Читать книгу Беседы с Жоржем - Дмитрий Королёв - Страница 11

Межсезонье, затерянное среди времён года, серо, уныло и жалко – настолько, что иногда хочется избавить его от существования. Но в таком случае останется лишь пустота, которая вновь заполнится серостью и тоской.

Яркие гроздья рябины оттеняют опустошение, простёршееся меж двух башен зданий, полностью отданных под офисы, и шаги по асфальту, соединяющие высотные строения, на миг задерживаются напротив деревьев с алыми плодами. Хозяин этих шагов задумчиво, однако уверенно пересекает пространство с целью пообедать, оставив работу, но не дела.

О проклятье творческих людей! Нет угла, в котором можно скрыться от забот, нет ни силы, ни времени, чтобы отогнать от себя каждодневный рой мыслей, подобный стае голубей. Так, полководец, оставив солдат, на даче кормит лебедей, и мир вокруг него не существует; боксёр, этот берсеркер19 нашей эпохи, после поединка спокойно принимает душ, и мир за пределами душевой исчезает; администратор после трудового дня переключается на пиво, забывая о рутине, – иное дело, если ни лебеди, ни душ, ни музыка не могут прервать однажды начатый процесс.

Мысль растянута во времени.

Ресторан «Эклектика»20 вполне соответствует своему названию. Очевидно, оно родилось как симбиоз архитектурных особенностей подвала, изобилующего всевозможными трубами под потолком, и фантазией дизайнера во время переделки подвала в ресторан. Поверхность труб теперь металлически блестит в свете юпитеров зала в стиле модерн, а другой зал напоминает старинный винный погребок. Вот в нём-то я и собрался обедать.

Заняв любимый столик (в углу слева), принялся листать меню, слегка барабаня пальцами по массивной деревянной поверхности и вертя в голове так и эдак хитроумный алгоритм. Персонал выдерживал подобающую паузу, пропорциональную воображаемому статусу заведения. Со стороны зала с никелированными поверхностями, добавляя атмосфере эксцентричности, доносился волшебный голос Жанны Агузаровой: «Тихие дома, улицы все спят».

Ко мне приближался человек. Я уже приготовился было заказать пару интересных блюд, но заметил, что одежда его не отвечала форме местных официантов. Гость улыбнулся и сказал:

– Здравствуйте, вы меня узнаёте? – Память на лица не относится к сильным чертам моей натуры, поэтому в подобных ситуациях я обычно виновато развожу руками. На этот же раз ограничился пожиманием плеч. Человек пояснил: – Мы с вами встречались в октябре, на празднике пива. Ваш приятель ещё под конец пел что-то в шотландском духе.

– Да вы присаживайтесь, – подвинув меню, я жестом предложил визави место напротив. – Помню, помню. Вы, кажется, из подразделения Пелюховича?

– Ну что вы, зачем же так. Наружное наблюдение к нам отношения не имеет. Мы занимаемся более интересными делами. Вот, в частности, очень занятно было слушать г-на Павленко по поводу социальной справедливости в нашей маленькой стране. – Тут гражданин снял чёрную кожаную куртку, одёрнул ультрамариновый пиджак и основательно уселся на дубовый стул. – Но к делу это не относится. Позвольте меню?

«Дожили, – подумал я, – знаком и с бывшими, и с действующими работниками госбезопасности, но чтобы подходили столь бесцеремонно…»

– О, прекрасно. Обожаю долму. – Васильковые глаза и светлые в дымке матовых ламп волосы придавали моему собеседнику облик выходца из кольца нибелунгов.21 – Да, здорово мы тогда провели время. Особенно сильно мне понравилась тема соотношения между службами и населением в государстве, очень своевременно. Ну, я имею в виду, что штат служб должен составлять не менее 20% от общего количества граждан.

– Гм… – От такой интерпретации принципа Парето мне стало несколько не по себе. Аппетит, исправно служивший мне на протяжении многих лет, испортился. Голос Агузаровой звенел: «Я запомню эти глаза, что мне говорят».

– Знаете, ведь зря волнуетесь. Это раньше было… как там… «и если есть те, кто приходят к тебе, найдутся и те, кто придёт за тобой». Теперь всё не так. Взгляды отдельных лиц никого не интересуют, бизнес говорит на другом языке. К нам обращаются серьёзные люди за консультациями, по делам, так сказать. А уж если чья-то скромная персона вызвала интерес, значит, у неё всё или слишком плохо, или очень хорошо. Так у вас всё просто замечательно, можете мне поверить.

Подошла официантка с перекинутым через руку полотенцем, сияющим видом дополняя свечение ламп. Держали её мы не долго.

– Особенно интересно случается, когда приходят встречные заказы. Вот, к примеру, недавно связались с нами товарищи из Грузии (понимаете, в США сейчас размещать мелкие заказы дорого, а наш уровень очень неплох) – нужна была им идея по нейтрализации некоего тамошнего политика. Ну, тут долго объяснять, почему не дешевле просто ликвидировать (вкратце – лучше иметь знакомого и битого врага, чем неизвестного и неуправляемого), или вылить тонны компромата – этим сегодня никого не удивишь. Один наш отдел вёл эту тему, а другой, как выяснилось позже, хи-хи, противоположную. Понимаете, в таких делах требуются либо масштабные акции, типа Белградской операции по отстранению Милошевича от власти, либо ювелирные действия наподобие привода Путина к президентству.

Мой собеседник неустанно говорил весь этот вздор, успевая ещё вертеть головой, подолгу задерживая на мне взгляд умных сосредоточенных глаз.

– Так вот, в отделе, который занимался нейтрализацией, основная линия отталкивалась от фамилии политика – Саакашвили – и фильма Леонида Гайдая «Кавказская пленница». Был в этой картине прохиндей Саахов. Совпадение фамилий и предлагалось обыграть.

«Ну да, в исполнении великолепного Этуша», – подумал я, но не стал произносить вслух.

Нам принесли приборы, хлеб и напитки. Я пододвинул к себе стакан с грейпфрутовым соком, а рассказчик принялся размахивать куском хлеба, периодически от него откусывая.

Чтобы следить за чужой мыслью, с нею нужно согласиться.

– Второстепенные линии были достаточно слабыми, так что на товарища Саахова был основной расчёт. И всё бы ничего, если бы ровно к тем же приёмам не прибегла другая команда разработчиков – они предлагали иронизировать в позитивном ключе над сходством фамилий и всё такое прочее. Наверху разразился жуткий скандал. Насколько я знаю, его удалось замять, но контракт ушёл к американцам.

Принесли салаты.

– Вы говорите очень интересные вещи. – Медленно сообщил я собеседнику. – Вот только зачем?

Тот, надкусывая наколотый на вилку лимон, серьёзно пояснил:

– Хочу, чтобы мы поняли друг друга. Есть такие слова – маячки. Если их вставить в текст, предрасположенный человек на них обязательно среагирует. Правда, это не ваш случай. Поэтому поговорим иначе.

Наступила молчаливая пауза. Жанна Агузарова уступила микрофон Вячеславу Бутусову, и тот принялся делиться песней про шестое чувство седьмого неба, за что ему отдельное мерси. Принесли солянку и гороховый суп-пюре.

– Видите ли, – начал собеседник, притягивая к себе суп, – жизнь – это средство от скуки.

«Интересный оборот, ничего не скажешь», – подумалось мне, – «не знаю, с какой целью кладут в солянку оливы. Мне эта цель неведома, поэтому приходится их есть со смешанным чувством».

– Но развлекаешь себя и так, и эдак, толкуешь с разными людьми, и небо не сокрыто в облаках, и однажды приходится делать выбор. Главный выбор, от которого зависит и твоя собственная жизнь, и сотни, тысячи других.

«Я не вполне уверен, что в солянке так уж необходимы лимоны. Кажется, солёных огурцов было бы вполне достаточно».

– Однажды мне пришлось выбирать, в какой стране будем существовать я и мои дети, да и все вокруг. Стоило мне отдать команду, и история бы изменилась иначе. Но я отказался от выбора, и его сделали за меня.

Бутусов кончил петь «Элизобарру», и нам принесли долму. Философ из госбезопасности упражнялся в риторике, но меня, признаться, больше интересовал аромат виноградных листьев. «Вот ведь что любопытно, наилучшее приготовление этого блюда я встречал в Харькове у кавказцев, которые теперь забросили свой ресторан и вовсю торгуют пирожками. Тоже своего рода выбор…»

– Мы в курсе открытия вашего мира. Надеюсь, вы понимаете, в какую игру ввязались. – Всё же ему удалось привлечь моё внимание, и я обратил к нему свой взгляд. – Мы не стремимся к его контролю, это невозможно. Мы не требуем особых привилегий, хотя имеем на то моральное право. Мы просим только одного, небольшой уговор, от этого зависит слишком многое. Вы, наверное, в курсе, что случилось несколько лет назад с миром г-на Павленко?.. Удивляюсь его выдержке. Что бы ни случилось, предостерегаю вас: голова Ворсюка – знаю, вы его в конце концов настигнете – должна попасть в наши руки.

Я отодвинулся. Встал. Многим можно пожертвовать на благо страны. Но что есть благо? Иногда приходится делать выбор. Я вынул из бумажника и бросил на стол достаточную купюру. И произнёс:

– Прошу прощения. У меня сегодня масса разных важных дел.