Читать книгу Виноградные грёзы. Книга 2 - Джулия Романтик - Страница 4

Ты любишь меня, ты ненавидишь меня,

Ты целуешь меня, ты разрушаешь меня.

Ты поднял меня ввысь лишь затем, чтобы увидеть, как я падаю.

Ты давал мне обещания, смотря прямо в глаза,

И что бы ты ни говорил – я не отличала правду и ложь.

(с) Papa Roach – Gravity

Стивен

Сны о любимой Аристель причиняют особую боль. Разум проигрывает сердцу, воспоминания – реальности, и я едва сдерживаю крик, стиснув зубы.

…Она бежала под дождем, волосы скрыты капюшоном, джинсы ниже колен темные, мокрые. Ари рыдала в унисон грозе, ее слезы смешались с небесными каплями. «Подожди, – хотел крикнуть я. – Не предавай меня». Но в ту дождливую ночь я предал ее. Изменил ей. В клочья доверие, вдребезги мечты. Ари вмиг повзрослела. И секундой позже – она кукла из стрип-бара. В горьких глазах неприязнь, а остатки прежнего восхищения мной, кумиром и хорошим парнем, слились с грязью души – я кинул Аристель в грязь в ту ночь. Почти буквально, измена – есть грязь. Мне не за что винить Ари.

Проснулся в поту, с застывшим на губах хрипом, и осознал, что во второй раз причинил Ари боль, предал и растоптал. Что она ни сделала бы, как глубоко не воткнула бы в мое сердце нож, я не должен был так поступать. Не имел права ранить в ответ.

Поднялся с кровати и на ватных ногах прошел в кухню гостиничного номера Софи Штерн. Модель тем временем спала на другой половине кровати. Еще одна обманутая мной женщина. Я налил воды из графина и несколько часов, до самого рассвета, смотрел в окно на туманный Нью-Йорк.

Я считал себя хорошим человеком, я был хорошим человеком, когда в мой мир ворвалась Аристель. Мила, наивна. Ангелу нужно соответствовать. Не проще ли испортить ангела?

Я протрезвел, эмоции утихли. Пораскинув мозгами, я начал осознавать – что-то тут не так. Неужели Ари не стала бы прятать наркотики подальше? Она не в состоянии жесткой ломки, чтобы творить глупости. Я в любую минуту мог открыть комод. Приятнее чувствовать себя обманутым и считать измену не более чем способом отомстить, мол, сама виновата. Но Ари не виновата. И не заслужила всего того, что я наговорил ей. Нет, не могла Ари сбежать из своей страны просто так, не могла играть со мной, не осталась бы в Америке без веских на то причин.

– Стив? – Софи проснулась и сидела за маленьким столиком, ела с принесенного подноса салат из фруктов. – Будешь завтракать?

Я не заметил, как рассвело, нас посетило обслуживание номеров, проснулась девушка, с которой я провел ночь. Сексуальное тело в шелковой ночнушке, убранные в пучок шоколадные локоны. Миндалевые глаза, пухлые губы, точеный носик, татуировки… Софи не изменилась, выглядела так же роскошно и желанно, как и вчера, но всё, что я испытывал – вину. Мне было стыдно смотреть ей в глаза, я что-то пробурчал и оделся. Руки не слушались, со второй попытки я застегнул рубашку на все пуговицы.

– Нет, я… – а что я? Воспользовался тобой, Соф? Изменщик? Лицемер? – Мне нужно в Лос-Анджелес. Я позвоню.

Софи не ответила. Всему есть предел. Не знаю, пиар держал ее рядом или чувства, но струна лопнула. Хотел вернуться в прошлое? Получи – ты один, ты никому не нужен.

– Прекрасно, – фыркнула Соф и со звоном кинула вилку в тарелку. Девушка встала, направилась к своей сумочке, достала сигареты. Я любовался ее жестами, в них была кошачья грация, неземная женственность. Идеальная пустышка со слезами на ресницах. – Ты делаешь мне больно, ты знаешь? Я очень люблю тебя, Стив…

Как не вовремя.

– И мне неприятно, – она щелкнула зажигалкой и затянулась.

– Я просил тебя не курить рядом со мной, – выхватив сигарету из пальцев Софи, я со злостью затушил о край пепельницы. – Как шлюха!

– Разве я не твоя шлюха, Стивен Рэтбоун? – отреагировала Соф с легкой усмешкой. – Приходишь, когда тебе удобно, берешь… потом исчезаешь, не звонишь, оставляешь странные сообщения на автоответчике… Я думала, всё кончено.

– Так что же ты пустила меня? – меньше всего я хотел сейчас выяснять отношения.

И замолчал, думая совсем не о Софи. Ари не принимает наркотики, Ари не…

– Ну и? – донесся до меня сиплый голос с непривычным французским акцентом – она ведь почти отучилась. Даже содрогаясь от рыданий, говорила твердо и выглядела, будто только что сошла с обложки журнала. – Это всё?

– Как скажешь, – выплюнул я, накинув на плечи пальто, пропахшее вчерашним перегаром и духами Софи. Приторно-сладкие, они унесли цветочный аромат Аристель. – Хватит. Хватит с меня этого! Я устал… устал врать ей, тебе, всем! Оставь меня в покое! Благодаря мне твоя карьера идет вверх, радуйся!

– Ей?..

Я покинул номер, так ничего и не ответив. Мне не хотелось снова уладить конфликт, сквозь зубы соврать о вечной любви к миловидной модели, только бы было бы куда прийти, если Ари не вернется ко мне. Вернется ли теперь? Когда я потерял ее на несколько лет и понятия не имел, где она, надежда казалась сильнее, чем сейчас. Тогда я не знал, какой сильной Ари стала. Она если не простит, то хотя бы поймет. А я сделаю всё, чтобы она простила. Нет других вариантов.

***

Вернувшись в Лос-Анджелес, я сначала заехал к себе, принял душ и трижды почистил зубы, выдворяя отвратительный запах алкоголя, напоминающий о вчерашней ночи. Переоделся в чистую одежду, зачесал волосы назад, побрился.

Мне не хотелось врать, но единственная тактика – самому поверить в то, что я ночевал дома. И почему я не поехал домой? Сдался мне этот Нью-Йорк и эта Софи Штерн!

Я пил кофе и думал о том, что не поздно отступить: сбежать из города, например, пропасть на неделю-две, пока страсти улягутся. Но сбегать – по части Ари.

Набрав Мартину и сообщив ему, что сегодня на репетиции меня ждать не стоит, я вскоре топтался на пороге квартиры Аристель. Страх парализовал. Бояться девчонки, которую обидел… Так сильно я боялся, пожалуй, только свою мать, когда в детстве она сердилась на меня за шалости. Боялся не потому, что она была строгой. Напротив – мягкой, доброй. И от стыда хотелось исчезнуть. Для своей мамы я хотел быть лучшим. Для Ари – тоже.

Постучал. В ответ ничего. Минуту постоял и толкнул дверь. Оказалась незапертой и поприветствовала скрипом. В квартире тихо. Пахнет выпечкой и «Несквиком». Куртка Ари в прихожей, ключи на тумбочке – она дома. Но в каком состоянии…

– Милая? – позвал я, мысленно выругавшись – что за клише. Голос получился сдавленным, хриплым и, кажется, полностью выдал меня. – Ты дома?

Она промолчала и я, с трудом преодолев тяжесть в ногах, прошел вглубь квартиры.

Ари сидела на диване в гостиной и пила какао из большой кружки. Волосы уложены, макияж сделал девушку взрослее, песочного цвета кофта и юбка-карандаш – женственнее. Будто Аристель куда-то собиралась, но в последний момент передумала. Она выглядела спокойной, чересчур спокойной. Карие глаза смотрели в стену. Я подошел ближе и, наклонившись, поцеловал Ари в щеку. Она не возражала. Словно не заметила меня.

Хотел объясниться, дать понять, что я не должен был грубить и не верить, но язык не подчинялся. Я знал, начну оправдываться – Ари узнает об измене.

– Слушай, – начал я, но Ари взмахнула рукой и медленно поднялась с дивана.

Она поставила кружку на тумбочку и села в кресло у окна. Когда я представлял ее во время нашей трехлетней разлуки, Аристель выглядела именно такой – самодостаточной, неприступной, гордой.

– Ты изменил мне, – сообщила Ари, будто вовсе не была удивлена.

Я кивнул. Нет смысла громоздить еще лжи.

Ари с шумом втянула в себя воздух. Ледяное спокойствие пугало сильнее истерик. Три года назад девчонка поступила ожидаемо – слезы, ненависть, умчалась прочь. Не ожидала, отсюда эмоциональность. Теперь… словно приняла измену. Я и сам не думал, что способен изменить по-настоящему, а не отыгрывая сценарий Джерада, в попытке избавиться от ненужных тогда отношений.

Ари взяла с подоконника пачку сигарет и, вытащив одну, закурила. Я открыл рот, но тут же закрыл его. Верно, милая, я не имею никакого права указывать тебе, что делать. Тот, кто спасал сломленную девушку, видимо, фальшивка.

– Стивен, – затянувшись и выпустив кольцо белого дыма, с печальной улыбкой начала Ари. – Мне всегда казалось, я слабая личность. Наркотики и прочее… А ты взрослый и мудрый. Спонтанные поступки не про тебя.

– Как давно ты узнала?

– Несколько часов назад, – уклончиво бросила Ари.

– Кто тебе сказал? – разбивая последнюю надежду на ложные сведенья, спросил я.

– Стивен, ты шутишь? Забыл, кто ты такой? – я не решался смотреть ей в глаза. Ари продолжала: – Ты звезда, Рэтбоун, – моя фамилия прозвучала как ругательство. – Газеты узнают всё раньше тебя самого. И единственное, что тебя волнует – кто мне сказал и как давно я знаю? Ладно, – она усмехнулась. – Хотя бы не отрицаешь.

– Ари, я… – и замолчал, не зная, что последует за жалким «я». Я не хотел? Я был зол? Я был пьян?

Поток глупых отговорок и отчаянных мыслей прервал ее ровный голос:

– Мало того, ты не поверил мне… Ты, к тому же, клялся, что с той моделью всё кончено. Ложь, ложь, ложь.

Аристель хмыкнула и поднялась с места, сексуально выгнув спину. Через мгновение на мои колени упал свежий выпуск какого-то журнала. Ватными пальцами я открыл первую страницу. Ари опустилась на диван, взяла кружку и сделала глоток. Взглянув на глянцевые листы, я почувствовал, что воздуха не хватает. Моя жизнь стремительно рушилась: карточных домик, ветер – бух. Фотографии. Номер отеля. Снимки не четкие, сделаны с балкона, но на них можно было распознать Софи… и меня.

Я не знал, что сказать. Изучал пол, сминая в руках журнал. «Жаль, я не успел позвонить Шону и выкупить снимки», – на секунду пронеслось в голове. Ари тоже молчала, изредка моргая. Ее темные глаза ничего не выражали. Вот что она чувствовала, когда я уходил вчера – конец, и ничего нельзя исправить. Ну же, Ари, кричи. Ори на меня! Ударь! Сделай хоть что-нибудь, и я буду знать, не всё потерянно… Но она молчала, оставаясь отчужденной. Ее состояние не похоже на обычную женскую истерику: не ревела, не бежала бить посуду. Ари сидела и глядела в одну точку; только ногти нервно стучали по керамической кружке.

– Ари…

Аристель внезапно улыбнулась: почти искренне. Она встала, подбежала ко мне и обняла так, как обнимают на перроне – а вдруг в последний раз. Морозный страх по позвоночнику, я крепко обнял Ари, не желая отпускать. Прости меня, любимая… Аккуратно выпутавшись из моих рук, Ари отошла, танцующей походкой вернувшись к дивану, села. Раскрыла журнал на странице со злосчастными фотографиями и принялась разглядывать их. Наверняка она занималась этим всё утро.

– Подскажи, если ты не общался с Софией, почему ты поехал к ней?

– Софи, – автоматически поправил я.

– Софи, – с усмешкой повторила Ари. – Верно.

Увы, вчера я не остановил клубок, позволил судьбе или кому-то другому – себе самому – всё испортить.

– Ари? – позвал я. Меня хватало только на – Ари, Ари, Ари.

– Да? – она вскинула бровь. Ледяное спокойствие, но я чувствую… броня трескается, как яичная скорлупа.

Подойдя к дивану, я вырвал из рук девушки журнал и кинул к стене. Ари вздрогнула. Секунду мы непрерывно смотрели друг на друга. Она сдалась первой – отвернулась.

– Это всего лишь секс, Ари, просто секс. Ты лучше меня знаешь, он ничего не значит, ничего не стоит. Важнее то, что я говорил тебе, – Ари пыталась вырваться, но я обнял ее крепче. – Помнишь? В тот вечер, свидание, я назвал тебя самой лучшей, самой замечательной, самой нужной мне, – и я замолчал, обнимая ее, – я до сих пор так считаю, Ари. Я повзрослел, я был настоящим с тобой, а вчера… Мое сердце не пропустило ни одного лишнего удара с ней, я просто кончил. И я сразу понял, какую ошибку совершил, какую боль причинил тебе. Мной руководил алкоголь. Обида на прошлое, на Аарона. Я знаю, ты не употребляла, ты не могла так со мной поступить. И я верю тебе.

Ари молчала, и я подумал, она соглашается со мной. Но как только разжал объятья, Аристель вырвалась и забралась подальше на диван, поджав под себя ноги.

– Перестань причинять мне боль враньем. Не унижайся.

Отстранено, как суфлер, повторила Ари мои слова, сказанные ей вчера. Злая ирония.

– Ари, мой друг… Аарон… он… умер из-за наркотиков, – не зная, что еще сделать, я встал перед ней на колени. – Мне стало страшно, что с тобой будет также, а потом я напился и… – Я в полном отчаянье выкрикнул: – Верю тебе! Я верю тебе, Ари! Прости меня.

Ари кивала: медленно, будто не мне вовсе. Она рассмеялась, и я вдруг понял, что действительно копирую ее вчерашнее поведение, но было отличие – она не делала того, в чем я ее обвинял, и поэтому вела себя так безумно, она не знала, как доказать свою правоту. Мне же сейчас доказывать было нечего, только признать и надеяться на помилование.

– Люблю тебя, Ари, – она спустила ноги на пол, и я обнял их. – Только тебя.

– Встань, пожалуйста, – хрипло от слез попросила Аристель.

Она не гнала меня, не кричала. Слабо улыбнулась, вставая с дивана. Я вскочил следом. Простила, поняла. И в голову скользнула мысль, что мой проступок и ее ситуация с наркотиками нас сблизили; Ари обязательно расскажет мне о прошлом, откроется до конца, и всё будет хорошо.

– …Что это такое? – я держал Ари за руку, мгновение назад крепко сжимая ладонь, а теперь невидящим взглядом смотря на вздутую разбитую вену в сгибе локтя: разорвался сосуд, рухнули мои надежды. – Ты что, кололась?

Переведя глаза на ее лицо, я увидел лишь профиль – Ари отвернулась, кусая нижнюю губу. Но ответила ровно, без эмоций:

– Ты ушел. Мне было плохо. Не пропадать же добру. Могла нюхнуть, но так ярче.

– С ума сошла?! – заорал я. Всё встало на свои места – и ее спокойствие, и ее отстраненность. – Ты забыла, через что пришлось пройти, чтобы ты оставила наркотики?!

– А смысл? Ты всё равно сделал это снова, и я сделала снова, – обескураженный, я не понимал – не хотел понимать – о чем она говорит, и она тихо пояснила: – предал меня.

– Да какая разница, что я сделал?! – воздуха чересчур много, я давился им. – Речь идет о твоем здоровье! О твоей жизни! ТЫ начала всё это! Я правильно сделал, что не поверил тебе, потому я, черт возьми, был прав!

– Заткнись! – крикнула Ари в слезах, пряча руки за спину. Видимо, наркотики закончили свое действие, и вернулась настоящая Ари – истеричная, нервная, слабая. И просто дура.

– Ты клялась мне, Ари! – Схватив со столика пульт от телевизора, я со всей силы кинул его в стеклянную поверхность столика.

Ари вскрикнула, закрывая лицо руками.

Ари

Стивен громил комнату, а я сидела, запустив руки в волосы, и боялась дышать. Он любил меня. И я любила его.

– Эгоистка!

– Убирайся, – попросила я, свернувшись клубочком на диване. – Уходи.

Подташнивало не только от окончания прихода, но и от липкого ощущения дежавю. Ярость в безумном взгляде Рэтбоуна напоминала черные глаза Карлоса, и я боялась, что он, мой Стивен, не совладает с собой на этот раз. Возможно, я заслужила. Наверное, я правда ужасна. Так и не смогла вписаться в его мир. Мне хотелось быть с ним, с обычным человеком, но он всегда был больше, чем Стив, он – Стивен Рэтбоун. Моя любовь однажды наскучила ему, испугала его (что и стало причиной первого расставания), раз он легко пошел на измену, выбрав этот способ выкинуть меня из своей жизни. Быстро же ему надоело вновь. Повторим сценарий, незачем выдумывать что-то новое. Лучший вариант, как расстаться с надоедливой девушкой… простите, фанаткой. В отличие от Софи Штерн, я из другой реальности.

– Уходи. Всё изначально не имело никакого смысла.

– Хочешь, чтобы я ушел? – уточнил Стивен, его широкая грудь воздымалась под тяжестью сбитого дыхания. Он слышал только себя, не пытался понять причину, по которой я вернулась к игле. – Чтобы я ушел?! – повторил он громче, ледяными пальцами дернув меня за плечо.

– Да. Да, я хочу, чтобы ты ушел!

– После всего? Я… – он давился эгоистичным возмущением. – Я спас тебя! Я вытащил тебя со дна! Я вернул тебя! – то ли от бессилия перед ситуацией, то ли от задетого самолюбия Рэтбоун активно жестикулировал и мерил шагами комнату.

– Ты предал меня, – слова давались тяжело, но я старалась говорить ровно. Воспоминания о минутах, когда увидела злосчастные фото, комом горле. – Ты меня предал.

– Много сил было положено на твое отвыкание. Мне снесло крышу!

– Уходи, Стивен. Пожалуйста, уходи.

Он молча буравил меня взглядом, не веря своим ушам. Девчонка, которую он спас, ради которой ломал свою эгоистичную звездную натуру, эта девчонка сейчас не хочет прощать ему «ошибку».

Я устала. Целая ночь у меня была на то, чтобы выплакать боль, умереть и воскреснуть.

– Ты думаешь, дело в наркоте? В том, что я не поверил… Или в измене? Так вот, дело не в этом. Не только, Аристель! Недоверие, ложь… Ты так и не рассказала мне, почему сбежала из дома, ты так и не доверилась мне по-настоящему!

Миг – и ваза летит в стену. Разбилась. Я вздрогнула от неожиданности. Рэтбоун покрушил немного в гостиной, надеясь вывести меня, но я чувствовала только пустоту. Плечи обдало холодом – Стивен открыл входную дверь, покидая меня. Дверь захлопнулась, но мне по-прежнему было холодно.

***

В спальне виднелись следы: пятна порошка, использованная игла, тарелка. Я отвернулась и упала на постель, закрыв лицо руками. Наркотик не помог, как помогал всегда. Я разрушила пальцами укладку, лак неприятно тянул локоны. Расстегнула юбку, избавляясь от дорогой одежды. Мне теперь не для кого быть красивой. Он убил нашу любовь, мы всё разрушили. Я всё потеряла.

«Утром проснулась с хрупкой надеждой. Будто птичка в клетке, трепетала мысль: обойдется. Я, слегка взвинченная, ждала Стива. Верила – он выспится, одумается и поверит мне.

Час, два. Ногти обгрызены под корень. В ванной аптечка, хотела взять пару таблеток «Аспирина», но взгляд наткнулся на шприцы в прозрачной упаковке. Стив вводит себе обезболивающее, когда ноет запястье от долгой игры на гитаре. Такого не случалось уже месяца два, шприцы лежат без дела. Шумно сглотнула отчего-то кислую слюну. Вот спусковой крючок – шприцы с тонкими, блестящими иглами. В любом случае, минус на минус дает плюс, и через минуту я рвала упаковку шприца с яростью голодного зверя. Пальцы не слушались, в горле пересохло. Пакетик лежал там, где Стивен его оставил – на тумбочке. От ванны до спальни идти несколько секунд. Я почему-то задержала дыхание, пока бежала до пакетика с «Неоновым облаком». Несколько легких манипуляций – и тепло растеклось по телу.

Только спустя минуту блаженства я поняла, что натворила. Я нарушила обещание. Чувствовала себя клептоманкой – не сдержалась и совершила кражу. Чувствовала себя ребенком, беспомощным и глупым, ослушалась родителей. Но чувство вины быстро исчезло. Энергия бьет ключом. Разбитость волшебным образом пропала.

Вскочив, подошла к шкафу: нарядилась в красивую одежду, сделала укладку, высыпав на столик косметику, накрасилась. Я такая красивая! Девушка, достойная быть рядом со Стивеном Рэтбоуном. Она сделает его счастливым! Вот бы он вернулся сейчас, я буду восхитительной любовницей. А пока напеку ему кексов, накрою стол. Крутилась у плиты, пританцовывая – слышала музыку в тишине, она в моей голове, пульсирует в венах. Для кексов не хватает изюма, и я спустилась в супермаркет.

Улыбалась прохожим, слала воздушные поцелуи. Подошла к кассе. Взгляд скользил по ярким упаковкам конфет, рядом – свежая пресса. Замерла. Увидела знакомую, нет, любимую фамилию, и наркотик съехал, будто поезд с рельс, с моих вен. Схватив журнал, я забыла про изюм.

В квартире пахло мукой и сахаром, но я уже не хотела готовить. И не хотела, чтобы Стивен возвращался. Не больно – я во власти наркотика. Но мне и не весело. Топливо кончилось. Дрожащими пальцами налила какао в кружку и прошла в гостиную. Разглядывала фото. Снова и снова. Опять и опять. Ковыряла болячку. Закрывала и открывала щипавшие от слез глаза.

«Милая? Ты дома?»

Птичка не выбралась из клетки. Не обошлось».

Проснувшись через несколько часов – на улице стемнело, – я потерла опухшие глаза. Мысль – «а вдруг всё было лишь плохим сном?» – разбилась о настоящее. Вена на сгибе локтя с непривычки опухла. Руки потянулись к ящику. Я умная девочка, я разделила порцию. Знала, он не простит «маленькой оплошности». Наверное, даже специально воспользовалась иглой – чтобы Стивен увидел. Чтобы не только я чувствовала себя преданной.

Завязав волосы в небрежный хвост, я высыпала содержимое пакетика на деревянную поверхность тумбочки и собиралась отключиться от реальности, но раздался звонок в дверь. От неожиданности я чудом не смахнула «Неоновое облако» на пол. А звонить продолжали. Настойчиво, решительно. Быстро Стивен отошел. Мне казалось, на этот раз он не собирается возвращаться… В груди дрогнуло сердце, отдаваясь теплом в кончиках пальцев.

Я решительно направилась к двери, на ходу надевая майку и спортивные брюки.

– Стивен, ты всё сказал! Уходи! – распахнув дверь, заявила я.

– Не угадала, малышка Ари.

На пороге, улыбаясь, стоял Джерад Андерсон.