Читать книгу Правда и Небыль - Дмитрий Грунюшкин - Страница 11

Ресторан «Традот», Москва.

Иверский бульвар, 36

Они сидели на крыше ресторана «Традот». Было лето, над Москвой плыли высокие облака. Дронова тянула мохито, а Юрьев пил чай и время от времени отвечал на звонки.

– Искусство – это секс, только без физического контакта, – рассуждала Грачёва. – Идеальное восприятие достигается только при личном контакте с произведением. Без посторонних.

– А как же толпа в музее? – Дронова приподняла бровь.

Грачёва поняла, что она вообразила, и иронически улыбнулась.

– Я всегда выражаюсь точно, – отрезала она. – Я не сказала «в одиночестве». Я сказала – «без посторонних». Те, кто пришли за тем же самым, что и вы, не посторонние. Их присутствие не стесняет. Иногда даже заводит.

Дронова не выдержала и рассмеялась, прикрывая рот ладошкой.

– Извините, – церемонно проговорила Грачёва. – Я в том возрасте, когда можно шутить о сексе.

– И в той форме, когда можно шутить о возрасте. – Дронова показала настоящий класс: отпарировала комплиментом.

Юрьев оценил фразу. Про Грачёву говорили – «женщина без возраста, но с положением». Это было абсолютно, стопроцентно точно. Грачёвой было не «за сорок» и даже не «за пятьдесят» – у неё просто не было возраста. Нет, она не молодилась, не бегала к пластическим хирургам, презирала диеты, а физические упражнения считала чем-то вульгарным. Дело было в умении жить – трудноопределимой смеси способностей и навыков, которыми обладали очень, очень немногие. У Светланы Владимировны это было.

– Ну, значит, мы друг друга поняли, – продолжила Грачёва без малейшего смущения. – Так вот, свои не мешают. Ни посетители, ни работники музея. Но вот чужие сбивают весь настрой. Если уж мы пошли по пути рискованных метафор… представьте себе, Ирина, что у вас романтическое свидание с любимым человеком. Вы пригласили бы на него… ну, скажем, этого вашего Хорькова? Чтобы стоял у двери и свечку держал? И всем своим видом показывал своё отношение к происходящему?

– Гоманькова, – поправил Грачёву Юрьев. Он не выдержал и засмеялся в голос: он очень живо представил себе физиономию Ивана Ивановича в такой ситуации.

Дронова где-то секунду раздумывала, как играть дальше: обидеться или присоединиться к веселью? Решила, что в сложившейся ситуации выгоднее второе, и засмеялась тоже.

– Ну вот видите, – вышла на финальную часть речи Грачёва. – А теперь представьте: в каждом зале стоят хмурые люди, которым искусство… – она намеренно сделала паузу, – абсолютно ненужно и непонятно. И людей, которые этим интересуются, они считают кем-то вроде извращенцев. Как вы думаете, им это понравится?

Алексей Михайлович машинально отметил оборот «кем-то». Обычный человек наверняка бы сказал «чем-то». Светлана Владимировна и в самом деле выражалась точно.

Он подумал ещё немного. Грачёва разыграла сцену как по нотам. Разговоры на интимные темы всегда волнуют и растормаживают воображение. Подготовив почву, музейщица закинула в его воображение запоминающийся и очень неприятный образ. В который красиво вписала Гоманькова, то есть своего основного оппонента по обсуждаемому вопросу. Манипуляция, конечно. Но первоклассная, отлично исполненная манипуляция.

Юрьев покосился на Дронову и понял, что та уже на стороне Грачёвой.