Читать книгу Одиссея 13-го, в полдень - Дмитрий Розенбанд - Страница 7

Выбрав крайнюю машину в цепочке, перед которой не было других машин, Саймон легко прикоснулся к ней сбоку пальцем, и машина сорвалась вперед, как стрела, выпущенная из лука. Затем замерла, оказавшись на миллиметр впереди. Саймон поднял палец, как дуло пистолета, и подул на воображаемый дымок: «Номер раз».

Работа была кропотливой, ему пришлось передвигать машины одну за другой, периодически возвращаясь к крайним, с которых он начинал, и отодвигать их еще дальше. А потом все остальные машины вслед за ними. И так раз за разом.

Инерции не было. Когда Саймон прикасался к машине, ее срывало с места сразу же и без разгона, но людей в ней не вдавливало в кресла и не бросало на стекло, когда Саймон убирал руку, и машина мгновенно останавливалась на месте. «Такие вот тут причудливые законы физики. – подумал Саймон. – Надо будет на досуге написать свод правил для путешествующего по Безвременью. Например: «В Безвременье говно пахнет, только когда ты к нему прикасаешься.»

Главным оказалось не дотронуться случайно до машины, стоя перед ней. Саймон представил, что тогда может произойти, и его передернуло: «Да из меня так мигом котлету сделает! Никогда, слышишь, никогда не прикасайся к машине, стоя перед ней! Жесть!» Бытие в Безвременье давало огромную власть и одновременно таило в себе массу опасностей.

Через пару часов, устав как собака, научившись филигранно передвигать машины на нужное расстояние, Саймон отодвинул тот самый серый Форд подальше от того самого красного Рено. На почерневшем от грязи пальце набухала, пульсируя, мозоль, но дело, наконец-то, было сделано. Он засмотрелся на лицо женщины, сжимающей руль Рено. Люди в Безвременье были, как картины в музее – он разглядывал их, пытаясь угадать их чувства и характер. «Просьба руками не трогать и не переходить черту. – вспомнилось ему. – Надо будет обязательно походить по музеям, потрогать все и порассматривать вблизи. По крайней мере, настоящие картины и статуи останутся неподвижными, когда я буду их трогать».

Женщина в Рено была худой и некрасивой, не было в ней волшебной округлости и мягкой женственности Мэгги. Резкие черты лица, редкие прямые волосы собраны резинкой в тощий хвост, угловатая фигура мальчика подростка, руки вцепились в руль так, что костяшки пальцев побелели, глаза широко раскрыты. «В ее глазах можно пропасть, как в болоте, они засасывают, как трясина». – засмотревшись, Саймон наклонился к лобовому стеклу и чуть было не совершил роковую ошибку, прикоснувшись к капоту машины. Он ухитрился отдернуть руку в последний момент и с трудом восстановить равновесие: «Это было близко, болван, тебя бы сейчас раздавило к чертовой бабушке!» Саймон выдохнул, сердце стучало, как сумасшедшее, майка моментально промокла от пота, и почему-то болел низ живота. И вдруг он понял, что так заворожило его в выражении глаз девушки в Рено – в них было предвкушение опасности, животный страх, еще не понятый и не очеловеченный в слова. За ту долю секунды первого прикосновения Саймона к ее машине она успела почувствовать неминуемость столкновения с Фордом перед ней, но еще не успела осознать этого и сделать что-нибудь, чтобы избежать опасности. «Такой взгляд не забудешь», – пробурчал Саймон и зашел в ближайший паб выпить.

Набор виски был не слишком богат, но среди скотчей он нашел бутылку любимого «Ileach». Осторожно обойдя бармена, Саймон выбрал красивый бокал со скошенными гранями и налил себе виски: «Нет, спасибо, льда не надо», – пробурчал он в сторону бармена, склонившегося над стойкой над мобильником.