Читать книгу Город, который… - Дмитрий Анатольевич Басов - Страница 6

Часа два он катался по Правому; клиентов было заметно меньше, чем после снегопада, но хватало.

Пассажиры рассказывали всякое, однако по большей части истории были столь нереальными и дикими, что Тимофей только качал головой.

Кто-то божился, что в соседский дом вчера весь день хлестали молнии так, что все антенны на крыше расплавились; другой пассажир с полубезумным взглядом и торчащими во все стороны волосами что-то бормотал про жутких чёрных тварей, которые с вечера бродили по окраине города и утаскивали припозднившихся одиноких прохожих; пожилая женщина, явно верующая, рассказывала про красных всадников и пролившийся на город кровавый дождь…

В тот день ему особенно запомнились нарики, которые прокатились в два адреса, но при этом рассчитались вперёд и сидели настолько пришибленные и тихие, что он сам, не выдержав, спросил:

– Случилось, пацаны, что?

Они переглянулись, Тимофею показалось, что со страхом. Потом тот, что сидел рядом, нехотя сказал:

– Кенты ночью… пропали куда-то. На девятом микрорайоне. Не слыхал? – огромные зрачки просто впились в Тимофея.

– Не, не слышал. Я с Левого вообще-то.

– Приехали на хату ночью. На тачке. – В глазах парня снова мелькнула тень ужаса. – Ну, замутили, то, сё… Потом надо было метнуться на одно дельце. А Паха остался со шмарой. И ещё один кентишка. Ну, мы вернулись по-быстрому, минут через двадцать, а… Там вилы просто! Двери вынесены, кровищей всё залито, какие-то куски… Трупов-то нет, но… А на всех стенах шашечки нарисованы, как в такси. Кровью!

– Фига се! – Тимофей выслушал недоверчиво, поскрёб щетину, предположил: – Может вам это… Привиделось?

– Хрена там… Привиделось! А главное, – парень ещё больше понизил голос, – базар до этого был… Ну, щипача-то того кинули, с кем приехали. Главное – бабок хватало, я спецом Пахе отдал полтос, а он зажал чё-то. И говорит потом: «Да что он сделает-то? В мусарню побежит?» А Саня: «А если сюда поднимется?» А Паха: «И что? Сожрёт нас? Порежет на мелкие куски?» Как придёт, типа, так и уйдёт…

Перед тем как вылезать, нарик ещё раз поинтересовался:

– В расчёте, шеф?

– В расчёте, в расчёте…

Следующие несколько дней ситуация в городе лишь осложнялась. Слухи насчёт Иркутской трассы подтвердились: что там случилось, никто толком сказать не мог, но за неделю до Таёжного не добралось ни одной машины. Поезда по-прежнему не ходили.

Народ, сообразив, что дело пахнет керосином, ломанулся сметать с полок магазинов всё подряд: давка, крики…

На пятые сутки почти все продуктовые позакрывались. Местная агрофирма, хлебозавод и несколько мелких цехов по производству всяких там пельменей и колбас продолжали работать, но всю реализацию под контроль взяли городские власти. Через неделю были введены продуктовые карточки. Тимофей помнил уже подобное – в самом конце восьмидесятых. Но сейчас всё было гораздо страшнее – потому что непонятней.

По местному телеканалу и на радиостанциях выступления мэра, депутатов думы и представителей разных ведомств с призывами к спокойствию сменяли одно другое, а в головах людей всё ширился и ширился ужас, подогреваемый гуляющими по очередям сплетнями и леденящими кровь рассказами соседок…

Тимофею запала в память одна встреча: он стоял в кармане у дороги в ожидании пассажиров, а по тротуару, слегка шатаясь, приближалась женщина. Вблизи стало заметно, что одежда на ней порезана на длинные полосы, а руки испачканы чем-то красным. Лицо было бледным, растрёпанные волосы падали на глаза. Она шла и разговаривала сама с собой, не кричала, но – в полный голос, так что было слышно даже сквозь поднятое стекло:

– Всё. Конец. Думаешь? Да конечно! Оно пожрёт всё, всё… Нет! Да! Мы все умрём! Будем душить друг друга, резать и напиваться кровью! Нам же так хочется…

Поравнявшись, она резко шагнула к машине, наклонилась, её ладонь впечаталась в лобовуху. Лицо придвинулось настолько, что на стекле появился туманный след её дыхания. Она сказала:

– Нас поглотит тьма! Мы растворимся… – потом жутковато негромко рассмеялась и пошла дальше.

– Кассандра, блин, – пробормотал Тимофей.

Кликушествующая ведьма потом мерещилась ему целый день…

Тимофей продолжал ежедневно выходить на линию и смотрел по сторонам уже не просто с беспокойством, а порой – с откровенным страхом. Сначала он полагал, что кто-то намеренно сеет панику, пользуясь всей этой неразберихой со связью, но странностей в самом деле становилось всё больше, и отмахиваться от них стало просто невозможно.

Поворотной точкой для него стал кошмар наяву, который поверг его в полную прострацию на несколько суток…

День был в разгаре, он вёз с автостанции на Правый какого-то напыщенного «бизнесмена».

Тимофей терпеть не мог таких, прям раздувающихся от ощущения собственной важности. Разговаривать с каким-то там таксистом этот лысый крендель считал ниже собственного достоинства, однако от вещания великой истины удержаться был не способен. В результате он никак не мог заткнуться, но каждое слово едва ли не цедил сквозь зубы.

Тимофея настолько взбесил этот хлыщ, что он даже позабыл о неурядицах последних дней. Однако, несмотря на кипение в глубине души, он какое-то время ещё держал себя в руках.

– Ну… обзывать людей нищебродами только потому, что они не ездят на мерседесах, вряд ли умно. Тем более, если во многом от них зависишь, – хмыкнул он, продолжая разговор.

– Нищеброд – это не констатация внешних признаков. Это внутренняя суть. Такие как вы никогда не поймёте, что значит быть настоящим человеком, потому что это вам не дано. Вы согласны быть неудачниками. Купив эту шушлайку, – он брезгливо скользнул глазами по салону «Фита», – вы сами заранее поставили на себе крест.

– Человек действует в рамках имеющихся возможностей.

– Кто мешал вам взять кредит, родственников потрясти и приобрести что-то приличное? Бэху-семёрку, ну или хотя бы С-класс… Дело даже не в деньгах, это вопрос имиджа, самоуважения!

– Что за странная идея брать под такси бэху-семёрку? Она ж себя даже не отобьёт!

– Об этом я и говорю… Вы сами ограничиваете свои горизонты и притязания. Вообще сам факт того, что вы в таком возрасте работаете в такси, говорит о том, что вы неудачник и не смогли ничего добиться в своей профессии… На кого-то же вы учились?

– Скажем, я учитель. Но эта профессия в принципе не предполагает, что я когда-нибудь смогу позволить себе роллс-ройс. Или вы считаете, что учителя должны брать взятки за оценки и приторговывать дипломами только для того, чтобы, по вашему выражению, чувствовать себя «настоящим человеком»?

– Ну… – лощёный тип немного замешкался. Назвать всех учителей неудачниками язык, видимо, всё-таки не поворачивался. – Это, конечно, частный случай… Но опять же – вы сами выбирали профессию, вы ведь понимали, какие у вас финансовые перспективы?

– У хорошего учителя – нормальные перспективы. Любимая работа в первую очередь. Благодарные ученики. Близкие люди. Квартира, машина, дача. И, слава богу, уже не девяностые, сейчас учитель и в отпуск может себе позволить съездить, и ремонт дома сделать. А без мерсов и ролексов, уверяю вас, вполне можно жить и наслаждаться жизнью.

– Вы всю жизнь будете зависеть. От государства, от начальства. Вот сейчас – вы от меня зависите. Вы же за эти паршивые две сотни готовы на всё!

Тимофею почти непреодолимо захотелось влепить по самодовольной круглой харе. Чтобы сохранить спокойствие, он не спеша выдохнул, внимательнее глянул по сторонам. На перекрёстке свернул налево, дорога пошла чуть вниз, к мосту. Машин почти не было – попалась лишь пара встречных. За последние дни транспорта вообще стало заметно меньше… Он снова посмотрел на пассажира, скользнул взглядом по лоснящейся, словно полированной лысине.

– Вы недальновидно хамите. По-моему, это как раз вы не способны думать ни о чём, кроме денег. И понтов. И, видимо, осознание себя высшим существом одновременно убавляет мозгов. Вы ведь от меня зависите ровно в той же степени, что и я от вас. Я вас сейчас высажу, и – будете стоять здесь и утираться своими «паршивыми сотнями».

– Ну, остановите. Вы никак не поймёте, что вы – винтики! Вас ничего не стоит заменить! Вы не повезёте – другой подвернётся. Я заплачу ему, а вы так и останетесь ни с чем. Хотя уже потратили время и бензин…

Тимофей резко ударил по тормозам.

– Валяйте.

– В смысле?

– Машинку освободите. А то я монтировкой помогу.

Жлоб надменно фыркнул, выбрался на обочину, забрав с заднего сидения толстую чёрную папку с документами и конечно – кто бы сомневался – припечатав дверью.

Тимофей молча выругался, глянул назад – никого, встречных тоже нет. Включил поворотник и одним движением развернулся в обратную сторону, несмотря на узкую двухполоску. Славная машинка – «Фит», на каком-нибудь грузовике типа «крузака» пришлось бы корячиться туда-сюда в четыре захода!

Он отъехал уже метров на сто, когда что-то в зеркале заднего вида показалось ему странным… Тимофей пригляделся, сбросил скорость, потом совсем остановился, прижавшись к обочине, обернулся. Потом даже вышел из машины, с изумлением наблюдая за происходящим.

До моста было метров, максимум, триста, несмотря на пасмурное небо видно всё было отчётливо, и даже звуки раздавались, казалось, совсем рядом.

Серебристые фермы моста ходили ходуном. Потом ближний конец выгнулся невообразимой дугой со скрипом и металлическим звоном и внезапно взлетел вверх, на высоту девятиэтажки. За ним волнами пошли остальные пролёты и весь мост стал похож на гигантское подобие змеи.

Он оставался решетчатым и квадратным, но изгибался рывками, скручивался штопором; дорожное покрытие растрескивалось и кусками сыпалось в реку; под асфальтом обнаружились рельсы и остатки старого деревянного настила, которые вдруг вспыхнули сразу по всей восьмисотметровой длине.

Мост всё больше походил на кошмарного дракона, пылающего изнутри, рассыпающего в разные стороны искры и угли. Задранная в небо ближняя арка, разрывая сотни толстенных заклёпок, раскрылась, превратившись в огромную пылающую пасть. Оттуда словно огненная пена закапали вниз горящие капли расплавленного гудрона.

Чудовище двинулось вперёд, со скрежетом отдирая крепления, кроша бетонные опоры. Медленно, метр, ещё… Один из быков посередине реки не выдержал и обрушился; адское создание повело в сторону, и оно соскользнуло в воду. В воздух взметнулись клубы пара.

Берег был высокий, скалистый, и змей на короткое время скрылся из глаз, но не прошло и десятка секунд, как его «голова» снова показалась над обрывом, стремительно рыская из стороны в сторону. Ещё несколько мгновений – и смятые фермы с удивительной быстротой потянулись наверх, взрывая асфальт, растирая в крошку камни… Внутри стального скелета уже ничего не горело, лишь рельсы светились ярко красным, почти оранжевым светом.

Мир вокруг словно замер. Тимофей не мог поверить, что всё это происходит на самом деле. Внезапно он заметил на обочине того высокомерного урода и понял, что ещё немного, и кошмарный монстр доберётся до него. Человек выглядел соринкой на фоне лязгающей и скрежещущей громады.

Тимофей вскочил за руль, врубил заднюю и газанул.

«Бизнесмен» некоторое время стоял столбом, потом повернулся и с диким воплем, уронив свою важную папку, неуклюже побежал прочь от приближающейся смерти.

Поравнявшись с машиной, он стал неистово дёргать за ручку двери.

Тимофей затормозил, разблокировал дверь… И вдруг на него накатило мстительное, совершенно иррациональное на фоне надвигающегося конца чувство брезгливости и отвращения. Он молча смотрел на искажённое ужасом лицо.

– Проезд оплачиваем.

– Что-о-о? – взгляд пассажира метнулся назад, затем обратно к Тимофею. – Оно сейчас… Гони! А-а-а-а! – он почти визжал.

Тимофей коротко размахнулся и с наслаждением впечатал кулак в ещё недавно такую высокомерную и важную рожу. Лысый заткнулся, лишь умоляюще смотрел остекленевшими глазами.

– Успокоились? Проезд оплачиваем. Цены внезапно подскочили… Теперь билет стоит миллион. Или – на хрен, пешочком.

– Сколь…?! Но… – обречённо прошептал лысый, доставая дрожащей рукой из внутреннего кармана портмоне и протягивая его Тимофею.

Тот презрительно отмахнулся, хмыкнул, пробормотал:

– Хозяин жизни… Слякоть… – И отчаянно вдавил педаль газа в пол.

Вовремя. Исполинская решетчатая тварь была уже в двух десятках метров, ей достаточно было одного небольшого рывка…

Правое колесо забуксовало по обочине, мелкий щебень забарабанил по подкрылку, но через долю секунды хондочка выпрыгнула на асфальт и рванулась вперёд.

Монстр дёрнулся вслед, но не достал, резко развернулся, свиваясь в кольцо, попутно превращая в груды обломков сразу несколько гаражных боксов, тянущихся вдоль дороги, потом метнулся назад, к автозаправке, расположенной перед самым мостом (точнее тем местом, где он находился ещё недавно).

Огромное «тело» мгновенно смело здание заправки, колонки, навесы… Занялся пожар, языки пламени, сначала не очень большие на фоне пятнадцатиметровых балок бывшего моста, быстро разрастались и обрастали чёрными клубами.

Тимофей долетел до перекрёстка, притормозил, свернул направо и совсем остановился, вытирая пот со лба и переводя дух.

Он, словно в трансе, опустил стекло и с минуту заворожённо наблюдал, как в полукилометре в раскалённом аду купается эта невозможная тварь. Она кружилась, извивалась, подпрыгивала, словно выстреливая своим скелетом на сотню метров вверх и снова рушилась в бушующий огонь.

Что-то ярко вспыхнуло, через пару секунд донёсся грохот взрыва. Наверное, начали взрываться подземные ёмкости…

Тимофей закрыл окно и тронулся с места. Взглянув в зеркало, он увидел вокруг себя бледное зеленоватое свечение. Дежавю… Он перевёл взгляд на руки – всё нормально.

«С зеркалом, может, что? Угу… С головой, скорее…»

Доехав до перекрёстка, он повернул налево, высадил кренделя на ближайшей остановке и погнал домой. Зелёная дымка в отражении исчезла, но ему всё равно было страшно. Хотелось как в детстве спрятаться с головой под одеяло и, не дыша, прислушиваться к звукам за дверью…