Читать книгу Последняя любовь в Черногории - Дмитрий Орлов - Страница 19

Солнце уже миновало палящий зенит, но до момента, когда оно закатится за горы и тень накроет пляж в Бечичах, было еще часа три. Мария старательно загорала, намазавшись соответствующим кремом. Сергей Львович, устроившись полусидя на лежаке, читал Кузнецова, время от времени делая глоток воды из маленькой стеклянной бутылочки. До отъезда Марии оставалось три дня. На тему скорого неизбежного расставания они наложили табу. Сергей Львович в дополнении к запрету на разговоры гнал от себя даже мысль об этом.

Короче говоря, Сергей Львович был настолько погружен в чтение, что помимо образов поэмы, выплывавших один за другим перед глазами, параллельно в голове брезжила еще пара мыслей. Одна из этих не до конца оформившихся мыслей была следующей. Чтение на природе, особенно после купания, каким-то необъяснимым образом выявляет подлинность поэзии. Скорее всего, решил Сергей Львович, это связано не с видами природы, а с бодрым состоянием тела после купания.

– Что читаешь? – голос Марии заставил Сергея Львовича вынырнуть из глубины поэмы и взглянуть на нее. Мария возлежала в позе тициановской Венеры из галереи Уффици – вальяжно, чуть повернувшись, немного приподнявшись на локте и склонив голову к плечу. Хотя, в отличии от Венеры она была в купальнике, Сергея Львовича обдало волной женской магии с такой силой, что на мгновение перехватило дыхание. Кроме того, Мария мягко улыбалась и смотрела на него «электрически» – внутрь его глаз. Он уже понял, что она нацелилась на какой-то серьезный разговор, и избежать его не удастся. И разговор скорее всего будет душевыворачивающим. Но Сергей Львович сразу не сдался и ответил, не закрывая книгу, тем самым показывая свое намерение продолжить чтение.

– Поэму Кузнецова «Красный сад».

– Интересно?

– Очень интересно. Рекомендую к прочтению. Женщинам должно нравиться – целая поэма и только про цветы, – Сергей Львович по-прежнему держал книгу раскрытой.

– Если эта поэма для женщин, то чем же она тебя заинтересовала?

– Мысли всякие пробуждает.

– Какие, например?

Мария была непреклонна. Сергей Львович вложил закладку, закрыл книгу и сел – говорить лежа было неудобно.

– Мысли разные… Меня поражает само видение мира. Кузнецов рассматривает какой-нибудь цветок – его форму, цвет, аромат. Эти свойства рождают у него всякие там образы, возникают ассоциации, чувства, фантазии… Вот, – Сергей Львович открыл книгу. – Например, про розы:

В белых розах белая девица,

Белый день стоит на Беловодье

И катает белое яичко,

А в яичке горлица воркует,

И плывут серебряные звоны.

В красных розах красная девица…

– Ну, и так далее, – Сергей Львович закрыл книгу. – Получается, что есть небольшой земной цветок, который мы видим, но он, оказывается, связан и с белой девицей, и с Беловодьем, и с серебряными звонами и так далее. Получается, что белая роза живет и здесь, и в Беловодье одновременно. Ты понимаешь, что я говорю?

– Понимаю. Действительно красиво.

– Дело не только в красоте. Роза живет одновременно в разных мирах и в разных видах – здесь она белый цветок, в другом мире – белая девица, в третьем – колокольный звон и так далее, но все это одно существо. Это простой цветок! А человек? Есть человек – тушка с руками-ногами, с психикой, а есть чувства человека, есть сны, есть интуиция, у поэта есть поэтическая вселенная, где он тоже живет. Получается, что и человек, тем более, должен жить одновременно в разных мирах и в разных временах. К чему это я? Ты вчера говорила, что люди, ходят по променаду и высматривают свое безсмертие. Мне иногда кажется, что мы не туда смотрим. Может быть, человек обретет безсмертие если объединится с самим собой, живущим во всех мирах. Станет цельным. Например, есть поэт Блок, а есть поэзия Блока, написанная на бумаге. Мощность поэтической вселенной Блока такова, что Блок должен не ходить по земле ногами, как простой крестьянин, а летать по воздуху, летать к звездам, спускаться в адские бездны. Летать над Куликовской битвой. Но почему-то человек Александр Блок отделен от поэта Блока. Человек по неизвестной причине утерял связь со своей безсмертной частью. Я совсем непонятно говорю?

– Очень понятно, – ответила Мария.

Сергею Львовичу показалось, что она очарована полетом его мысли.

– Мне непонятно другое, – продолжила Мария, мягко улыбаясь и глубоко заглядывая в его глаза. – В дневнике ты описываешь эпизод, как негры искали в Будве Сен-Тропе. Помнишь?

– Сен-Тропе? Причем тут Сен-Тропе?! – Сергей Львович разозлился. – Я тебе о чем толкую? Мысль мою ты не поняла, но ты хоть одно мое слово слышала? При чем тут негры?! – Сергей Львович беззвучно выругался.

– Сережа, не обижайся, пожалуйста, я все поняла. Я просто лечу на твоих мыслях. Дух захватывает. Просто у меня растет недоумение… Получается, что ты веришь, будто моряки, предположим из Франции, могут проплыть, мимо Корсики, мимо Аппенинского полуострова, мимо Сицилии, не заметив их. Кроме того, они не заметили времени, которое они плыли. И это при современных навигаторах, при современной связи!

Сергей Львович пережил бурю внутреннего раздражения и трудно формулируемых чувств, побуждавших его расплеваться с «этой умной и злой бабой». Он повздыхал, поерзал на лежаке и решил продолжить разговор. Во-первых, Мария, все-таки смягчила тон, но главным было другое. Если бы она была его женой, то было бы вполне уместно обидеться, организовать семейную ссору и недельку-другую не разговаривать, отдохнуть друг от друга. Но у них не было «недельки-другой», Мария уезжала через три дня. Поэтому тратить даже один час на ссору было невозможным. Сергею Львовичу пришлось взять себя в руки.

– Хорошо, я слушаю. Что ты хочешь сказать?

– Ты предполагаешь, что эти люди заплыли в Будву по ошибке?

– Ну… получается, что так…

– Ты десять лет бываешь в Будве, последние несколько лет ты вообще живешь здесь. И ты не знаешь, что в двухстах метрах от ресторана «Адриатика» есть ресторан «Сен-Тропе»? Люди просто перепутали ресторан, а не «промахнулись на пол Средиземного моря».

– Ресторан «Сен-Тропе»? Где?

– На набережной. В сторону Славянского пляжа. Тоже – на берегу. Тоже – столики вынесены на берег моря.

– Н-да?.. – задумчиво промычал Сергей Львович и пожал плечами. – Моя версия была интересней.

– Вот, именно, – интересней! Несомненно, твои истории интересней, они лучше! «Камни падают вниз, Альпы стоят ввысь. Молния бьет в камень! Снега и замки на вершинах! Альпы!» Только зачем ты мне «втираешь очки», что ты торговец ценными бумагами? Я абсолютно уверена, что в тот момент, когда ты влип в криминальную историю на работе, у тебя в голове «Альпы стояли ввысь».

Мария повернулась и легла на спину на лежаке, театрально подняла руки к небу и торжественно-театрально произнесла:

– Так, кто же ты – Сергей Львович Белокопытов?!

Сергей Львович рассмеялся.

– Ты в прошлой жизни, наверное, была античной драматической актрисой!

Мария повернулась к нему:

– Почему – античной?

– Крутые повороты мысли, будто Эсхила читаешь.

– Не убегай от ответа: так, кто же ты, Сережа?

– Хорошо. Мари, я отвечу тебе, о сначала дочитаю поэму, чтобы не утерять цельность восприятия.