Читать книгу Крушение - Джонатан Келлерман - Страница 5

Полистайте как-нибудь бульварный журнал пятилетней давности – и, возможно, там вам встретится фото Зельды Чейз в сексуальном наряде, экземпляр элитной породы Actressa gorgeousa[2].

Ногастая, фигуристая, блондинистая, вся в стиле и глянце, готовно бликующая на камеру своей высокомерно-томной улыбкой, полной осознания своего генетического превосходства.

Проведите с Зельдой Чейз какое-то время – и все это отшелушится эмоциональной перхотью.

Приплюсуйте сюда ранимого ребенка – и откуда ни возьмись начнут усугубляться проблемы.

* * *

Консультациями по опекунству я занимаюсь вот уже сколько лет, и многие судьи мне доверяют, но то предложение работы поступило мне от психиатра Зельды.

С Лу Шерманом мы уже не один год состояли в профессиональном знакомстве – обычно родители в ходе процесса отсылались к нему, а их отпрыски – ко мне. Когда он позвонил мне тем июньским вечером, я ожидал чего-то примерно из той же оперы.

– Здесь все не так однозначно, Алекс, – поведал мне Шерман.

– Как это понимать?

– Дело тонкое. Может, пообедаем вместе?

Офис Лу находился в Энсино, но меня он пригласил в «Муссо и Франк» на Голливудском бульваре – замшелый панегирик голливудской славе, храбро держащийся на плаву среди рифов изменчивого, а местами и опасного миража, именовавшегося когда-то Городом Кино.

Прибыл я, по своему обыкновению, вовремя, застав Лу в угловой кабинке на северном конце большого, украшенного по периметру фресками обеденного зала. Перед ним стоял уже изрядно початый бокал мартини, наверняка лучшего во всем Лос-Анджелесе.

Не награжденный от природы высоким ростом, Лу делал себя крупнее на свой манер: сидел с бесстрастным лицом и прямой, как шомпол, со слегка приподнятым подбородком – то ли заслуга армейской выучки, то ли пережиток непокорности притеснениям на школьном дворе.

Казалось, что центром его круглого бронзоватого лица в лучиках морщин служит монументальный нос. Над лысой в крапинках макушкой венчиком пушились жидкие седые прядки.

Рожденный в Нью-Мексико полуеврей-полуиндеец, из всей своей родни Лу был первым, кто пошел в колледж. Отслужив в морской пехоте, он в тридцать пять лет поступил в Колумбию[3], по окончании которой остался в интернатуре Лэнгли Портера и окончил ее с дипломом психоневролога.

Там же, в заведении Сан-Франциско, интерном числился и я; мы вместе посещали одни и те же семинары, пересекались на разных мероприятиях, перебрасывались шутками. Спустя годы встретились снова, теперь уже в почтенном колледже медицины на другом конце города. Лу состоял там на должности; ну а я, по молодости, подвизался ассистентом. Здесь связь между нами окрепла и углубилась: мы оба прониклись друг к другу уважением за успехи в клинической работе.

Для Лу всегда были характерны невозмутимость и спокойная уверенность – черты, исконно необходимые психиатру. Однако, рассказывая мне о Зельде Чейз, он заметно нервничал. Я заказал себе виски «Чивас Ригал» и ждал, когда причина его нервозности разъяснится; может, он озвучит ее сам.

Процедура затянулась до прибытия моего виски и очередного мартини, вслед за которыми на стол церемонно подал салат «Цезарь» престарелый официант.

Наконец, мощно хрустнув гренком и отерев рот салфеткой, Лу сказал:

– Пятилетний мальчик – тебе, психопатка-мать – мне. Кушайте на здоровье.

Для него бокал был третьим по счету; поглядев, он отодвинул его от себя и объявил:

– И, что еще хуже, она – актриса. Не в плане театральности; ее-то она в силу возраста психологически переросла; во всяком случае, я на это надеюсь. А в смысле буквальном: сейчас она играет в телесериале, и за ней стоит студия. Так что на кону весьма и весьма многое.

– Психотик с сохранением дееспособности, – заключил я. – Себя контролирует?

– Как я уже говорил, Алекс: все неоднозначно. Хотя да, пока держит себя в руках. И кто знает, может, в этом бизнесе некоторая эксцентрика даже на руку… Зельда Чейз. Не слышал про такую?

Я повел головой из стороны в сторону.

– Я догадывался, что ты большой любитель ситкомов[4]. У нее сериал, именуется «Субурбия». Уже отснято два сезона и планируется третий, то есть полпути до выхода в прайм-тайм и отбива денег – и больших денег, надо сказать. Для чистоты эксперимента одну серию я все-таки высидел. Суть, если коротко, в следующем: комедия семейного уклада по-голливудски, со швыряниями салата, фриками и нарциссистами; стайка двинутых на всю голову обитает вместе неведомо зачем. Плюс, само собой, извраты, безбашенные питомцы, ну и дубль-трек со смехом – куда же без него. Для моральной поддержки.

– В общем, классика жанра.

– Шекспир от зависти корчится в гробу. – Лу медленно повращал бокал за ножку. – Ты ведь, Алекс, частенько имеешь дело с публикой от шоу-бизнеса? То есть, в твоем случае, с их чадами?

– Скажем так: доводилось.

– Аналогии не напрашиваются?

Я в ответ улыбнулся.

– Изумительная сдержанность, мой юный друг. Ну а я уж лучше сразу нырну вглубь, потому что всего такого понавидался изрядно. У меня ведь страховые договоры со студиями – отдача, кстати, неплохая, – и наличие определенных шаблонов здесь неоспоримо. Приходит к тебе новый пациент и говорит, что пишет или ставит комедию. Сразу можно ставить на то, что перед тобой тип в состоянии депрессии. Иногда присутствует элемент биполярности, но в клоунах обычно преобладает именно депрессивная сторона. Отсюда, сами понимаете, попытки самолечения, а там и пагубная зависимость, да не одна, и бог весть что еще. Если брать так называемых драматических исполнителей, то у них как на подбор инфантилизм, мнительность, «мама, полюбуйся на меня», плюс еще размытые личностные границы. Диагностически более причудливый набор кунштюков, но если приходится на что-то ставить, то адресуемся к пунктам оси номер два, а именно к «глубоко укоренившемуся расстройству личности».

Такая грубоватая прямолинейность для Лу была нехарактерна, и мне подумалось, осознает ли он это. Похоже, что да, – судя по тому, как он неожиданно смолк и мрачновато посмотрел на свой бокал.

– Меня, наверное, несет, Алекс… Скажу одно: мисс Зельда будет поинтересней. Перепады настроения и задумчивости. Но, несмотря на это, она держится. Уже сорок с лишним серий за плечами.

– Что-то, наверное, изменилось, коли она пришла к тебе.

– Со мной связался ее агент, – пояснил Лу. – Насчет имени и цепочки не пытай: вопрос конфиденциальности. Лучше сразу о конкретике. С неделю назад, на ночь глядя, Зельда очутилась под дверью своего старого бойфренда; учинила дебош, терроризировала его семью… Хотя они не встречались уже несколько лет и у него всё слава богу: жена, детишки…

– Тоже актер?

– Нет. Оператор, с которым она встречалась, когда еще снималась в эпизодах. Ты никогда не занимался детьми вспомогательного персонала – скажем, пиротехников, рабочих сцены, каскадеров?

– Приходилось.

– Эдакие мужественные работяги-мачо. Получают хорошо – чек не на «мерс», но на тройку «Харлеев» уж точно. Вот и этот парень из таких. Я ему звонил: душа-человек; не гений, но вполне себе соль земли. И небольшое ранчо у него в Санленде, с лошадями и собаками. Понятно, что не волкодавы, иначе вряд ли среди ночи наша мисс Зельда перелезла бы через забор и стала ломиться в кухонную дверь с воплями, чтобы он перестал быть трусом и вышел к ней; что она знает о его к ней немеркнущей любви, а значит, пора воссоединиться, и точка.

– И это основание диагностировать психоз?

– Хм… Ты думаешь, я кое-что упустил и всё это – эротомания или иное проявление синдрома сталкера? Если б на этом всё, ты был бы прав. Но, к сожалению, налицо были и характерные клинические телодвижения – покачивание, моргание – с периодами избирательного мутизма[5], за которыми шли такие полеты фантазий, что голова кругом. С навязчивой бредовой идеей, что этот самый бойфренд на протяжении лет пробирался к ней ночами, шпарил в анал с пристрастием, а затем уливал шампанским и предлагал жениться, бросить все и двинуть с ним в Европу. Так что назвать ее сумасшедшей язык у меня вполне поворачивается… Ах да, и еще командные галлюцинации: когда копы брали ее в наручники, она им твердила, что это голос матери велит ей «сделаться наконец-то честной женщиной». Матери, которую она именовала не иначе как «кинозвездой», что тоже явно из области иллюзий. А после этого еще и укусила одного из полицейских за руку.

– Я понимаю, о чем ты, Лу.

– Спасибо. Но что это именно – шизофрения или тяжелая маниакальная фаза, – я до сих пор не понял. Может, даже и то и другое разом: ты же знаешь, какими «пушистыми» могут становиться диагнозы. Тем временем на меня давят, чтобы я подобрал нужный медикаментоз: у нее, видите ли, контракт, и вывести ее так просто нельзя, не сломав сюжетных дуг. Третий сезон, не жук чихнул… А тебя я, собственно, позвал ради ее сынишки. Веришь, нет – ей удавалось растить его одной; кто отец, неизвестно. И надо, как видно, для мальчонки что-то предпринять, пока я провожу оценку его матери и, дай-то бог, подыщу ей нужный коктейль для поднятия серотонина. Отдельный вопрос – сохранение за ней статуса родителя. Если б ты присмотрелся к ребенку и вынес какие-то рекомендации – возможно, поработал с органами опеки, если до этого дойдет, – я был бы безмерно благодарен. За компенсацией дело не постоит. Страховая служба телевизионщиков платит действительно не скупясь, и этого же я с гарантией добьюсь и для тебя.

– Договорились.

– Ну вот, собственно. – Шумно вздохнув, Лу развел руками. – Что приятно, с тобой всегда можно сойтись. Я знал, что смогу на тебя положиться… Ну что, еще по одной? Навести, так сказать, лоск на настроение.

* * *

Позднее возле парковки, где на вип-зоне в окружении полосатеньких конусов стоял его белый «Ягуар», Лу подал парковщику двадцатку, а мне сказал:

– Еще раз спасибо, Алекс. Мы – не лекарство, а всего лишь лекари, но, может, что-то доброе у нас и получится. Завтра я позвоню тебе с деталями, а пока еще один интересный нюанс. Настоящее имя у нее не Зельда, а Джейн. Причину смены имени она не называет, но я вот подумываю: а не из увлеченности ли это женой Фрэнсиса Скотта Фицджеральда? О которой ты наверняка и сам знаешь.

– Она сошла с ума.

– О. В точку.