Читать книгу В клетке. Вирус. Напролом - Джон Скальци, John Scalzi - Страница 11

В клетке
Роман
Глава 9

Оглавление

На следующее утро с половины шестого все вашингтонские дороги оказались перекрытыми. Больше сотни хаденов-дальнобойщиков собрались на федеральной окружной дороге вокруг города, двигаясь со скоростью двадцать пять миль в час и разместив свои грузовики таким геометрическим узором, чтобы максимально мешать проезду беспилотных автомобилей. Жители пригородов, придя в ярость оттого, что окружная забита больше, чем обычно, перешли на ручное управление и пытались объехать преграду, что, само собой, только усложнило дело. К семи движение полностью встало.

А потом, для пущего веселья, грузовики с хаденами перекрыли 66-е шоссе и платную дорогу в Виргинию.

– Опаздываете на третий день работы, – сказала Ванн, когда я вошел в офис.

Она сидела за своим столом и махнула рукой на соседний, вероятно показывая мне мое место.

– Сегодня все опаздывают, – заметил я. – А я чем отличаюсь от всех?

– Кстати, а как вы вообще умудрились добраться из Потомак-Фоллс? – спросила она. – Только не говорите, что позаимствовали у папы вертолет. Это было бы феерично.

– Вообще-то, у папы действительно есть вертолет, – сказал я. – Вернее, у его компании. Но ему запрещено приземляться в нашем районе. Так что – нет. Меня высадили возле станции метро в Стерлинге, там я сел на поезд и доехал.

– И как оно было?

– Неприятно. Толпы, давка, много злобных взглядов. Как будто это я виноват в пробках. Меня так и подмывало сказать: люди, если бы это была моя вина, я бы не ехал сейчас с вами в этом чертовом поезде, а я еду.

– Да, похоже, неделька будет длинной, – заметила Ванн.

– Если протест не выбешивает людей, он неэффективен.

– Я не говорила, что он неэффективен. Я даже не говорила, что целиком его не одобряю. Я сказала только то, что сказала: неделя будет длинной. Ладно, проехали. У криминалистов для нас новости.

– Что за новости? – спросил я.

– О нашем мертвеце. Теперь мы знаем, кто он. И заодно кое-что еще.


– Прежде всего, – объявил Рамон Диас, – позвольте представить: Джон Сани, отныне больше не таинственный неизвестный.

Мы снова находились в визуализационной аппаратной и смотрели на очень сильно увеличенное подобие Сани, лежащее на столе в морге. Медэксперты предпочитали показывать оперативникам свою работу именно в таком виде – и гигиеничнее, и беспокойства меньше. Модель, выведенную сейчас Диасом на экран, можно было поворачивать и так и эдак, чтобы рассмотреть любую часть тела, которую эксперты сканировали или вскрыли. И никаких новых порезов – только давешняя рана на шее.

– Значит, навахо все-таки ответили, – заключила Ванн.

– Точно, – кивнул Диас. – Похоже, отправили данные примерно около полуночи по своему времени.

– Кто он? – спросил я.

– Насколько можно понять из переданной информации, практически никто, – ответил Диас. – В девятнадцать лет был осужден за пьяный дебош. Срока не получил – только общественные работы. Еще прислали свидетельство о рождении, страховку, выписки из медкарты, ведомости об успеваемости из средней школы до десятого класса.

– И как с оценками? – спросила Ванн.

– Тот факт, что он доучился только до десятого класса, говорит сам за себя.

– Ни водительских прав, ни других удостоверений личности? – спросил я.

– Нет, – сказал Диас.

– Что еще? – спросила Ванн.

– Ему был тридцать один год, здоровье так себе – изменение печени, больное сердце, начальные признаки диабета, что не слишком удивительно для человека с индейскими генами. Не хватает нескольких коренных зубов. Да, и рана на шее признана самонанесенной. Он порезал себя сам тем осколком бутылки, который вы нашли.

– Это все? – спросил я.

– Нет, – улыбнулся Диас, – не все. Есть еще кое-что, как мне кажется, для вас особенно интересное.

– Диас, хватит нагнетать, – посоветовала Ванн. – Показывай.

– Медики сделали рентгенограмму его черепа перед тем, как извлечь мозг, – сообщил Диас и вывел трехмерный скан на голову Сани. – Скажите, что вы видите.

– Святые угодники, – потрясенно выговорил я.

– Ну надо же, – после секундной паузы сказала Ванн.

На рентгенограмме виднелась сеть тянувшихся через весь мозг тонких завитков и спиралек, которые сходились в пяти узлах, радиально распределяясь по всей внутренней поверхности черепа; причем сами узлы соединялись между собой сложной сеткой связей.

Иными словами, это была искусственная нейронная сеть, предназначенная для сбора и передачи информации от мозга, показанная в мельчайших деталях. Подобные схемы имели только две категории людей. Я принадлежал к одной из них, Ванн – ко второй.

– Этот чувак – интегратор, – заключил я.

– Что известно о его мозговой структуре? – спросила Ванн у Диаса.

– Из отчета экспертов следует, что она соответствует тому, что мы наблюдаем у больных синдромом Хаден. Это подтверждается записями в его медицинской карте, где сказано, что в детстве он перенес менингит, который мог быть следствием вируса. Структура его мозга вполне может означать, что он интегратор.

– Шейн, – не отрывая взгляда от рентгенограммы, произнесла Ванн.

– Да?

– Что тут не так?

Я подумал с минуту, после чего наконец выдал:

– Этот парень не смог окончить среднюю школу.

– И что с того? – спросила Ванн.

– А то, что на интеграторов учат уже после университета. Им можно стать, только получив подходящую степень бакалавра, например по психологии. Вот вы какой курс окончили?

– Биологии. В Американском университете[9].

– Именно, – сказал я. – Вдобавок, чтобы тебя допустили в программу, нужно пройти кучу психологических и всяких других тестов. Это одна из причин, почему интеграторов так мало.

– Да, – поддакнула Ванн.

– А еще это дорого. Сам курс обучения.

– Не для того, кто учится. Все расходы покрывают НИЗ[10].

– Наверное, там очень разозлились на вас, когда вы ушли, – предположил я.

– Свои деньги от меня они получили с лихвой. Давайте вернемся к нашей теме.

– Хорошо. Значит, мы имеем вопрос: как парень, не окончивший среднюю школу, никак не засветившийся нигде за пределами Нации навахо и, стало быть, не прошедший курс подготовки интеграторов, смог обзавестись всеми этими проводами в голове? – я показал на рентгенограмму.

– Хороший вопрос, – похвалила Ванн. – Но не единственный. Что еще не так в нашей картине мира?

– А что в ней так?

– Я имела в виду конкретные детали.

– Зачем интегратору интегрироваться с другим интегратором?

– А точнее? – сказала Ванн.

– Я не знаю, как сформулировать еще точнее.

– Зачем интегратору интегрироваться с другим интегратором и приносить для этого гарнитуру?

Пару секунд я бессмысленно пялился на нее. Затем до меня дошло.

– Точно, мать его, гарнитура!

– Именно, – заключила Ванн.

– Чуть не забыл, – сообщил мне Диас, – я залез в ту гарнитуру, как вы просили, чтобы поискать какую-нибудь полезную информацию на микросхемах процессора.

– И как? Нашли?

– Нет. В гарнитуре вообще не было микросхем.

– Если там нет микросхем, значит она не работает, – сказал я. – Это фальшивая гарнитура.

– Вот и я так решил, – подтвердил Диас.

Я повернулся к Ванн:

– Слушайте, какого черта здесь вообще происходит?

– В каком смысле? – спросила она.

– В том смысле, что происходит черт-те что. У нас два интегратора, один из которых никак не может быть интегратором, и фальшивая гарнитура. Бессмыслица.

– Отпечатки пальцев на гарнитуре обнаружили? – спросила Ванн у Диаса.

– Да. Они принадлежат Сани – не Беллу, – ответил тот.

– Получается, принес ее Сани. – Ванн снова посмотрела на меня. – И что из этого следует?

– Может, Белл не знал, что Сани – интегратор? – сказал я. – А Сани не хотел, чтобы он узнал.

– Правильно, – похвалила Ванн.

– Да, но остается вопрос: зачем? – спросил я. – Какой смысл Сани было убеждать Белла в том, что он просто «турист»? Тем более что с поддельной гарнитурой он бы даже не смог притвориться «туристом». Если только нет другого способа соединения одного интегратора с другим, о котором я не знаю.

– Нет такого способа, – сказала Ванн. – Если попытаться поместить одного интегратора в голову другого, возникает что-то типа нейронной петли обратной связи. Так можно зажарить мозги обоим.

– Как в «Сканнерах»?[11]

– В чем?

– Это старое кино. Про типов с психокинезом, – ответил я. – Они умели взрывать людям головы.

– Ну, снаружи это не столь драматично, – улыбнулась Ванн. – Но внутри едва ли приятно. И так или иначе, это блокируется на сетевом уровне.

– То есть никакой связи, – сказал я. – Плюс самоубийство во всей красе.

Ванн промолчала, потом спросила после небольшой паузы:

– Сколько сейчас времени в Аризоне?

– У нас разница в два часа, значит там примерно полдевятого. Наверное. Они ведь в Аризоне мудрят с часовыми зонами.

– Вы должны сегодня же отправиться туда и кое с кем переговорить, – объявила Ванн.

– Я?

– Да, вы. Вы можете попасть туда за десять секунд, к тому же бесплатно.

– А ничего, что у меня там не будет тела?

– Вы не единственный хаден в штате ФБР, – напомнила Ванн. – Бюро держит запасные трилы во всех главных местных управлениях. Один припасен для вас в Финиксе. Он, конечно, не такой… изысканный, – она показала на мой трил, – но для дела сгодится.

– Навахо собираются сотрудничать с нами? – спросил я.

– Если мы скажем, что пытаемся расследовать смерть одного из них, может, и соберутся, – сказала Ванн. – У меня в управлении в Финиксе приятель работает. Я узнаю, сможет ли он чем-нибудь помочь. Давайте отправим вас туда часиков в десять по их времени.

– А нельзя мне просто позвонить?

– Вам нужно рассказать родным, что их сын или отец мертв, а потом задать кучу личных вопросов. Так что нет. Просто позвонить не получится.

– Это будет моя первая поездка в Аризону, – сообщил я.

– Надеюсь, вы любите жару, – сказала Ванн.


В десять ноль-пять я обнаружил себя стоящим перед каким-то лысым в местном управлении ФБР в Финиксе.

– Агент Бересфорд? – спросил я.

– Черт, жуть какая, – буркнул тот. – Этот трил три года стоял в углу без движения, и тут – на тебе. Будто статуя ожила.

– Сюрприз! – радостно объявил я.

– Я хотел сказать, мы на него шляпы вешали.

– Простите, что лишил вас офисной мебели.

– Только на один день. Агент Шейн?

– Так точно.

– Тони Бересфорд. – Он протянул руку, и я пожал ее. – Пользуясь случаем, хочу сказать, что никогда не прощу вашего отца за разгромную победу над «Санз» в Финале четырех.

– Ах, вы об этом, – протянул я – он говорил о папином втором кубке НБА. – Если мои слова вас утешат, то отец всегда говорил, что та серия была более напряженной, чем обычно.

– Очень мило с его стороны так врать, – вздохнул Бересфорд. – Пойдемте, познакомлю вас с Клахом.

Я попытался шагнуть – и не смог.

– Господи! – Ноги ни в какую не хотели идти.

– Что случилось? – Бересфорд остановился и повернулся ко мне.

– Вы не шутили, когда сказали, что эта штука не двигалась. Думаю, в нем что-то проржавело.

– Если вы подождете, я принесу вам банку смазки, – предложил Бересфорд.

– Хорошо. Только дайте секундочку. – Я запустил диагностическую систему трила. – Капец, это же «Метро курьер».

– Это плохо?

– «Метро курьер» для трилов – все равно что «форд-пинто»[12].

– Если хотите, мы могли бы арендовать для вас трил, – сказал Бересфорд. – Кажется, у «Энтерпрайзис» должно быть несколько в аэропорту. Только это займет уйму времени. Одни формуляры придется до конца дня заполнять.

– Ладно, обойдусь. – Диагностика показала, что трил исправен, что, в свою очередь, могло означать неисправность диагностики. – Попробую расходиться.

– Тогда идем. – Бересфорд отвернулся и пошел вперед, я заковылял следом.

– Агент Крис Шейн, офицер Клах Редхаус, – представил меня Бересфорд молодому человеку в форме, когда мы зашли в приемную. – Учился в Университете Северной Аризоны вместе с моим сыном. Вам повезло, что Клах приехал в Финикс по делам племени, а то пришлось бы топать пешком до Уиндоу-Рок, а это двести восемьдесят пять миль.

– Очень приятно, – сказал я и протянул руку.

Редхаус пожал ее и улыбнулся.

– Нечасто знакомлюсь с хаденами, – сказал он, – а уж агента ФБР из ваших вообще первый раз встречаю.

– Все когда-то бывает в первый раз, – глубокомысленно промолвил я.

– Вы хромаете?

– Детская травма, – сообщил я и добавил через секунду: – Это шутка.

– Я понял. Идемте, машина припаркована снаружи.

– Один момент, – сказал я и обратился к Бересфорду: – Возможно, мне этот трил понадобится на некоторое время.

– У нас он только пыль собирает, – сказал тот.

– Значит, ничего, если я оставлю его в Уиндоу-Рок ненадолго?

– Это как там народ решит, – заметил Бересфорд. – Наша официальная политика – уважать их суверенитет, поэтому, если они захотят, чтобы вы убрались, когда закончите дела, направляйтесь в наше управление во Флагстаффе. Я предупрежу их, что вы можете там появиться. Или закажите номер в отеле. Может, кто-нибудь сдаст вам чулан с розеткой.

– А что, есть проблемы? – спросил я. – Я не слишком сведущ в нюансах отношений между ФБР и навахо.

– Пока никаких проблем нет, – заверил Бересфорд. – В последнее время мы прекрасно сотрудничали, к тому же вас отвезет Клах, значит с вами тоже проблем нет. А вот насчет остального – кто знает. Лет двадцать назад правительство Соединенных Штатов дало навахо и многим другим коренным американским народам почти полную автономию, когда урезало Бюро по делам индейцев и Индейскую службу здравоохранения. Зато теперь у нас есть оправдание, чтобы игнорировать их самих и их проблемы.

– Вот как, – выговорил я.

– Черт, Шейн, у вас-то точно есть повод сопереживать им, – сказал Бересфорд. – Наше правительство только что перекрыло кислород хаденам, не так ли? Выходит, вы теперь почти как навахо.

– Я не совсем уверен, что такое сравнение всем понравится, – дипломатично заметил я.

– Разумно, – согласился Бересфорд. – Навахо на две сотни лет раньше попали в категорию «нас трахнуло правительство США». Им может не понравиться сравнение с новичками, только что запрыгнувшими в этот вагон. Зато теперь вы, вероятно, понимаете, отчего некоторые из них могут не очень хорошо отнестись к федеральному агенту с его расспросами. Поэтому будьте вежливы, уважительны и, если вам скажут уходить, – уходите.

– Понял.

– Отлично. А теперь идите. Клах – хороший парень. Не стоит заставлять его ждать.

9

Частный гуманитарный университет в Вашингтоне.

10

Национальные институты здоровья – правительственное учреждение США, отвечающее за исследования в области здравоохранения и биомедицины; состоит из нескольких институтов.

11

Фильм ужасов режиссера Дэвида Кроненберга.

12

Малолитражный автомобиль с очень плохой репутацией.

В клетке. Вирус. Напролом

Подняться наверх