Читать книгу Арфист - Дмитрий Лазарев - Страница 10

Пермь. 2007 год. 3 марта

Сегодня после института снова встречались с Олей. Какая она все-таки чудесная! Я с ума по ней схожу. Как здорово, что у нас параллельные потоки и мы часто пересекаемся на лекциях! Конечно, в одной группе было бы еще лучше, но это уж я губу раскатал. Мы и после занятий встречаемся. И когда ей надо помочь с английским или литературой, и просто так. Она очень красивая, и умная, и с чувством юмора, и… мне кажется, что ее душа играет какую-то божественную музыку. Наверное, это и называется любовью. Все время спрашиваю себя, чем я заслужил такое счастье?

4 марта

Второй на этой неделе день занятий с бабушкой. Оля сегодня занята – куда-то идет с родителями, так что все очень удачно совпало. Правда, я все равно не мог сосредоточиться – мысли мои блуждали слишком далеко от струн души. Естественно, бабушка это опять заметила – от нее ничего не скроешь.

– О чем я только что говорила, Володя? – спросила она.

– О тональностях струн.

– А что именно о тональностях?

Вот тут я с ответом затруднился.

– Ты невнимателен, – попеняла она мне. – А ведь тональности – очень важная и сложная тема. Любая струна может звучать по-разному. И если сила звучания говорит только о степени, в которой в человеке проявляется та или иная черта характера или эмоция, то с тональностями вопрос куда более тонкий и многоплановый. Скажи мне, у какой струны больше всего тональностей?

– Чувств, наверное.

– Без «наверное». Именно чувств. Если белая струна сильно звучит, это еще не значит, что человек любит. Нужно различать и уметь толковать тональности, чтобы понять, какие именно чувства владеют человеком. Этот навык дается длительной практикой, и его надо почаще тренировать. Возьмем, к примеру, Олю.

– А при чем здесь Оля? – сразу ощетинился я.

– Вот видишь, как ты реагируешь! Даже багровая струна подключилась. А ведь я на нее не нападаю. Только привожу в пример. Почему ее? Да потому что последнее время она незримо присутствует на наших с тобой занятиях. Потому что ты все время о ней думаешь. Потому что, когда речь заходит о ней, твоя белая струна сильно звучит в тональности любви.

– А что в этом плохого?

– Ничего, если полностью не отключаться от реальности. Вот ты можешь разобрать по пунктам звучание души Оли?

– Конечно! Она звучит… потрясающе!

– Очень подробный ответ! – усмехнулась бабушка. – Профессиональный. Все по полочкам разложил! Это твои глаза говорят, а должен говорить дар. Дело в том, что ты к ней не особо и прислушиваешься. Говорят, любовь ослепляет. В данном случае она к тому же влияет и на твой слух. Если даже в звучании души Оли есть какие-то фальшивые ноты, ты их не слышишь. Не хочешь слышать. Ты нарисовал для себя портрет ангела во плоти и не собираешься заглядывать за нарисованный образ. Боишься увидеть и услышать то, что тебе не понравится?

– Ничего я не боюсь!

– Проверим?

– Это что, экзамен такой?

– Ну, можно сказать и так. Посмотрим, сможешь ты заглушить собственную белую струну и как следует прислушаться к чужой душе или нет? Вовсе не факт, что там обязательно будет что-то плохое. Просто возьми и проверь. А потом сам сделай выводы. Завтра поделишься. Это будет твое практическое задание.

Я встал и молча вышел из комнаты…

Все-таки иногда бабушка бывает решительно невыносимой!

5 марта

День получился на редкость тяжелым. После занятий целых два часа я прислушивался к собственному звучанию. Белая струна звенела даже с каким-то надрывом. Это плохо, я понимаю. Как бы я ни злился на бабушку, в чем-то она права…

Попытался унять звон белой струны. Как? По наитию. Я же не умею – бабушка отказалась меня учить этому разделу мастерства! И теперь я даже свою душевную «арфу» настроить не могу… Потянулся к белой струне разумом, приговаривая, как заклинание: «Тише, тише, успокойся!» Как ни странно, помогло. Не совсем, конечно, унялась, но мощь звучания стала заметно меньше. Ну, и то хлеб. Оставалось только надеяться, что этого хватит…

Чтобы позвонить Оле и назначить встречу, мне пришлось сделать над собой большое усилие – казалось, что я делаю подлость, хотя… это ведь только проверка, верно? И если в ходе ее и мог кто-нибудь пострадать, то лишь я.

Оля согласилась и пришла. Я вручил ей розу и заговорил о пустяках, присматриваясь и прислушиваясь к ней. Да, звучали белая и фиолетовая струны, но в какой тональности? Удивлена и польщена – это точно, но не только. Похоже, ждала чего-то еще. Какого-то подарка? Приглашения в ресторан? Откуда у студента на это деньги? Разве что в кино сходить можем.

– Прогуляемся? – предложил я.

– Давай. Зачем ты позвонил?

Теперь уже в звучании белой и фиолетовой струн появился оттенок нетерпения. И (ничего себе сюрпризик!) за белой и фиолетовой у нее мощную тему выводила желтая. Жадность, погоня за удовольствиями. Это не ко мне, конечно, – что возьмешь с бедного студента? Но с кого-то ведь она это получает! И хорошо, если с родителей. Оля, похоже, не привыкла себе ни в чем отказывать. Ее льдисто-голубая струна тоже подтягивала. С оттенком расчетливости, способной со временем дополниться властностью. Неприятная ассоциация со звучанием Полтавского резанула как ножом. Да уж, слепой, как крот, и глухой, как пень! Нельзя настолько клевать на внешность! Однако и молчать я больше не мог.

– Оля, как ты ко мне относишься?

– Странный вопрос. – Она натянуто улыбнулась. – Сам-то как думаешь?

– Я хочу услышать от тебя.

Подключилась багровая струна агрессии. Пока не очень сильно, с оттенком раздражения в стиле «Только не это! Не заводи таких разговоров!».

– Ну хорошо. Ты мне нравишься. Очень. Не буду говорить, что прямо люблю тебя – я такими словами не бросаюсь, и для них, наверное, пока рано, но сейчас мне нравятся наши отношения.

– Сейчас – это пока не закончим институт?

Белая и льдисто-голубая струны Оли подтвердили мою догадку: конечно, ведь потом ей уже не надо будет помогать с учебой. Моя функция в ее жизни предельно ясна. А в дальнейшем она себе еще кого-нибудь найдет, поперспективнее. А может, и уже нашла – для денег и удовольствий. Да, точно нашла! О как! Впервые я ощутил в полной мере негативную сторону своего дара. Хорошо уметь разбираться в людях, но горько осознавать, что тебя используют.

– Ну, возможно… Я еще не знаю, куда хочу пойти работать.

Ложь – все она знает: аквамариновая струна дала фальшивую ноту.

– Ты уедешь, – произнес я с видимым спокойствием, которого, впрочем, совершенно не ощущал. – В Москву.

– С чего ты взял?

– Я знаю.

– Да ты у нас экстрасенс!

Светло-зеленая струна чувства юмора звучала в унисон с белой, в сумме давая очень неприятный оттенок насмешки.

– Именно.

– Тогда скажи, о чем я сейчас думаю?

Я посмотрел ей в глаза и медленно произнес:

– О том, как я тебя достал. И что неплохо бы поскорее завершить этот вечер, постаравшись со мной не поссориться – ведь скоро сдавать перевод по английскому и еще несколько тестов. А еще ты удивлена и слегка напугана тем, что я оказался вовсе не таким наивным болваном, как ты думала.

Воцарилось молчание. Вернее, молчала Оля, а душа ее звучала, да еще как! Темно-серая струна страха и смятения заглушала все остальные.

– Прощай, – произнес я и ушел, не оглядываясь.

17 июня

Сегодня год, как нет отца. И почти год, как я обнаружил в себе эти способности и стал учиться ими пользоваться. День не задался с утра. Очередной облом на любовном фронте. Струны много могут рассказать. Вот, например, то, что моя девушка встречается еще с кем-то. Или что она очень меркантильна. Или что лицемерна и двулична. Почему именно сегодня? Все в кучу – и печальные воспоминания, и свежие неприятности. Это слишком для одного дня! Захотелось напиться. Конкретно так – в стельку, в доску, до потери сопротивления и выпадения в осадок… Опять… Дурной пример заразителен? Это мама все проблемы так решает, через бутылку. Что же получается – яблочко от яблоньки? Нет, не так! Со мной это бывает крайне редко. За последнее время такое желание возникало всего два раза, и оба – из-за отца. Иногда просто надо позволить себе расслабиться, ведь если все время держать себя в железном кулаке, можно и до нервного срыва дойти. Уговорив себя так, я уже отправился было в магазин за водкой, когда позвонила бабушка. Вот уж, действительно, худшего момента она выбрать не могла!

Но она попросила приехать. Сказала, что ей плохо, был врач, назначил лечение, но нужны лекарства. Мое раздражение улетучилось. Как тут можно отказать? В отличие от матери, бабушка меня понимает. Она для меня чуть ли не единственный родной человек. Только с бабушкой я могу быть по-настоящему откровенен. Так что я заскочил в аптеку за лекарствами и поехал к ней.

Выглядела бабушка, конечно, не очень. Но ее красная струна здоровья звучала более-менее. Не фонтан, но и не катастрофа. Если и хуже, чем в нашу прошлую встречу, то ненамного. Следом за облегчением закралось подозрение: а был ли мальчик? Врач то есть.

И причина для его вызова была ли? Или ба просто придумала способ затащить меня к себе? Неужели почувствовала, как мне хреново?

– Верно мыслишь, внучек! – сказала бабушка.

Нет, она не телепат, конечно, но все мои умозаключения, само собой, нашли свое отражение в звучании струн, а его бабушка на раз расшифровывает. Естественно, все поняла.

– Ну ты даешь, ба! – От удивления и возмущения других слов у меня не нашлось, и я просто бухнулся на стул рядом с диваном.

– Прости меня. – Виноватой она тем не менее не выглядела и не звучала. – Поверь, я бы не стала прибегать к такому способу, если б не почувствовала, что дело плохо.

– Как почувствовала?

– Тебя, Володя, я чувствую всегда. И почти на любом расстоянии. Особенно когда ты беззвучно кричишь от боли… Что, опять?

Я уныло кивнул. Третья попытка после Оли. Немного вроде, но с каждым разом осадок все противнее. Злость, горечь, апатия. Надоело. Бесит.

– Уйду на фиг в монастырь. Дались мне эти заморочки! – в сердцах бросил я.

– Так-так. – Бабушка начала звучать доброй иронией. – С чего вдруг такие крайности? Сколько попыток было?

– Три. Не считая Оли.

– И только? Я думала, хотя бы десяток.

– Еще и ты надо мной смеешься!

– Не смеюсь, просто пытаюсь понять, почему ты руки опускаешь.

– Достало просто. От этой романтики одни проблемы и нервы. Оно мне надо? К черту! На другом сосредоточусь.

– Один, значит, хочешь остаться? После всего четырех неудач?

– Я устал. Это отвлекает.

– Ну и зря. Ты многое упускаешь.

– Не думаю.

Какое-то время я молча на нее смотрел и вдруг спросил:

– Скажи, ба, как ты вообще с такими способностями ухитрилась выйти замуж?

– То есть ты сейчас прямо про семью, да? Сразу и на всю жизнь? Странно для двадцати двух лет. А просто повстречаться, развлечься, хорошо провести время, сбросить напряжение? Для этого ведь не нужно идеальное звучание партнерши.

– Я не хочу тратить на это время. Его и так мало. Эти отношения… если просто так, то не надо. Для создания семьи – еще куда ни шло. И это возвращает нас к моему вопросу.

– Есть хорошие женщины, – мягко сказала она. – У тебя слишком высокая планка, и это понятно – фальшь в звучании души таким, как мы, режет слух. И с недостатками других нам смириться сложнее. Особенно это касается тех, с кем мы хотим провести всю жизнь… Видеть всех насквозь не всегда хорошо, верно?

– И какой же выход?

– Есть три способа. Первый – приглушить собственное восприятие. Не самый хороший, поскольку действует он не избирательно. Ты не только жену – ты всех станешь хуже слышать. Второй – набраться терпения и искать.

– Кого? – с горечью спросил я. – Прекрасную принцессу с идеальным звучанием? Мы не в сказке, ба… Вероятность найти ее… сама знаешь.

– Больше, чем ты думаешь. И речь идет не об идеале, а о приемлемом уровне диссонанса. Идеальных нет. Ни я, ни ты не лишены недостатков. Так с чего вдруг искать обязательно принцессу? Снизь требования. Ищи ту, чей диссонанс относится не к самым критичным чертам характера – такой, с которым можно смириться. Чтобы главные струны не давали фальши. Найти такую шанс есть, и хороший.

– А третий способ?

– «Тихая».

– Кто?!

– Есть такое отклонение от нормы в плане звучания. Его почти не слышно и расшифровать практически невозможно. Это не душевно ущербные люди и не бездушные. Просто нашей силе они неподвластны. Такие встречаются, правда, редко.

– И что тут хорошего? – удивился я. – Ведь тогда непонятно, кто передо мной: ведьма, принцесса или что-то среднее…

Бабушка посмеялась над моим недоумением:

– Так ведь в этом и прелесть, внучек – не знать! Чтобы было как у всех. Обычным способом. Не заглядывать сразу на последнюю страницу, а читать с начала, постепенно. Отвык уже, да? Привыкнешь, если найдешь такую. Сейчас ты страдаешь, что знаешь слишком много. Там не будешь знать ничего. И слышать ничего не будешь. Возможно, тебе повезет – «тихие», как правило, люди незаурядные. Если подумать – это лучший вариант из всех. Через какое-то время ты поймешь, что я права.

– Постой-ка! – дошло до меня. – Ты хочешь сказать, что дедушка…

Но бабушка в ответ лишь расхохоталась.