Читать книгу Зажмурься покрепче - Джон Вердон - Страница 12

Хардвик тяжело поднялся с дивана и потер лицо обеими руками, словно человек, проснувшийся после ночного кошмара.

– У тебя пивка холодного не найдется? – спросил он.

– Прямо сейчас – нет, – ответил Гурни.

– Что значит «прямо сейчас – нет»? Типа, прямо сейчас нет, а через минуту-другую холодненький хайнекен, так и быть, материализуется передо мной?

Гурни заметил, что возмущение полностью поглотило зыбкий намек на уязвимость, мелькнувший при воспоминании об увиденном четыре месяца назад.

– Не отвлекайся, – произнес Гурни. – Тело было видно с порога – и?

Хардвик подошел к окну кабинета, выходившему на луг, который в северных сумерках казался серым. Хардвик говорил, уставившись в сторону гребней, ведущих к карьеру песчаника.

– Тело было усажено на стул возле квадратного столика, в паре метров от входа, – сказал он, поморщив нос, словно от резкой вони. – Нда. Короче, тело сидело за столом. А голова лежала на столе, в луже крови, лицом к телу. В той самой диадеме, которую ты видел на записи… – помолчав, словно вспоминая точный порядок событий, он продолжил: – Домик состоит из трех комнат: жилая, сразу при входе, а сзади еще кухонька и спальня, в которой есть также ванная и стенной шкаф. Полы деревянные, без ковров, стены тоже голые. Вокруг тела, понятно, была кровища, но еще несколько капель нашли в направлении спальни, а там – возле окна. Окно было нараспашку.

– И он через него, значит, бежал.

– Это вне сомнений. Под окном, с той стороны, был частичный след от ботинка… – тут Хардвик повернулся к Гурни и хитро повел бровями. – И вот дальше начинается самое интересное!

– Джек, давай факты, без едких комментариев.

– Лунтц позвонил шерифу, чтобы привезли поисковую собаку. И ее привезли минут через пять после того, как я приехал. Собака сразу взяла след, понюхав сапоги Флореса, и уверенно помчалась в лес, но в ста тридцати метрах от домика остановилась. Нюхала, нюхала, металась, потом залаяла – нашла орудие преступления. Мачете, отточенное аж до звона. Но после этого псина потеряла след. Коп, что был при ней, пытался поводить ее там кругами, но без толку. Собака чуяла след ровно от домика до мачете, и больше нигде.

– А мачете просто лежало на земле? – уточнил Гурни.

– Лезвие было присыпано листьями и землей, словно его пытались спрятать впопыхах.

Гурни пару минут посидел, задумавшись.

– И это точно орудие убийства, сомнений не возникло?

Хардвик удивился вопросу.

– Да вообще без вариантов! Оно было в крови жертвы. ДНК совпадает, все такое, заключение судмедэксперта подтвердило… – тут Хардвик монотонным голосом процитировал: – «Смерть наступила вследствие перерезания обеих сонных артерий, а также позвоночника между первым и вторым шейными позвонками при помощи острого и тяжелого лезвия и приложения значительной силы. Повреждения, причиненные тканям шеи и позвонкам, характерны для мачете, обнаруженного в лесу возле места преступления». Так что… – Хардвик переключился обратно на собственный тон и повторил: – Без вариантов. Анализ ДНК не умеет ошибаться.

Гурни медленно кивнул, обдумывая услышанное.

Хардвик продолжил, снова включив язвительность:

– Однако остается открытым вопрос: почему же, ну почему след преступника оборвался именно там, в том самом месте, как бы напоминая нам о следе, оставленном на месте убийства Меллери, когда…

– Джек, Джек, подожди. Между зримым следом ботинок в снегу и невидимым запахом есть большая разница.

– Факт остается фактом: тот и другой необъяснимо обрывались ни с того ни с сего.

– Нет, Джек! – рявкнул Гурни. – Факт в том, что след ботинок прерывался совершенно объяснимо. И для этого следа тоже найдется объяснение, только другое.

– Дэйви, старичок, что меня всю дорогу восхищает в тебе – так это дар предвидения.

– А я всю дорогу думал, что ты только прикидываешься идиотом. Но вот теперь засомневался.

Хардвик довольно усмехнулся удавшейся попытке разозлить Гурни и заговорил невинным тоном:

– Так что же тогда произошло? Как это запах Флореса вдруг взял и растворился?

Гурни пожал плечами.

– Он мог сменить обувь. Мог надеть на ноги пакеты.

– За каким, интересно, хреном?

– Например, чтобы сбить со следа собаку, как в итоге и вышло. Чтобы его не нашли там, где он спрятался.

– Типа, в доме Кики Мюллер?

– Это имя мелькало в записи. Это та, которая…

– Которую Флорес, предположительно, ублажал. Соседка Эштона и по совместительству супруга Карла Мюллера, судового инженера-механика. После исчезновения Флореса ее никто не видел, и это, предположительно, не простое совпадение.

Гурни снова откинулся на спинку дивана. Во всей этой истории его сильно смущал один момент.

– Слушай, мне понятно, зачем Флоресу могло понадобиться скрыть след, ведущий к дому соседки, или куда он там на самом деле пошел, разве не логичнее было бы заняться этим сразу в домике? Зачем надо было бежать в лес и прятать мачете, а потом скрывать след, а не в обратном порядке?

– Ну, например, чтобы побыстрее свалить из домика.

– Например. Или он хотел, чтобы мы нашли мачете.

– А зачем тогда пытаться его заныкать?

– Так он его и не заныкал. Ты же сам сказал, что лезвие было только чуть присыпано грязью.

Хардвик улыбнулся.

– Вообще интересненькие вопросы. Однозначно есть куда копать.

– И вот еще что, – продолжил Гурни. – Кто-нибудь знает, где находились супруги Мюллер на момент убийства?

– Карл, как я упоминал, работает инженером-судомехаником на каком-то рыболовном корабле, так что он всю неделю болтался в море, в 50 километрах от Монтока. А вот Кики в тот день никто не видел, как, впрочем, и накануне.

– Тебе это ни о чем не говорит?

– Не-а. Закрытый поселок, каждый участок минимум полкилометра в квадрате, и люди не из тех, кто любит посудачить с соседями через забор. У них это, поди, еще и этикету какому-нибудь противоречит. Даже здрасьте без приглашения не скажут.

– А кто-нибудь вообще видел ее после того, как супруг отчалил из Монтока?

– Да вроде нет, но… – Хардвик развел руками, как бы напоминая Гурни, что в Тэмбери не видеть неделями соседей было скорее правилом, чем исключением.

– А установлено ли местонахождение каждого из гостей в течение тех самых четырнадцати минут?

– Да. Я на следующий день сел и лично прошелся по записи и зафиксировал, где был каждый в каждую отдельно взятую минуту, пока жертва находилась в домике. Наш доблестный капитан вынес мне весь мозг, что, де, я занимаюсь фигней, когда надо прочесывать лес в поисках Флореса. Впрочем, черт его знает, может, как раз на этот счет он не ошибался. Но я подумал, что если забить на запись, а потом бы выяснилось… Ну, короче, сам понимаешь, что я подумал, работая с таким кретином, – прошипел он. – Ты чего на меня так уставился?

– Как?

– Как на психа.

– Ты и есть псих, – улыбнулся Гурни, параллельно вспоминая, что за десять месяцев работы над делом Меллери отношение Хардвика к капитану Роду Родригесу из презрительного стало исполненным яда.

– Может, и так, – пробормотал Хардвик. – Не зря же все на этом сходятся, – он повернулся к окну и снова посмотрел на серый пейзаж. Стало еще темнее – теперь северная гряда на фоне неба казалась почти черной.

Гурни посетила догадка, что Хардвик, вопреки обычному, хочет заговорить о чем-то личном. Его как будто что-то мучило. Но приоткрывшаяся было дверь в мир личных переживаний Хардвика тут же закрылась. Глаза его сверкнули знакомым сардоническим блеском.

– Насчет пресловутых четырнадцати минут. А вдруг их было не совсем четырнадцать? Что на этот счет говорит твоя эпическая прозорливость? – он уселся на дальнюю от Гурни ручку дивана и продолжил, обращаясь к кофейному столику как к посреднику. – С моментом, когда начался отсчет, все понятно. Джиллиан зашла в домик и была еще жива. Девятнадцать минут спустя, когда Эштон открыл дверь ключом, она уже сидела на стуле отдельно от своей головы, которая лежала на столе, – он снова поморщил нос и уточнил: – Каждая из двух частей была в собственной, отдельной луже крови.

– Почему девятнадцать, а не четырнадцать?

– Через четырнадцать минут в дверь постучалась официантка, и ей никто не ответил. Логично предположить, что в этот момент жертва была уже мертва.

– Есть другие версии?

– Ну, например, она могла быть жива, но рядом Флорес махал мачете и требовал, чтобы она не смела пикнуть.

Гурни попытался это представить.

– Ты бы на что поставил? – спросил Хардвик.

– В каком смысле?

– Ну, на то, что он отхряпал ей башку до или после отметки в четырнадцать минут?

«Отхряпал ей башку». Гурни вздохнул и подумал, что этот обмен – Хардвик ехидствует, собеседник морщится – повторяется, должно быть, всю его жизнь. Вероятно, все началось с обычного шутовства, которое обострилось до цинизма из-за работы в полиции, а со временем стало естественной реакцией на жизнь в целом – из-за возраста, трудностей на работе и идеологической несовместимости с шефом.

– Так чего? – переспросил Хардвик. – На что ставишь?

– Я почти уверен, что ее убили до первого стука в дверь. Скорее всего, задолго до. Возможно, даже в течение первых двух минут после того, как она зашла в домик.

– Объясни.

– Чем быстрее убийца покончил с делом, тем больше у него было времени избавиться от мачете, сделать то, что сбило собаку со следа, и сбежать до появления копов.

Хардвик скептически прищурился, но это было его обычной гримасой, не всегда означавшей именно сомнение.

– То есть ты думаешь, что он все спланировал заранее?

– Я бы предположил, что да. А ты?

– Да так и сяк что-то не сходится.

– Например?

Хардвик покачал головой.

– Нет, сперва объясни, почему ты думаешь, что он все спланировал.

– Ты обратил внимание на положение головы?

– А что в нем особенного?

– Ты сказал, что голова лежала лицом к телу, и диадема была на месте. Мне кажется, что это неслучайная расстановка, которая что-то значила лично для убийцы или являлась посланием кому-то из свидетелей. Такое не делают в горячке и на бегу.

Хардвик скривился, будто от приступа изжоги.

– Идея, что убийца все продумал заранее, меня смущает, потому что жертва сама к нему пошла. Откуда Флорес мог знать наверняка, что она придет?

– Откуда ты знаешь, что они не договорились заранее?

– Она же сказала Эштону, что идет уговаривать Флореса выйти к гостям.

Гурни улыбнулся, дожидаясь, когда Хардвик сам сообразит.

Хардвик смущенно прокашлялся.

– Думаешь, она наврала и пошла в домик по другой причине? Что они с Флоресом о чем-то там добазарились заранее? Гости, свадебный тост – просто предлог?.. Но это же все домыслы. Их нечем подкрепить.

– Если убийство было спланированным, то все примерно так и было.

– А если не было спланированным?

– Джек, как ты выражаешься, «без вариантов». Это не спонтанное преступление, а продуманное высказывание. Неясно, кому оно адресовано и как его расшифровать, но это определенно послание.

Хардвик снова поморщился, но дальше спорить не стал.

– Кстати о посланиях, мы нашли непонятное сообщение в мобильнике жертвы. Получено за час до гибели. «Я написал тебе про все причины». По данным оператора, отправлено с телефона Флореса, но в подписи почему-то значилось «Эдвард Валлори». Это имя тебе ни о чем не говорит?

– Нет.

В комнате между тем стало темно, и они едва различали друг друга, сидя на разных концах дивана. Гурни включил настольную лампу.

Хардвик снова с силой потер лицо обеими ладонями.

– Знаешь что… пока не забыл… есть одна мелочь, которую я там заметил и потом вспомнил за отчетом судмедэксперта. Может, пустяки, но… короче, кровь, что была на теле, на туловище, – она была вся на дальней стороне.

– Как это – на дальней?

– На противоположной от той, где Флорес махал мачете.

– И что это значит?

– Да черт его… Иногда увидишь что-нибудь на месте убийства, и оно въедается в память. Начинаешь прокручивать в голове – чем это объясняется, что там происходило…

Гурни пожал плечами.

– Это на автопилоте происходит. Работа такая.

– Так вот я обратил внимание, что кровь из сонных артерий почему-то вся оказалась на дальней части тела, хотя туловище сидело прямо, как бы опираясь на ручки стула. Непонятно. С каждой стороны у нас по одной артерии, да? Вот как могло получиться, что вся кровь оказалась только с одной стороны?

– У тебя есть версии?

Хардвик на секунду брезгливо оскалился.

– Я так представляю, что Флорес схватил ее одной рукой за волосы, а другой замахнулся мачете и отрубил ей голову, как и пишет судмедэксперт.

– И что?

– А потом он держал отрезанную голову как бы под углом, приложив ее к пульсирующей шее. То есть, использовал ее, чтобы защитить себя от крови. Чтобы, значит, не запачкаться.

Гурни медленно кивнул.

– Поведение классического социопата.

Хардвик кивнул.

– Не то чтобы у меня были какие-то иллюзии насчет его психики… но вот эта практичность… предусмотрительность такого масштаба, что не дала сбоя даже в такой ситуации… Мороз по коже. Это не просто хладнокровие, это жидкий азот в венах.

Гурни тоже кивнул. Он отлично понимал, к чему клонит Хардвик. Несколько долгих секунд оба сидели молча, в задумчивости.

– Меня тоже один пустяк беспокоит, – признался Гурни. – Ничего кровавого, просто непонятный момент.

– Выкладывай.

– Список приглашенных на свадьбу.

– Тебя смущает, что там были сливки сливок из Нью-Йорка?

– Скажи мне, ты помнишь хотя бы одного человека в возрасте младше тридцати пяти? Я на записи таких не заметил.

Хардвик моргнул и нахмурился, словно копаясь в картотеке внутри головы.

– Да нет, пожалуй, я тоже не заметил. Ну и что?

– То есть двадцатилетних не было?

– Если не считать официанток, то нет, никого. И?

– Получается, что на свадьбе не было друзей невесты.