Читать книгу Фольклорный путеводитель по Каргополью - А. Б. Мороз, Е. А. Литвин - Страница 54
Легенды и предания
Составители А. Б. Мороз, Н. В. Петров
VI. Деревенские святыни
Александровские роднички у села Река[189]
Оглавление238. [Почему родники у с. Река называются Александровскими?]
[СЗИ: ] Потому что Олёксандр Ошевенский шёл уже эту дорогу и тут остановился. [Где?] От у этих…
[СНИ: ] У этих родников.
[СЗИ: ] У этих родников. У них ведь и дна нет, у этих родников. <…> А потом, потом он ушёл в Ошевенск. А шёл, а шёл через Поздышево. <…> [Кто он был?] Святой, так уж он святой. [Святой?] Да. [Зачем он шел в Ошевенск?] А шёл, прокладывал путь, где можно останавливаться. Вот в Поздышеве его не пустили, он сказал: «Живите у воды, но без воды!» Вокруг шесть озёр, а в самом Поздышеве нет воды[190]. И он ушёл по своей, значит, тропе: проложил. И на Ошевенске-то – вот родники-то – и вышел. Там построили же, там часовня ведь есть[191]. [Где?] На родниках-то. <…> Ну вот часовня, часовня должна быть. [Там еще кресты какие-то стоят – это что?] Да, да, и часовня тожо, если её не сожгли, дак она должна быть. [Там еще на крестах какие-то тряпочки висят – зачем?] Ну… значит, часовни нет, а это просто несут женщины – как бы, не знай, подарок ли, что ли вот, не знаю, это, наэрно, было так.
Каргополь, 2003, СЗИ; СНИ
239. [Александровские роднички у с. Река] Там на роднички ходят как: вот чё у тя чё болит, там ли голова болит ли, ноги болят, может быть, вот чё такоё болит. Вот спина болит, ну там чё… платок, может, всё, может, чулки или носки снести, можно даже, вот если болит тело всё, дак можно нательную рубашку снести, чтоб если спина вот… Всё такоё носят: деньги в родничок кидают… Ещё на кустики там все вешают, или на крест, или на куст все вешают там куда-то. Вот [нрзб.] все на кустики обычно все вешают. [Откуда родники взялись?] Их, может, кто-нибудь выкапывал – может, какой божественный человек их вычистил, выкопал, кто его знает. [Кто это?] Может – не просто же так он появился; может, просто так он появился; может, нать сразу всё, почистили, и все. Вот так – Олександровские роднички называются. [Кто такой этот Александр?] Олександр – я даже не знаю, кто, такой человек, был божественный такой был, Олександр Ошевенский, наверно, скорей всего. Я еще Димки говорю: «Дима, вот эта-от дорога идёт у нас прямая-прямая». Мы так вот с ним с Ошевенска шли пешком. Вот я ему говорю: «Дима, вишь, кака прямая дорога, – говорю, – токо чуть-чуть вот она в гору, а у нас дальше вот так уже поворот здесь, вот там дальше, за нашей деревней [Колпаково]». Я [говорю]: «Шёл Олександр Ошевенский, эту дорогу он так… по лису шел, и появилась здесь… по его следу сделали дорогу здесь»[192]. Дорогу проложил Олександр Ошевенский. Там даже вот такой след есть, там монастырь вот есть в Ошевенске, была такая плита, тожо есть [?], как будто евонный след, здоровый-здоровый, пальцы даже видны[193]. Как он появился [?] – даже не знаю. <…> [В монастыре есть] ну от подземный ход. [Что за ход?] Говорили люди старинны, шо будто до Каргополя, а кто его знает. <…> [Говорят, Александр Ошевенский кого-то наказал?] На Халуе, токо не знаю, кто наказал, как: «У реки, но без воды будете жить», – это вот на Халуе нету воды. Река идёт под землю, так уже в другом конце выходит, как водопад она пала туда и там, а там уже вышла.
Река, 2000, ПЗА
240. [Зачем у Александровских родничков у с. Река платки вешают?] Зачем? А вот заболеёшь и положишь завет Олександру Ошевенскому, шо дал здоровья, только бы принёс Господь, и вот, и повешаю там, – платок ли, полотенце ли, чего ли повешаю; или там свечку; вот пойдёшь – у нас ведь церковь нать ехать в город <…> – и пойдешь. Я вот как, дак и завет сделаешь, что положу, я как пойду, так ставлю свечку за здравие: поставлю, помолюся, какие молитвы знаю, скажу, а потом за упокой поставлю, всех своих помяну, и водички там наберём, и намоемся, и попьём, и принесём. [Что вы говорите, когда ставите свечку за здравие?] Ну, «дай Бог здоровья всем моим детушкам, нам и детушкам моим», у меня пятеро это, дак как, всех, и поклонишься, всех перечислишь, что «всем дай Бог здоровья». [Если голова болит, что надо сделать на родниках?] Дак я не знаю, помолишься да водушки попьёшь, да чего. Можно и платок с головы повесить [на крест или соседние деревья]: делают так другие. [А если нога болит?] А нога – дак ходят вот там, моют, воды зачерпнут – да и моют из родника водой. [С ноги ничего не вешают?] Ну дак чего повешают, хто чего может, тот и весит. <…> Раньше-то ведь как: Богомольё в Ошевенском праздник[194], дак батюшко идёт из города, крестный ход идёт, и туда заходят, на родники; и потом, ведь Олександр Ошевенской в Ошевенске на Халуй ушёл, на Халуе там тоже его… не дали ему поставить [монастырь], а он и говорит: «Живите век свой у реки, а без воды!» Весной река – берега эти и всё, река весной вспыхнёт, воды много, каких-нибудь только… прошла вот эта вешня вода, по реке ходят – нету ни капли воды нигде, а вот где деревня. А как там, за деревней, текёт, а в деревню не текёт; а потом он вот поставил в Ошевенске монастырь. <…> [Богомолье когда бывает?] А вот Богомольё – оно не в числах; видишь, выходит как: Петрово говиньё у нас не в числах, потому что оно раздилёно от Великого говинья – это межговинья, оторвано это Петрово говиньё. Оно бывает, если Велико говиньё до шести недель даже, самое длинное девять недель и три дня – межговиньё; значит, Петрово говиньё было только две недели и три дня. После Троицы – ведь после Паски Троица тоже не в числах. Паска не в числах, вот и когда после Троицы… после Паски сорок дней до Вознесенья, а от Вознесенья десять дней ещё, оно выходит пятьдесят дней до Троицына дня. А после Троицына дня тут выходит неделя – пройдёт заговиньё, а после заговинья <…> неделя пройдёт, потом Богомольё. Ой, Богомольё – раньше такой праздник вот был, дак вот как народу туда… ой, сколько соберётся-то – девок-то, ребят, ой! Как придешь туды, в Ошевенско, дак до того допляшут – все плясали на Низу, на Низовском мосту[195] собирались – дак поглядишь: солнышко-то уж на два коромысла поднялося, всё большухи не ушли домой, а девки когды разойдутся? Вот до того догуляли-то. <…> [Как вы сказали про солнце?] Солнышко вот поднимется, а эки… уж высоко, а большухи всё ещё гуляют, сами большухи, дак как домой пойдёшь? Мы находилися, а они всё ещё… ну вот, они уйдут, а мы потом. [Большухи – это кто?] Хозяйки-те, хозяйки-те гуляют всё, вот раньше всё гуляли-то.
Река, 2000, БЕП
241. Как в Ошевенско… в Ошевенско как йидёш – на этой [правой] руке полё. Пройти нашо полё, вот, на правой руке – от нас-то да… полё большоё (я давно не бывала, ак запущёно ли нет) – вот… а там… от поля тропинка знать [к почитаемым Александровским родничкам в лесу, там же была часовня]. Раньше старики-ти были набожны, ак и часовенка была сделана, и по завету туды ходят: у кого чего болит, дак то и завещают. Вот. Свички ставя… иконки нося и там иногда – попы были, пока у нас ре… эта, роботала церковь дак, – Богомоленьё зовётся, там и служба была у нас, праздник такой – Богомоленьё[196]. [Где была служба?] А там были часовенки поставлены – хоть маленькие такие, что… коё-чего класть, да полочки, да, дви-ри, да… и замок был, да и… роспорядился… сельсовета там, у Спаса[197], Николай Васильевич Петров. Давно живого нету. Тунеядца[198] какого-то послал: «Сожги», – говорит. И сожгали. Потом опять, другу поставили. Их было льзя [?] заходить: как свичку хто принесёт – свою зажгёт, пока молится, дак… свич-ка погорит, а потом погасят. А там не один родничок: из одного пьют, а другой купаются. Туда лисенка есть опушчёна в воду, совсем-то не смеют на дно-то стать: глубоко да и топко очень – болото, дак. А еще ворники поехали на тракторе, дак трактор-от – колёса все ушли в чернозём. Господь-от их не допустил. Два пье… пьяницы, два парня, дак… потом откуль-то из города[199] ли, с Архангельска, большуханский трактор приходил, дак – гусениця-то широкая, долгая… тот йих вытащил, трактор-от. А оне всё равно сбегали, ковшик какой пристроили на черень [чтобы достать из него деньги]. Ещё денежку спускали. В родник. [Зачем?] Ак больше некуда класть-от: все воруют, пьянки-те одолели. Из-за их. Из-за их. <…> Из-за их. Потом все ровно: хоть трактор затопили в болото, а сходили, почерпали. Много ли, мало денёг-то нашли, ковшиком вычерпали. О какие. Настырные.
Река, 2000, КИМ
242. [В Заручевье (деревня, откуда ШЕТ родом) были родники, к которым ходили по завету?] А по завету мы йиздили в то воскресенье – это есть у нас, на Реке. Два километра вот туда. И есть в Поздышеве. <…> Там еще веком камень был, он увезён, шо вроде вот… святого ноги-те, нога-та, я в детстве-то видала[200]. Там есть. Так россказывали, что… туто в деревне ему не дали опреселиться, этому человеку, потом он в Ошевенско (моя сватья говорила) – там прогнали этого… ну, числится светой – человек такой ведь, как и мы, – сказал, шо: «Живите у реки, а без воды». Там, на Халуях, высыхает река – нету воды[201]. А вот тут у нас роднички-ти есть, по завету ходят. Дак просека от Ошевенска в болото. И вот представьте: болото кругом, и не было ничёго – люди-то говорят старые-то… ну, меня-то постарше. А вдруг… пошли в лес, и там роднички. Так вот течёт из-под земли, дак один родничок – берут воду, воду… ну, там, под землёй, в другой деньги опускали, в третий умывались – три рядом. Дак мы ездили с Валей да с зятём две… две недели назад, дак там все заросло. Там избушки были[202] – по заветам ходили – сожгали. <…> А сейчас весят [платки и другую одежду по завету], а голоё все дак. Токо столбы обгорелые. Дак вот Иван Михайлович[203] пообещал, шо туда свезти, шо сделать: по заветам-то ходят, дак хоть бы… Ну, там деньги бросали, алкоголики йиздили, вытаскивали – в родник деньги, а много ли? Там уж двадцать копеек ли… [Их можно брать?] А я не знаю – по пьянке съездили, дак брали. [За это ничего не бывает?] А это давно уж было – брали, а сейчас, наверно, не ложат. Теперь на свичку положат да… кто-то, может, берёт да в церковь сдавает. И там тиной обросло – родник, [в] которой-от деньги ложили, а вот это еще, где купались по завету. Я купывалась. В этот раз тыкала-тыкала туда… батожком. Там как будто ступеньки были. Камень, а ступаешь – три туда вот так зайдёшь [показывает глубину погружения – по плечи]. [По плечи?] Да. А сейчас еще вот ручьевина-то течёт, только воду-ту берут, как считается святая. А тут тиной все обросло. [Детей туда носили?] Так как! Кто заветы клал, шо оправишься ли [?] – водили. Меня вот на… тутам [?] родничок, дак там-то, в Поздышеве, мама маленьку водила. По с… ну, по завету, там чего заветят. А тут еще был родник, да церковь была, дак тоже родник… был, купались. В Крещенские морозы даже купались. [Где?] А там, в Поздышеве. [В Малом?] Да тут было, где эта, школа-та дак[204]. [Где церковь?] Да, где церковь, а там, к озёру, был родничок. Я болела маленькая – мама меня омывала: носила маленьку, потом россказала, что «в этом роднике я завет клала, чтобы поправилась». [Что значит «класть завет»?] Так шо завет: если болеешь – вот болеет, дак завет кладут, наверно, шо исцелит это… эта вода дак… [По завету там кладут плат]ки, полотенца. [Куда?] К иконам. [Чтоб исполнить завет, клали к иконам?] Да. Сейчас дак ведь, наверно, в церковь тоже ложат там. А тогда были ведь родницёк, дак и было сделано там и… избушка. Ну, по заветам ходим, раньше не было, шо деньги или свечки возьмут: положишь, дак… старушки препоручали им, они носили в церковь эти деньги. В Каргополь. [Заветные вещи можно брать?] Дак и там всё выгнило. Можно брать… как-то можно… вот я завет положила, что я возьму платок, положу я деньги, и этот как бы святой… [Платок?] Да, платок-то как бы освящённый. Раньше ить ходили туды с иконами. Даже эти… батюшки ходили. А сейчас не освящается дак… родничок и родничок – ходя. У! Там навешано, все выгнило, пало. А я дак говорю: «Я уж тут зачем весить-то буду. Уж церковь есть в Каргополе, можно и туда положить, тут нет ничего дак». <…> Иногда мешочки ли чего [вешают]. [На крест?] На кусты, где заходы-то. [Что за мешочки?] Хе. Во – белые целлофановы, навешано, что кто незнакомый – дак приметка. <…> А в Заручевье были родники, дак там у нас все заросло. <…> [Как звали святого, которого не пустили в деревню?] Не знай. [Почему он святой?] Это ведь… мне восемьдесят, а у мня уж сватье бы девяносто было, наверно. Дак они припоминают-та, а в моё время только водили вот маленьку-ту… [Ин]тересовалась, а… а не с… ведь тожо, может, имя ли… про… прогнали – ну, как я человек ли ты. Кто знал-то. Потом уж стали, шо святой, святой. Шо не было. Просека не заростала. От этих родничков-то, да. С Ошевенска просека была. [Что за просека?] Это раньше [говорили], шо святой прошёл чёловек, да… а сейчас-то уж заростке. Дак… прошло-то, может… [Что такое святой?] Вот этого чёловека-то, шо вот роднички-то очудились, да считали, что святой. Так тут… тут и… так и назвали, что Александр Ошевенский. Теперь вот и в церкви икона есть, и… празднуют. [Кто он такой?] Да вот, этот… где родники-то очудились.
Река, 2000, ШЕТ
243. [У дороги, в лесу кресты не ставят, не вкапывают?] Вка… вкапывают. Раньше на всех дорогах, на всех перекрёстках были кресты деревянные, ставили. [Зачем?] А вот не знаю. [Кто ставил?] А вот… Это раньше идёшь – дорога, и крестик стоит на перекрёстках. Вот этого я не знаю, не скажу. <…> [Что-то нужно сделать, если встретишь такой крест?] А помолишься: «Господи Исусе», чтой-то. [А дальше как?] А больше… Бог ёго знат – ничё не… не толкуёшь, никаких молитв не толкуёшь, дак. Чё ты будёшь ещё-то <…>. [Говорят, за д. Кромино[205] такой крест стоит?] В Кромине это, наверно, крестик стоит; наверно, на Олёксандровские родники ходят. [Что за родники?] А родники – там одни елушки на той стороне, и тамофка [там] эти… копан… так не знай, не копанцы, как назвать? Каки-то – ручеёк бежит, и такие всё как вот… воду берут. И в одном <…>… даже в одном родничке дак и купаются, в том есть таки, сделаны таки, как бы туды зайти, чтобы не овалиться да ничто такое, обнесена деревянным местом[206]. [Обрыв записи: в другом святую воду] и берут домо… домой носят, носят, хто моется, хто чего делаёт. [Почему эти роднички Александровские?] А вот, говорят, Олёксандр Ошевенский шёл да выбирал место, дак вот не мог… верно, не понравилось это место, дак вот называется Олександровские родники. [Не понравилось?] Наверно, не понравилося. [Для чего он место искал?] Дак… в Ошевенске… он ушёл, наверно. Да и, говорят, и даже нога была на камню, и там нога оста… осталася[207]. [Это где было?] В Ошевенске – я не знаю, правда ли, неправда, не знаю. [Кто такой Александр Ошевенский?] Дак… а Бог его-то знаёт-то – наверно уж, какой-то святой уж был. [Кто такие святые?] Да Бог его знат. [К крестам у родников что-нибудь носят?] Носят, платки носят… чулки женские носят. Хто… хто чего может, тот то и принесёт. И носят; тамофка была часовенка – эту часовенку сожгли, этого <…>, марганцовки насыпали в эти, в роднички. [Кто это сделал?] Да медик да председатель сель… сельсовета был. [Зачем?] Да Бог его знает, что… [С ними ничего после этого не случилось?] Да обоих живых нету. [Зачем платки и другие вещи вешают?] А у кого болят ноги, так… эти чулки носят женские, у кого тамофка чего. Вот я была… бывало, ходила – Олёксандровские-ти роднички, дак этого видала: платков-то много наношоно – и ситцевые, полотенца носят, и носки носят, и кое-что носят. Это я… это хорошо зна, что носят. [Деньги носят?] Денёжки носят, тоже ложат. Так у нас туто-ка и трактор проезжал… этот, какой назвать-то, Ты-Ты[208], – дак и все обломалось, и мосточины – ходить по дороги-то. За деньгами-то поехали: думали, что тут накладено сотенных много, дак… и так и ничёго. Дак у трактора-то ещё весной… дак хорошо, что достали трактор-от. [Он там завяз?] Да, да. [Оттуда вообще можно вещи брать?] Не знаю, наверно уж: берут – дак, наверно, не боятся. Наверно, можно. А что ведь, ничё не сделано[209]. Не знаю, Бог его знат. Кто за грех, тот и за ответ. [Как?] А хто за грех, тот и за ответ. А кака искра не падёт, та и не ожгёт. Раз принесет, дак я и не виновата. Так? <…> [То, что старушки носят вещи к родникам, не называется «завет»?] По завету, наверно уж. Ну. [Что это значит? Это если, например, я болею, то?..] Ну что болею… болела – платок, дак ша… чтобы не болела головушка ли, чего ли. [Как это делается? Например, у меня голова болит, я отнесу платок – и она перестанет болеть?] Отнесу платок. [Что еще делают по завету?] Не знаю. <…> [Кто ставит кресты?] Старички ставят, конечно… Нынь всяко молодёжь не станет делать. [По завету нищим милостыню не давали?] Ну, нищих теперича нету, дак… ну… [А раньше?] Раньше-то были, ходили нищие, а нынь хто – не знаешь. Носят, тожо носят.
Река, 2000, ТМИ
244. [В лесу за деревней Кромино находятся почитаемые Александровские роднички, рядом с ними и на пути к ним стоит по кресту. На обоих крестах навешаны платки, полотенца, ленточки, бантики, у креста возле родников их значительно больше, рядом с крестом лежат деньги, обувь и т. д. Вопрос: Для чего бантики?] Вот эти бантики – так если ребёночек болеет, так чтоб. Кто что, у кого вот… обувь приносят, что ноги болят – [чтобы] ноги не болели, а это, видимо, дети. [За детей?] За детей. Платки – дак, может, головы болят. [Эти вещи можно брать?] А куда их? Никто не будет брать. Так они уж тут висят. В часовенке-то раньше так все было по стеночкам развешано, ничё не замокало, так оно все новое: приносят ведь новое всё. Видите, какое оно… [Часовня была разрушена по приказу председателя сельсовета.]
Река, 2000, СГМ
245. [КИМ упомянула, что в лесу есть Попов родник. Вопрос: Что это за родник?] А там ключи идут от земли. Специально ходя по завету, йиздят туда. Олёксандр Ошевенский [КИМ путает Попов родник и Александровские роднички – местную святыню]. Служба когда там, в Ошевенске идёт, там церковь роботат, хоть из города поп приезжат по праздникам; тут Богомоленьё[210] уж прошло было, празднуют в Ошевенске: народу раньше много наидёт, крестный ход ходил из церквы в Ошевенско из города. [Из города?] Да, икону носили на носилках, такие носили носилки: впереде и взади цётыре ц’еловека икону большую несут. [Какую?] А что – какие святы нарисованы. А у нас ума-то не было, мы стрец’еть-то далёко бегали. До Суши, цють не до… Спаських полей[211], стрецяем народ-от: «Хрестный ход идёт, хрестный ход идёт!» Мы сбегам тоже, взади потом и идём. А носили эти иконы – они тяжёлы, наверно, дак народ сменялся. Те поднесут – опять други и третьи подойдут, что: «Вы устали, ак мы заменим». Вас. [Под иконой не пролезали?] Нет. А когда там родницьки-те есть у на… они у нас тут недалёко. [За деревней?] Да, за Кромином, там с полвёрсты ли с две будёт до родницьков, так ту… по завету только ходя: у кого чего вот как болит – завет кладут. И носили коё-цёго. Хто деньги спускал в родницёк… тут не один родницёк: дак из одного родницька пили, а в другой родницёк спускалися. Ту была [?] листница, да ступиницьки в воду положены, [потому] что там место-то болотноё, топкоё, дак вылезти-то получше по лесенке-то. [Окунались в родник?] Да-да. Наги скинутся и окунались. У мня мама, я помню… я не купывалась дак, я боюся воды что-то дак, а мама роздевалась да ле… купалась. Улезла только наровне… одна голова, а плец’и и всё в воде было дак. Я говорю: «Мама, ты не боишься-то?» – «А, – говорит, – надо, – говорит, – так». Ну, надо дак… [Во]ду домой нося.
Вот на эти пластмассовы всяки бутылки – от постно масло дак – в таких бутылках, на великах йиздя… йиздят-то, вот, автобусом тут… до тропинки полём – большой дорогой едут, а то на великах. А я говорю: это всё бесполезно. Пешком надо: раз по завету, дак чёго-то у кого болит, так оставлели – хто чулки, хто платок, хто утиральник, хто иконку какую [на кресте или деревьях у родников]. Много раз сожгали [часовню у родников] – партейцы-ти были, а председатель сельсовета спаськой[212], дак приказал… Какой-то у их жил цыган. Цыганом все звали. Нанял его – он сожгал, а было что наношено, надавано у людей-то по завету-ту, а всё сгорело. Потом опять ошевенской старицёк нашёлся да построил новую [часовню] – и ту нарушили. А там нонь к деревинам, к ёлкам кладут. А в один… там не один родницёк, дак опустя денежку-ту в ту на дно воду, в родник-от, там хто двадцать, хто тридцать копеёк (копейками ведь) – а пьянки-ти совершили эти… пьянку-ту эту, давно ведь она ведется, дак… стали ковшиком, ковшик насадили, батог да… достать деньги-ти, да, на вино-то… Поехали раз на тракторе да и загнюли [?]: болото, торф-от, земля-то цёрна такая, дак. Загнюли [?], потом приезжал откуль-то из города большуханской трактор, гусениця-то эка широка да и долгая – тот и вытащил трактора-то, а оне убежали от трактора, а все ровно сходили, денёг-то там все равно нашли. Много ли, мало. Оне… оне еще оба живы, еретики. Иванко да Сашка. Я-то их знаю. [Кто такие еретики?] А… бесята, биси.
Река, 2000, КИМ
246. [Запись сделана во время посещения Александровских родничков. СВП и СГМ показывают их и рассказывают.]
[СВП показывает разные родники (всего их 4): в этом] купались, а там брали воду, а эта купались, а нонь всё выгнило бы. Бросали такое в воду ещё, ты погляди: воры на то [?] искали деньги-те, вёдрами вытаскивали деньги. Иван Куимов[213], да их много, всё думали: там денег много накладено, а все остатки выворали [?]. Родник, и там клюц’и ведь бьют, всё теперь заросло, дак. Вот этот родник – вот и был Александровских-от родников.
[СГМ: ] А там-то всё заросло, оц’истить надо.
[СВП: ] Всё, всё заросло, тоже всё заросло. А вон там <…> всё, всё нарушено. А вот поглядите-ко, не заростат вот, никто не обрубат ницёво, а не заростает [тропа, ведущая лесом от дороги к родникам].
[СГМ: ] Вокруг-то.
[СВП: ] Вокруг-то, да?
[СГМ: ] Там всё сосны.
[СВП: ] Да.
[СГМ: ] А вот та не заростат никак <…>.
[СВП: ] Да, ребятки приехали, тунеядцы-те[214], жгать избушку-то[215] это, была избушка, а икон-то было наношоно у старушок. Ну вот. А тунеядцы тоже таки были высланы, а председатель сельсовета говорит: «Поезжайте, сожгите избушку, я вам дам денёг». А потом эта женщина-то… я приехала на почту (почту носила, почтальоном была), говорю: «Ольга, ты избушку сожгала на родниках?». – «Ой, я, – говорит, – Валя. Мы с дедком». Когда оне осенью на… приехали это на дровнях, на лошади, ну вот и говорит: «Токо как стала зажигать-то, зажгала, – говорит, – избушку-ту. Как, – говорит, – заревит вот. Такой женской голос. Так я, – говорит, – Валя, одва отошла от избушки». Заплакала, что жгут, – ты подумай-ко. Да вот одва ушла. Я говорю: «Вот, Ольга, позавидовала ты деньгам, и, ты гляди, что сделала – а, что?» [Кто заплакал?] А вот кто заплакал, не знай; говорит: «Так заревело, дак я, – говорит, – одва от избушки отошла». Вот. Заплакали, что жгут. Избушка. Кто там заплакал – не знаю этого, теперь ей уж живой нету. Дак вот у этого председателя сельсовета не ц’ерез долго брат попал под это… под трактор. Розъехал. Уц’ился не знаю где он, приехал в отпуск. Ну вот. И сам тоже заболел, сделался рак – не знаю, к ц’ему-то, дак ведь. Так болел, дак ослеп. Так слепком и умёр, не видел ницёго. Дак до цёго дострадал – то дак, молодой умёр-то он. Ему годов, наверно, сорок было, он умёр. Вот так. Господь наказал. А дыму-ту было, дак видно в деревне было, дыму-ту. Так и… старушки говорят: «О-ой, наверно, – говорит, – избушка на Александровских родниках подожгли». И видели, как оне ехали на дровнях, – дак вот из-за денёг, позавидовали деньгам. Вот было как, в Бога не веровали. А сейчас вот видишь. [Поджигатели тоже умерли или нет?] Умерли оба: она потом попала… автобус перевернулся, да она, тогда у ней… ногу ещё досадила тоже, да. Вот так.
[СГМ: ] Обе ноги были сломаны.
[СВП: ] Обе ноги были сломаны.
[СГМ: ] А потом умерла так, что долго ещё дома лежала.
[СВП: ] Да, лежала долго дома мёртвая.
[СГМ: ] Её не обнаружили. Вот так.
[СВП: ] Остатки завернули кое во что, да так и похоронили. Вот так Господь-от. Она мне сама говорила, говорит: «Вот, заплакала, – говорит, – как заревит, так я, – говорит, – одва от избушки ушла». А кто заплакал – не знай. Позавидовали… позавидовала деньгам. Ведь думали: «Может, вина купим ли цёго», – а что Петрову[216] нать было? <…> Чё было надо? И сам тоже умер молодой. Нет, нельзя, не разрушать ницёво, нельзя, а икон-то было наношоно у старушок-то, дак, – ой-ой-ой-ой, батюшки, сколько, всё сгорело, все иконы, всё сгорело. И окошецько было срублено, и было бы закрыто-то, не помню, этим… не шифером, а это… рупером[217], и всё-то, и двери-то были сделаны, и пол, и всё. А они приехали, да сожгли, да и поди. А вот теперь не можем никак сделать. <…> Вот где вылюбовал место, видишь? А вот камень – этот зарос вот. Была нога-то[218]. А он зарос, не знаю… [Какая нога?] А видна была нога, он когда шёл… Олександра Ошевенского. Камень там был.
[СГМ: ] След такой, в форме следа был.
[СВП: ] Формы следа он был. Был камень, там вот заходить только, а теперь он уж весь оброс. Теперь не найти его. Это давно было дело, мне ещё мама показывала, приводила. След, настоящий след… на камню. <…> Так вот, камень тут и был, где он это… шёл-то вот, здесь вылюбовал место-то ведь. Нихто ведь, это так-то, не мог, шо вот в оккурат в этом месте вот нать сделать, вот видишь? Вот камень, как только заходить вот теперь с поля-то [в лес к родникам]. Вот тут был и камень: он шёл, это место. Вот здесь и сделали, вот, на том месте сделали, вишь вот. Нигде – не в поле, нигде – а вон где: в лесу, в болоте. [Вероятно, имеется в виду, что именно тут св. Александр сделал роднички или что именно на родниках сделали часовню.]
Река-Александровские роднички, 2000, СВП; СГМ
247. [В Ошевенске есть какие-то кресты?[219]]
[КНН: ] Дак там ведь раньше тожо хоронили, хоронили, да кто их знат, я ведь не знаю. Там про Ошевенск, дак я уш не знаю там уж этого. Здесь была эта дорога, где… вот человек… нашу-то… вот крест стоял. На этом, на хуторе. Чё, умер тут один мужик: шёл с родников и умёр. А Вася Постнов, помнишь?
[КВС: ] Не помню.
[КНН: ] Не помнишь? Вот тожо, того, такой был тожо старик вредный. А тожо Господь наказал его. А дак он пошёл… прихватило его, он напился воды из родника – не перекрестесь-то, из Попова родника. И его прихватило, он пошёл к медику и так и умер в Наволоку. Вася Постнов. <…> Так ему был крест постав-лен-то дак, там. [На том месте, где он умер?] Да, где умёр, на том месте был крест поставлён-то, а этого, схоронён-то на кладбище. [Он выпил воду из Александровского родника?] Нет, там у нас есть Попов родник. [Где?] В лесу. В лесу есть Попов родник. [И он выпил воды?] Выпил воды, не перекрестесь, и… [Надо было перекреститься?] Да, сразу горло схватило, и пошёл к медику, и умёр дорогой. [Где этот Попов родник?] Он в лес… в лесу. Вам не найти. [Не найти?] Не, он… не най… если тот, кто знает, найдёт, а вам не найти. Вода холодная, ключи так бьют так, во всех концах. Раньше дак старики всё чистили его, дак струб был такой, дак вода холодная очень. <…> Ну дак родник, дак. [Почему так родник называется?] Ак вот этого не знаю, какой… кто уж, его уж… это [нрзб.]. <…> [У этого родника тоже, как у Александровских, крест стоит?] Нет, нету там. Ну, там-то было, а теперь-то уж ничё не знаю. А его теперь и нету. Если кто не знат, дак и не найти. [Всегда надо креститься, когда пьёшь?] А как не… вот если из родника пьёшь, да как не перекреститься. [Из любого родника?] Да, нать перекреститься-то, как. [А если из колодца пьешь?] Ну а из колодца-то я не знаю, из колодца-то что ж, постоянно берём, дак. Уж это из родника-то, как это уж не перекрестесь-то пить?
Река, 2000, КНН; КВС
248. [Не говорили, что в Макарьев день клали заветы о скоте?] Да кто как завет кладёт – у нас, например, моя мама болела, дак она вот завет клала, что вот: «Выздоровею да схожу к Александровским родникам босиком», – вот было вот тоже завет считается. У кого какой завет. [Александровские родники где?] За Рекой. [Почему они так называются?] Даже не знаю.
Ошевенск, 1999, ТЛП
190
Село Поздышево стоит на берегу большого Спасского озера, рядом есть еще пять небольших, однако местные жители считают, что они живут без воды, так как у них нет реки, мало колодцев и т. п. Вероятно, мы имеем дело с переносом формулы проклятия «У воды, но без воды» с д. Большой Халуй в с. Ошевенск (см. № 230, 232, а также № 352–394).
191
Часовня была сожжена по приказу председателя сельсовета предположительно в 1970-е гг.
192
Дорога от Каргополя до с. Река виляет, а от с. Река до с. Ошевенск прямая – это связывается с тем, что так шел св. Александр Ошевенский.
193
Имеется в виду один из нескольких почитаемых камней-следовиков в окрестностях с. Ошевенск, на которых, как считается, есть отпечаток ноги св. Александра Ошевенского.
194
См. сноску 187.
195
Мост через р. Чурьегу в д. Низ, с. Ошевенск.
196
См. сноску 187.
197
Ранее с. Река относилось к Поздышевскому сельсовету (с. Спасо).
198
Вероятно, имеется в виду ссыльный, сосланный в с. Река за тунеядство.
199
То есть из Каргополя.
200
Имеется в виду камень-следовик с отпечатком ноги св. Александра Ошевенского. Камень, о котором идет речь, находился в д. Малое Поздышево; его пытались увезти, но лишь перетащили на новое место. Сейчас он лежит в той же деревне у дороги.
201
См. сноску 175.
202
Имеется в виду часовня.
203
Бригадир в совхозе.
204
Школа в с. Поздышево (д. Агафоновская) стоит на месте церкви.
205
Кромино – деревня в с. Река, за которой в лесу находятся почитаемые Александровские роднички и крест на пути к ним.
206
См. Указатель диалектизмов и малопонятных слов.
207
Имеются в виду почитаемые камни-следовики со следом ноги св. Александра Ошевенского (см. № 242, 402–414).
208
тт – марка трактора.
209
То есть им ничего не сделалось.
210
См. сноску 187.
211
То есть до полей, принадлежащих с. Спасо (Поздышево).
212
То есть из с. Спасо (Поздышево).
213
Куимов, по всей видимости, не фамилия, а деревенское прозвище, образованное от слова куим – немой; ребенок, который долго не начинает говорить.
214
См. сноску 198.
215
Имеется в виду часовня, которая была раньше у Александровских родников.
216
Фамилия председателя сельсовета.
217
То есть рубероидом.
218
См. сноску 207.
219
Вопрос об обетных крестах в Колотовке, Валдове и напротив монастыря (см. № 230–237).