Читать книгу Виноградные грёзы. Книга 2 - Джулия Романтик - Страница 6

Ты был первым, кто сказал,

Что у нас не всё в порядке.

Ты был первым, кто солгал,

Когда всё стало рушиться.

И когда она бросила меня ради тебя,

Я был последним, кто узнал об этом.

(с) Three Days Grace – Last to Know

Ари

Двадцати минут дороги оказалось недостаточно, чтобы переварить в голове произошедшее. Я и не пыталась. Отвернувшись к окну, я изучала пейзаж и старалась не хлюпать носом. Джерад тоже молчал.

Людей на улицах почти не было; возможно, мы в пригороде.

– Приехали, – негромко сказал Джерад, затормозив у тротуара.

Непривычно тихий спальный район. Моя квартира, купленная Стивеном, находилась недалеко от центра. А тут здания выстроились вдоль улицы в ряд, самые высокие – пять-семь этажей, издалека похожи на белые картонные коробки. По соседству располагались магазинчики, судя по вывескам, работали они круглосуточно. Здания имели особенность – неухоженность и ветхость. Вывески выцвели, лужайки заросли травой. Картину скрашивали пальмы вдоль мостовой и длинные фонари. Шумел океан. Я ожидала совсем иного, вспоминая шикарную виллу Джерада Андерсона.

Меня смутило полное отсутствие прохожих в десятом часу вечера, будто действовал комендантский час. Выйдя из машины, я последовала за Джерадом, вежливо игнорируя его попытку взять меня за руку.

Джер поставил машину на сигнализацию (похоже, шикарная тачка – единственное, что осталось у него от прежней жизни) и направился к одному из домов – полностью белому, с длинными балконами. Пока мы поднимались на четвертый этаж по старой лестнице, ни я, ни Джерад не проронили и слова. На двери его квартиры красовалась надпись краской из баллончика: «Оставь надежду, всяк сюда входящий»8.

– Не апартаменты Рэтбоуна, но вроде неплохо.

– Ты мог бы не говорить о нем? – устало попросила я, окинув взглядом квартиру.

Уютно. Эдакий артхаус, словно декорации малобюджетного фильма. Справа от входной двери небольшая кухня, она же столовая, не отделенная стеной или дверью от коридора и гостиной. В кухне столешницы, барная стойка вместо стола, холодильник, микроволновка, плита. А в гостиной диван, журнальный столик, телевизор. В глубине гостевой комнаты две двери, находятся совсем рядом, видимо, спальня и ванная.

– Нужно обработать рану, – спохватилась я – Джерад зажег свет, и я с ужасом смотрела на его разбитый нос, будто измазанный вишневым вареньем. – У тебя есть аптечка?

– Посмотри в шкафчике в ванной.

Я сбегала туда и вернулась в гостиную. Во время обработки ран царило молчание. Джерад иногда шипел от боли, но быстро замолкал. Чувствуя себя виноватой, я стерла кровь с его лица – Джер, вытирая нос, как по холсту краску размазал кровавые полосы. К счастью, нос не был сломан.

– Здесь мило, – тихо сказала я, выкинув окровавленную ватку.

– Ясное дело, ты не к такому привыкла, – перебил Джерад.

Мне не удалось подавить смех.

– О, дорогой, то, к чему я привыкла, по карману бродяге! – Я замолчала, смутившись, – «дорогой» – и потерла ладонью глаза. – Вспоминаю твою виллу и трудно поверить, что ты сейчас живешь… так.

– Влез в долги, – пробурчал Джерад. – Не знаю цену деньгам. – Он странно усмехнулся, думая, что эта усмешка усыпит мою бдительность, но нет, я, напротив, поняла, в чем дело: находясь в обществе наркоманов достаточно долгое время – сначала в притоне, где страх мешал подсесть на иглу и окончательно испортить свою жизнь, потом в баре, – я научилась распознавать таких людей. Джерад Андерсон употреблял. Не знаю, как долго и что именно, не думаю, что серьезно, иначе бы заметили, такое скрыть сложно. Но Джерад был наркоманом.

– Всё это неважно, – махнула я рукой. – Просто удивилась. Мне нравится здесь, да и не в квартирах счастье, в конце концов!

– Точно, – Джерад поднялся с дивана и, чертыхнувшись от боли, подошел к холодильнику. – Я знал, ты меня поймешь. Пиццу?

Я в ответ слабо улыбнулась и покачала головой. Надо же, какая легкость! Потерял лучшего друга, отбил у него девушку, поставил под сомнение будущее группы, разбил сердце Асоль, получил по лицу – и спокойно предлагает мне пиццу. В этом весь Джерад Андерсон!

– Ну, как хочешь, – уплетая холодный кусок, пожал плечами Джер.

…Острый приступ удушья. Хриплый кашель рвет легкие. Секунда темноты. Человек, когда теряет память, однажды видит прошлое – мимолетно, четко, – и воспоминания сносят лавиной. Глаза цвета крыжовника – и я чувствую вместо пустоты много эмоций. Я в квартире врага, я ушла от Стивена. Что мне теперь делать?

– Ари?

– Я в душ, ладно?

Не дождавшись ответа, я бросилась к одной из дверей.

– Левая, – подсказал Джерад и тревожно добавил: – Ты как?

– Нормально, – соврала я. – Просто… устала.

Понимающий кивок. Я скрылась за дверью, хлопнув ей чересчур громко для «нормально».

Три глубоких медленных вдоха и резких выдохов. Оглядев ванную комнату, я попыталась сосредоточиться на предметах вокруг. По бокам сероватой раковины лежит необходимое: стаканчик с зубной щеткой, паста, одеколон, электробритва, гель после бритья; остальное, скорее всего, находится в шкафчике над раковиной. Ванной не было, только душевая кабина. Не думая о том, во что переоденусь, я стянула с себя одежду и, отодвинув дверцу, залезла внутрь. Открыла сразу два крана с холодной и горячей водой, сделала напор почти на максимум, подставила лицо бегущим струйкам.

Подобно воде из крана мои мысли прорвались и затопили сознание. Что делать? Нет, я не жалела о своем решении уйти, но теперь оно не выглядит правильным. Как я без Стивена? Кто я без Стивена? Когда он бросил меня три года назад, он всё равно был в каждой мысли, в каждом действии. Я не хотела признавать, но всегда ждала его возвращения. Теперь ждать Стивена глупо. Я бросила его. От слез засаднило в горле. Я опустилась на плитку, обхватив колени руками. Перед глазами туман. Или пар от горячей воды, осевший на стенах кабины.

– Ари?

Я вздрогнула. Джерад окликнул меня обеспокоенно. Я с трудом поднялась и выключила воду. Завернувшись в полотенце, вытерла волосы и вышла из ванной. Кожа горела, глаза щипало от прохладного воздуха. И немного от слез.

Проигнорировав любопытный взгляд Джерада, я прошла в спальню. Моя теория проста – все проблемы решаемы через алкоголь, никотин и постель. Касаемо последнего, каждый думает в меру своей испорченности, но я про сон.

Двуспальная кровать занимала едва ли не всё пространство комнаты. На прикроватной тумбочке книги – в основном, русская классика: «Преступление и наказание» Достоевского, «Герой нашего времени» Лермонтова, «Анна Каренина» Толстого. Но самой потрепанной была книга «Портрет Дориана Грея» Уайльда. Я вскинула бровь. «В нашей жизни нет ничего красочнее порока»9. Рядом с дверью шкаф; напротив двери окно, полки с книгами, стол, черный ноутбук, в углу гитара и стеллажи с дисками. Серьезно? Кто-то еще слушает CD-диски? Ладно я в танцевальной студии «Cotton Candy» – там, блин, всё такое старомодное.

Я задернула жалюзи, не позволяя пронырливому фонарю светить в лицо, и упала на кровать, желая забыться до утра. После сна всегда легче. Но станет ли мне когда-нибудь легче?

Стивен

Плати, Рэтбоун. Плати за эгоизм, идиотизм, вспыльчивость. За всё приходится платить и ты не особенный. Только почему она должна страдать? Влюбилась и доверилась.

Я проследил за тем, как Аристель села в машину Джерада, и «Porsche» скрылась за поворотом. Щелкнула вспышка – завтра этой новостью будут пестрить все журналы, а уже сегодня – интернет-издания и фан-странички. Надо бы дать интервью, объяснить произошедшее.

Пару минут в голове не было никаких мыслей. Разум поставил блок, защитившись, будто я жертва трагедии. Можно и так сказать, трагедия личная. И виновник – я. Зато потом, когда, наконец, очнулся и заставил себя отвести взгляд от окна, всё навалилось разом. И моя измена, и наша крупная ссора, и мой уход, и ее измена, и предательство друга. Я не хуже Ари понимал, что виноват сам, но, черт, Джерад… в голове не укладывается. Я винил его за подлость и себя за доверчивость. Мне все говорили. Она говорила. Ему нельзя верить. Отчего же сама поверила?

Так, ладно. Для начала нужно уйти из квартиры Ари. Но куда? Домой? Не думаю, что там легче. Бар? Нет, напиваться не хочу. Вернее, хочу, но это плохо кончится. Остается другой город или студия. Второе проще. Выплеснуть эмоции в творчество. Лечение сквозь музыку.

Я закрыл дверь на ключ и вышел на улицу. Весна. Природа оживает, а я убил нашу любовь. От прохладного ветра немного легче дышать. Я достал из кармана мобильник.

– Софи, как ты?

– Приеду через месяц, забрать свои вещи, – кокетливо-обиженным тоном сообщила Штерн и сладко пропела: – Надеюсь, мы поговорим, Стиви.

Хотелось ответить грубо, но эгоистичная потребность быть нужным – это так обычно. Обычно для каждого человека – поэтому ушла Ари.

– Извини, Софи, в моей квартире случился потоп, – хотя ее вещи, упакованные в дальние ящики, совсем не пострадали, – забыл закрыть кран. Но мы можем купить тебе много новой одежды, если ты вернешься ко мне.

Не верю, что сказал это.

– Жди, – спокойно ответила Штерн. – До встречи, милый.

И бросила трубку. Что ж, по словам многих, Соф поразительно похожа на Ари. «Усовершенствованная версия». Осталось вбить это себе в голову. И жить почти счастливо. Ха.

Ари

– Я поеду, привезу твои вещи, – после завтрака предложил Джерад.

– Нет! – Наверное, я возразила слишком громко, Джерад удивленно вскинул бровь. Поспать мне не удалось. Снились кошмары: темный коридор, зеленые глаза… – Я сама. Потом. Знаю, где что лежит и всё такое.

Джерад пожал плечами.

– Как хочешь, – он допил кофе и поднялся со стула. – Тогда я в студию. Соберу вещи. Уж очень мне хочется их где-нибудь собрать, – попытался пошутить Андерсон.

– Вещи? Рэтбоун выгоняет тебя из группы?

– Стивен, Ари, Стивен. – Джерад мягко улыбнулся. – «Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит»10.

– Не приплетай сюда Волан-Де-Морта. Это совершенно другое.

– Ну да, Стивен живой, хотя бы.

Джер неуверенно прикоснулся губами к моей щеке. Низ живота приятно скрутило, но сердце не пропустило ни одного лишнего удара. Спокойный, размеренный пульс.

– Хорошо. Стивен выгнал тебя из группы и яростно ненавидит нас обоих? – сказать легче, чем принять. Ненавидит.

– Я ухожу сам, – легко, будто ничего особого не происходит, пояснил Андерсон, брызнув на себя туалетной воды: аромат более резкий и горький, чем у Рэтб… Стивена. – Мне там не место, – закончил Джерад, направляясь к двери.

– Так он нас всё-таки ненавидит?! – крикнула я вслед, но ответа не получила.

Почему меня это волнует?

***

В полдень началась моя смена в кофейне «Sunshine, lollipops and rainbows». Вчерашняя истерика плохо сказалась на внешнем виде (от бледной официантки шарахались посетители), а также на работоспособности (подносы валились из рук, я путала заказы, неправильно записывала название десертов). Йоран был шокирован моей несобранностью, а Дори и Кевин – унылостью.

Расставание со Стивеном отразилось на мне сильнее, чем я думала. Каждый уголочек кофейни напоминал о том, что Стив здесь был. Я вспоминала, как рада была устроиться сюда в отъезд Стивена и писала ему об уютном заведении. Мне и сегодня хотелось ему рассказать: вместо яблочного штруделя я принесла женщине торт «Наполеон». Но Стивен не будет меня слушать.

Я больше не могла здесь находиться, а от музыки шестидесятых тошнило, будто я – последний сноб. Выкарабкавшись на поверхность, я вновь упала на дно. Работать официанткой теперь сложно, как из трясины выбираться: заставлять себя говорить, улыбаться, быть милой.

– Возьми отпуск, Ари, ты заслужила, – с вымученной улыбкой сказал Йоран в конце дня, вручив мне зарплату на месяц вперед.

Мы оба в тот момент понимали – я не вернусь.

***

Небо чистое, ни единого облачка, и чернично-фиолетовое, как мой любимый пирог из кофейни. К сожалению, теперь мне его не отведать – пребывание на прошлом месте работы даже в качестве гостя невозможно без последствий для психики.

Вечер принес с собой холодный ветер и я, кутаясь в джинсовку, медленно шла вдоль улочки, украшенной фонарями. Идти к Джераду домой не хотелось, к себе идти страшно, вдруг там Стивен. Хочется в бар «Cotton Candy», напиться с девчонками, но от одной мысли о встрече с Асоль у меня подкашивались колени. Было бы намного проще пережить всё, будь со мной Эмилия, Асоль и Джеймс, но я не могла смотреть в глаза Асоль, а Эмилии и Джеймсу незачем меня прикрывать перед ней. «Она должна знать правду, Ари, какой бы та не была», – слышала я у себя в голове мягкий голос Эми. Надеюсь, когда-нибудь найду силы и признаюсь, что из-за меня Джерад бросил Асоль. И никогда не любил ее.

Получается, в «Cotton Candy» мне путь закрыт. Я одна, будто впервые приехала в США… Нет, со мной Джерад. И разбитые мечты.

Я бродила по Лос-Анджелесу с музыкой в наушниках, пока ноги не привели меня к студии звукозаписи. Огромное белое здание с внушительными зеркальными дверьми. Я была здесь около четырех месяцев назад, когда Стивен познакомил меня со своими друзьями, участниками по группе и менеджером. Теплая атмосфера, веселье, неожиданно-приятная встреча с пиарщиком группы Шоном. Воспоминания не омрачил даже эпизод ссоры из-за моего имени, из-за моего прошлого. Тогда я обрадовалась, что Джерад Андерсон не приехал. Забавно, теперь он – единственный, кто рад меня здесь видеть.

Стивен

– Ты как?

Ненавижу этот вопрос. Как я? Я зол и схожу с ума.

– Нормально, Бен.

Тот скептически покачал кудрявой головой, но ничего не ответил. Да уж, не думал, что историю моего разбитого сердца ребята узнают из прессы, а не от меня лично. Оперативно сработали.

Я провел ночь в студии, сочинял песню и заснул на диване с гитарой в руках. «В апреле природа ожила, а я убил, убил нашу любовь». Днем, на запланированную репетицию, коллеги пришли с пачкой журналов. Менеджер Марти возмущался больше всех, но вскоре пришел к выводу, что драма нам на руку, да и сердце фронтмена группы свободно, а скандал – отличный пиар-ход и промо музыки.

Я и Логан настраивали гитары, а барабанщик Бен ходил взад-вперед, топая по ковру. Нервы у всех на пределе, никто теперь не видел четкого будущего группы. Нас было четверо, и мы не представляли, что будем делать, если останемся втроем. К счастью, Марти ушел с репетиции и тем самым избавил от своих причитаний. Чтобы начать репетировать, нужно выбрать песню. Этим обычно занимался Джерад.

– Привет, парни.

А вот и его лживая лицемерная задница. Кулаки зачесались.

– Опоздал, простите, – пробормотал Джерад, усевшись в кресло напротив дивана, где сидели я и Логан.

Андерсона вновь проигнорировали. С одной стороны, я был рад. Мальчишеская радость: они играют со мной, а не с тобой, я им важнее! Да, но Ари с ним. Я дернулся, будто собственный голос ударил меня под дых. Признаю, не ожидал, что Джерад будет выглядеть столь виновато.

Тишина затянулась. Джер исподлобья смотрел на меня. Хотелось крикнуть: «Как я мог считать тебя своим другом?! Почему ничего не заметил?!»

– Песню выбирай, – рявкнул я.

– М… «Сломленная девушка»?

Бен закивал, одобряя, и пошел к барабанной установке. Логан, огромный любитель драм и желтой прессы, начал наигрывать свою партию, разочарованный тем, что скандала удалось избежать. Я скривился – любимая песня Ари. Совпадение или доводит меня? С удовольствием съездил бы еще раз по лицу бывшего лучшего друга.

– Бен, ты интересовался как у меня дела? – перефразировал я недавний вопрос.

Теперь представление начал я. Всё хорошее забыто.

Бен неуверенно кивнул. Ты был моим другом, Джерад. Ты убеждал меня, что Ари нам не нужна. Никому из нас. От Ари одни проблемы. А теперь ты клянешься ей в любви!

– Так вот, – я, не моргая, смотрел Джераду в глаза, – я отлично, ведь скоро приезжает девушка, с которой я уже два года и безумно люблю ее. – Ложь. Трахаю два года, но никак не люблю. – А насчет этой, как там ее? Объедка, подобранного моим некогда другом, – я говорил небрежно и, как не странно, выходило. Но кулаки чесались. – Ах да, Аристель. Помните ту фанатку с концерта? Я уверен, она еще приползет ко мне, когда Джер наиграется и бросит ее, как ту, из бара. Он всех бросает, сам понимает, что не достоин ничего в этом мире, он – лжец и предатель!

Говорить о Джераде так, будто его нет рядом, говорить о Ари, будто она одна «из», приплести Асоль. Аплодисменты. Поклон. Занавес. На бис, увы, не выйду.

– Стив, – начал Джерад, но я не дал ему сказать, заиграв первые аккорды другой песни.

Пошла к черту любезность. Сменили отношение друг к другу, сменим и традиции.

Ари

– …Ах да, Аристель. Помните ту фанатку с концерта? Я уверен, она еще приползет ко мне, когда Джер наиграется и бросит ее, как ту, из бара.

Дальше слушать я не стала. Подавив желание вбежать в репетиционную комнату и врезать Стивену, я развернулась и отошла от двери на безопасное – для Рэтбоуна – расстояние. Как быстро забыл! И дня не прошло! Непрошеные слезы выступали на глаза, но я упорно смахивала их. Направилась к выходу. Мои уши слышали достаточно грязи. Ненавижу. Ненавижу-ненавижу-ненавижу! Рэтбоун прямым текстом назвал меня шлюхой. А когда-то убеждал, что нет. Я чего-то стою. Я любима и нужна. Забыть. Вычеркнуть. Тем более влюбленный в меня Джерад Андерсон – неплохая замена. Почувствуй себя Асоль, Джерад. Почувствуй себя мной, Стивен. Тебя никто и никогда не полюбит, как любила я.

Вызвав такси, я назвала адрес Джерада Андерсона.

Господи, в кого я превращаюсь?

***

Ночью я поехала с Джерадом в клуб. Андерсон оказался тем еще тусовщиком, да и друзей у него много: девушки, парни, всем от двадцати пяти, но они вели себя на пятнадцать – кричали, веселились, танцевали, целовались друг с другом, пили, употребляли наркотики…

– Ари, давай! – крикнула мне одна из девушек – блондинка со стрижкой каре. В ее руке блестели три таблетки с улыбчивыми смайликами.

Я покачала головой и ответила, с трудом перекрикивая музыку:

– Нет, спасибо, я завязала!

– Это баловство, малышка Ари, – руки Джерада оказались на моей талии, властно обнимая, – так веселее, – от него пахло водкой с апельсиновым соком.

– Мне не грустно! – отшутилась я.

Джерад криво улыбнулся, взял меня за руку и отвел к туалетам. Музыку тут едва слышно и говорить мы могли спокойно.

– Ты чего, Ари, боишься? – шутливо пристыдил Джерад.

– Нет, просто не хочу.

Джер улыбнулся шире и стал наступать. Мгновение – и я прижата к шершавой стене коридора. Бедро Джерада упиралось в мой живот. Я чувствовала горячее дыхание у своего уха. Откинув небрежным жестом волосы с моего лица, Джерад сказал:

– Я постоянно здесь тусуюсь, мне нравится. А Стивену никогда не нравилось, он такой домашний и… скучный. Может, когда тебе будет сорок, тебе и нужно будет жить, как живет Стив, но ты молода, девочка, неужели ты не хочешь развлекаться?

– Мне достаточно развлечений, – тихо, но со сталью в голосе. Запах перегара вызывал тошноту. Прокуренный воздух резал глаза. – Я работала в стрип-баре, я кололась, я занималась сексом со всеми, кто заказывал меня, я танцевала каждую ночь, и мне это осточертело! – я почти кричала, пытаясь вырваться, но Андерсон крепко держал, вдавливая телом в стену. – Может, мне и не сорок, – наконец я нашла в себе силы посмотреть Джеру в глаза, – но мне нравилось жить как Стивен. Спокойно.

– Свалишь к нему? – холодно поинтересовался Джерад. В ленивом тоне сквозила ревность. – Он тебя так и ждет.

Слова ударили в солнечное сплетение, выбив весь воздух.

– Нет… пожалуй, нет.

– Вот именно, Ари. Потому что Стивен Рэтбоун – он как домик в тихом пригороде: с виду чистенький, а на заднем дворе закопаны трупы.

Я молчала, опустив глаза. Действительно, что я теряю? Мне не нужно ни перед кем отчитываться, нет страха, что меня застукают или бросят, мой мужчина считает легкие наркотики баловством. И с наркотиками легче, а сейчас мне нужно, чтобы было легче. Это не «Неоновое облако» и тем более не героин.

– Вижу, шестеренки в твоей голове крутятся в правильном направлении, малышка Ари, – усмехнулся Джерад, сжимая пальцами мои ягодицы. Он прислонился носом к моей ключице и зашептал: – «Ты думаешь, стоит захотеть, и ты бросишь, но это как сон. А сон нельзя остановить. Он продолжается вопреки твоей воле. И вдруг ты понимаешь, что ты бессилен»11.

Резко отпрянув, Джерад грубо поцеловал мои губы, кусая нижнюю.

А потом кто-то принес косяк, и я смеялась громче всех, и в моей руке были те самые таблетки со смайликами.