Читать книгу Граффити - Дмитрий Шадрин - Страница 12

Он подозвал ее, якобы сделать заказать. Она подошла и с вопросительной улыбкой посмотрела на Саморядова.

– Ты была в картинной галерее? – спросил он.

– Нет, – ее улыбка быстро растаяла, как крем-брюле в солнечном пекле.

– Там сейчас выставляется Гюстав Климт. Может быть…

– Нет, – она опустила длинные ресницы и уставилась на пол. Он понял, что теряет ее. Она так близко, но в тоже время дальше некуда от него. И еще он понял, что его несет.

– Я могу договориться с одним из лучших в городе фотографом. Он за красивые глаза и спасибо сделает тебе портфолио, – Саморядов уже знал, что Ксюша скажет. Она так и сказала:

– Нет, – Ксюша так посмотрела на Саморядова, что он сразу почувствовал себя обрюзглым стариком с наростами на голове.

– Я же не Блабба! – вырвалось у него.

– Что? – наморщив лоб, она с недоумением посмотрела на Саморядова. И тут, спохватившись, он смутился. Ведь не было никакого Блаббы, а так же отца-примитивиста, измотанной матери, младших сестер и брата, ультимативного Коли Синевы… Историю Ксюши Саморядов выдумал, нарисовал в воображении, как уличный художник рисует баллончиками на стене.

Саморядов стал лихорадочно искать слова и не находил их. Молчание между ним и Ксюшей затягивалось и становилось все более неловким. На висевшем под потолком экране – Энни Леннокс. Она пела «Я приворожила тебя, потому что ты мой» из «40 оттенков серого».

– У вас все? – наконец спросила Ксюша.

– У меня все, – сдался и сдулся он. И она исчезла за дверью кухни.

«Ты знаешь, что я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, – пела Энни Леннокс. – Я люблю тебя несмотря ни на что. И мне плевать, если ты не хочешь меня».

После этого Ксюша стала обходить Саморядова стороной.

Судя по бейджику, последний коктейль принесла Карина, полноватая девушка с напряженным хмурым лицом. «Что я здесь забыл?» – спросил себя Саморядов. Он выпил коктейль, но ответа так и не нашел. Хм… Пора на выход. Тоскливым взглядом он проводил Ксюшу в соседний зал, куда она унеслась с подносом. Он поднял глаза на экран, висевший на выступе стены у окна. С высоты птичьего полета разворачивался какой-то потусторонний вид. Картинка из другого мира: белел песок отлогого берега, за которым ухлестывали синие-синие волны. Гуд бай Канары – Мальдивы – Багамы – Сейшелы – Карибы, где я не буду никогда. Потому что между прошлым и будущим есть только захолустье. Гуд бай, Ксюша, с которой я не буду никогда. Потому что, потому что…

Пол под ногами ускользал из-под ног. Выйдя из «Бардака», Саморядов увидел, что улицу взяли в оборот сумерки.