Читать книгу Мир пяти Стихий. Книга 3 - Дон Дрон, Дон Дроне - Страница 4

Маленький запыленный фургончик со скрипом остановился на обочине проселочной дороги у крайнего домишки небольшого крестьянского поселения. Чудного вида кибитка была запряжена парой медлительных пегих лошадок, а снаружи вся изрисована какими-то яркими знаками, непонятными символами и замысловатыми узорами. Обилие клякс придавало ей особенно пестрый вид, а по их хаотичному расположению нельзя было понять: то ли оставлены они с каким-то умыслом и являлись частью росписи, то ли просто были побочным результатом профессиональной деятельности хозяина. Повозка одновременно привлекала к себе внимание необычным цветастым видом, но в то же время жалкая внешность старых кляч не вызывала желания ее ограбить.

Рядом с хижиной, на завалинке, сидел старик и не спеша набивал махорку в потертую, засаленную трубку. Он с любопытством поглядывал на расписной фургончик и такого же пестрого мужчину, одетого в разноцветную одежду, явно заморского происхождения, который сидел на козлах повозки и энергично махал ему рукой, при этом глупо лыбясь, как это принято у иностранцев.

– Любезный сударь, а скажите-ка, что это за поселок? – обратился пестрый к старику.

– Это, мил-че, село «Старые пни».

– Старпни, значит. А где это? Это уже Подгорье или еще Межгорье?

– Э-э, да вы, видать, не в курсе последних событий, господин иностранец. Нет уже ни Подгорья, ни Межгорья, да и Пригорья тоже нету. Все это с недавних пор снова Угорское царство!

– Да в курсе я, знаю. Только хотел прикинуть расстояние в пути, – пояснил незнакомец. – До того, как эта рыжая стерва уселась на трон и закрыла переправу через Олгу, заблокировав тем самым золотой торговый путь, это село относилось к Подгорью или Межгорью?

Дед удивленно посмотрел на чужака, демонстративно замолчал и стал возиться с трубкой.

– О, простите мой плохой пурский. Я хотел сказать, эта смелая и решительная женщина, что возрождает древнее Угорское царство.

– Угорская царица.

– Да-да, эта храбрая рыжеволосая Угорская царица, – громко проговорил незнакомец.

Дед понимающе закивал лысой головой.

– А еще говорят, что она стерва, так как долго без мужа жила и теперь опять с ним в разлуке, – уточнил дед. – Это я тебе точно скажу: если какая баба долго без мужика своего живет, то она становится либо курвой, либо стервой, потому как лупить ее некому.

– Ну, я рад, что мы сошлись во мнениях, – вновь заулыбался пестрый своей глупой, вежливой улыбкой иностранца. – А теперь, милейший, к делу. Это село – Старпни, оно было межгорское или подгорское до объединения?

– Так известно дело, что подгорское. Как речку Волу пересек, так Подгорье и начиналось.

– Так я и думал, – сказал пестрый, грустно осматривая покосившиеся заборы и обшарпанные лачуги, расположенные вдоль проселочной дороги.

– А скажи-ка, уважаемый, нет ли где-нибудь здесь поблизости постоялого двора или хотя бы корчмы?

– Так откуда им тут взяться, если в наши места путники редко забредают. Раньше купцы по пурскому тракту путешествовали, а нынче Угорская царица трофейные боевые ладьи, что после «Братской резни» на переправе остались, приспособила для речного торгового судоходства и купцов с товарами по реке отправляет, а те ей исправно платят не только за транспортировку, но и за охрану от ушкуйников. Известно, что речные пираты к царским ладьям и близко не подплывут.

– Значит, остановиться в окрестностях и нормально переночевать не получится. Понятно.

Клячи безразлично жевали пожухлую траву на обочине.

– Ладно, мне не привыкать, – пробурчал себе поднос чужестранец. – А скажи-ка, дед, нет ли у вас в селе какой-нибудь зажиточной вдовы?

– А ты сам-то кто такой будешь, коль ко мне во внуки набиваешься? – спросил старик, прищурившись, раскуривая трубку.

Пестрый важно поправил свою изрядно поношенную желто-красную шляпу, украшенную длинным фазаньим пером, выпрямил спину, задрав подбородок, и представился:

– Я известный мэтр начертательной магии из далеких земель Асарии, а зовут меня Альфред-Доминик Фибонарий дель Наччо.

– Ишь ты! – усмехнулся дед. – А зачем честному человеку столько имен? Такое множество разве что жулику сподручно.

Пестрый от удивления крякнул.

– Видите ли, сударь, там, откуда я родом, а о тех краях вы скорее всего даже не слышали, подобное сочетание имен говорит о благородном происхождении вашего собеседника, что заслуживает советующего почтения.

Дед молча затянулся и, выпустив изо рта густой клубок сизого дыма, смачно сплюнул.

– Альфред – это имя моего отца. Доминик – девичья фамилия моей матери. Фибонарий – суть, мое личное имя, а дель Наччо означает, что я из благородного эльфийского рода Наччо. Преставившись, я сообщил вам, что я – Фибонарий, сын Альфреда дель Наччо, а моя мать из рода Доминик. В имени сына фамилия матери упоминается, только если ее род не уступает по знатности роду отца. Таким образом, я отпрыск двух благородных арийских семей: Наччо и Доминик. Но друзья называют меня просто – Фибо, – заверил пестренький, закручивая кверху кончики своих усов.

– А я пан Поднебрысь, здешний староста, или просто дед Гаврила, – представился старик.

– Рад с вами познакомиться, дед Гаврила, – по свойски продолжил общение заграничный мэтр. – Только какой же вы староста, коль ваша хата с краю села, да и домик какой-то невзрачный для старосты.

– А с чего ты взял, что это мой дом? Тут мой старый приятель живет, а я его поджидаю.

Дед полез в холщевый мешок, лежавший рядом, и извлек оттуда солидного размера бутыль мутного самогона.

Фибо судорожно сглотнул, прикидывая вероятную возможность тут переночевать и утренние последствия этого шага.

– А ты, сударь – мэтр Фибо, откуда и куда путь держишь, и как в наших краях очутился?

– Я, почтенный дед Гаврила, еду из богатого дворфийского города Ведир, что расположен в центральной части Самоцветных гор, от которого начинается золотой торговый путь. Направляюсь в вольный город Порт-Понт, что раскинулся по обеим берегам в устье реки Танаис и размерами своими превосходит все другие известные мне города, кроме, пожалуй, Долирина – столицы моей родной Асарии. А к вам попал, потому что переправа через реку Олга с недавних пор закрыта и пурский тракт отрезан. Вот и приходится мне блуждать, отыскивая обходные пути на юг по проселочным дорогам.

– А что ж ты с другими купцами по реке не поплыл до Каменного моста, там тракт открыт.

– Так не купец я, и товара у меня нет, а все мое богатство – эта повозка, что мне в ремесле служит, только ее на ладье перевозить разорительно. Дорога дороже выйдет, чем сам фургон стоит. Вот я и не поехал к переправе, чтобы крюк не делать, а стал сразу из Ведира путь на юг держать, и вот маленько заплутал.

– Да ничего не заплутал, так и езжай по грунтовкам вдоль берега Волы, так до Подгорского замка и доберешься, он рядом с устьем расположен, где Вола в Олгу впадает. А там через Зар и Яр до Каменного моста дорога всем известна, и немногим она пурскому тракту уступает.

– Я так и собирался делать. Только вот мне бы где-нибудь поесть да продуктами запастись. Да так, что бы своим ремеслом расплатиться, потому как с деньгами у меня сейчас туго.

– Так какой же ты тогда известный мэтр, раз у тебя денег нет. Пустой кошель говорит о неумелом мастере, пьянице и бездельнике.

– В моем случае он скорее говорит о неумении играть в карты. И то, что дворфы все от рождения шельмы, и в азартные игры с ними нельзя играть ни при каких условиях.

– А-а! – многозначительно протянул староста, обильно выпуская клубы дыма. – А что у тебя за ремесло, чем знаменит?

– Так я и говорю: владею начертательной магией. Могу различные символы и знаки рисовать, что обладают волшебной силой и в хозяйстве пользу приносят.

– О как! Стало быть, и руны можешь в доспех инкрустировать? – оживился старик.

– Сейчас нет, – грустно вздохнул Фибо. – Для этого нужен дорогостоящий инструментарий, а мой остался в Ведире, в залог за карточные долги, и, похоже, теперь уже навсегда для меня утрачен.

– А-а, – разочарованно протянул дед. – Чего тогда могешь?

– Ну, могу, например, начертать тайные знаки, чтоб скотина здоровый приплод регулярно приносила, куры чаще неслись или у коров надои повысились. Могу что и посерьезней сотворить, но только тут к каждому клиенту особый подход нужен, для каждого человека дополнительно к основным символам необходимо индивидуальный набор рун и знаков подобрать, сочетающийся с его Стихией и Зодиакаром.

Староста задумчиво пускал колечки дыма и рассматривал заезжего гостя.

– Ну так как, подскажете, к кому в вашем селе можно обратиться?

– Ну, одиноких сейчас везде хватает, чай война. А вот зажиточных…

– Для меня сейчас любая зажиточная, если напоить, накормить да обогреть сможет.

Вечерело, день подходил к концу, а Тамара все еще хлопотала на своем подворье, украдкой подглядывая за иностранным мэтром, проводившим странный ритуал под навесом между хлевом и курятником. Мужчина разложил на земле низенький, но длинный складной столик из красного дерева с вырезанными на нем рунами и загадочными знаками. Зажёг по краям цветные пахучие свечи. Расставил причудливыми рядами на столике множество различных жестяных коробочек, баночек и скляночек. Положил рядом начертательные приборы. Зачем-то разделся до пояса, к удивлению Тамары, обнажив атлетический торс, покрытый шрамами. Следы былых ран явно говорили о том, что в юности мужчина был заядлым дуэлянтом. И уселся у столика прямо на землю, скрестив ноги и закрыв глаза. Она подошла ближе и, уже не таясь, стала внимательно его рассматривать, пользуясь тем, что начертатель ее не видит.

Мужчина что-то невнятно бормотал себе под нос – то ли произносил какие-то заклинания, то ли читал мантры. Затем он делал резкие и смешные пассы руками, от чего мускулы у него на теле напрягались, свечи на столе ярко вспыхивали, а вырезанные руны начинали тускло светиться.

Затем он замолк и, резко открыв глаза, уставился на нее. Тамара на мгновение растерялась.

– А-а, я только хотела спросить, не нужно ли господину магу еще чего-нибудь?

Фибо улыбнулся.

– О, милейшая сударыня. Благодарю вас. Желтка от десятка яиц было вполне достаточно, чтобы восполнить запасы желтого красителя. Теперь у меня есть все необходимые краски.

– Осмелюсь спросить, а куда же господин маг дел белок от десятка яиц?

– Дабы добро не пропало напрасно, я его съел.

– А-а, и то верно, – согласилась молодая вдова. – Ну так, значит, у вас все готово для начертания тайных знаков, что увеличат приплод у скотины и защитят ее от хворей?

– Все необходимое готово, но приступить к начертанию я смогу только после полуночи, ибо сии знаки следует рисовать в лунном свете.

– А-а, вон оно как, – закивала головой Тамара, поправляя рукой растрепавшиеся из-под косынки волосы.

Фибо, не подавая вида, оценивающее рассматривал хозяйку. Пышногрудая, широкобедрая, с красивыми очертаниями талии и плоского живота, она определенно пришлась ему по вкусу.

– Видите ли, милейшая сударыня. Я стараюсь быть откровенным со своими клиентами. Поэтому, отбросив ложную скромность, я просто обязан вас предупредить.

– О чем? – заволновалась Тамара.

– Дело в том, что действие начертаний можно значительно усилить и продлить во времени, но для этого нужен один необычный ингредиент.

– И что же это за ингредиент? – Тамара нахмурилась, ожидая дополнительных расходов.

– Если добавить небольшое количество одной субстанции, то эффект будет значительно мощнее.

– Ну так добавляйте эту субстанцию, но только если это будет не дорого стоить.

– Эх, прелестная Тамара, дело тут, увы, не в деньгах, – Фибо сделал паузу и, вздохнув, продолжил, стараясь сохранять серьезный вид и деловой тон: – Для усиления чар мне необходима влага, что появляется у женщины в известном месте при сильном возбуждении.

Когда Тамара поняла, о чем идет речь, она густо покраснела и не удержалась от смеха. Особенно ее порадовало отсутствие дополнительных трат. Густые русые волосы окончательно растрепались, выбившись из-под развязавшейся косынки. Сверкнув глазами, она облизнула пунцовые губы и огляделась по сторонам, словно желая убедиться, что никто не подслушивает их разговор.

– Ну так чего тогда сидишь? Пошли в дом, будем добывать нужный ингредиент. До полуночи время есть.