Читать книгу Страна подставных - Доми Тим - Страница 2

У Джины дрожали пальцы.

Она не желала мириться со слабостью, поэтому сжала руки в кулаки и положила их на колени.

Окружающие понятия не имели, что творилось у нее на душе. Секунду назад из помещения вышел следователь службы внутренней безопасности – он сдавил ее плечо перед уходом и с одобрением заявил, что она правильно поступила, решив сотрудничать с МАГАТЭ.

«Скажешь еще хоть слово, я откушу тебе губу», – подумала Джина.

Она вежливо улыбнулась и убрала выбившуюся прядь светлых волос за ухо.

Секунды шли, а Джина запутывалась в сетях страха. Углубившись в себя, она не сразу распознала в противном повторяющемся шуме стук в дверь, а не биение сердца. Подняв голову, Джина увидела Робина, вскочила и едва не упала ему в объятия.

В ее легкие хлынул воздух, словно открылся баллон с кислородом.

– Спасибо, что пришел.

Робин притянул ее к себе, обнял по-дружески, щека к щеке. Все еще сраженная слабостью в коленях, Джина прикрыла глаза, вдохнула его аромат. Муж забавлялся тем, как она воспринимала мир через запахи. И вот опять. Грейпфрутовый шампунь для волос, парфюм, напоминающий о море. И главное – молоко.

Робин, наверное, и не догадывался, что он нес из дома частичку детства.

– Когда тебя отсюда выпустят? – возмутился он.

Осторожно отстранившись, он удержал ее за предплечья.

– Боюсь, что нескоро.

Пока Джина усаживалась на стул, пыталась вспомнить, приходилось ли ему быть в статусе подозреваемого. Джина поклялась бы, что это самая поганая роль на свете. Гнуснее ярлыка не вообразишь. От мысли, что в ней сомневаются, воротило.

Любопытно, кто из приятелей с легкостью поверил в ее причастность? Что о ней теперь говорили? Джина – враг государства?

– Ты держишься?

– Из последних сил, – пожала плечами она.

Поколебавшись секунду, Робин наклонился к ней над квадратным деревянным столиком. Кроме него и двух стульев в маленькую допросную ничего не поставили.

– Итак, я могу поразглагольствовать о расследовании или… или составить сводку психологического состояния Майка, – начал он. – Майк в шоке. Он шлет тебе тонны поддержки. А Ли бегает за мной с вопросами. Как будто я телепат, ей-богу, и могу на расстоянии выяснить, что на уме у этой внутренней безопасности. Моя мама снова передавала тебе привет, кстати. Она так делает каждый день, но я собираю все приветы в одну кучу и говорю тебе о них раз в две недели.

Джина позволила занять себя беззаботной болтовней.

Пока она находилась наедине с собой, едва на стенку не лезла от волнения, а теперь отвлеклась: руки перестали выдавать натянутые нервы. Робин действовал на нее как антидепрессант. Воспоминания об их делах замелькали в голове, словно ждали момента.

Вот они гуляют по Брайант-парку, работают у Робина ночь напролет, глуша кофе в опасных количествах, а вот она подписывает документы в детском саду и назначает Робина доверенным лицом, просит забрать дочку и завезти домой.

Джина смирила порыв попросить у Робина мобильник, войти в приложение детского сада, подключиться к камерам и прямо сейчас увидеть Мелиссу. Это могло успокоить. Но Джина не двигалась. Стены и потолок давили, а она не двигалась. Не показывать слабость, не показывать эмоции, не доверять никому, быть снежной королевой без намека на страсть. «Так в мире выживают», – повторяла мама.

Не потому ли у них с Тоддом разладились отношения? Вся их любовь оказалась голливудской декорацией, будто из «Анатомии скандала»*.

Джина сдалась. Слезы брызнули из глаз.

– Что с тобой? – Робин положил руку на стол ладонью вверх. Джина накрыла ее своей. – Тише, тише. Расследование – вещь малоприятная, но оно закончится… Тебе ничего не грозит, ты потеряла пропуск, точнее, у тебя его, вероятно, украли. Служба безопасности стремится выяснить, где это случилось, поймаем этого гада и…

– Ты должен кое-что знать. – Второй рукой Джина помассировала висок, чтобы сосредоточиться.

– Ты в безопасности, Джи.

– Это не так.

Его брови поползли вверх.

– Что именно не так?

Джина опустила глаза в пол. Даже теперь, даже Робину она выворачивала душу наизнанку с ужасом.

– У меня есть любовник.

– Что?..

Голос Робина приобрел те внешне миролюбивые, вкрадчивые нотки, которые ее так сердили. Хотя Джина понимала: он не смирится сразу. Заявление о связи на стороне сразит Робина. Это как признание родителей об усыновлении или заверения Майка, что ему понравились смузи. Одним словом, фантастика.

Интеллектуал, идеалист, адвокат по образованию, демократ, католик, зеленоглазый брюнет Тодд, на которого везде и всегда пялились женщины, надоел Джине не сразу. Она умом понимала, как ей повезло, но тело искало другого. Тодд виделся ей слишком мягким во всем, что делал. Джина пару раз в пылу ссоры едва не бросала едкие замечания о том, как он с таким характером умудряется переубеждать присяжных. Мольбами? Но это был бы удар ниже пояса.

Их история началась неправильно. С омерзительной свадьбы, и в этом они потом сошлись. Джина и Тодд хотели пожениться без лишних глаз, но их родители тоже в унисон (и это единственный их совместный проект) занялись организацией роскошной церемонии в Иоанно-Предтеченском соборе Бруклина и банкета в «Скалини Федели».

Сколько же пришло гостей! И все стремились всунуть неискренние пожелания прямо в руки молодоженам.

Джина потеряла счет дерганьям, объятиям, ладоням на плечах, на талии, а иногда и ниже. Она уже не обращала внимания на пошлые замечания каких-то дядюшек, не общавшихся с ней с прошлого века, и стойко держалась перед подвыпившими мужчинами, которые лезли целовать ее в щеку.

Джина поставила на платье пятно, оборвала фату и едва не наступила на соседского щенка. Так что да, это был худший день.

– Почему мы обсуждаем это сейчас? – пришел в себя Робин.

Он мягко коснулся уха пальцем, напоминая, что комната оборудована микрофонами.

– Это именно то, что связывает меня с Арконой. И служба безопасности уже знает. Робин, я попала, я действительно попала, – закивала она, поджав губы. – Мужчина, с которым я… я встречалась, работает на станции в Арконе. Я ездила к нему, часто… Я брала задания у других, чтобы повидаться с ним, менялась сменами в графике плановых инспекций, просила… Представь, как это все выглядит! Будто я ездила на станцию, чтобы организовать гребаный теракт, или вербовала там кого-то…

Ее голос оборвался. Джина обняла себя, борясь с подступившим ознобом.

– Черт, это…

– Знаю.

Взмахнув рукой, Робин взял паузу.

– Что ты им рассказала? – поинтересовался он.

– Все. А теперь еще и придется привлечь Кена, чтобы он объяснил поездки. Кен – мой любовник. У меня потребовали все даты свиданий, секса. Моему браку придет конец, Робин!

– Да, по тебе заметно, что ты очень переживала о браке.

Она подавилась вдохом, будто после пощечины.

– Извини, я не хотел так… – отступил Робин.

– Ну, в конце концов, ты прав.

Джина задумалась, были ли у них шансы пережить кризис… Тодд отлично подходил ей в двадцать лет. Юной мечтательнице, девственно чистой, культурной, зависимой от родителей. В те времена для нее счастье заключалось в разрешении отца, данном Тодду, ухаживать за ней. И уже тогда Джина грезила о ком-то постарше. О брутальном, сильном мужчине, который мог бы схватить, прижать к стене, развести большими ладонями ноги и взять свое.

Эротические фантазии. И они вернулись с новой силой, ведь Джина поняла, что Тодд не способен взять, если не преподнести ему это на удобной тарелке. И как удачно появился Кен. Высокий атлетичный блондин, чем-то смахивающий на викинга. С крупными руками, на которых маленькая ладонь Джины казалась детской.

Способная заполучить практически любого, Джина больше всего намучилась с собственным моральным выбором. Тодд как раз посвятил себя новому делу, и Джина искренне стремилась проникнуться его благородной целью спасти подростка от тюремного заключения. Но пока она лежала в холодной постели, одна, думала не о филантропии, не о справедливости, а о Кене, с которым познакомилась в командировке. А потом ласкала себя, представляя его.

– Джи, а что с алиби? Ты ведь была дома с мужем и ребенком, когда твой пропуск мифическим образом засветился в Арконе!

– Нет… Тодд уехал в сраный Бронкс, спасать клиента, у которого в багажнике нашли оксикодон.

– Вот же, черт.

Джина нехотя отпустила его руку. Комок стыда и замешательства мешал ей дальше говорить.

***

Скай заказал себе бургер с беконом, чикен снек ролл и картошку фри, большую.

С гордо поднятой головой, ровной спиной, словно нес в руках не меньше королевского скипетра, он занял место в углу крошечного кафе на первом этаже. Столики в нем натурально подпирали друг друга, посетителям приходилось просить кого-то отодвинуться, чтобы встать. Плюс ко всему на диванчиках по периметру расселись люди, которые ничего не ели и в основном смотрели по сторонам.

Поставив поднос, Скай переместил стул так, чтобы оказаться спиной к залу, сел и уставился на высокое стрельчатое окно.

Нет, мелочи вроде пялящихся на него во время еды посетителей кафе не испортят его день. Скай сегодня вознамерился поддерживать бодрость духа и легкомысленно-умиротворенный настрой. Он начинал с понедельника. После, наверное, худшего старта на работе, который можно представить. Попробуй сохрани душевное спокойствие, узнав, что отец решил связать себя узами брака со стервой, охотящейся за его состоянием и положением, наплевав на память о маме.

Скай думал, как себя вести. Стоит говорить или не стоит? В одно мгновение он выжимал из себя понимание и строил гипотезы, когда же отец готовился посвятить сына в свои планы. В следующее – напрочь отбрасывал смягчающие факторы, оставляя значимым одно: с ним никто не посоветовался.

Неудивительно, что все это вылилось в скандал.

Скай даже отложил бургер: он не планировал вспоминать. Но ссора, как бывало с моментами эмоционального потрясения, прочно засела в его голове.

Прикрыв глаза, Скай сделал успокаивающий глубокий вдох. Вчера. Отец предложил им всем поужинать какой-то очередной веганской дрянью и так наконец-то отметить «рабочий старт» Ская. Он много говорил о перспективах в МАГАТЭ и о том, что для него значила поддержка в сложный момент.

Скай сидел, сжимал вилку с ножом, осознавая, что если откроет рот, если поддержит разговор, то обязательно раскроет свадебные приглашения. Но отец сам его спровоцировал. Он извинился за то, что не сообщил о диверсии, и восхитился, какой молодец его сын, так быстро вошедший в курс дела. Тут уж Скай не выдержал. Прямо заявил, что «справки наводил» в его кабинете с помощью его личного компьютера. О, и да, заметил кое-что еще.

«Уже можно поздравлять жениха и невесту? Или подождать, пока ты соизволишь мне рассказать о свадьбе? Или свадьба вообще будет тайной? Мэри недостаточно симпатичная, чтобы ее всем показать, а? Кстати, у нее есть родословная? Или как оно называется… у людей, не у собак, не у сучек».

Едкий спич все продолжался, пока отец не звякнул столовыми приборами и не послал его прочь в комнату. Будто это работало, будто Скаю до сих пор четырнадцать лет. Нет, он методично доел все, что оказалось в тарелке. Кукурузу с чесночным соусом – отвратительную гадость, – доставив Мэри и отцу максимальную дозу дискомфорта.

А затем встал, театрально повалил стул на пол, бросил им: «Alles Gute» – и поднялся на второй этаж, заперев дверь на два замка.

Пододвинув ближе тарелку, Скай втянул воздух, наслаждаясь ароматом сочного бургера, булочки, расплавленного сыра и полоски бекона. Он с удовольствием попробовал первый кусочек. О боже, день отказа от отцовского рациона стоило отметить в календаре как праздник.

– Скай, можно сесть с тобой?

В его поле зрения появился Майк в очередной толстовке с бейсбольной эмблемой. Скай едва не подавился, стараясь выдавить из себя приветствие.

– Ко… конечно, – он поспешно вытер губы салфеткой.

Отодвинув стул с противным скрежетом, Майк поставил поднос.

Скай рассмотрел у него в тарелке «десятидолларовый сэндвич», похожий на небольшую гору.

– Мы с тобой единственные в РАЯП, кто ест нормальную еду, мой дорогой друг, – сказал Майк. – Джина любитель тех ужасных коктейлей… как их?.. Все время забываю, а Робин травится нутеллой с кофе. У него, наверное, кровь уже со вкусом кофе.

– Не доводилось пробовать.

– Иногда здесь продают булочки с джемом, не советую. После этих булочек камешки с Портсмута покажутся тебе мягкими. – Майк со звоном поставил стакан с диетической колой на столешницу. Как у него получалось быть настолько шумным?

– Значит, ты бывал в Портсмуте?

– Э-э-э, нет, я не бывал, – коротко хохотнув, он задвинул в рот гигантский сэндвич. – Что думаешь насчет Джины?

– Думаю, она скоро вернется к нам.

Майк согласно закивал.

Обсуждая дело с Ли, Скай пришел к выводу, что Джину который день вызывали на допросы как раз потому, что у них ничего не нашлось на Невидимку. Они не знали, когда он украл пропуск, между ними не нащупали связь.

– Я тоже жду момента, чтобы эта ерунда закончилась, – заговорил Майк. – Джину явно подставили. И если Невидимка реально воспользовался ее пропуском, чтобы войти, то… значит, он – женщина. Мы же не сексисты, в самом деле? И он… или же она явно позаботились, чтобы след завел нас в угол. Зря они ее маринуют. И ходят такие, знаешь, серьезные-серьезные…

– Конечно.

– У тебя на сегодня работа какая-то осталась?

Услышав очередной вопрос, Скай волевым усилием оторвался от еды.

– Почти нет.

– А чего так? – поинтересовался Майк, не став дожидаться его реплики. – Хотя да… Ну да. Понял.

– Что ты понял?

– Э-э-э, – выдал Майк. – Просто я… Робин на днях обмолвился, что мистер Найт, то есть твой отец, попросил его не давить на тебя… типа. Дать тебе возможность адаптироваться, не грузить, что-то такое… – скомканно закончил Майк.

– Я не знал, – сухо произнес Скай.

– Ничего такого, можешь в любой момент подойти к Робину и попросить…

Скай жеманно улыбнулся, давая понять, что больше говорить не намерен.

Он подозревал, что так случится, что отец добавит масла в огонь, который уже палил репутацию Ская дотла. Но надеялся, что отцу хватит ума ничего не предпринимать. Скай и так постоянно сталкивался с многозначительными взглядами в свою сторону, странными выражениями лиц при упоминании фамилии Найт, тенями улыбок с толикой «понимания» и даже «жалости» в его сторону.

Отцовская известность окружала его, как шлейф парфюма.

Конечно, сыграл роль и момент его трудоустройства в день диверсии, настоящего апокалипсиса для РАЯП, который не сталкивался с опасностью многие годы.

Хаос, начавшийся после первого совещания, продолжался уже неделю и делал абсолютно бесполезными потуги новичка Ская разобраться в проблеме.

Они нуждались в скорости и опыте, а Скай решил плыть по течению и планомерно менять временный пропуск на постоянный, получать инструкции по работе, изучать расположение запасных выходов и пожарных лестниц, подписывать бумаги по технике безопасности и не задавать Робину вопросов, почему он копался в данных, хотя в РАЯП для этих целей собрали целый отдел аналитиков.

Теперь причина игнора становилась очевидной.

– А вот, кстати, Робин! – Помахав кому-то, Майк задел Ская, приводя его в чувство. – Иди-ка сюда, паршивец!

Скай успел только закинуть ногу на ногу, прежде чем на спинку его стула опустилась чужая ладонь.

– Привет-привет.

– Ты опять ходил в «аквариум» через мой кабинет!

– Разве? – удивился Робин.

Скай вздрогнул от того, что ему на плечо упали наушники.

– Извини, Скай, – Робин быстро взял их, начав наматывать шнур на ладонь. Его голос пропитал сироп. – Майк, уверен, я бы не стал, ты же бесишься.

– Во-о-от.

Пока они переговаривались, Скай улучил момент взглянуть на Робина. Сегодня тот предпочел обычную белую рубашку, не заправив ее в джинсы.

Скай вспомнил рюкзак, с которым видел Робина каждый день, посмотрел на его яркий галстук, джинсы… И про себя задался вопросом: почему тот так явно игнорировал дресс-код? Эдакий вольтерьянец. И как ему это сходило с рук? Ладно Майк со своими толстовками, но Робин значился заместителем Джейсона в РАЯП, ему постоянно приходилось ходить с ним на совещания к вышестоящим, докладывать об успехах и оправдываться. В джинсах.

Пальцами правой руки Робин держал стаканчик с кофе. Наверное, Майк сказал правду о его привычке пить этот напиток литрами. Да еще и с нутеллой.

На этой мысли Робин внезапно встретил его взгляд, улыбнулся, и сердце Ская ухнуло в пятки.

– Робин, серьезно, ходи через соседний кабинет, я прошу. Ты опять не закрыл двери, и сквозняком сдуло мои документы. Снова. Валялись по всей комнате.

– Это сделал кто-то другой.

– Ненавижу тебя, – безнадежно заявил Майк.

В перепалке правда была за ним, но Скай слабовольно молчал.

– Нет, ты меня обожаешь, – отметил Робин.

– Втыкаю в твои фотки иголки по ночам. Ой ладно, с тобой спорить – что слона таранить. Как там Джина? – спросил Майк, погрузив в рот остатки сэндвича.

– Нормально, это же Джина.

– Ты же заходил к ней?

– Да. – Робин глотнул из своего стаканчика кофе. – Она в порядке. Сказала, чтобы ты, Майк, оставил хотя бы немного нервных клеток на будущее.

– В смысле? Я переживаю!

– Вот именно, побереги нервы.

Робин ушел, а Скай тоскливо уставился на противоположную стену: его картошка окончательно остыла, а обеденный перерыв почти закончился.

***

Скай так и не поговорил с отцом и впал в состоянии хронической апатии.

Он понимал, что увидит, если вернется в особняк: в большом доме он то и дело сталкивался с отцом или Мэри. В первом случае это оборачивалось неладными диалогами, во втором – неприятностями.

Лучше уж посидеть в тишине.

Скай вошел в кабинет, бросив папку на стол.

От офиса Скай ничего особенного не ожидал: ранее он уже бывал в МАГАТЭ и знал, что все помещения выглядят одинаково безлико. Темно-бежевые стены, закупленные оптом столы, плиточный потолок и синий ковролин под ногами. Отец говорил, что это корпоративно-социальное единство, хватало, мол, того, что одни подчинялись другим, зачем выделять людей еще и вычурными рабочими местами?..

Деревянный шкафчик с пустыми пока полками, стол, кресло и диван тускло-голубого цвета Ская не устраивали. Он взглянул на папку, над которой корпел три дня, раздумывая, сколько отчетов придется создать, чтобы гигантские полки выглядели хотя бы немного солиднее.

Вздохнув, Скай с разгону уселся в мягкое кресло.

Сегодня на заседании они попытались отойти от пока не найденного исполнителя к заказчику диверсии на АЭС. Помимо очевидного террористического мотива, Скай нашел еще пару десятков, проанализировал, кому станция подавала энергию, где закупала топливные сборки, с какими фирмами работала по тендерам, изучил всех конкурентов, заинтересованных лиц и предприятия со сферами влияния в пределах энергетического кольца Нью-Йорка… А теперь еще и страховая!

Он повернулся к столу, представив себя не обычным техником-следователем, а крупным начальником. Кто знает, может быть, его ждало великое будущее? Поправив пиджак, Скай сделал вид, что звонит по внутренней линии.

Он нажал пальцем на край стола, будто бы там стоял телефон.

Настоящий ему еще не подключили.

– Позовите мне, пожалуйста, Майкла… – Скай повторил более низким голосом: – Позовите сейчас же. Меня не интересует, что он занят.

Импровизированная линия хранила молчание, Скай еще секунд пять делал ужасно важный вид, а потом прыснул себе под нос, откинувшись на спинку.

Заняться больше нечем. Так отец говорил. «Тебе заняться больше нечем?» – и отправлял его к себе, учиться для успешного поступления в колледж.

В голове всплыл момент, когда Скай впервые подумал о работе в МАГАТЭ. Его отец провел здесь всю жизнь, но для Ская выбор профессии не казался очевидным.

В юности он восхищался античными философами, просиживал свободные часы над работами Теофаста, Эпикура и Демокрита. Мама до самой смерти повторяла, что Скай должен выбрать профессию по любви. И к моменту поступления в колледж Скай вправду рассматривал совсем другие варианты, а в итоге его занесло в МАГАТЭ.

– Тук-тук.

Скай резко повернулся к дверям.

На него расслабленно, немного кокетливо смотрел Робин.

Наверное, заметил его через приоткрытые двери, идя домой. На руке у Робина висел черный пиджак. Значит, тогда, перед походом в кафе МАГАТЭ, он оставил его у себя.

Скай подмечал такие детали, не давая себе времени подумать зачем.

– Войдите, – не без иронии произнес он.

– Вот уж кто не должен задерживаться допоздна. – Робин вразвалочку подошел к его столу. – Кто завалил тебя работой, если у меня монополия на задания для тебя?

– Да я… – начал Скай и затих.

Он молчал, пока Робин усаживался на диван, испытав неясное удовлетворение при мысли, что его гость не собирался уходить.

Скай медлил. Его держали на дистанции от расследования, поручали вторичные вещи, и Робин сам дал такое распоряжение, врать ему не имело смысла.

– Если честно, я просто сижу.

– Значит, не хочешь ехать домой?

– Нет, я… – Скай поднял взгляд и сдался: – Да.

– Такое бывает. К счастью, офис работает круглосуточно, и здесь есть великолепные диваны, – погладив обивку на спинке, ответил Робин.

– И ты… пользовался этим благом?

– Пару раз. Но не на стажировке, черт возьми.

Скай потянулся, чтобы пригладить ладонью волосы на затылке.

– Ты хорошо помнишь свою стажировку?

– Да.

– И как оно?

– Необычно. Мне дали стол, огромный ящик с документами. Я сидел… и читал их, – рассмеялся Робин.

– А перед этим? – Скай провел кончиками пальцев по горлу.

– Официальный разговор-знакомство? Что же. Перед этим была школа в Грейспойнте, там я и родился, вырос. В Аризоне. Мама – социальный работник, отец – физик-ядерщик, работал оператором на местной АЭС. До аварии, конечно. В восемнадцать я приехал покорять Нью-Йорк. Твоя очередь.

– Мама умерла, а отец… Джейсон Найт. – Скай сощурился. – Ты его знаешь?

– Не уверен, но… – хмыкнул Робин, – если подумать, мы встречались пару раз. Это тот человек, который рассказывал много забавных вещей о сыне.

– Что?

– Братьев и сестер нет, – Робин тут же перебил его. – Ты единственный ребенок в семье, и это многое объясняет. Девушки, парни?

– Нет. Но…

– Домашние животные хотя бы?

– Отец рассказывал обо мне?

– Особенно разговорчивым он становится на корпоративах после текилы.

– Знаешь, я передумал, не хочу знать.

– Но почему? Все слушали с огромным интересом. Правда, что в четырнадцать ты считал себя слишком толстым, занимался дома спортом, бегал вокруг вашего громадного особняка?.. Просто, как по мне, с этим у тебя проблем нет, – взгляд Робина прошелся по телу Ская, остановившись на бедре левой ноги.

– Спасибо, – Скаю стало жарко.

Подойдя к вешалке, он снял с нее пальто, поставив в уме еще одну галочку: повесить зеркало.

Он уставился в окно, стараясь взять себя в руки. Далекие улочки Нью-Йорка напоминали россыпь звезд. Кроме огней и света фар автомобилей, Скай ничего не видел. Время от времени через освещенные участки проносились, словно желтые муравьи, такси. Вдалеке виднелся мост Джорджа Вашингтона с высокими пролетами.

Скай сделал шаг, попав под поток ледяного воздуха из кондиционера, его шея тут же покрылась мурашками. Он ощутил странную привязанность к Нью-Йорку.

– Как видишь, у меня тоже есть компромат на тебя. – Робин поднялся следом. – Так что берегись, Скай Найт.

– Но, кажется, в первый день мы сошлись на том, что у меня на тебя компромата нет, – ухмыльнулся Скай.

– Вот в чем вопрос: стоит ли доверять твоим словам?

Скай взял в руки кожаный портфель, пальто застегивать не стал.

Образовавшаяся между ними тишина имела сладкий вкус, и Скай ограничился доброжелательной улыбкой. Робин так и продолжал стоять напротив. Внезапно он чем-то напомнил Скаю Альфреда Дугласа. Возникшая в голове картинка получилась настолько яркой, что Скай едва не произнес изумленное: «О».

В рубашке с французскими манжетами, накрахмаленной и белоснежной, с изысканным шейным платком Робин выглядел бы феерично. Визуальный контакт между ними продлился дольше обычного. Но потом Робин просто развернулся на каблуках и вышел из кабинета, пожелав доброй ночи.

Оставив Ская наедине с его фантазией.

Konfekter.

***

У Робина не получалось успокоиться.

Что-то было не так, и это «что-то» заставило его попросить таксиста остановиться в начале Джером-авеню. С уверенным «сдачи не нужно» Робин выбрался из машины и прикрыл за собой дверь. Он решил не идти сразу домой, проветриться и выбрал детскую площадку, куда в вечернее время забредали только подростки, чтобы втихую поцеловаться.

Медленно ступая по тротуару, Робин думал над ситуацией с Джиной.

Наверное, она и не давала ему покоя. Джина оставалась главной подозреваемой, никому другому служба обвинения не предъявила. И несмотря на то, что ей разрешили вернуться домой и даже работать над другими делами, запрет покидать город и беседы с ФБР прямо говорили о том, что служба с ней еще не закончила.

Робин знал, как мыслили следователи, его самого этому учили.

Не верить никому. Даже близким. Во всем искать подвох. «Джина ездила на станцию, чтобы увидеть любовника? А может быть, она его соблазнила, чтобы сделать подельником, дабы он в итоге посодействовал ей с бомбой?»

Робин, конечно, верил Джи.

Но служба безопасности поддаваться сантиментам не будет. Они уже копали под нее, проверяли прошлое, сочувствие к террористам, экстремистам, искали зацепки, искали удовлетворительные объяснения тому, зачем ей взрывать серверную.

Он прошел под выцветшей вывеской «Ярмарка», приподняв ее справа. Ярмарки в Нью-Йорке сильно отличались от тех, где он бывал в детстве.

Каждое такое мероприятие в Грейспойнте собирало на площади едва ли не весь город. Компанию юному Робину составлял Джуд (он переехал в Бостон в четырнадцать), и вместе они лопали хот-доги, катались на машинках и вылавливали уток из пруда, каждый раз расстраиваясь как впервые, что в награду им давали уродливые игрушки.

Первое время Робин не уживался с Нью-Йорком. Они с мамой быстро взяли в толк, что образцовые улочки, вымощенные булыжником дороги, прекрасные виды океана служат лишь открыткой для туристов. На самом деле Нью-Йорк не отличался ни высоким уровнем жизни, ни заоблачными перспективами. Свободные вакансии в городе находились в основном в сфере обслуживания: постоянно не хватало кассиров, продавцов и уборщиков с преступно скромными зарплатами.

Переступив через низенький заборчик на границе детской площадки, Робин уселся на качели, они жалобно заскрипели под его весом. Оттолкнувшись от земли носком ботинка, он ощутил прохладный ветерок на коже.

Робин сам себе удивился, почему сегодня вспомнил события пятнадцатилетней давности. Впрочем, Грейспойнт казался ему одновременно далеким и близким. Словно тень, не покидающая его ни на минуту.

О переезде в Нью-Йорк у него осталось всего несколько четких, ярких воспоминаний.

Например, лосось.

Робин не привык к такой еде, потому что вырос в Аризоне.

Его родной городок, Грейспоинт, создали с нуля после строительства новой атомной станции. Пригласили персонал со всей страны и дали сотрудникам пакет социальных льгот, место для строительства жилья, да еще и с кредитами поспособствовали.

Мама с отцом отправились сюда налегке, а уже через год в доме, купленном в ипотеку, появился Робин. И хотя они все не имели ничего общего с Диким Западом, ковбойский дух наполнял город вместе с индейскими забегаловками, гриль-барами и ранчо. Хорошо прожаренный стейк превратили в символ Грейспойнта, а потому меню нью-йоркских ресторанов шокировало Робина. Лосось. Лососевая нарезка. Лососевый мусс. Стейк с лососевым соусом.

Бруклинский мост тоже его поразил. До этого Робин даже не видел настолько масштабных строений. Он помнил, как стоял на мосту, держась за поручни, и не мог побороть страх свалиться в пропасть, пока кипела жизнь, над головой Робина пролетали самолеты, а внизу буксиры и яхты рассекали пенящиеся волны. Асфальт под ним устрашающе вибрировал, но опоры оставались неподвижными, и машины пролетали мимо, со свистом рассекая знойный мегаполисный воздух…

К девяти он добрался до дома. И сразу заметил, что в привычном пейзаже кое-что не так. Его мама сидела на ступеньках «кинкейдовского» дома, во внутреннем дворике, а рядом с ней, нескромно – бутылка водки. Родилась у Робина с мамой одна частично неприличная традиция: взять да и распить бутылку на двоих.

– Что-то случилось? – спросил он, подойдя ближе.

– Посиди со мной.

Мать похлопала ладошкой по ступеньке около себя, и Робин устроился рядом. Теперь бутылка оказалась между ними как трофей.

– Так что-то случилось или нет?

– Слышала о взрыве. Аркона, если не ошибаюсь?

– Мы уже пару недель расследуем это дело. – Робин стащил с плеча рюкзак и положил его между коленями. – Один взрыв. Ничего серьезного.

– И ты так к этому относишься? После случившегося?

– А как мне относиться? – Не дождавшись ответа, Робин заговорил сам: – Взрыв не задел реакторы.

– Погибли люди.

Робин промолчал, поднял взгляд к небу, как часто делал в детстве. И на пару секунд выпал из реальности, наблюдая за мерцанием звезд. Они с братом даже обзавелись биноклем с двенадцатикратным увеличением, ставшем местной достопримечательностью среди мальчишек.

– Робин, ты так похож на отца.

– Ты о чем?

– Стоило сказать раньше, но… Я боялась, что ты возненавидишь Патрика… Знаю, это глупо, он умер. Пойми, сложно набраться смелости и разворошить прошлое.

– Это хотя бы первая бутылка? – Робин скосил взгляд на алкоголь.

– Помнишь его? Твоего отца. Познакомившись с ним, я осознала почти сразу, что хочу прожить с этим человеком всю свою жизнь, – на лице Эшли появилась мечтательная улыбка. – Несмотря на его одержимость работой и наукой. Понимаешь, о чем я?

– Честно тебе сказать?

– Он был как художники, с увлечением. Или как тайные агенты, с призванием. – Мама сделала вид, что не услышала иронии. – Не мыслил себя без работы.

Робин невольно задумался.

Отец казался ему слишком серьезным, до жути прагматичным и скептически настроенным ко всему человеком. Он принимался за ужином говорить на темы, которые всех вгоняли в уныние: нет денег выплачивать кредит, зарплату задерживают, станция скоро перейдет на режим экономии топлива, а значит, отключат блок. В общем, он относился к жизни весьма пессимистично и радовался, наверное, лишь возможности заниматься любимым делом. При этом Робин и под дулом пистолета не сказал бы, что отец не любил их с братом.

В силу характера, он не распространялся о чувствах, зато многое для них делал.

Выходные посвящал жене и детям, частенько покупал билеты в кинотеатр и каждый раз давал возможность выбрать фильм одному члену семьи. Робину, например, пришлось смотреть в кинотеатре «Звездные войны» и «Властелин колец», прежде чем пойти на «Перл-Харбор», «Сонную лощину» и «Армагеддон».

Хотя чаще Робин общался с отцом дома.

Он, бывало, приходил на кухню, чтобы посидеть за пластиковым столом, слушая, как отец читал его брату Стиву Конан Дойла, или вызывал его на карточный турнир, звал на рыбалку, а то и смотреть несмешной ситком по телевизору. Однажды они даже решили порадовать маму чем-нибудь вкусненьким и затеяли готовку. Решили сделать фаршированные яйца с печеночным паштетом, да только отвлеклись и забыли. Вся вода испарилась, а яйца так перегрелись, что прилипли к потолку.

– Его не вызывали на станцию в тот вечер.

– Что значит не вызывали на станцию? – переспросил Робин. – Они собрали их всех в городке для персонала и принудительно увезли на АЭС, ты так мне сказала.

– Нет, Робин… Они предложили персоналу премиальные за работу в опасных условиях. На тот момент еще никто не разобрался, чем это все закончится. И твой отец вызвался добровольцем. Он думал, что поможет на АЭС и, видимо, не сомневался, что патруль найдет Стивена с ребятами.

Мама умолкла ровно за секунду до того, как Робин созрел для просьбы притормозить.

В тишине между ними и так словно звенело: «Он убил твоего брата». Хотя убила его, конечно, радиация, точнее, «трагическое стечение обстоятельств», как не уставали повторять политики, чиновники и журналисты.

Трое маленьких мальчиков забрались в пещеры в пригороде Грейспойнта ровно в момент ядерной аварии. Им не смогли дозвониться, их так и не разыскали, чтобы эвакуировать.

– Деньги. Вот в чем причина?

– Что ты, нет. Он лишь хотел помочь, верил в то, что будет полезен.

Робин хмыкнул:

– Помог, ничего не скажешь.

Шумно выдохнув, Робин попытался сохранить самообладание.

Как такое вообще можно держать в тайне десять лет, а потом с невозмутимым видом рассказать, выпив для храбрости водки?

Он вытянул ступни, положил руки на колени, словно борясь с желанием что-нибудь швырнуть. Сердце билось часто-часто, а грудь сдавило железными тисками. Робина снова поглотила острая и болезненная идея о том, как близко он находился к спасению брата. Сказал бы маме, удержавшей его, что все равно пойдет искать Стива. И он бы его нашел. Конечно. Ведь Робин слышал о тех пещерах.

– Зачем ты сказала? – тихо произнес он. – Потому что смирилась? Перестала злиться? Решила, что прошло достаточно времени?

– Робин…

– Замолчи. – Он прикусил губу. – У тебя ведь это отлично получается, молчать годами о чем-то до чертиков важном.

– Я не хотела причинять тебе боль. Я же видела, что ты подавлен, да и я сама… не могла выбросить из головы это… – Мать схватила его за ладонь, сжав пальцы. – У меня плохое предчувствие. Я, честно, не хотела, чтобы ты посвящал себя ядерной физике, чтобы твоя работа касалась АЭС, я опасалась повторения истории.

Робин, скривившись, посмотрел на руку мамы, обхватившую его.

– Но ты теперь в МАГАТЭ. Ты столького добился, милый. Я об одном хочу попросить: чтобы ты ценил свою жизнь, Робин.

– Прекрати, о чем ты вообще говоришь?..

– Пообещай, что позаботишься в первую очередь о себе.

Они застыли на долгое мгновение. Перед глазами Робина клубился туман замешательства.

– После того, что ты скрывала, не жди от меня никаких обещаний.

– Робин…

– Черт. – Поднявшись на ноги, он задел рукой бутылку. Та покатилась по асфальту, никем не замеченная. – Когда ты узнала, что отец не пошел искать Стива? В автобусе? – Эшли медленно кивнула. – А мне сказала уже в санитарном пункте! Еще и прикрывала его мерзкий поступок! Как ты там говорила? Ах да, что ему пришлось, – едко произнес он.

*«Анатомия скандала» – детектив Сары Воэн о супружеской неверности.