Читать книгу Последняя любовь в Черногории - Дмитрий Орлов - Страница 16

В квартиру Сергея Львовича они вошли засветло – в городе стало почти невозможно ходить – начиная с полудня поток отдыхающих становился все гуще и гуще. Отдельные люди становились неразличимы и сливались в нераздельную биомассу, заполнявшую все улицы, аллеи, кафе и рестораны.

Войдя в квартиру, Мария стала озираться, словно вошла в нее впервые. Сергей Львович заметил это.

– Я все «запрещенные законом» предметы выкинул.

– Я будто тебя не знаю, – задумчиво отозвалась Мария.

– Я понимаю… Мари, можно я тебе покажу свою третью комнату – кабинет?

– Зачем?

– Заново познакомимся. Кабинет будет моей визиткой.

– Ой! – Мария испуганно замерла на пороге кабинета.

Стены большой комнаты были до потолка заставлены книжными полками. Полки были из темного дерева, большею частью застекленные, но некоторые полки были открыты и на них стояли маленькие статуэтки, размером не более десяти-пятнадцати сантиметров. Перед окном стоял огромный старинный письменный стол, с полем из зеленого сукна и с надстроенной на плоскости стола, с краю, небольшой этажеркой для бумаг и письменных принадлежностей. На столе лежали две аккуратные стопки книг и бумаг.

– Это твой кабинет? – ударение в вопросе Марии упало на слово «твой».

– Конечно мой! Ты предполагаешь, что я сдаю кабинет в аренду?

– На музей похоже. «Кабинет писателя девятнадцатого века».

– Стол точно девятнадцатого века. Антиквариат… Мари, ты осмотрись тут, можешь книги полистать. Есть очень красивые – по искусству, – Сергей Львович открыл непрозрачную деревянную дверцу одной из нижних полок. Там стояли толстенные живописные фолианты.

– А я пойду придумаю какой-нибудь ужин.

Мария осталась в кабинете одна. Это был действительно другой мир, можно, конечно, было назвать его «миром девятнадцатого века», но на самом деле – это просто был мир неожиданный. Сначала Мария еще раз окинула взглядом кабинет. Книжные полки, несмотря на полную свою доминацию, все-таки занимали не все стены. Вдоль одной из стен вытянулся черный кожаный, видимо, раздвижной диван. Одна из стен была пустой. На ней вместо живописных полотен в строгих рамках висели черно-белые фотографии последнего Российского Императора и его семьи. Мария скользнула взглядом по артефактам. В основном они были белого цвета и были уменьшенными копиями музейных античных экспонатов – статуэтки, бюсты и прочее. Мария взяла в руку капитель колонны коринфского ордера, взвесила ее на ладони, почувствовав приятную тяжесть, потрогала кончиками пальцев растительный рельеф, поставила обратно на открытую полку. Затем она стала рассматривать книжные полки. Книги были разносортные – разного размера, разного цвета. Лишь изредка рядом стояло несколько однотипных книг из какого-нибудь собрания сочинения. Много книг было со старинными дореволюционными корешками, сильно потрепанными, порой порванными. Кое-где между солидными книгами влезли тоненькие брошюры и журналы, где-то торчали просто мятые листки бумаги с печатным текстом. Расстановка, вид книг, – все, каким-то неуловимым образом обнаруживало у книжного собрания некую внутреннюю жизнь. Мария каким-то жадным, ввинчивающимся словно штопор, взглядом рассматривала библиотеку, и книги словно рассказывали ей что-то, возможно о Сергее Львовиче, возможно о чем-то другом.

Затем она попыталась взять в руки фолиант «Леонардо да Винчи», но не смогла удержать, и тот, выскользнул и с глухим стуком упал на пол. В книге оказалось добрых полпуда. Мария с трудом поставила его обратно и взяла книгу потоньше. Это оказался альбом Боттичелли. Она села за стол. Листая альбом, Мария подумала, что Боттичелли не очень заботился о том, чтобы понравиться зрителям своих картин. Он раз за разом с неиссякаемым упоением писал одну и ту же любимую женщину. Остальные портреты и фигуры получались по остаточному принципу. Впрочем, понимание красоты мира, чувство меры, стремление к гармонии и общая культура, – все это было налицо и делало его картины незабываемыми.

Тем временем Сергей Львович провел ревизию имеющихся продуктов, и теперь ему необходимо было посоветоваться с Марией насчет ужина. Вопрос, который он начал произносить при входе в кабинет, вдруг застрял у него в горле. Его вдруг обдало какой-то внутренней теплой волной так, что заложило уши. Сергей Львович увидел кабинет и одновременно увидел эхо кабинета. Каждая книжная полка, каждая книга на полке, каждый предмет имели свое эхо, и это эхо было душой предмета. Он разом видел два одинаковых кабинета – кабинет и его душу. И кабинет, и его душа были одинакового вида, но душа была внутри, и она пульсировала. Мария сидела за письменным столом, и в ней пульсировала Марисоль. На краю стола лежал раскрытый Боттичелли, а она читала тетрадь большого формата, исписанную рукой Сергея Львовича.

Мария была погружена в чтение, и совершенно не обратила внимания на смятенное состояние Сергея Львовича. Она подняла на него взгляд и твердым голосом сказала:

– Ты писатель.

Голос тоже прозвучал одновременно с эхом. У Сергея Львовича запрыгало сердце. Он вытер ладонью несуществующий пот со лба, произнес: «Ух-ты!», прошел и с размаху плюхнулся на диван. Несколько раз бурно выдохнул, словно запыхался, взбегая по лестнице, и еще раз произнес: «Ух-ты!». Он взглянул на Марию каким-то особенным взглядом, каким, наверное, смотрит сумасшедший, которому вдруг в голову пришла озорная мысль.

– Я видел тебя в этом кабинете раньше! И ты мне уже говорила: «Ты – писатель!»

– Во сне?

– Да, во сне.

– Вчера?

– Нет, не вчера, – Сергей Львович медленно отрицательно поводил головой. – Года три-четыре назад.

– Три года назад мы с тобой не были знакомы. Ты видел в этом кабинете какую-то другую женщину, – быстро сообразила Мария.

– Нет, три года назад не было этого кабинета. И квартиры этой не было. Сергей Львович встал и принялся ходить по кабинету, периодически проводя руками по лбу, по глазам, по лицу, словно желая пробудить себя ото сна, приговаривая: «Ух-ты! Вот это – да! Не верю!»»

– Ты тогда где жил? В Черногории?

– В какой «Черногории»?! В Петербурге, конечно! Это был необыкновенно яркий сон. Обычно цвета в снах приглушены, похожи на северную белую ночь, а там все было ярко, как в цветном кино. Когда я проснулся, сон так врезался в память, что я его весь прокрутил. В Питере у меня был похожий кабинет, с такими же деревянными «финскими» полками, и похожий письменный стол. Но тогда у меня был стол просто с зеленым сукном, а во сне я увидел вот этот стол с надстроенной этажеркой для письменных принадлежностей.

Сергей Львович подошел к столу и потрогал этажерку.

– После этого я сон отбросил и забыл, как бред какой-то. Представь себе: я вижу квартиру, которой нет, я вижу женщину, которую не знаю… Причем, во сне я знаю, что я эмигрант и живу в какой-то чужой стране! Я даже подумал, что увидел кусок чужой жизни.

– А что ты подумал, когда увидел меня? Испугался? Сидит какая-то незнакомая немолодая женщина…

– Ничего я не испугался! Во сне ты была моей женой. Причем, я во сне знал, что мы женаты много лет. У нас – любовь… Ты моя любимая жена. Чего бояться! Ты прочитала что-то написанное моей рукой и тебе понравилось… «Ты – писатель!» – ты так сказала. Во сне все было понятно, все было на своих местах…

– Поразительно, – задумчиво произнесла Мария, но она не стала погружаться в мистическое состояние. – Не пора ли нам поужинать?

Ночью, когда они уже лежали в блаженной невесомости, наступило время самых сокровенных слов. Ночная тьма, накрывавшая кровать, была позолоченной – из соседней комнаты через открытую дверь проникали лучи ночника. Сергей Львович заговорил:

– У меня сон не идет из головы. Я совершенно не могу понять, как устроен мир! Я увидел сон, когда еще не произошло ни одного из тех событий, которые привели меня сюда… А наша встреча уже была запланирована… Даже не – запланирована, а она уже существовала в каком-то пространстве. Не верю…

– Мне, наоборот, твое дежа вю объясняет мое поведение. Ты можешь подумать, что я на мужиков бросаюсь, как сумасшедшая… – Сергей Львович попытался энергично возразить, но Мария резко села на кровати и сделала решительный запретительный жест рукой: – Подожди! – она обернулась простынью, скрыв от его взгляда свои прекрасные груди. – За пятнадцать лет замужества я не то что ни разу не изменила, – я ни разу ни одного мужчину под руку не взяла! А тут, я вдруг в первый день знакомства перед незнакомым мужчиной я сбросила платье! Это не я, понимаешь – это не я! Тебя сон поразил, а меня жизнь изумляет! Я живу – во сне! Понимаешь, за все это время мне ни разу не было неловко, ни разу не было стыдно. Я ни одного мгновения не пожалела, что встретила тебя. Я живу во сне, и в этом сне – ты мой муж, а я – твоя любимая жена…

Мария резко замолчала. Вдруг она совсем другим, озабоченным тоном спросила:

– Сережа, а мы раньше с тобой нигде не встречались?

– Нет-нет-нет, – Сергей Львович отрицательно затряс головой. – Не встречались. Я уже сто раз свою жизнь прокрутил! Нигде мы с тобой не пересекались. Ни разу.

– Мне тоже так кажется… Ну, ладно продолжим жить во сне, – сказала она, устраиваясь на его плече.