Читать книгу Анатомия соблазнения, или Мачо тоже плачут. Роман - Дмитрий Sмирноff - Страница 14

Где бы я ни был, куда бы ни ехал, для меня, как для нормального здорового мужчины, в определённый момент вставал вопрос секса. В какой бы точке планеты я не оказывался, рано или поздно я ловил себя на мысли, что мне нужна женщина.

На сей раз я позаботился о своём гетеросексуальном досуге предварительно. Ещё находясь дома, познакомился в Глобальной паутине с девушкой из Южно-Сахалинска. По правде говоря, она не была красавицей, но я закрыл на это глаза, так как хотел просто потрахаться.

Была суббота. Моя первая трудовая неделя наконец-то подошла к концу. После работы я заглянул на центральный рынок, прошвырнулся по магазинам и с покупками направился в свою гостиницу, так как на вечер была назначена встреча с особой из Сети.

Я вошёл в номер, повесил на вешалку пальто, открыл холодильник, взял оттуда яблоко, откусил кусок, включил телек, разделся догола и уже было направился в душ, как вдруг заиграл сотовый. Звонил Барьери:

– Чао! Ты где?

– Я в гостинице.

– В гостинице???

– Я подумал, что могу уйти в субботу в три часа дня. Весь персонал проекта делает так.

– Пьерпаоло, к твоему сведению, мы все ещё в офисе. Пашем тут, как проклятые.

– Антонио, если это так необходимо, я приеду прямо сейчас.

– Нет, не нужно, – ответил он холодно и положил трубку.

– Блядь! Тоже мне пахарь нашёлся! Vaffanculo!16 – я с негодованием швырнул мобилу на кровать.

Марина приехала в семь часов, как и договорились. Мы выпили вина в баре на первом этаже, сыграли партию в бильярд и поднялись в номер. Далее по стандартной программе: петтинг, раздевание партнёров под медленную фоновую музыку и, собственно говоря, сам трах. Ничего нового или сверхъестественного. Простая биология. Однако для меня сам факт секса на первом свидании уже был событием! Я поставил ей две палочки, после чего она сказала:

– Пьер, мне нужны деньги, чтобы добраться до дома. Дай, пожалуйста, тысячу на такси.

Пребывая в состоянии эйфории, я протянул ей купюру.

В следующую встречу ситуация повторилась. Второй раз я дал ей только 100 рублей, так как уже знал, что обычная поездка стоит 70. В третий раз она снова попросила денег! После этого я перестал ей звонить. Как ни старался, я просто не мог заглушить в себе внутренний голос, который был против этой тупейшей традиции платить за женщину. А тем более за дурнушку.

Шли недели. Я окончательно втянулся в повседневную рутину и размеренный ритм жизни на проекте. Своим маленьким коллективом из пяти человек был доволен, а начальником не очень. Пил он мою кровушку время от времени, пил. Но я не унывал, понимая, что жизнь состоит не только из бесконечных технических процедур и планов производства работ.

Так как я бывал в России прежде, то знал, что и на Сахалине найти девушек не составит большого труда. В любом случае, ситуация будет получше, чем в Италии. Мне только нужно было найти компромисс с работой: заканчивать по вечерам не слишком поздно, чтобы успеть заскочить домой, перекусить, переодеться и отправиться по кафешкам в поисках знакомств. Однако на моём пути к вольной жизни после 18.00 обнаружились препятствия.

Дело в том, что все итальянцы, работающие на проекте в Южном17, держались вместе. Они часто собирались по вечерам, чтобы убить скуку и не чувствовать себя изолированными забором в виде языка, которого не знали. Соотечественники отправлялись всем скопом в ресторан или устраивали ужин на чьей-нибудь квартире. Земляки прознали, что я хорошо готовлю, и начали приглашать меня тоже. Из вежливости я, конечно же, соглашался. Но уже через месяц начал уставать от этих мальчишников и под разными предлогами старался избегать совместных посиделок. Мне было неинтересно слушать за тарелкой спагетти пустую болтовню о женщинах и бесконечное жужжание о работе. Иногда на холостяцкую пирушку кто-нибудь приводил девушку. Как правило, это была местная динамщица18, паразитирующая на теле одного из бедолаг.

Отношения с главным инженером не сложились с самого начала.

Все менеджеры жили в хороших квартирах и дорогих гостиничных номерах. Когда я только приехал, меня поселили в клоповнике. Это была какая-то примитивная гостиница советского типа с югославской мебелью восьмидесятых годов. Наутро я немедленно пожаловался. Не то чтобы я истерил, просто рассказал Барьери о всех «прелестях» того места, где ночевал, и спросил о возможности поменять комнату. На что тот процедил сквозь зубы:

– Ты только приехал, а уже крутишь мне яйца. Будешь продолжать в том же духе, мы отошлём тебя назад в Фано!

Барьери иногда реально был суров со мной безо всякой на то причины. Он мог позвонить в 8.30 – 8.40 утра, вопрошая, почему я ещё не на рабочем месте. Хотя прекрасно знал, что у меня нет авто (они-то все были на «колёсах»! ) и я не могу приехать раньше 9.00, так как завишу от служебного транспорта.

Наши командировки длились по три месяца, после чего следовал щедрый подарок системы в виде двухнедельного отпуска. По возвращению обратно на Сахалин у итальянцев была дебильная привычка приезжать в офис прямиком из аэропорта. Несмотря на утомительный ночной перелёт, человек являлся на работу даже в субботу. Обычно самолёт прилетал в три часа дня, и сотрудник припирался в контору, чтобы просто сказать «чао» проектной группе и директору проекта, а затем тусовался по кабинетам до шести – семи часов вечера, ничего не делая.

Я никак не мог взять в толк, зачем нужно насиловать свой организм. Преодолев расстояние в девять часовых поясов, ты испытываешь нарушение суточного ритма, вдобавок у тебя за плечами бессонная ночь, так как на сиденье в эконом-классе особо не поспишь. Одно дело, ты прилетел впервые и сразу приехал на рабочее место, чтобы со всеми познакомиться и оформить свои командировочные бумаги. Тут всё понятно. Но зачем это делать потом?! Какая и кому от этого польза? Сплошная показуха!

Когда я прилетел из своего первого двухнедельного отпуска (была суббота), то поехал из аэропорта прямо домой. В понедельник же мне устроили разбор полётов. Как только я нарисовался, Алессандро Манелла, геодезист-геолог из моего отдела, сказал, что меня искал Барьери. Я поднялся к нему.

В кабинете, помимо самого хозяина, был долговязый Никола Онани, руководитель полевых работ. Едва я переступил порог, Барьери набросился на меня:

– Паретти, какого хера ты не появился на работе в субботу? Мы все приезжаем после рейса в офис, а ты что, особенный?

Я не ожидал, что они поднимут из-за такого пустяка бучу.

– Антонио, если ты ставишь вопрос так, то сообщаю тебе, что я поехал домой, потому что был болен и плохо себя чувствую до сих пор.

Ему нечего было ответить на мой аргумент, поэтому он стал издеваться:

– Ой, бедненький! Наш малыш заболел! Ай-я-яй! Никола, у тебя есть таблетка от воспаления хитрости?

Не открывая рта, долговязый засмеялся тупым сдавленным смехом.

Скажу откровенно, я много настрадался из-за таких вот эпизодов в течение первых месяцев. Руководители-итальянцы просто хотели подчинить меня своей воле, манипулировать мной, заставляя уважать глупые правила.

В самом начале у меня не было служебной машины. Поэтому я мог рассчитывать только на автобус компании, на котором вместе с другими работниками приезжал к 9 утра в офис. Однажды я не успел на него и добрался на работу только ближе к 10. Тут же ко мне в отдел прибежал долговязый Онани, закрыл за собой дверь и прорычал:

– Не смей больше опаздывать! Ещё раз вытворишь подобное, у тебя будут проблемы!

В целом все они были какими-то грубыми, нервными, раздражёнными. То ли это отрицательно сказывался на них местный холодный климат, то ли долгое отсутствие секса? А может, то и другое. Хрен разберёшь. Но все мы были в одной упряжке на далёкой чужбине, оторванные от родины и своих семей. И вместо того, чтобы поддержать соотечественника добрым словом в трудную минуту, многие не гнушались погнобить человека.

Таким образом, мои отношения с италоязычными экспатами19 в принципе никогда не были хорошими. И постепенно общение с ними я сократил до минимума, касающегося только работы.

Другие иностранцы, работавшие на проекте, например, англичане или американцы, формировали своё community, поддерживали друг друга, помогали словом и делом. Итальянцы же собирались группой, в которой был свой король, а остальные – свита, которая лижет ему задницу и получает за это индульгенции. Если ты вне группы, ты пропал, они превращали тебя в «пажа для побоев», изводили и считали никем.

Во мне с самого начала бунтовал мятежный дух против дурацких правил и законов, установленных группой. Я хотел жить своей жизнью и не зависеть от этих ебланов.