Читать книгу Слоны и песок - Дмитрий Болотов - Страница 12

В Пасхальную ночь Тельма с Луизой отправились в церковь. После службы они явились на праздник, у них было одно дело. Сын Тельмы (или Луизы?) Лелик должен был играть в детском спектакле роль овцы, и ему требовалась подобающая шапка. Луиза узнала, где находится шапка, и теперь оставалось ее забрать. Шапка лежала очень высоко. Без посторонней помощи Тельма с Луизой не смогли бы ее достать. Однако еще во время службы Тельма заприметила высокого блондина, и теперь обратилась к нему. Блондин охотно согласился помочь. Он давно привык, что женщины обращаются к нему, чтобы использовать его рост. Он достал коробку, где лежали костюмы овец и помог размотать скотч. И счастливая Тельма забрала для Лелика шапку, прихватив заодно и шубку.

Сейчас я мог бы сходить и посмотреть, как там мои камешки. Я ведь запомнил, куда их кидал, зимой, когда могилы были засыпаны снегом.

В церковь зашла незнакомая бабушка, и обратилась ко мне запросто, может, даже по имени. Дима, сходи, раскидай по могилкам, и протянула мне эти камешки. – А что за камешки? – Да с Чебуркуля, – С Чебуркуля? – в первый раз тогда услышал я это слово. – А что такое Чебуркуль? И бабушка сказала, что это озеро такое, и объяснила, где.

Сначала я усомнился, чего это я буду камешки раскидывать. И говорю, куда это я пойду? А она: да вот же у вас здесь, за церковью, кладбище. За церковью, ладно, пойду, думаю, раскидаю.

Взял мешок с мелкими белыми камушками и пошел, а через неделю-две в озеро Чебуркуль упал метеорит.

Тимофей играет с маленьким металлическим шариком. Кидает его из конца в конец по комнате. Катнет, и устремляется вдогонку, как зверек, прыжками на четвереньках. Звук катящегося по паркету стального шарика, звуки коленей и рук Тимофея, ударяющихся при приземлении о пол. Настигнув шарик, он останавливается, разворачивается и продолжает игру в обратном направлении.

На пляже в Солнечном Лелику торжественно доверили нести мои сандали. Он остановился надеть свои, и мои забыл. Хватились лишь минут через десять. Пришлось возвращаться. В итоге мы прошли мимо нудистского пляжа три раза, и Тельма с Луизой еще долго обсуждали х-и.

Религиозный мужчина без явных признаков душевного расстройства, болезни или преклонного возраста – всегда подозрителен. Кажется, он за этим что-то скрывает, что-нибудь нехорошее. Особенно подозрителен в церкви мужик с бородой (если, конечно, это не священнослужитель, и борода – необходимый атрибут). И если он при этом еще совершает показательно-религиозные действия: крестится, кланяется и вообще мельтешит… Ну, думаешь, ты или вор, или того хуже.

Все более-менее странные люди рано или поздно окажутся в церкви, понемногу вытесняя оттуда «нормальных». Но в духовенство таких не берут.

Человек за время жизни встречает множество людей, многих по многу раз. И он их как правило забывает, и при новой встрече не узнает. А случайно кого-то узнав, удивляется сам себе.

В церкви чувство бренности всего земного должно еще усиливаться. И от вида вот этого человека в шлепках, трениках и с татуировкой на плече. От вида любого человека, пришедшего сюда с любой целью, и от безлюдья. Оттого как человек несовершенен, и от тщеты его усилий. И в каждого как будто немного вляпываешься, будто это и у тебя шлепки, и татуировка.

Церковь – не чтобы глазеть вокруг, а заглянуть в себя.

За обедом Ольга дала мне посмотреть китайскую траву, китаец батюшке подарил: что за трава?

Я всматривался в траву. Саша Говоров говорит: у меня в хоре кореец пел, он меня некоторым иероглифам научил. Смотрит на траву: во всяком случае, иероглифы корейские, и Саша даже нашел иероглиф, что Корея северная.

А в заваренном виде попробовать дали Юре. Юра сказал: это зеленый чай. А листья на чай ну совсем не похожи, хотя и у китайцев они всегда такие видоизмененные.

Заходит батюшка: да нет, это для салата.

Две бабушки встретились, одна другой: милость ты моя… Другая: два месяца не была, еле пришла.

Две овчарки: одна тащит в пасти здоровую ветку березы, другая грызет банку из-под джина.

Среди мокрой скошенной травы деловито расхаживают две вороны.

Две девушки с негром прогуливаются в окрестностях церкви: одна покрупнее, другая помельче, одна в совершенстве говорит по-английски, другая все время молчит.