Читать книгу Темнота. Конец прекрасной эпохи - Дмитрий Воротилин - Страница 6

Стук в дверь раздался. Андрей снова ощутил тяжесть собственного тела, плавно переходящей снова в право владения им. Голова уже послушно поднялась, прежде чем Андрей пригласил войти незваного гостя. Вошел высокий престарелый мужчина.

– Добрый день, господин оператор, – произнес тот завораживающим нежно-грубым голосом, – я ведь не ошибся дверью? Вы старший оператор Андрей Хомский?

– Да, это я, – выдал Андрей, уставившись на старика, но спохватился и добавил, сделав движение по панели управления на столе и указав на стул для гостя по другую сторону стола, выросший из-под пола: – извините, присаживайтесь.

Андрей не переставал рассматривать его: высокий, статный старик с вытянутым выразительным лицом, задетым носогубными складками, особо подчеркивающими вытянутость его лица, мягкие седые волосы, словно столкнувшиеся и образующие хребет губы, старый, давно вышедший из моды черный костюм. С засевшим глубоко в теле достоинством сев на стул, старик прямо посмотрел на Андрея и сказал:

– Вижу, что я не совсем вовремя: вы только что с миссии… но, все же прошу уделить мне толику вашего внимания ввиду крайней неотложности дела.

– Пожалуйста, продолжайте, – ответил Андрей, пытаясь понять, уто ж его гость.

– Благодарю, – продолжал старик, – меня зовут Эдуард Гёдель, консультант по информационной безопасности при дворе Императора.

Какой еще консультант по информационной безопасности, да еще при дворе императора? Такая должность была в новинку для Андрея. Но по названию должности он понял, почему. Да и этого седовласого человека он никогда не видел, даже советникам Императора доставалась иногда капля внимания репортеров.

– Вижу, вы в замешательстве, – улыбнулся консультант, – смею вас заверить, что такая должность действительно существует, но не официально. Советники Императора, будь то рядовой служака или даже главный советник, почтивший сей Институт своим визитом сегодняшним днем, – всё прямые представители воли Его Высочества, их советы есть формальности, предписанные регламентом. Мои же функции более специфичны, требуют от меня не сколько подчинения, сколько независимого мнения в вопросах государственной безопасности.

Наступило молчание. Гёдель явно ожидал ответной реакции Андрея, и тот это понял.

– Тот факт, что вы сейчас мне все это рассказали, свидетельствует о серьезных причинах вашего визита ко мне, товарищ Гёдель. Я прав? – сказал он. Тем временем в его голове начала, видимо, действовать Ясность. Этот консультант неспроста появился именно сейчас, именно у него.

Старик вновь улыбнулся, едва заметно качая головой, и сказал:

– Не надо всех этих товарищей и тому подобных неудобств. Просто Эдуард.

– Хорошо, Эдуард.

– – Причиной моего прибытия сюда, которое произошло вчера днем, было именно ознакомление с работой Института. Но ввиду одного непредвиденного, но серьезного, происшествия, затронувшего сегодняшнее утро, на поверхности моего внимания оказалась новая проблема, требующая неотложного решения.

Этот голос завораживал, а его вежливая по отношению к собеседнику манера речи словно специально была отработана для доведения информации до любого слушателя. Андрей слушал его и мысленно вторил каждому слову, произнесенному оратором при дворе Императора, который продолжал, также наблюдая за своим собеседником:

– И вот, тропа размышлений привела меня сюда, к вам.

– Простите, вы, Эдуард, хотите сказать, что я каким-то боком могу помочь с сегодняшним ЧП? – недоумевающе сказал Андрей. – Что я еще могу сделать, помимо очередной перевозки беженцев, с чем и без меня, вроде, неплохо справились?

Эдуард наклонился еще ниже и вкрадчиво произнес:

– А кто сказал, что имеется в виду именно это чрезвычайное происшествие?

Андрей опешил. О чем это он? Что еще могло произойти? В мозгу сразу же закипела работа, целью которой было понять, что он мог упустить, не расслышать по пути сюда. Но в памяти был только коридор, заполненный бежавшими от войны людьми. Ясность уже давно подействовала, оставив после себя возможность четко мыслить и управлять своим телом, но что толку, если его собеседник знает гораздо больше его? Поэтому Андрей наклонился и сказал единственное, что посчитал нужным:

– Это какое-то собеседование?

Эдуард выпрямился на стуле и ответил:

– Считайте это предложением.

– То есть я могу отказаться?

– Это полностью ваше право, но надеюсь, что я не ошибся в вашей кандидатуре, и вы проявите благоразумие.

Что же хочет предложить этот независимый консультант по вопросам государственной безопасности? Причем свое согласие надо дать, не зная, на что соглашаться. А как же Андрей поступил, когда профессор Гамов сделал ему и пятерым другим студентам предложение раскрыть особую тайну, от которого они априори не могли отказаться? Он подписал соглашение о неразглашении не раздумывая. Что же сейчас его останавливает? То, что Гёдель провел с ним это собеседование, означает, что он уже настроен на положительный ответ. Но что с того, если Андрей это понимает? Это, наверняка связано с политикой, а иначе зачем еще он лично пришел сюда? Он осторожным голосом спросил у Гёделя:

– В какие политические интриги вы хотите меня вовлечь?

– Бросьте, – протянул тот, не меняя выражения лица, – я не стремлюсь вербовать вас для совершения каких-либо сомнительных политических предприятий. Нет. Сущность дела заключается в том, что нам необходим человек, – в данном случае оператор, – способный помочь в разрешении одной нестандартной ситуации в условиях полной секретности, на благо нашего государства, и оно в случае успеха о вас не забудет. Но, как ранее было заявлено, это предложение, и вы имеете право отказаться. Если решитесь, приходите в кабинет директора Института в восемнадцать ноль, ноль. И никто не должен об этом знать.

Прошло несколько секунд в молчании. Андрей внимательно вглядывался в лицо своего собеседника, пытаясь понять, что же он замышляет, а тот с неизменным спокойствием смотрел на Андрея.

– Это ведь вы, Эдуард, прислали мне то сообщение.

– Да.

– Это благодаря вам моя группа была призвана с миссии.

– И это тоже верно.

Андрей откинулся в кресле, не спуская глаз с консультанта. Тот же перевел взгляд на обстановку кабинета, рассматривая замысловатые механизмы на полках. Когда же его взгляд упал на нишу с СУС, он остановился и обратился вновь к Андрею:

– Это и есть струнное устройство Стокума? Удивительно. Нет, я уже видел его в действии, но меня все равно поражает. Вот я здесь и сейчас, а вот я там и тогда, которое станет моим новым здесь и сейчас.

Гёдель встал и прошел к устройству. Его гордо поднятый подбородок покачивался в каких-то размышлениях.

– Не советую его трогать, – предостерег Андрей, хоть он и понимал, что тот и не собирался прикасаться к устройству.

– О, я и не намеревался. Что же будет, сделай я это?

– Любого незарегистрированного пользователя просто не пропустило б… Но если попытки слишком активные, то включится самозащита. Приятного мало, возможен и летальный исход.

– А что если его возьмут какими-нибудь иными средствами, помимо рук?

– Устройство нельзя вынести из здания Института без согласования с ЦУП. Система управления просто будет заблокирована. К тому же в нее вшита система слежения, так что его моментально отследят. Их раздельная работа и так затруднительна, так еще перед этим необходимо согласование с системой.

Гёдель повернулся к Андрею. На его лице была какая-то аристократическая улыбка.

– Значит, без оператора это просто устройство, бьющее электрическим разрядом? – спросил он.

– Да, точно.

– Меня в последнее время не оставляет в покое один вопрос, – Гёдель снова бросил взгляд на устройство. – А вы, операторы, никогда не задумывались о причине Темноты? Скажем, возможно ли то, что Темнота – это попытка вселенной остановить продвижение человечества на поприще управления временем.

Какой неожиданный вопрос, проскочило у Андрея в голове.

– Вы хотите сказать, не является ли использование СУС причиной Темноты? – ухмыльнулся он.

– Да, именно это я имею в виду. Все-таки мы начали совсем недавно манипулировать временем. Появилась недавно и Темнота. Не могу понять, что было раньше.

– Могу вас заверить, что данным вопросом уже задавались многие, – многие, помимо Анри, про себя сказал Андрей, – но никто не привел ни единого доказательства в пользу этой теории. Хотя и есть такие предположения в рядах наших до сих пор. Некоторые вообще ссылаются на попытку вселенной препятствовать развитию человечества. Как вы выразились. Хотя, что понимать в данном случае под развитием, если бы вселенная действительно стремилась бы к этому? Если взглянуть свысока, то это кара за глупость. Кара. Смотря, что вы имели в виду под понятием вселенной.

– Вы не верите в живую вселенную?

– То есть в Бога? Извольте. Если и верю, то в Бога Спинозы. Я верю в законы природы. Они есть. Только мы их не до конца понимаем еще.

– А есть что-нибудь, что мы до конца понимаем? – Гёдель наклонил голову набок при этих словах. – Бог Спинозы, значит. Вся вселенная есть одно сплошное существо, на сей момент с помутненным рассудком. Вера на том и строится, что ей не нужны доказательства, только положения, которые нельзя оспаривать.

– Аксиомы?

– Да, аксиомы.

– Мы с вами, видимо, по-разному понимаем, что такое аксиома.

– Тем не менее, вы используете их, чтобы двигаться в неизвестном направлении, не известно зачем, а я использую их, чтобы не использовать.

Андрей сдвинул брови, так что стало даже тяжело.

– Что если Бог решил сделать то же самое, в результате спустился ниже аксиом и встретился с пустотой? И это даже никакое ни совершенство, ни несовершенство, это необходимость.

– Как же необходимые аксиомы?

– Они лишь держатся на необходимой им самим пустоте.

– Так что же, Бог – это Ничто? – Андрей затаил дыхание.

– Может, он встретился с Ничем, человек встретился с его Ничем, что оказалось ему не по силам, в результате: мы здесь и сейчас.

– Мы встретились с этим Ничем, то есть мы потревожили Бога, по вашим словам?

Гёдель встал ровно, как офицер на строевом смотре. Его аристократическая улыбка не сходила с лица. Он приблизился к столу.

– А как насчет темной материи? – ровно спросил он. – Она как-то присутствует в теоретических измышлениях?

– Хотите сказать, не является ли она этим самым Ничем? – Андрей начал понимать, что Гёдель подготовил вопросы, только вот есть небольшое «Но». – С этими вопросами лучше обращаться физикам-теоретикам. Они занимаются данной проблемой.

– Такие как Анри Дарбу? Я наслышан о нем, а также о том, какую карьеру ему пророчат.

– Он не считает, что дело в темной материи, – Андрей почувствовал, как его внутренности проверяют, снова, на этот раз без наркоза. – Эта чушь связана с той же, что касается СУС. Пространство не пусто, в нем постоянно образуются и исчезают частицы. Настоящее Ничто – это отсутствие данных процессов. Да что там говорить, всякая материя при соприкосновении с Ничем прекращает свое существование. Темная материя не подходит на вакансию уничтожения вселенной, скорее наоборот, она держит нашу вселенную на плаву. Если вы хотите сказать про внезапное заполнение вселенской ванной темной материей, затягивающей обычную, то стоит отметить, что гравитационного воздействия со стороны Темноты не обнаружено никакого.

– Тем не менее, вы, видимо, отчетливо понимаете, о чем говорите.

Ага, благодаря Анри, подумал Андрей, но не решился сказать. Он вспомнил, как наблюдал по телевидению тестирование Темноты. Прежде чем покинуть планету, на ней и за пределами системы оставили дроны и даже запутанные частицы. Ни с чем нельзя было связаться после того, как Темнота их поглотила. Вещание прекратили и пустили интервью с каким-то ученым, попавшимся под руку, а может, он заранее был подготовлен на подобный исход. Всеми средствами пытались предотвратить панику, раз уж нельзя было скрыть наличие проблемы Темноты. Так или иначе, уже тогда заговорили в Институте о том, что единственное, что остается всей Империи, – бежать. Все исчезало и не откликалось. Темнота не реагировала никаким образом.

– И все же я думаю, что вы, Эдуард, что-то тянете, – внезапно сказал Андрей, вернувшись из прошлого. – Как-то мало информации, чтобы бросаться сломя голову.

– Что же я могу сказать, ведь прежде чем сказать вам суть дела, являющую собой особо засекреченную материю, я должен убедиться, что вы готовы воздержаться от распространения ее в случае отказа, не прибегая при этом к насильственным методам с целью ее удаления.

Ого. Отчеканил. Явно готовил. Насильственные методы? Залезут в голову и удалят необходимые синаптические связи? Нет, этого не хотелось бы. Хм, оказывался ли я хоть когда-нибудь от такого рода предложений, после чего мне правили память, внезапно подумал Андрей. Нет. Если бы удаляли, то знали бы, что мне не стоит предлагать подобного. Cлишком уж затратно это. Тем более, должность оператора СУС слишком специфична, чтобы так грубо обходиться с белым веществом хотя бы одного ее представителя.

– При этом, что вам терять? – добавил Гёдель. – Как вы думаете, чем больше руководствуется человек: знанием или стремлением к знанию?

– Если вы про Темноту и связанную с ней проблему исчезновения информации, которая сломала наши представления о вселенной, то мы все находимся в шлюпке, имя которой неизвестность. Мы скорее бежим от незнания.

– Бог Спинозы, кажется, здесь не прилагает никаких усилий.

Он использовал против меня мои же слова, проскочило в голове у Андрея. Он хотел было добавить, что это могут быть законы, которых люди пока что не понимают, но понял бессмысленность в данный момент этих слов. Какие законы, если закон сохранения информации, один из самых фундаментальных в физике, не работает сейчас. Люди вступили на территорию веры, слепой веры в законы, которых, может быть, и нет. А ведь Гёдель и про это говорил. На то это вера, что ты шагаешь, неизвестно куда, неизвестно зачем.

– Вы же не хотите, чтобы я уверовал в некий высший разум и его столь же высший замысел?

– Вы так говорите, будто в свой разум не верите.

Андрей молчал. Гёдель все так же спокойно, с достоинством смотрел на него. Высокий статный человек, задетый сединой и глубокими носогубными складками, мог бы быть принят за старика, если б не блеск в его глазах. Он не думает идти на покой, он сейчас что-то держит в своей голове, что-то, благодаря чему заткнет по пояс любого юношу с высокими порывами. Этот его голос хоть и груб, но глубок и осязаем, заставляет резонировать на собственной частоте, двигаться в такт с ним. И он об этом знает. Использует. Наверно, чертовски гордится этим.

– Я подумаю над вашим предложением, – сказал наконец Андрей.

Гёдель также аристократически улыбнулся.

– Андрей, вы делаете сейчас шаг в будущее.

Он развернулся и зашагал к выходу, по пути рассматривая полки.

Андрей опустил глаза на свои руки. Полусогбенные пальцы застыли в пространстве. Не хотелось касаться ими поверхности стола. Все было нереально. Они словно вросли в глыбу изо льда, невидимую, но столь же реальную, как и воздух, которым дышишь. Дверь быстро отворилась, лед растаял, руки упали. В проеме высветилась женская фигура. Аня.

– Ты вернулся раньше и ни слова мне не сказал, – бросила она возмущенно с порога, но, не дожидаясь ответа, поспешила к рабочему столу, села на стул, на котором несколько минут назад сидел Гёдель.

– Я только вернулся, – буркнул Андрей.

– Я заскочила на пару минут, пока в медцентре закончился прием пострадавших. Сегодня сумасшедший день. Говорят, Темнота резко ускорилась, из-за чего Окраины запаниковали и пошли напролом, кто как. Ах, ты был на миссии, но вернулся раньше, тебя не позвали? Или вы просто закончили раньше?

– На этой миссии мы были со стажерами, – замялся вдруг Андрей, – оба. Благодаря им нам удалось разобраться быстрее обычного.

– И все? Ушел, побыл немного, пришел. Ладно. Тот мужчина, который вышел от тебя, чего он хотел?

Андрей хотел было рассказать про предложение, но осекся, вспомнив слова Гёделя. Нет, Ане не стоит знать о сомнительном предложении. Ну вот, теперь он размышляет, как и требует того само предложение.

– Это Эдуард Гёдель, консультант по информационной безопасности. Приходил расспросить про мою профессию.

– Он ведь не из ОКО? – удивилась Аня. – Он был вчера в медцентре. Разговаривал со мной. Мол, я жена оператора и все такое. Консультант по информационной безопасности при дворе Его Величества. Проверяла, нет такой должности. По крайней мере, официальной нет.

– О чем же вы разговаривали?

– Да мы и беседовали-то о том, как здесь обустроились. Но ведь это не главное, что он хотел узнать. Так? Что, ОКО недостаточно больше? Да и что еще за консультант по информационной безопасности?

– Просто независимый эксперт, помогающий Его Величеству в государственных делах.

Аня округлила глаза.

– О, это многое разъясняет, – протянула она на своей невидимой струне. Ее губы сжались. – Андрей, что ты от меня скрываешь? Ты вернулся пораньше, и мы можем это использовать. Это может быть наше время. Я тебя не ощущаю.

– – Андрей сдвинул брови. Он протянул руку и накрыл ладонью ладонь Ани.

– У тебя холодные руки, но я не об этом… – она осторожно коснулась тыльной стороны ладони Андрея своей свободной рукой. – Блеклые обои мне кажутся более реальными, нежели мое присутствие в доме. Соседи у нас приветливые, а мне кажется, будто они видят, как мы улыбаемся им, понимая, что без них у нас останутся только эти вот обои.

Как бы Андрей не оттягивал сей разговор, он должен был рано или поздно произойти. Аня же тем временем освободила свои руки, всмотрелась своему мужу в глаза. Блеснул бесноватый огонек и тут же погас.

– Мы… Я будто не живу. Ты мне нужен, Андрей.

Может лучше устроить скандал, подумал было Андрей, ведь она же сама должна была хотеть этого, огня. А ему был бы выдан шанс отойти и перегруппироваться.

– Аня, консультант сделал мне особенное предложение, – начал он. – Оно действительно особенное, я б сказал выдающееся. Я должен буду сделать работу, после которой наша жизнь может измениться. Даже мое наставничество тому не помешает. Сегодня день начала перемен. Я не могу сейчас сказать тебе все, но позже ты сама все поймешь. И у нас будет время.

Аня раскрыла рот и глубоко вдохнула, часто заморгала.

Андрей и сам не ожидал такого поворота, но сейчас уже понимает, что он должен сделать сегодня вечером.