Читать книгу Последняя любовь в Черногории - Дмитрий Орлов - Страница 7

Мария резко вскинулась и села на кровати белым расплывчатым пятном.

– Все-все-все… Хватит! Домой!

– Подожди! Послушай минутку! – Сергей Львович остановил ее спокойным голосом, – сейчас два часа ночи: я не знаю, как в твоей гостинице, но многие закрываются на ночь, и чтобы войти, надо будить швейцара или вахтера какого-нибудь. У меня трехкомнатная квартира. Предлагаю: ты спи здесь спокойно, а я уйду в третью комнату и переночую – там все для этого есть.

– Пойдем чайку, что ли, попьем, – подумав, отозвалась Мария.

Сергей Львович в качестве домашней одежды выдал ей белый банный халат. Мария обернулась в два оборота и утонула в белом коконе. Чтобы халат не волочился по полу, она обулась в свои туфли на каблуках. Было смешно и они оба смеялись, щурясь поначалу после темноты на свет.

Потом Мария сидела в кресле, сняв туфли и поджав ноги, Сергей Львович возился с чашками, чайником, блюдцами, медом, печеньем. Из него сыпалось остроумие, и вытекала какая-то бестолковая суета. Комнату наполнял неяркий теплый свет. Было весело, уютно и хорошо. Какой-то невидимый, но твердый, словно хрустальный, купол накрыл этих двоих. Под этим хрустальным куполом разливалось ощущение уюта, покоя и защищенности. Что-то происходило. Что-то странное росло и крепло. Что? Сказать, что это вспышка любви – какие там порывы любви в сорок лет, – просто смешно! Сказать, что росло чувство душевного родства? Какая там душевная близость, когда и у того и другого вся жизнь прошла с другими людьми? Симпатия? Восхищение красотой или умом? В таком возрасте – каждый себе на уме и чужим умом не восхищается. И тем не мене что-то было, что-то всплывало в комнате, словно кит в океане. Всплывало и утверждалось. Первая это почувствовала Мария – женское сердце более чуткое. Она это почувствовала во время близости – было как-то слишком хорошо и… как-то не чувствовалось неловкости, о которую обязательно спотыкаются в таких быстрых отношениях незнакомые взрослые люди. Она почувствовала и испугалась. Казалось, чего вроде бы пугаться? Он – холостяк. Ее же теперешние семейные отношения вполне позволяли без малейших последствий провести отпуск как ей заблагорассудится. И сейчас, когда они сидели за чаем и болтали ни о чем, был как раз тот момент, когда пора было увидеть, что они совершенно чужие люди из двух чужих параллельных миров, но этого не происходило. Наоборот, происходило что-то странное, что-то таинственное.

Наконец, она устала и стала неудержимо зевать. Загорелая, в белоснежном халате она была столь соблазнительна, что он невольно снова потянулся к ней. Мария сделала решительный жест рукой, каким отгоняют назойливую муху:

– Кыш! – в свою третью комнату! Спать хочу.

Сергей Львович был так восхищен и красотой руки, сделавшей жест, и изяществом самого жеста, что удалился в одиночество с блаженной улыбкой.

Утром, возможно, впервые за много лет Сергей Львович проспал. Точнее, вчера – впервые за много лет – он не завел будильник. Сергей Львович спохватился, когда Мария уже ушла. Через час он уже сидел в «Моцарте» и ждал ее. Почему-то он был уверен, что она придет, его ни на миг не посетила даже тень сомнения, что их «роман» продолжится. Сергей Львович был весь погружен во внутренние переживания. Он был в том возрасте, когда новые страны и новые шедевры искусства перестают потрясать до глубины души, и подлинно новое человек может найти только во внутренних ощущениях. Сергей Львович явно влюбился, причем в этой его запоздалой влюбленности было что-то, чего не было в предыдущих любовных историях. Однако, самое интересное, можно сказать – пикантное, в его влюбленности было то, что живой поток любовных чувств протекал, совершенно не разрушая самого Сергея Львовича. Это одновременное созерцание нового потока чувств и незыблемости храма собственной личности рождало небывалое возбуждающее и, одновременно, эстетическое переживание.

Впрочем, мне кажется, уже в тот момент Сергей Львович был подобен зданию, подвергшемуся землетрясению – коммуникации разорваны и фундамент треснул, хотя снаружи, вроде бы все целое.

Женщина со странным именем Марисоль… Вдруг Сергей Львович заметил, что Старый город изменился. Крепостная стена возле кафе раньше была просто старой пыльной стеной из скучных серых камней. Теперь Сергей Львович увидел, что камни совсем не пыльные и не мертвые. От них исходит то ли тихое дыхание то ли невидимое свечение. Пожалуй, это были не камни, а твердые серые хрустальные колбы, в которых хранились взгляды и дыхания людей, живших когда-либо в городе. В черных складках между камнями напряженно сидело прошлое и пристально смотрело на проходивших мимо людей. Можно было дотронуться до камней и прочитать мысли прежних горожан, можно было прислониться, слиться со стеной и перенестись в прошлое. Можно, но нельзя: он ждал Марисоль. Прямо во время ожидания Сергей Львович чувствовал, как менялся сам принцип, само устройство его жизни. Все время, какое он себя помнил, у него всегда впереди шел подробно начерченный план событий, а затем в уже нарисованные кружочки и квадратики вставлялись сами события жизни – действия, поступки, люди. Теперь впереди шла сама жизнь из плоти и крови, и – никаких планов. Собственно говоря, в данный момент было одно единственное событие в его жизни – он ждал любимую женщину. Больше ничего не было. Он ждал Марисоль в уютном кафе, с ароматным кофе с изысканным австрийским десертом, овеваемый морским ветерком, а мог бы ждать, стоя на голой скале под дождем и снегом с ураганным ветром. Содержание было бы одно и то же. В голову ему влетела простая и очевидная мысль, что всякого рода «испытания» и «наказания» «посылаемые свыше» – это человеческая выдумка. Свыше приходит только само событие без всякого назидательного напряжения, а люди…

– Добрый день! – перед Сергеем Львовичем стояла Мария, с мокрыми после купания волосами, и улыбалась. В руках у нее была пляжная сумка.

– Добрый день! – Сергей Львович вскочил, пододвинул ей стул и замахал рукой, подзывая проходившего мимо официанта.

– Да, мой генерал! – официант замер в ожидании.

Мария присела, но от кофе отказалась:

– Спасибо, я ничего не хочу. Я бы через часик основательно поужинала.

Официант удалился. Мария улыбнулась:

– Вы, Сергей, – военный?

– Почему?

– К вам обращаются: «генерал»!

– Они ко всем так обращаются. Изюминка этого сезона! Грубая лесть действует безотказно. Наверное, хозяин кафе где-то услышал и отдал приказ называть всех посетителей «генералами».

– А к женщинам как обращаются – «генеральша»?

– К женщинам – никак. Это Балканы! Традиционное общество – общество мужчин. Женщина должна сидеть дома. В кафе нет для нее звания!

Пошутили-посмеялись. Мария ушла к себе в гостиницу, переодеться и отдохнуть.