в том направлении. Не говоря ни слова, остановился, вылез из автомобиля, захлопнул за собой дверцу, закурил и направился к столу для пикников под дубом. Посмотрел на спокойную воду и ряды корпусов на противоположной стороне. Вскоре к нему присоединилась Стелла и попросила сигарету. Опершись о стол, они курили и молчали. Вскоре подошла Флорри. И они, не обращая внимания на холод, стали размышлять, как поступить дальше.

– Надо возвращаться в Клэнтон, идти к нему и требовать, чтобы он разрешил нам повидаться с матерью, – предложил Джоэл.

– Думаешь, получится? – Флорри скептически покачала головой.

– Может, получится, может, нет. Не знаю.

– Не смешите, – возразила Стелла. – Он всегда на шаг впереди. Откуда-то узнал, что мы сюда едем. И вот результат: стоим у озера вместо того, чтобы говорить с мамой. Я не хочу сразу возвращаться в Клэнтон.

– Я тоже не хочу, – поддержала ее тетя. – У нас зарезервированы места во Французском квартале, вот туда я и направлюсь. На машине.

– У тебя же нет прав, – напомнил Джоэл.

– Это меня никогда не останавливало. Я уже ездила в Новый Орлеан. Туда и обратно без сучка, без задоринки.

– Поехали, – подхватила ее Стелла. – Мы заслуживаем немного развлечений.

Через пять часов Джоэл свернул с Кэнал-стрит на Ройал-стрит. Французский квартал жил праздничной жизнью: переулки заполнены местными и туристами, спешащими найти ресторан или заглянуть в клуб. Фасады и фонари в яркой иллюминации. На углу Ибервилл Джоэл остановился перед фасадом отеля «Монтелеоне», самым известным в квартале. Один гостиничный служащий взял их багаж, другой забрал автомобиль Флорри. Гости ступили в холл и будто оказались в другом мире.

Тремя годами раньше, когда семья не сомневалась, что Пит погиб, но продолжала молиться в надежде на чудо, Флорри уговорила Лизу, чтобы та разрешила ей устроить детям новогоднее путешествие. Лизу тоже пригласила, но та отказалась, заявив, что не в настроении праздновать. Флорри ожидала подобной реакции и приняла отказ с облегчением. Они сели в поезд без нее, через шесть часов прибыли в Новый Орлеан и провели три незабываемых дня, гуляя по кварталу. Флорри любила и хорошо знала это место, а также отель «Монтелеоне». Однажды, потягивая в гостиничном баре джин, когда Джоэл пил виски, а Стелла ела шоколад, она призналась, что жить во Французском квартале – ее сокровенная мечта. Подальше от округа Форд, в ином мире, где писатели, поэты и драматурги творят и устраивают обеды для гостей. Флорри бы очень хотела, чтобы ее мечта превратилась в реальность… Однако на следующее утро извинилась за то, что много выпила и наговорила глупостей.

В рождественский вечер ее с племянником и племянницей тепло приветствовал менеджер и после бокала шампанского подтвердил заказ на девятичасовой ужин. Они разошлись по комнатам, чтобы привести себя в порядок.

За коктейлем Флорри озвучила основные правила их пребывания в Новом Орлеане: в следующие четыре дня не обсуждать ни одного из их родителей. Джоэл и Стелла с готовностью согласились. Флорри выспросила у консьержки, что происходит в городе. Оказалось, им найдется, чем заняться: здесь открылся новый джаз-клуб, шла новая бродвейская постановка, появились отличные рестораны. В общем, можно было гулять по кварталу, восхищаться французским антиквариатом на Ройал-стрит, глядеть уличные представления на Джексон-сквер, пить кофе и заедать пончиками в одном из уютных кафе в переулке, бездельничать, катаясь на речном трамвайчике вдоль дамбы, в городе всегда находилось что-нибудь новенькое.

Разумеется, будут долгие обеды в особняке на Чартрез-стрит, где их ждет мисс Твила, подруга Флорри по годам жизни в Мемфисе. Она такая же поэтесса, как Флорри – пишет много, публикует мало. Но в отличие от Флорри удачно вышла замуж. Ее муж умер молодым, и Твила стала богатой вдовой из тех, кто предпочитает общество женщин, а не мужчин. Из Мемфиса она уехала примерно в то же время, что и подруга, и построила этот красный особняк.