Читать книгу Изначальные. Часть 1 - Дмитрий Антонов - Страница 3

Тишина древнего леса оглушала, вековые дубы, возвышались с обеих сторон тракта полностью закрывая небо могучими кронами, и казалось, будто дорога шла сквозь зеленый тоннель. Куда ни глянь, словно сказочный многоцветный ковёр, росли папоротники и древние «лучезарки», мерцающие радужными огнями в сумраке без крайней дубравы. Пели птицы, любопытные обитатели северного леса нередко выскакивали из зарослей наблюдая за пришлыми незнакомцами, которые потревожили их спокойные пенаты, а затем с недовольным видом, возвращались в чащу, заниматься привычными делами.

Дорога в этом чудесном месте, была единственным напоминанием о могучем государстве людей, кое раскинулось от древней Гипербореи до гигантского разлома, а северные леса считались малой частью огромной империи, возведённой людьми и великанами на заре времён.

Кстати сказать, по краям дорожного полотна с момента возведения, сияла голубая люминесцентная краска, обозначающая контур южного тракта и не дающая пьяным мужикам, даже в полной прострации, заблудиться в самую тёмную ночь. Это придавало дороге некую таинственность, ведь никому не известно, что ждёт путника за следующим поворотом.

«Как странно» – поймала себя на мысли Аппелагея, рассматривая тракт. – «Столько лет прошло, а великанье творение продолжает радовать глаз людей, оставаясь такой же ровной, как и много столетий назад».

Ноги затекли от долгой поездки, и когда её бравые защитники решили встать на ночлег большим лагерем в чудной дубраве, княжна направилась прогуляться вдоль обоза, внимательно разглядывая собравшихся. Витязи и ратники готовили ужин, некоторые из них собирали хворост, для костра дружелюбно поглядывая на обитателей леса, но были и те, кто и откупоривал крынку с хмельным медом.

«Видать, в ночной караул им не заступать. Раз так, пусть отдохнут» – подумала она. Служба у воинов словян не легка. Витязи постоянно перебрасываются из одной части страны, названною «Просторными Землями», в другую, будь то борьба с разбойниками или война с захватчиками. У ратников тоже не сахар, они ежегодно ратируются по приграничным гарнизонам, поэтому нахождение в центральных округах, каким является Ярилгород – столица всех земель словян, расценивается ими как некий курорт.

«Вот и пусть радуются миру», – княжна улыбнулась своим мыслям, затем сойдя с дороги, сорвала голубую Лучезарку, свет её не угас, но сияние чуть уменьшилось, говоря о скором увядании. Вдохнув аромат древнего соцветия, княжна с восторгом для себя поняла, насколько дивно это создание великого творца, и какую чудную красу вложили старые боги в лучезарное растение.

– Держи, – передала Аппелагея цветок повитухе, – этот сгодится для обезболивающего снадобья.

С недавнего времени супруг, великий князь просторных земель Святослав Слович, обязал брать повитуху во все поездки и это было нормально в её-то положении, беременность хоть и протекала достаточно легко, но кто его знает, что случится завтра. Аппелагея медленно пошла дальше, бережно поглаживая свой чрезмерно большой живот. Малыш тут же почувствовал прикосновение матери и шевельнулся.

– Уже скоро, – сказала она, успокаивая егозу. – Скоро.

Если волшебники Чудо-камня не ошиблись, чего до сего времени не случалось, то на этот раз двойни не будет. Ранее Аппелагея радовала мужа только двойняшками, Градимиром и Ладой, Волибором и Владимиром, но этот пострел своей подвижностью в материнском чреве даст фору всем четверым! Она остановилась. Нет, лишь троим. Грусть печаль сковала душу княжны, когда воспоминания об утерянном семени коснулись материнского сердца. Владимир, третий сын убитый двумя лиходеями сразу после рождения, чуть не стал той пропастью, которая разрушив августейший брак, ввергла бы Аппелагею в пучину отчаянья и бездонной тоски. Однако муж, горевавший не меньше её самой, проявил настолько сильную волю и окружил Аппелагею такой всепоглощающей любовью и терпением, что княжна, со временем, конечно, но всё же приняла это испытание от старых богов и стала жить дальше с любимым человеком. Но сейчас и в эту самую минуту горе вновь, словно это произошло лишь вчера, всколыхнуло материнское естество, а сопровождавший Аппелагею командир велизарной сотни Сарион, напрягся.

– Моя госпожа с Вами всё в порядке? – спросил он, почувствовав перемену в недавно умиротворённом настроении, монаршей особы.

– Да Сарион, все хорошо. Это не плотская боль, а душевная.

Озадаченный сотник, поклонился и отправив повитуху готовить отвар, остался с княжной наедине.

Сарион преданный друг Словичей и далеко не дурак, к тому же он являлся велизарным воином-магом, а это уже другой уровень мастерства и силы, чем у светочей или адептов Чудо-камня, недаром муж назначил его своим личным телохранителем. Супруг разглядел в юном воине-маге, только-только давшем обет Чудо-камню «Служить, мечем, а не магией», силу не адепта, но могучего волшебника и верного друга, теперь Сариону вверялось самое ценное, что есть у князя, ему доверялась семья.

Аппелагея пристально взглянула на велизарного, тот мялся, собираясь потолковать на неудобные темы, пришлось ободряюще улыбнуться и словно почувствовав её расположение к тайной беседе, Сарион решился и тихо спросил:

– Вы опять вспомнили о Владимире?

Да, велизарный сотник всегда бьёт в самую суть, от него не скроешь смятение и муки, но с кем тогда разговаривать как не с другом? Муж далеко, и прибудет лишь к рассвету, а более она никому, кроме верховного старца Светозара, разумеется, не собирается изливать душу, в данный момент во всяком случае.

– Как о таком горе можно забыть? – с болью в голосе ответила Аппелагея. – Потерять сына это тяжелая ноша, коя останется с тобою до конца дней.

Велизарный предпочёл промолчать, чтоб не развивать далее эту тему, что в принципе было на него не похоже, но она все же продолжала помнить.

Старые поверья гласят:

– «Второй сын второй двойни рожден с чёрным сердцем будет, зло и порок укореняться в нём, лишь свет Чудо-камня спасти отрока сможет от судьбы горькой и лиха», – княжна не питала доверия ко всем этим древние и чуждым ей сказкам, тем не менее муж верил, и этого, как оказалось, было достаточно. Посему, Святослав приказал отправить своего третьего сына к старцам на развитие, и ей пришлось подчиниться. Чародеи намеривались магией да добрым словом воспитать сына честным и порядочным мужем земли словянской, согласно древним законам, но человек предполагает, а судьба располагает. В ту темную и дождливую ночь, когда Владимир был рожден, что-то пошло не так. Сын погиб, как и трое воинов его защищавших, а у Сариона остался ожог на правой руке, оставленный тёмным пламенем, что вырвалось из открывшегося тогда портала.

Вот не думали не гадали, а древняя магия все ещё ходит по земле, как и те, кто ею владеет, иначе про межпространственные порталы просто бы забыли, и до того дня это было именно так. Но гром грянул многих застав врасплох.

«Нет» – остановила себя Аппелагея, маги, как и военные все делали правильно, охрана просто не ожидала, что тёмное зло проникнет сквозь неподвластные ныне живущим червоточины, причём в самое сердце цитадели Словичей, и это так. К тому же во многом, внезапность предрешила удачный исход нападения, да ещё и сразу с двух сторон.

– Вы нашли того, кто открыл портал? – спросила она велизарного, тот отрицательно покачал головой. – А второго? Спрыгнувшего с балкона?

– Мы занимаемся этим – ответил он. – Скорей всего и после того как Вы родите, я лично возглавлю расследование.

Княжна, удовлетворенная тем, что к поискам убийцы сына подключится самый компетентный в этом деле маг, кивнула, медленно двинувшись дальше.

Волшебство, открывающее межпространственные двери, забыто людьми давным-давно. Раньше в незапамятные времена ими пользовались для путешествий и в быту, но теперь древнее знание безвозвратно утрачено. Даже могучие чародеи великанов, живущие в далекой и прекрасной Гиперборее, не владеют им. Но кто-то обладает? Это понимание многократно усиливало беспокойство в цитадели магии на Чудо-камне, и не только там, ведь противопоставить такому могуществу было нечего.

Малыш снова дал о себе знать, Аппелагея прогнала тягостные воспоминания, решив сконцентрироваться на том, как назвать четвёртого сына.

Муж предлагал Велиславом, в честь своего прадедушки, основавшего Лукоморье, а её Матушка желала знать внука как Викториана, но ей самой думалось иначе.

Есть определённый порядок как в родне новорождённого, так и высших сановников к ней приближённых, согласно которому, каждый по очереди предлагает имя юному княжичу или княжне. Если Градимира назвал муж, считая, что «Строитель мира» как раз подходит наследнику государства, то Ладу окрестила матушка Коппея. Волибору дал имя брат мужа Святополк, а Владимиру верховный старец Светозар. Наконец, настала её очередь, и она это сделает лично, так, как душа повелит. А вот ежели у них будут ещё дети, то после княжны право назвать отрока принадлежит её сестре Ольге, а за ней главному воеводе Даниле Большерукому, далее в шахматном порядке шли более дальние родственники со стороны мужа и из её рода, но так далеко Аппелагея не загадывала.

Сама княжна ещё никого не называла и не становилась крестной. У сестры два сына, Твердислав, названный отцом и Ярополк, имя которому дал её муж светлейший князь, если появится третий, то право назвать принадлежит матушке, а затем, как и в её собственном случае.

Однако был один разговор семнадцать лет тому назад, шуточный, конечно, но отчего запавший ей в душу. Так вот, матушка, наплевав на все словянские правила, спросила их с сестрой, подчиняясь древним законам Фемискиры, что ежели ей старые боги дозволят выносить третье дитя то, как они, Аппелагея и Ольга, хотели его или её назвать? Имя мальчика предложила сама княжна, а девочку младшая сестра. Ольга со всей серьёзностью подошла к этому вопросу и выдала имя Кассиопея, то княжна выпалила, первое что в голову взбрело.

« – Пусть будет Фома», – ха! – «Вот же придумала», – корила себя Аппелагея – «не могла быть посерьёзней!», а если и вправду матушка решит связать свою жизнь с благородным мужем, и тогда будет их первенец Фомкой, ну слово не воробей обратно не вернешь, к тому же имя хоть простое, но сильное.

Медленно прогуливаясь, Аппелагея вышла из своих размышлений и огляделась, обоз, расположившийся на половину версты в одну и другую стороны, готовился ко сну. Кстати сказать, собрали его с единственной целью – сопроводить её в Ромашковую слободу, где ждут самые лучшие лекари и повитухи всех людских земель. Муж обещался прибыть туда же через три дня, после того как закончил дела в союзной Вязи уж как неделю тому назад, тепереча её возлюбленный со всех ног спешил к ней навстречу.

Вязь – родной город.

Аппелагея мысленно вспомнила высокие шпили имперского дворца Фурий, и дивные сады далекой Амазонии, расположившиеся по периметру цитадели в самом сердце огромного города. За ними находился древнейший в истории человечества храм – Голубой Молнии, одиноко стоящий с северной стороны возле неприступных стен. Тридцать четыре года прошло с того момента, как Аппелагея отказавшись от титула правителя, став женой тогда ещё молодого князя словянский земель. Хотя встречу с будущим мужем вряд ли можно назвать любовью с первого взгляда, но что случилось то случилось и как ей думалось, произошло это именно так не без помощи старых богов.

Будучи Фурией, представителем клана элитных воительниц, да ещё и в самом расцвете сил, Аппелагея любила охотиться в рубежных с Ярилгородским княжеством землях. Леса там чудные, да дичью богатые. Иногда она встречалась с разъездами словян и не всегда подобные встречи проходили мирно, тем не менее их окончание всенепременно было в её пользу. Хоть словяне славные воины, но лишь единицы из них могут противостоять обученной фурии, а одолеть её способен лишь один на миллион, если говорить о рядовой воительнице, разумеется, но она была царицей! Сильнейшей воительницей за все времена! И вот однажды, ничего не подозревая – Аппелагея-Дивно-Поле столкнулась с незнакомым охотником, один на один в глухом лесу. По обыкновению, будущая княжна решила нарваться на хороший бой, тем паче повод имелся. Их стрелы попали точно в одну и туже цель, разумеется, спор за добычу привёл к конфликту.

В то время Святослав только-только принял бразды правления от скоропостижно скончавшегося отца, и будучи убит горем, желал выпустить пар. Встреченная им на охоте фемискирская фурия как раз для этого подходила. Когда поединок между ними закончился и обезоруживший её неизвестный молодой воин возвышался над ней, подскакала охрана. Десять тяжеловооруженных амазонок окружили свою, лежащую на спине царицу и словянина в простой коже, к которому на выручку подбежал ещё один. Каково же было их удивление, когда они узрели эту картину… Аппелагея улыбнулась.

– Да я помню тот момент – сказал идущий рядом Сарион.

– Опять читаешь мои мысли? – спросила она.

Велизарный пожал плечами.

– Ваши эмоциональные образы очень сильны, от беременности полагаю, – вежливо парировал он. – С каждым днем мои возможности уменьшаются и мне все сложней укрывать Ваши мысли от стороннего взора.

Княжна с благодарностью и укором воззрилась на телохранителя, как она помнила, велизарный сотник единственный кто был в тот день с её мужем, и один лишь кто был готов насмерть защищать своего друга и повелителя. Лицо воина чуть тронул румянец смущения.

– Я обязан это делать госпожа. Вы же знаете.

– Да знаю – шутливо отмахнулась Аппелагея, и они вновь двинулись дальше. – Почему Ты не сказал тогда, кем являлся мой нареченный? – спросила она приглушенным тоном.

– Как-то было не до этого, – попытался отшутиться Сарион, – нас окружили десять воительниц в полной броне, если вы помните, я думал, как утащить светлейшего от разъяренных валькирий живым и здоровым, а не как представиться по всем правилам этикета.

– Прекрати – толкнула его княжна, весело смеясь от нахлынувших воспоминаний. – Убегать! Неподобающий поступок для велизарного!

– Если серьёзно, то я хотел узнать, готова ли царица амазонок чтить свои традиции и выйти замуж за победившего её воина, – как не в чем ни бывало, ответил он.

– А ты хитрый лис Сарион – усмехнулась княжна. – Поставил на кон соблюдение традиций, с одной стороны, и честь воина с другой?

– Не понимаю, о чем Вы? – схитрил маг.

– Ой ну как же! – уже во всеуслышание засмеялась княжна. – Святослав был вынужден либо жениться на поверженной им Фурии, либо убить. Таков закон! – маг безмолвствовал. – Правильно молчишь и не говоришь о праве ночи. Муж никогда бы им не воспользовался!

Будучи царицей, Аппелагея всегда и везде рьяно поддерживала этот стародавний обычай, и чтила его лично, но представить себе не могла, что однажды сама окажется на месте поверженной, а закон, собственно говоря, устанавливал право победителя взыскать с побеждённой фурии сладострастную ночь либо её жизнь. Глупые выбирали смерть, умные поднимались и тренировались ещё усерднее, чтоб более ни один муж не мог их одолеть. Иногда проведённая ночь с мужчиной заканчивалась для фурии беременностью и тогда, воительница снимала свой черный акинак, становясь простой амазонкой или того хуже мужней девой, но чаще всего фурию более никто не побеждал. То был хороший урок в прилежности к военному делу.

– А если бы на его месте был другой? И он решил бы выбрать сладострастную ночь? – с опаской произнес Сарион, и прочтя её мысли сам же, ответил. – Неужели Вы бы покончили с собой?

– Я не была глупой, да и трусливой меня никто не называл, но я, на тот момент, являлась царицей великой империи. Непорочной, не побежденной, – княжна вновь погладила живот, когда малыш начал сильно беспокоиться. – В тот миг, когда мои амазонки окружили вас и обнажили мечи я поняла, выхода у меня нет. Кинжал в налокотнике при мне и всегда остер, я собиралась было потянуться к нему, однако, Святослав поступил иначе.

– Да я помню, – прервал её размышления сотник, – светлейший преклонил перед побежденной колено и назвал своей. Похоже, он ошеломил Вас тогда?

– Ещё бы! – воскликнула княжна. – В один миг мне дали, так сказать, сохранить лицо, но взамен, потребовали всю меня без остатка. Законы богов сильней, чем законы людей, даже чем старейшие и мудрейшие из них. В тот миг я уже не имела права распоряжаться своей жизнью, потому как не могла отвергнуть то благородство, преклонившее передо мной колено.

Они продолжили идти молча, пока княжна вновь не продолжила разговор:

– Я никогда тебя не спрашивала об этом – осторожно начала она, – но ты случаем не читал мыслей моего мужа в тот момент?

Велизарный утвердительно кивнул.

– Это было так же сложно, как и не видеть Ваши сейчас. Представьте себе, если перед человеком со стопроцентным слухом вдруг взорвется вулкан, думаете он его не услышит? Нечто подобное было и в душе светлейшего в тот миг.

– Забавное сравнение, однако… – Аппелагея немного замешкалась, она всеми силами старалась остановить своё любопытство, но все же девичья природа взяла верх, к тому же она беременна, а это простительно при чрезмерном интересе. – Однако мне важно знать о его чувствах на тот момент, расскажи, пожалуйста.

– Странно что светлейший сам Вам все не рассказал! – удивился велизарный.

– Мой муж благородный человек, и с прошествием лет я не сомневаюсь в его любви, все же мне интересно, что значило для словянского князя преклонить колено перед Фемискирской царицей?

– Вообще-то, светлейший не знал, что одолел Аппелагею-Дивно-Поле – ответил маг. – А вот чувствовал князь скорее облегчение оттого, что не придется жениться по ранее достигнутому договору между Вашей матушкой и отцом светлейшего, то есть на Вас – владычицы Вязи.

Княжна сильно удивилась.

– Это как?

– Святослав считал, – начал разъяснять велизарный, – что объединение Ярилгорода и Вязи, должно произойти посредством союза младшего брата Святополка и вашей сестры Ольги – Тишь – Травы. Причем не одномоментно, как это свершилось при вашем августейшем браке, а постепенно со взаимной пошаговой культурной ассимиляцией. Тем не менее вышло как вышло. Князь никогда не искал поединка с вязийской царицей, но принял дар богов в виде поверженной безымянной воительницы, тем более что побежденная ничем не отличалась от других, окруживших нас амазонок, лишь черный акинак выдавал фурианскую стезю хозяйки, – усмехнулся Сарион и задал встречный вопрос. – А что чувствовали Вы?

– Шок, я полагаю – княжна поправила упавшую на лоб прядь волос. – Быть поверженной незнакомцем, да ещё и стать ему женой. Да я была в шоке, – она вновь погладила не на шутку обеспокоенного малыша. – Все же быть живой лучше, да и стать супругой достойного тебя это несколько сгладило мою гордыню, до момента пока он не назвал себя, когда же это произошло я…А-А-А! – внезапная всепоглощающая боль, пронзила тело заставив застыть на месте. Малыш брыкнулся так, что Аппелагея согнулась пополам и чуть было не упала навзничь в судороге пытаясь выпрямиться, но Сарион вовремя подхватил её.

– Отвар! – крикнул велизарный стоящим в карауле витязям. – Сюда! Немедля!

Беседуя, они отдалились от головы обоза на добрых десять сотен шагов, посему повитухе требовалось не менее пяти минут, чтобы добежать до них, однако, услышав зов один из караульных, вскочил на коня и помчался в середину обоза, где располагался шатер княжны.

– Ааа! – ещё один приступ сковал Аппелагею, не в силах более держаться на дрожащих ногах, она села на холодный камень северного тракта. – Ребенок! – проговорила княжна в муках. – Время пришло…

Вдалеке начавшаяся суета говорила о скорой доставке обезболивающего отвара, воины что были рядом, волокли свою караульную палатку с коврами, дабы укрыть роды, а Сарион бережно уложил княжну себе на колени пытаясь отвлечь.

– Крепись – нежно говорил велизарный, гладя княжну по голове. – Отвар скоро доставят.

Тем не менее боль казалась невыносимой, и она мысленно взмолилась, чтоб чародей пришёл на выручку магией.

– Я не стану – ответил Сарион. – Ты знаешь, это может повредить ребенку. – Аппелагея закивала, схватив его за рукав.

– Поклянись, – выдавила она из себя. – Поклянись мне! Дай своё слово! Чтобы не случилось, ребенок должен выжить! – разум княжны помутился, каждое слово давалось ей в муках, лишь радость от скорой встречи с четвертым сыном грела душу и давала силы терпеть боль.

– Клянусь – словно вдалеке услышала она голос Сариона. – Я всегда буду рядом с твоим мальчиком.

Верховный старец предсказал Аппелагее, что во чреве растет воин небывалой силы и роды будут очень тяжелыми. Единственно кто мог хоть как-то облегчить их были Ромашки, древний орден, занимающийся врачеванием и спасением людей, посему княжна спешила к ним как могла, но все-таки не успела.

Маг поднял Аппелагею, чтоб витязи расстелили ковер, бережно положив её на мягкий ворс, чародей превратил свой огнестойкий плащ в подушку и подложил под голову.

– Вот так – ласково сказал он. – Терпи они уже близко.

Приступы боли накатывали один за другим, Аппелагея покрылась холодным потом. Схватив за руку, маг пытался успокоить и поддержать роженицу добро глядя ей в глаза, однако, наполненный ужасом взгляд княжны был направлен куда-то ему за спину. Сарион обернулся. Пространство, разделявшее их и обоз, потемнело, воздух наполнился смрадом, а сидевшие на близстоящих деревьях птицы попадали наземь мертвыми. Пятеро витязей выхватили мечи, встав меж ними и мраком.

Портал, открылся в десяти метрах преграждая путь всаднику, несущему отвар. Витязь, не успел свернуть и попал в зону искажения, что была по всему периметру меж пространственной двери. В мгновение ока человек с конем превратились в прах.

– К бою! – вскричал Сарион, усилив голос рокотом сирен.

Округа пришла в движение. Воины хватали пики, а витязи мечи. Велизарные хотели стрелой метнуться на защиту своей госпожи, но портал полностью блокировал светлую магию позади себя, поэтому им, как и всем остальным, пришлось со всех ног мчаться в голову обоза. Сарион, наученный горьким опытом, сразу выставил магический щит, ожидая выхода тёмного пламени из червоточины, но неудержимая мука княжны отвлекла его, пришлось прочитать заклинание, чтоб хоть как-то снять боль, ибо отошедшие воды окрасились алой кровью.

Дыхание роженицы нормализовалось. Вцепившись Сариону в рукав, она с ужасом смотрела на древнюю магию. Мгновения ожидания растянулось, казалось, прошла целая минута, а не три удара сердца. Меж тем, пять храбрых воинов закрыли их своими щитами, и никто из людей не знал, что произойдет далее.

Вдруг ослепительная вспышка озарила округу, воины пали наземь, закрывая глаза руками, а из портала вместо тёмного пламени показалась башка подземного змея. Пока к людям возвращалось зрение, тварь с опаской принюхалась, не желая вылезать из двери полностью. Затем, найдя желаемое, она просунула свою голову сквозь щит, не предназначенный для её сдерживания, и разинув пасть, выпустила струю жидкого огня.

Подземная магия коснулась ослепленных княжьих защитников. Сарион, не закончив лечебное заклинание, которое должно было вернуть зрение, выставил второй купол, однако, было уже поздно, пять статуй из праха осели на камень дороги, а подземная тварь, тем временем, полностью вылезла из портала и направилась к нему, сминая защиту. Межпространственная дверь разрослась ещё больше, полностью отрезав велизарного и княжну от приближающейся подмоги.

Магический щит под тяжестью и напором огромной подземной твари проседал, и сжимался.

«Похоже, нас вот-вот просто задавят массой и сожрут!» – догадался Сарион.

Выхода не было.

Внезапно Аппелагея сильно дернула его за руку.

– Сними боль! – процедила она сквозь зубы. – Я приказываю!

Маг заметался, с одной стороны, княжна, сможет двигаться и отойдя в сторону, даст ему возможность схватиться с исчадием один на один, с другой, никто не знает, как повлияет магия на ребёнка. Альтернатива же была удручающей, точнее, её, не было вовсе и проведя рукой по животу Аппелагеи, чародей сотворил самое быстрое, что можно было сделать в сложившейся обстановке, он полностью убил в ней боль.

Жаркое дыхание змея уже спалило палатку и подбиралось всё ближе, как вдруг в виртуозном прыжке, княжна вновь оказалась на ногах. Схватив один из мечей павших витязей, фурия скользнула под шею слепого чудища, пока тот вдыхал воздух верхнего мира, чтоб вновь выпустить подземное пламя.

Велизарный запел, древнее как сама жизнь заклинание разнеслось по округе. С каждой нотой магического резонанса, портал стал слабеть и отступать, а змей, услышав велизарную песнь, всецело увлекся чародеем. Отвлечь тварь от фурии, пока та искала слабые места в защите, было единственным выходом, к тому же следовало обязательно контролировать и сам портал, чтоб ненароком не пропустить из него еще кого-то вроде змея. Для этого требовались огромные магические усилия, практически всё, чем располагал Сарион.

Время замедлилось, Аппелагея судорожно осматривала змея снизу, а острые зубы исчадия клацали возле лица сотника, не в силах подобраться ближе, так как велизарный магией сковал огнедышащую тварь и не подпускал к себе.

С начала челюсти нависали сверху, потом перед ним, ибо маг с помощью чудодейственной силы, начал отодвигать подземную тушу от себя. Но, когда они оказались лицом к морде, тварь попыталась сразить Сариона острым шипом, что был на кончике хвоста, однако, промахнулась и вытянув шею максимально вперёд, опустила свою башку на расстояние вытянутой руки от земли.

Княжна ждала именно этого момента. Самое слабое место у змея, для меча, не смазанного заклинаниями, было там, где нижняя челюсть переходила в шею. Именно здесь полностью отсутствовала кольчужья чешуя, лишь толстая змеиная кожа, да выпирающая артерия. Не мешкая ни секунды Аппелагея, нанесла удар. Меч, разрезав кожу, застрял в шейном позвонке, перерубив кровоток. Отрубить башку сил не хватило.

Черная кровь обжигающим потоком хлынула из раны, но княжна даже не вскрикнула, Аппелагея все ещё попыталась вытащить застрявшее оружие. Змей взбрыкнул, смазанная чёрной кровью рукоять предательски выскользнула из рук. Аппелагея остановилась, не в силах понять, что происходит. Похоже, с последним ударом вышла вся ещё мощь, однако, и скорей всего, это кровь змея, омывшая её с головы до ног, просто забирала жизнь.

Змей бушевал над ней, не замечая этого Аппелагея, осмотрела себя. По телу пошли жуткие волдыри там, где огненная кровь коснулась кирасы, а на открытых местах рук и плечах кожа оголила плоть, превратившись в пепел.

«Как я ещё жива?» – подумала она. – «Похоже, я перестала что-либо чувствовать?!»

Сгоревшими руками Аппелагея прикоснулась к животу и вытерла обжигающую драконью кровь.

Малыш притих.

«Не-е-ет!» – в ужасе закричала она, и тут он отозвался.

Пока Сарион пел, исчадие издало истошный вой, продолжая мотать башкой, извлекая из себя убивающую сталь. В это время княжна, вместо того чтоб бежать в сторону, неподвижно стояла под ним, омываемая чёрной кровью и держалась за живот. Змей, наконец-то избавившись от меча, нащупал передней лапой обидчицу и схватил её прижав к земле. Аппелагея пытаясь защитить живот, повернулась набок свернувшись калачиком, полностью прекратив сопротивление, а зверюга жаждал раздавить и разорвать своими когтями неуступчивую фурию. Видя это, велизарный умолк, он, стрелой подскочил к змею отрубив сначала ему лапу, высвободив княжну, а затем обезглавил чудище окончательно, отбросив в сторону, бьющуюся в агонии плоть. Портал тут же закрылся.

Одни Воины окружили велизарного, держащего на руках деву, другие добивали издыхающую подземную тварь. Сарион склонился над своей госпожой. Ужас охватил доселе храброе сердце.

Аппелагея сгорела.

Часть черепа обуглилась и оголилась там, где когда-то была её длинная княжеская коса, одна глазница опустела. Око просто выгорело, правое предплечье совсем черное, словно сгоревшие угли, но вот её живот! Он все ещё шевелился!

Маг нежно убрал обгорелую руку и узрел разорванное чрево, в нитях, некогда связывающих его с матерью, лежал алый светловолосый младенец. Сарион вытащил мальчика на свет. Малыш молчал. Лишь судорожное дыхание говорило о том, что жизнь пока не оставила это новорождённое дитя. Руки велизарного обжигала тёмная субстанция – огненная кровь, однако, алая кожа Словича впитывала её словно губка.

«Этого не может быть! – мысленно воскликнул чародей. – Человек не может впитать чёрную кровь, лишь колдунам да Грот-магам это подвластно!»

Сообразив, что происходит, Сарион омыл младенца от подземной крови своей велизарностью, прочтя лечебное заклинание. Понемногу кожа новорожденного начала становится розовой, а волосы вернули смоль своих родителей. Возрадовавшись тем, что хоть юного Словича удалось спасти, чародей облегчённо вздохнул.

– Ты будешь жить! – сказал он, казалось бы сам для себя, дабы хоть немного уменьшить боль от потери близкого друга, но тут его взгляд упал на Аппелагею и замер в изумлении. Княжна жива! Она всё ещё дышала! Не веря своим глазам, велизарный вдохнул в неё все оставшиеся магические силы жертвуя собой, но чары, вернулись говоря, что истерзанное тело более им не подвластно. Раздираемый, душевными муками и осознавая своё бессилие Сарион, заплакал, а Аппелагея-Дивно-Поле не обращая внимание на безуспешные потуги чародея сохранить ей жизнь, нежно смотрела единственной глазницей на собственное дитя и улыбалась от счастья сгоревшими губами. По её чёрной обугленной щеке побежала слеза, тут же испарившись от жара сгоревшей плоти, и в этот миг Сарион с болью в сердце осознал одну простую истину. Дело не в нём, и не в его ослабевших от сдерживания портала способностях, дело в том, что даже всем чародеям мира, вместе взятым, не под силу спасти настолько сгоревшего человека, но кое-что, все же было в его власти, и маг повернул мальчика лицом к своей умирающей госпоже.

– Ты будешь помнить! Смотри Слович, это твоя мама! – велизарный послал в сознание новорожденного образ Аппелагеи такой, какой она была ещё несколько минут назад.

– Олег, – нежно сказала мать, не в силах прикоснутся к своей кровиночке. – Его имя Олег! – и в этот момент, когда последний вздох могучей воительницы вышел, княжич издал своё первое громогласное:

– Уа-а-а!