Читать книгу В клетке. Вирус. Напролом - Джон Скальци, John Scalzi - Страница 6
В клетке
Роман
Глава 4
Оглавление– Как-то не похоже на «Уотергейт», – заметил я, когда мы спустились на третий подвальный этаж здания Бюро.
– Мы не идем в «Уотергейт», – объявила Ванн и пошла по коридору.
Я поспешил следом:
– Я думал, вы хотели еще раз взглянуть на номер.
– Хотела. Но теперь возвращаться туда бессмысленно. Полиция там уже поработала. Тринх со своими людьми при обыске наверняка все безнадежно испортила, и никаких следов не найти. Я даже не удивлюсь, если она разрешила отелю провести в номере уборку. Это как раз в ее стиле. – Ванн остановилась перед какой-то дверью и добавила: – Поэтому мы взглянем на номер прямо здесь.
«Визуализационная аппаратная», – прочитал я на прикрепленной рядом с дверью табличке.
– Заходите, – пригласила Ванн и открыла дверь.
За дверью оказалась комната примерно шесть на шесть метров. Белые стены были абсолютно голыми, только в каждом углу висел проектор, а возле одной стены за выставленными в ряд мониторами стоял техник. Увидев нас, он улыбнулся:
– Агент Ванн, вы вернулись?
– Вернулась, – подтвердила она и указала на меня. – Агент Шейн, мой новый напарник.
– Рамон Диас, – махнув рукой, представился техник.
– Привет, – сказал я.
– Все готово? – спросила Ванн.
– Как раз заканчиваю диагностику проекторов, – ответил Диас. – Один последние несколько дней барахлил. Но у меня есть все данные, переданные полицией.
Ванн кивнула и посмотрела на меня:
– Вы загрузили свой скан номера на сервер?
– Еще до того, как мы оттуда вышли, – сказал я.
– Используем скан Шейна как основу. – она повернулась к Диасу.
– Понял, – сказал тот. – Дайте знать, когда будете готовы.
– Врубай, – попросила Ванн.
Вокруг нас возник гостиничный номер. Скан был не видеозаписью, а набором стационарных фотографий, соединенных так, чтобы получить статичное, насыщенное деталями воссоздание всего номера. Я посмотрел на него и улыбнулся. А ведь неплохая работа. Все на месте, четко, детализировано.
– Шейн, – Ванн указала на какой-то изогнутый предмет на ковре, не очень далеко от трупа, – смотрите.
– Гарнитура, – определил я. – Головной сканер и передатчик для нейронной информации. Похоже, наш неизвестный был «туристом». – Наверное, Ванн и сама это знала, но решила проверить, догадаюсь ли я.
– Хотел позаимствовать тело Белла, – добавила Ванн.
– Ну да, – подтвердил я и опустился на колени, чтобы получше рассмотреть.
Как и все гарнитуры подобного рода, эта была уникальной. По закону пользоваться услугами интеграторов могли только хадены. Но когда возникает спрос на не вполне легальные услуги, появляется черный рынок.
Гарнитура была одновременно и медицинским прибором, предназначенным для диагностики ранней стадии синдрома клетки, и средством коммуникации. Это была подделка, но очень неплохая. Она не давала «туристу» ничего даже отдаленно напоминающего настоящее и полноценное восприятие интегратора – для этого требовалась имплантированная в голову сеть, – но обеспечивала трехмерную картинку высокого разрешения, а также слабые, хотя и вполне реальные сенсорные ощущения. Само собой, в кинотеатре такого не испытаешь.
– Аппаратура довольно высокого уровня, – сказал я. – Сканер – «Фаэтон», а передатчик, похоже, от «Дженерал дайнемикс».
– Серийные номера?
– Пока ни одного не вижу. Они у нас изъяты как вещдоки? – спросил я.
Ванн взглянула на Диаса, тот оторвался от монитора и кивнул.
– Могу взять покрупнее, если хотите, – предложил Диас.
– Если ничего не найдете снаружи, попробуйте просканировать внутри, – сказал я. – На чипах процессора, вероятно, есть серийные номера – можно будет узнать, когда выпущена серия, а потом выяснить, кто владелец сканера и передатчика.
– Стоит попробовать, – согласилась Ванн.
Я встал и посмотрел на труп, лежащий на ковре лицом вниз:
– А как насчет него?
Ванн снова взглянула на Диаса.
– Пока ничего, – сказал тот.
– И как такое может быть? – спросил я. – Для получения водительских прав нужно сдавать отпечатки пальцев.
– Наши эксперты его только что получили, – пояснил Диас. – Полиция сняла отпечатки пальцев и просканировала лицо. Но в управлении иногда не спешат делиться информацией, если вы понимаете, о чем я. Поэтому мы проводим собственную экспертизу и прогоняем результаты через наши базы данных. Анализ ДНК тоже проводим. Думаю, пока вы здесь, мы успеем выяснить, кто он.
– Покажи мне скан лица, – сказала Ванн.
– Вы хотите только лицо или широкоугольный снимок, когда труп перевернули на спину?
– Широкоугольный.
Тело на полу мгновенно перевернулось. Оливковая кожа, лет тридцать пять – сорок. С этого ракурса разрез на горле выглядел намного страшнее. Косая рана тянулась от левой стороны шеи, рядом с челюстью, и уходила вниз и направо, до ямки на горле.
– Что скажете? – спросила у меня Ванн.
– Теперь понятно, почему все залито кровью. Рассечена артерия, хлестало сильно.
Ванн кивнула, но промолчала.
– И что? – поинтересовался я.
– Дайте подумать.
Пока она думала, я всмотрелся в лицо трупа.
– Он латиноамериканец? – спросил я.
Ванн все еще думала и никак не отреагировала на мой вопрос. Я посмотрел на Диаса. Тот подтащил отдельно лицо, присмотрелся:
– Хм, возможно. Мексика или Центральная Америка. Но не пуэрториканец и не кубинец, я думаю. Очень похож на метиса. Не исключено, что американский индеец.
– Из какого племени?
– Без понятия. Этнические типы – не мой конек.
Тем временем Ванн подошла к изображению трупа и стала смотреть на руки.
– Диас, битое стекло у нас в вещдоках? – спросила она.
– Да, – проверив, ответил тот.
– Шейн снял битое стекло под кроватью. Покажи мне его, пожалуйста.
Изображение номера сделало головокружительный виток, когда Диас повернул его; нас затянуло под кровать, и окровавленные осколки повисли прямо над нашими головами.
– Вот и отпечатки пальцев, – указала Ванн. – Мы знаем, чьи они?
– Пока нет, – ответил Диас.
– Что вы думаете об этом? – спросил я у Ванн.
Она снова проигнорировала вопрос и обратилась к Диасу:
– У вас есть запись офицера Тиммонса?
– Да, но плохого качества и с низким разрешением.
– Черт, я же сказала Тринх, что хочу видеть все.
– А может, она ничего и не скрывает, – сказал Диас. – Столичные копы теперь часто записывают всю смену целиком. Тогда они включают низкое разрешение, чтобы все уместилось.
– Да мне плевать, – буркнула Ванн. – Запускай, наложив на снятое Шейном изображение номера.
Комната снова крутанулась, вернувшись к привычному ракурсу.
– Включаю запись, – объявил Диас. – Из-за расположения Тиммонса картинка будет рельефной. Дрожь и скачки́ я убрал.
На кровати появился Белл с поднятыми руками. Запись пошла в реальном времени.
– Останови, – приказала Ванн.
– Сделано, – доложил Диас.
– Можешь четче показать руки Белла?
– Не уверен. Могу только увеличить, но особой четкости не будет из-за низкого разрешения.
– Тогда увеличь.
Белл дернулся и вырос, его руки потянулись к нам, словно какой-то великан решил поиграть в ладушки.
– Шейн, опишите, что вы видите, – сказала Ванн.
Я присмотрелся, но все равно не заметил то, что ожидал заметить. И вдруг понял, что имела в виду Ванн.
– Крови нет, – сказал я.
– Правильно, – подтвердила Ванн и указала пальцем. – У него кровь на рубашке и лице, но не на руках. Притом что на битом стекле полно кровавых отпечатков. Верни все назад, Диас.
Белл принял нормальный вид, и Ванн подошла к изображению трупа:
– Хотя у этого парня все руки в крови.
– Выходит, он сам себе горло перерезал? – удивился я.
– Возможно, – допустила Ванн.
– Вот уж странно так странно. Получается, это не убийство, а самоубийство. Значит, и Белла надо снимать с крючка.
– Не исключено, – сказала Ванн. – Другие версии?
– Белл мог сделать это и вытереть руки до того, как появилась служба безопасности отеля.
– У нас есть окровавленное стекло, – напомнила Ванн. – И мы можем добыть отпечатки пальцев Белла. Он должен был сдать их, когда получал лицензию интегратора.
– Его могли прервать, – заметил я.
– Могли, – без всякой уверенности сказала Ванн.
Мне вдруг пришла в голову одна мысль.
– Диас, я посылаю вам файл, – сообщил я. – Выведите его, пожалуйста, сразу как получите.
– Получил, – ответил Диас через пару секунд, а еще через пару секунд перед нами появилось изображение кресла в крыше искореженного автомобиля перед входом в отель «Уотергейт».
– И что мы тут ищем? – спросила Ванн.
– То, чего не искали, – сказал я. – То же, чего не нашли на руках Белла.
– Кровь. – Ванн внимательнее присмотрелась к креслу. – Да, ее там не видно.
– И я не вижу. Значит, велика вероятность того, что кресло вылетело из окна еще до того, как наш труп перерезал себе глотку.
– Это лишь гипотеза, – усомнилась Ванн. – Но какой смысл? – она указала на труп. – Этот парень заключает с Беллом контракт на интегрирование, а когда тот приходит, выкидывает кресло в окно и прямо у него на глазах совершает кровавое самоубийство. Зачем?
– Выбросить кресло в окно седьмого этажа – очень хороший способ привлечь внимание охраны отеля. Он хотел подставить Белла под обвинение в своем убийстве и принял меры к тому, чтобы охрана прибыла в номер вовремя.
– Что не снимает главного вопроса о том, зачем он покончил с собой прямо на глазах Белла, – резюмировала Ванн и снова посмотрела на труп.
– В общем, пока мы точно знаем одно, – сказал я. – Белл, вероятно, не лгал, когда говорил, что не делал этого.
– Он не так говорил, – заметила Ванн.
– По-моему, так. Я видел запись.
– Нет, – отрезала Ванн и повернулась к Диасу. – Включи запись Тиммонса еще раз.
Картинка снова переключилась на номер отеля, и появилось рельефное изображение Белла. Диас нажал воспроизведение. Тиммонс спросил у Белла, зачем тот убил человека в номере. Белл ответил, что не думает, что это сделал он.
– Стоп! – приказала Ванн.
Диас остановил запись на моменте, когда Тиммонс всадил разряд. Белл застыл, перекошенный судорогой.
– Он не утверждал того, что не убивал, – объявила Ванн. – Он сказал, что не думает, что это он. Получается, Белл не знал.
Я вспомнил свой единственный опыт с интегратором, и меня осенило.
– Но этого не может быть! – воскликнул я.
– Да, на время сеансов интеграторы остаются в сознании, – кивнула Ванн. – Они просто отступают на задний план, но им разрешено выходить на поверхность, когда их клиент нуждается в помощи или собирается совершить что-то выходящее за рамки контракта.
– Либо что-то глупое или незаконное, – добавил я.
– Что заведомо выходит за рамки контракта, – уточнила Ванн.
– Да, но что это меняет? – Я снова показал на труп. – Если этот парень покончил с собой, слова Белла не добавляют ничего нового к тому, что мы уже знаем. Ведь теперь мы тоже считаем, что Белл, возможно, и не убийца.
Ванн покачала головой:
– Суть не в том, убийство это или самоубийство. Суть в том, что Белл не может вспомнить. А он должен помнить.
– Если только он уже не был интегрирован, – возразил я. – Но мы же считаем, что он пришел туда, чтобы подработать на стороне, верно? То бишь в его мозгу никого не было в тот момент, когда он якобы отключился.
– А с какой стати ему отключаться? – спросила Ванн.
– Не знаю. Может, он пьяница?
– На записи он не похож на пьяного, – указала Ванн. – Когда я его допрашивала, от него не пахло и вел он себя не как выпивший. Да и вообще… – Она снова внезапно замолчала.
– И часто вы будете так делать? – спросил я. – Меня это уже начинает доставать.
– Шварц сказал о праве на конфиденциальность в отношениях «клиент – интегратор», а значит, Белл работал, – заключила Ванн.
– Правильно, – ответил я и указал на труп. – И вот его клиент.
– В том-то и дело, что он не клиент.
– Не понимаю, – признался я.
– Интегрирование – это лицензированная, узаконенная практика, – стала объяснять Ванн. – Ты находишь клиентов и принимаешь на себя ряд обязательств перед ними, но стать твоей клиентурой может лишь определенная прослойка общества. Подразумевается, что клиентами интеграторов могут быть только хадены. А этот парень «турист». – Она ткнула пальцем в труп. – При жизни он был вполне дееспособен.
– Я не юрист, но все же позволю себе усомниться, – сказал я. – Священник может выслушать исповедь кого угодно – не только католика, а врач может объявить о врачебной тайне в первую же секунду, когда кто-то переступил порог его кабинета. Полагаю, Шварц заявлял именно об этом. Только то, что этот парень – «турист», еще не значит, что он не клиент. Отнюдь. Так же как некатолик вполне может исповедоваться.
– Или же Шварц случайно проговорился и сболтнул нам, что в голове Белла кто-то сидел, – предположила Ванн.
– Это бессмысленно, – возразил я. – Если Белл уже был интегрирован, зачем ему встречаться с каким-то «туристом»?
– Может, они встречались ради чего-то другого?
– Тогда зачем это? – спросил я и указал на гарнитуру.
С минуту Ванн молчала, затем призналась:
– Ну, не все мои теории безукоризненны.
– Это я уже понял, – сухо отметил я. – Но не думаю, что дело в вас. Здесь вообще все лишено особого смысла. Убийство, а может, вовсе и не убийство; жертва без каких-либо документов, которая приходит на встречу с интегратором, возможно уже интегрированным и почему-то, по его словам, не способным вспомнить то, что он обязан помнить. Какой-то клубок несуразностей, да и только.
– И что вы думаете? – спросила Ванн.
– Да откуда я знаю! Я всего второй день на работе, а уже такие головоломки.
– Ребята, закругляйтесь, – предупредил Диас. – У меня другой агент заказал аппаратную на пять.
Ванн кивнула ему и снова повернулась ко мне:
– Ладно, спрошу по-другому. Каковы наши дальнейшие действия?
– Труп опознали? – спросил я у Диаса.
– Пока нет, – не сразу ответил тот. – Как-то странно это. Обычно опознание не занимает много времени.
– Значит, перво-наперво мы должны выяснить личность нашего мертвеца, – сказал я, уже обращаясь к Ванн. – И то, как он умудрился не засветиться в национальной базе данных.
– Что еще? – спросила Ванн.
– Узнать, чем Белл занимался в последнее время и кто в его клиентском списке. Может, всплывет что-нибудь интересное.
– Ладно, – объявила Ванн, – труп беру на себя.
– Ну разумеется. Полу́чите массу удовольствия.
Ванн улыбнулась:
– Не сомневаюсь, что Белл доставит вам не меньше удовольствия.
– А мне обязательно нужно быть здесь в процессе его получения? – поинтересовался я.
– А что? У вас свидание?
– Да, с риелтором, – ответил я. – Ищу жилье. Одобренное правительством. Вообще-то, по закону у меня сегодня для этого должен быть короткий день.
– Не ожидайте их слишком много, – предупредила Ванн. – В смысле, коротких дней.
– Да, эту печальную правду я уже понял, – сознался я.