Читать книгу Тамара Че Гевара - Дмитрий Петров - Страница 6

– И где же мы ходим? – спросила меня круглая румяная женщина, лишь только я залетела в учительскую. Впрочем, это прозвучало вполне приветливо, я бы даже сказала, радушно.

– Я знакомилась с учениками.

– Зачем? – искренне удивилась присутствовавшая здесь Хомякова.

А вот румяная, напротив, поддержала меня:

– И правильно! И с нами сейчас познакомишься! – С этими словами она, поворачивая меня за локоть, будто бы я пулемёт, застрочила скороговоркой, поочерёдно указывая на попадающихся коллег: имя-отчество-предмет, имя-отчество-предмет, имя-отчество-предмет. Отстрелявшись, она предложила мне представиться, и я назвалась.

– Боюсь, всех сразу не запомню, – испугалась я, потому что осознанно уловила лишь как зовут Игоря Владимировича – физрука нашей школы.

– И не бойся! Иди сюда! – Румяная вытащила меня в коридор и поставила перед внушительным стендом «Наш дружный коллектив». – Вот они мы все.

Её палец упёрся в саму себя примерно десятилетней давности – ещё не круглую, но уже овальную. «Марина Васильевна Румянцева (Боже мой, как совпало!), учитель начальных классов», – прочитала я.

И вдруг со мной случилось какое-то «недодежавю». Я узнала костюм завуча Потешкиной отдельно от Потешкиной. Отвечаю, это был он – своими петушиными цветами идеально очетающийся с её привычкой смотреть по-куриному боком, этого не забыть. Однако сверху к костюму почему-то была приделана голова совсем другой женщины, а снизу – подпись: «Башмакова Галина Адольфовна, директор».

– Может быть очень скоро и ты на этой доске окажешься, – разулыбалась Румянцева и, вдруг сообразив, над чем это я зависла, стрельнула взглядом в обе стороны по коридору, склонилась к моему уху и серьёзно добавила: – А может быть, когда-нибудь тебе и этот костюм достанется.

Я посмотрела на неё. Она посмотрела на меня. Мы обе поняли, что мы обе всё поняли, и, связанные нашей тайной, молча вернулись в учительскую. Румянцева снова превратилась в веселушку:

– Что ж, милая Тамара, в начале твоего трудового пути мы пожелаем тебе самого главного в нашей профессии. Как ты думаешь – чего?

Она говорила тягуче, нараспев, будто на утреннике, подсказывая, в каком месте надо позвать Деда Мороза. Я поддалась праздничному настроению и стала гадать, что же в моей будущей профессии главное.

– Всё лучшее – детям?

Не знаю, почему я так сказала. Кажется, где-то слышала эту фразу, и сейчас она вдруг сама собой всплыла в памяти в ответ на эмоцию. Да, такой себе из меня импровизатор… Румянцева же ничуть не подала виду, что я сморозила глупость, а сразу перешла к правильному ответу:

– Главное в нашей профессии – иметь мужа, чтобы нас обеспечивал, пока мы тут «всё лучшее детям»!

От неожиданности я всхохотнула, а Румянцева будто бы только этого и ждала:

– Чего ты смеёшься? Видишь, никто не улыбается. А как ты думаешь, почему?

И правда – никто в учительской не улыбался. Разве только Игорь, но он не в счёт. Наверное, они уже видели этот номер раньше, вот им и не смешно, подумала я. Но на этот раз не стала озвучивать сырые догадки и ответила вопросом:

– А почему?

– А потому что, Тамарочка, это не шутка.

Стало грустно и немного страшно. Я вздрогнула и инстинктивно посмотрела на Игоря. Надо же… Инстинктивно. А ведь я так не хотела вот этого всего. Я никогда не видела себя в роли приживалки, подруги на шее. «Муж добивается чина, а жена варит щи на». Нет. Хотя Игорь в этом смысле надёжен, я искренне им горжусь. В свои двадцать пять он настоящий добытчик: и физрук в школе, и тренер в клубе, и водитель в такси, словом, хочешь жить – умей вертеться. Правда, в своём такси он чаще вертел меня, чем баранку, но тем не менее…

Зачем же я пошла в учительницы, раз хочу сама себя кормить, спросите вы? Не надо меня ловить. Я знала куда иду, готова нести свой крест и владею навыками выживания. Себе на хлеб, пусть и без масла, я всегда заработаю сама. Как? Ну, во-первых, – репетиторство. А, во-вторых, можно же ещё что-нибудь придумать.

Говорят, в Люксембурге учительница получает по восемь тысяч евро в месяц. Врут, наверное. Хотя нет, я сейчас проверила, действительно получает, и даже не восемь, а девять. Божечки, сколько же это нашими? А если она ещё будет давать частные уроки и готовить абитуриентов? Нет, мне не под силу это сосчитать, я гуманитарий. А ещё там автобусы бесплатные…

Так. Пока я не в Люксембурге, надо как-то выживать. Да и мужика своего пора пожалеть, а то можно и заездить. Потом в сорок лет шмяк, инфаркт и выноси – кому это надо? Есть у меня одна задумка. Я стану блогером! Нет, это не вместо моих «записок», а параллельно. Думаю потянуть и блог, и мемуары. Буду писать о педагогике. А что? Кривляться на камеру я не умею, а вот пишу крепко. У меня будет серьёзный канал. Раскрутить его, монетизировать, а потом жить за счёт рекламы и в ус себе не дуть. Оно так и работает, это все знают. Сегодня же заведу, давно надо было.

Я неслась домой, больше всего на свете боясь забыть удачные мысли для своего первого поста. «Чем встречает школа», – это будет настоящий боевик. Утренняя вахтёрша проснётся знаменитой, когда пост выйдет. Меня распирало изнутри, как банку с кока-колой: потяни за кольцо, и рванёт. Я была готова писать на стенах, асфальте и деревьях и как никогда понимала Есенина, который, не найдя в «Англетере» чернил, вскрыл себе вены. Господи, да что же я туплю? Ведь у меня в телефоне есть диктофон!

И конечно, только я раскрыла рот, как зачем-то понадобилась любимому.

– Алё, ты где, прогульщица?

– В смысле, прогульщица? Меня Хомякова отпустила!

– В смысле «отпустила»? А кто будет проставляться перед коллективом? Надо, а то зачморят. Слышала про школьный буллинг?

Игорь знатный шутник, с ним нельзя уши развешивать. Пропадёшь, если не мыслишь критически.

– Что-то я не помню, чтобы кто-то говорил насчёт проставляться.

– Говорили, пока ты со школьниками знакомилась.

– Ну и кому они говорили, если я со школьниками знакомилась?

– Как кому? Так-то у нас ещё практикантка по английскому есть.

– Блин.

Неужели это правда? Но не будет же Игорь так нелепо врать. Проще согласиться, а то мало ли что. Мне вспомнилось, как Хомякова обошлась с сегодняшней именинницей, и я сдалась.

– Ладно. Во сколько?

– В семь в учительской.

– В семь? А чего такое время тупое? Почему не субботу утром? Многим удобней было бы.

– Идеальное время! Дети расходятся, шоу начинается. Сегодня ты узнаешь, что творится в школе после заката.