Читать книгу Первая научная история войны 1812 года - Е. Н. Понасенков - Страница 7

В 1990-е годы у исследователей появилась, наконец, возможность дышать свободнее (и даже беспрепятственно выезжать за границу…). Постепенно стали появляться новые объективные исследовательские статьи, переводились книги западных авторов. Однако удар, нанесенный советским режимом, был силен: он оставил, я бы сказал, антропологическую рану на всех живущих в России и на территории бывшего СССР. Люди все еще были дезориентированы, кто-то боялся, так сказать, по инерции, но большинство страдало оттого, что просто не умело жить свободно и мыслить вне штампов. Тем не менее, позитивный процесс пошел.

На рубеже веков стали появляться и мои публикации: они выходили в сборниках научных конференций МГУ, ГИМа, профильных музеев, а затем и Российской академии наук.[93] Среди прочего, пользуясь самой широкой документальной базой, я пересмотрел и отверг тезис об исключительно негативном влиянии присоединения России к континентальной блокаде Англии. Сухие цифры свидетельствовали, что главной причиной финансовых проблем стало увеличение военного бюджета, а не часто саботируемое российским правительством следование принципам торговой блокады. Данный доклад был мною прочитан на заседании Центра экономической истории (МГУ), а затем опубликован в университетском сборнике.[94]

Наконец, в 2004 году вышла в свет моя монография «Правда о войне 1812 года», которая имела огромный резонанс: она обсуждалась и в академических кругах – и даже в популярных ток-шоу на центральном ТВ. Данная книга стала фактически первой монографией, посвященной войне 1812 г., которая была по своему стилю не описательная, но сконцентрированная на решении конкретных концептуально важных задач. Среди них – причины, характер и значение войны. Кроме того, я старался придать объем объяснению исторического действа, часто рассказывая о широком контексте событий и совершая экскурсы в смежные темы и эпохи. Помимо перечисленного, значительное место было уделено методологии исследования.

Отчасти подобное согласуется с тем, что мне рассказывал о методе создания своих произведений (спектаклей, фильмов, а также книги воспоминаний) один из величайших режиссеров XX века – Франко Дзеффирелли (1923 г. р.). Мне посчастливилось быть с ним в добрых отношениях – и вот как он мне описывал очередность собственных целей: «Прежде всего, я показываю красивый и четкий «фасад» – этот первый план понятен почти всей публике. Далее, я создаю множество деталей, которые уже доступны лишь искушенным людям. И некоторые способны увидеть нечто важное и отчасти мною замаскированное».

С самого начала интуитивно, а затем уже осознанно я избрал определенный стиль и метод исследования, а именно – комплексный подход, многофакторное описание, сообщение раскрытию темы как можно большего объема. Если мы говорим о войне, то нет никакого смысла разводить графоманию о том, как батальон номер такой-то убежал за овраг. Потому что, прежде всего, надо выяснить, как он вообще там оказался! С кем и почему воевал? Из кого состоял: предположим, старослуживые или новобранцы, голодные или при достатке фуража, какой расы, этноса, роста, темперамента и т. д. Кто являлся командующим армии или корпуса: какой нации, веры, что за психологический тип? Были ли у него физиологические недостатки или болезни, которые могли влиять на поведение? Был ли он связан с партиями или коррупционными схемами? Как он относился к государству, к данной конкретной войне? Была ли у него, в конце концов, собственность в тех городах, которые он сдавал? Был ли он бедным служащим или богатым помещиком? Какова была погода в тот день, когда упомянутый батальон героически направился к оврагу? Например, дождь или гололедица многое меняет в возможностях участников процесса и в оценках их деятельности историками. Всегда интересны взаимоотношения между начальниками и между сословиями. К примеру, историку войны 1812 года важно знать о том, что, к примеру, М.И. Кутузов и П.И. Багратион были большими врагами друг другу, чем лично Наполеону – или, наоборот, он – врагом им обоим. Существенно и понимание отношений солдат и офицеров внутри русской армии, в которой имели место телесные наказания (в наполеоновских войсках – запрещены). Хорошо бы иметь сведения не только о численности войск на поле Бородинского сражения, но и о том, что в русской армии уже тогда числилось несколько тысяч мародеров (а после боя их количество возросло в разы!).

Далее. Большинство историков упоминают авторов источников (того, кто создал документ или мемуары) даже без обозначения, кем он был по званию, возрасту, нации, политическим взглядам и психологическому складу. А все это категорически важно: ведь степень доверия к источнику или исходные данные для обдумывания цитаты невозможны без знания подробностей. Поразительно, но абсолютное большинство моих коллег об этом не задумываются – плывут по течению и продолжают увеличивать макулатуру. Конечно, это великий и тяжкий труд – выяснять все детально, проверять информацию и знать контекст события, но иначе теряется смысл научной работы. Методология, которую я применяю, подразумевает ответ на все эти и многие другие вопросы. Поэтому, как вы уже заметили, я постоянно привожу годы жизни, часто нацию, профессию и т. д. тех, на кого ссылаюсь или кого описываю.

Кроме означенного, я являюсь сторонником контакта с артефактами и книгами, а не с ксероксами – или тем более с плоским миром оцифрованного для интернета. Безусловно, в этом техническом новшестве есть масса позитивного – кому-то подобное может сократить время поиска материала (хотя до сих пор большая часть необходимых источников и исследований не оцифрованы), но для глубокого исследования подобный образ жизни не подходит. Уничтожается контекст, чувство реальности и связи с ушедшей эпохой, отмирает важнейшее – атмосфера, ощущение и память физических действий.

Краеугольными камнями, используемой мной методологии являлись и являются:

– истина как высшая ценность;

– материалистический подход к изучению исторических процессов и явлений;

– классическая европейская логика;

– принцип историзма;

– возврат к изучению всех доступных первоисточников;

– принцип системности;

– междисциплинарный подход к исследованию (использование знаний и методик нейрофизиологии, психиатрии, антропологии, экономики, социологии, военных прикладных дисциплин, вспомогательных исторических дисциплин, методов математического анализа и т. д.);

– практическая польза (об этом мои коллеги часто забывают…).

Стоит подчеркнуть: многие науки (к примеру, физика, химия, биология и др.) постоянно развиваются, в них происходят качественные изменения, открываются по-настоящему новые горизонты и методики. Во многом из-за цензуры и штампов история сильно отстает от них: хотя имеет все потенциальные возможности для похожей эволюции. Подобному способствует также лень и косность сознания значительного числа моих коллег, которые привыкли повторять бессмысленные байки, удобные для жизни на государственной дотации (вот почему я считаю, что историки должны стараться от нее отказаться).

Еще А.П. Чехов (1860–1904) был убежден: «Национальной науки нет, как нет национальной таблицы умножения; что же национально, то уже не наука». Точно так же и не бывает «национальных» таблиц химических элементов, национальных законов физики, математики, национальных геометрических формул. Медицинская наука не говорит, предположим, о «патриотической гонорее» или «отечественном сифилисе», нет «отечественных» молекул и атомов, не существует патриотических синусов и косинусов. Те авторы, которые пренебрегают этим очевидным знанием, компрометируют историю как науку: это настоящие вредители. Поэтому совершенно невозможно, чтобы российские ученые-историки использовали местечковый и противоречащий фактам термин «Отечественная война»: для любого их западного коллеги подобное будет абсурдным.

Подчеркну: большой ошибкой является отсылка к «традиционности» и «давности» использования того или иного термина или концепции. Наука не стоит на месте – и постоянно отказывается от устаревших и неверных теорий. Подобное относится и к идеологическому фейку «Отечественная война». В конце концов, я приведу такой яркий пример. В Венской сокровищнице (Schatzkammer) есть экспонат – бивень жирного нарвала (которым млекопитающее, среди прочего, привлекает самок). Так вот: долгие века этот предмет рассматривался (и учеными, и монархами) за «рог единорога», но затем выяснилась его истинная суть. Вот такая же история и с «Отечественной войной 1812 года»: на самом деле – это отнюдь не украшение мифического животного…

Если история является наукой, то она должна быть прикладной и полезной, как полезна биология, медицина, физика, инженерное дело и т. д. Истории необходимо эволюционировать из пересказа сказок или даже простого механического выявления подлинных фактов многовековой давности – в эффективного аналитика, который может объяснить суть процесса, предложить способы исправления ошибок (и на основе широчайшей базы точно выявленных и сформулированных знаний о прошлом предсказывать развитие явления или процесса в будущем). Долгое время историю использовали для пропагандистского «улучшения» прошлого или, в лучшем случае, удовлетворения собственного любопытства (что само по себе неплохо, но для науки недостаточно) – теперь ей пора перерасти в нечто более полезное и солидное.

Здесь стоит процитировать знаменитого французского философа Габриэля Бонно де Мабли (1709–1785): «Именно потому, что люди, то ли по безразличию своему, то ли из лености или самонадеянности, не хотят перенимать опыт протекших веков, всякое столетие являет собой зрелище всех тех же заблуждений и бедствий. Глупое невежество готово в который уже раз посадить корабль на рифы, а вокруг мы видим во множестве плавающие обломки, несчастные останки тысяч кораблекрушений».[95] Поразительные слова, которые были сформулированы давно, точно и (благодаря людской глупости) бесполезно. Именно для улучшения жизни в настоящем и будущем мы должны узнать правду о том, как царь Александр I вместо реформ занялся кровавой и ненужной агрессией во внешней политике, о склочности и бездарности многих русских военных командующих, о коррупции и безнаказанности властей, которые были неподконтрольны гражданскому обществу. Всем жителям цивилизованных стран стоит помнить об уничтожении Римской империи пущенными в тыл варварами (сегодня Запад наводнен новыми дикарями – но качественно более опасными, ибо они заражены религиозной идеологией смерти).

Продолжим. Среди прочего, в работе 2004 г. я сильно продвинулся на пути выявления истинного характера войны 1812 г.: с международной, исторической и с юридической точки зрения, тогда имела место Шестая антифранцузская коалиция. Кроме того, мною были изучены внутриполитические аспекты – и сделан вывод, что термин «Отечественная война» категорически противоречит сути явления. Никакого серьезного «народного» сопротивления армия Наполеона в России не встретила, зато имели место многочисленные случаи коллаборационизма, антикрепостнические бунты и желание некоторых национальных регионов восстановить независимость от Российской империи. Анализ первоисточников свидетельствует: основная вина в развязывании кровавого противостояния, на самом деле, лежит на русском императоре Александре I. Все это стало значительным шагом к выявлению и полному пониманию истинной природы тех событий: я говорю о гражданской войне, которая началась в России в 1812 году параллельно с Русской кампанией Наполеона (но это уже тема нынешнего труда). Отдельная большая глава отводилась изучению деятельности М.И. Кутузова: первоисточники полностью поменяли образ выдающегося полководца (подробнее об этом – в соответствующей главе). Таким образом, я имею основания констатировать, что существует история войны 1812 года до упомянутой книги 2004 года – и после ее публикации. Показательно, что даже упертые пропагандисты от науки были вынуждены сочинять статьи, пытающиеся заново оправдать уже давно устоявшийся идеологический термин «Отечественная война».[96] Вместе с тем даже в официозной российской энциклопедии впервые появилась формулировка (пусть пока осторожная и хитрая) о начале складывания Шестой антифранцузской коалиции уже в 1812 году.[97] Стоит подчеркнуть, что в те годы я не знал еще о неопубликованной давней статье Н.А. Троицкого, в которой он высказывал теоретические сомнения в возможности использования этого злополучного понятия. Кроме того, Николай Алексеевич выступал с позиций теоретического марксизма, а я шел по пути, так сказать, практического историзма. Сами исторические факты, проанализированные мной, буквально выдавливали несуразный догматический штамп о «справедливой» и «народно-освободительной» войне 1812 года.

Какой же была реакция научного сообщества на публикацию моей монографии? Как это ни удивительно (учитывая политический контекст), но абсолютное большинство ученых мою концепцию и выводы поддержали. К примеру, кандидат исторических наук, главный государственный инспектор Отдела лицензирования, аккредитации, контроля и надзора, подтверждения документов государственного образца об образовании Службы по контролю и надзору в сфере образования Калининградской области Правительства Калининградской области И.Г. Дырышева в своей кандидатской диссертации делает вывод: «Интересна и неожиданна по своему содержанию работа E.H. Понасенкова «Правда о войне 1812 года»».[98] Кандидат исторических наук, профессор Академии военных наук С.Д. Сахончик утверждает в своей диссертации «Полководческая деятельность генерал-фельдмаршала М.И. Кутузова в Отечественной войне 1812 года», что М.И. Кутузов изображен в трудах Е.Н. Понасенкова более реалистично.[99] Доктор исторических наук, профессор, заместитель заведующего кафедрой истории Военного университета Министерства обороны РФ, И.А. Шейн, в своей монографии, специально посвященной историографии войны 1812 года обращается к теме современных обобщающих работ – и утверждает: «Анализ содержимого комплексного научного исследования и публикаций В.М. Безотосного, Е.Н. Понасенкова, О.В. Соколова, Н.А. Троицкого, некоторых коллективных трудов, свидетельствует о различной степени научного осмысления исследуемой темы, а также о существенных отличиях в понимании авторами основных положений современной концепции этой войны».[100]

Признанный специалист по военной истории эпохи Наполеона, А.А. Васильев, в откровенно хвалебной рецензии (Рейтар. Военно-исторический журнал. № 7, 4/2004, с. 251–253) на мою монографию 2004 года («Правда о войне 1812 года») среди прочего писал, что эта книга продолжает дело монографий доктора исторических наук Н.А. Троицкого и доктора исторических наук А.И. Попова, но все концептуальные тезисы выражены гораздо точнее и новее. А.А. Васильев также пишет, что я «совершенно прав, рассматривая события 1812 г. как войну между наполеоновской империей и 6-й антифранцузской коалицией, в которой Россия вовсе не была жертвой «неспровоцированной агрессии» (Там же, с. 252). Рецензент полностью поддерживает мои выводы о негативной роли императора Александр и о том, что «полуварварская Россия» в 1812 году лишь помогла Англии и укрепила цепи собственного народа.

Безусловно, весома оценка моей монографии, сделанная А.Н. Сахаровым (1930–2019). Несколько слов об этом ученом: доктор исторических наук, профессор, директор Института российской истории РАН (1993–2010), главный редактор издательства «Наука» (1971–1974); в 1999 году совместно с академиком Г.Н. Севостьяновым (1916–2013) написал письмо тогдашнему директору ФСБ Владимиру Путину о необходимости рассекречивания и публикации информационных обзоров органов госбезопасности об экономическом и политическом положении в СССР; входил в Комиссию по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. В последние годы А.Н. Сахаров часто приглашал меня выступать в академических кругах (одно из специальных заседаний состоялось в Общественной палате РФ). Так вот, Андрей Николаевич даже в публичном интервью не побоялся назвать мою монографию «прекрасной», сообщил, что будет на нее ссылаться в новом издании своей известной биографии Александра I, а также заявил, что пересмотр исторических мифов – это «абсолютно правильно».[101]

В последние годы своей жизни я получил множество лестных слов в собственноручных письмах и в телефонных беседах от крупнейшего специалиста по эпохе 1812 года – доктора исторических наук, профессора Н.А. Троицкого. Дело будущего: обработка подобного материала – и его публикация (одно из писем приведено в иллюстрациях к настоящей книге). Ряд известных современных исследователей уже ссылаются на мою монографию или помещают ее в список использованной литературы.[102] Книга 2004 года сегодня находится в научных и учебных библиотеках многих университетов Европы и США.

Уже вскоре после публикации значительные отрывки из моих работ нашли место, например, в солидном издании МГИМО «Россия и Европа. Эпоха Наполеоновских войн» (М., 2012). Его авторы акцентировали именно мою точку зрения относительно влияния присоединения России к блокаде Англии (с. 134). Вообще же я должен заметить, что коллеги, поддержавшие мои выводы, со временем только утвердятся в этом своем суждении. Как легко проверить в открытых источниках, я еще ни разу не ошибался в прогнозах политического и социального свойства – и могу иметь смелость утверждать: именно за моим видением и общей концепцией событий эпохи 1812 года – будущее.

За эти годы СМИ России и Европы проявляли немалый интерес к моим публикациям. Среди прочего упомяну интервью прославленной французской газете «Фигаро»[103] и ряд материалов в авторитетнейшем политическом еженедельнике «Коммерсантъ-Власть» (см. в разделе библиографии). Кроме того, я с успехом выпустил на ТВ 7-серийный авторский документальный фильм «Правда о войне 1812 года» (ТВ-КП, 2012 г.) и прочитал ряд лекций на телеканале «Дождь» (об этом и других выступлениях подробнее – см. в разделе, посвященном библиографии).

Нашлись, конечно, и те, кого моя книга и статьи заставили понервничать и сделать много подлостей и глупостей. Как правило – это маргиналы, не являющиеся профессиональными историками, а также отдельные сотрудники музеев, которым мои публикации помешали продолжить безнаказанно и комфортно внедрять пошлейшую пропаганду среди наивных посетителей. Кроме того – функционеры от науки, которые боятся за свои кресла и гранты. Но чаще всего злобствование объясняется банальной завистью. Вообще, как вы скоро узнаете, зависть в качестве симптома и явления – одно из краеугольных для сюжета данной книги. Однако никто их них – ни единый человек – так и не опубликовал серьезного критического разбора моей книги: ибо для этого нужны огромные знания, а вот они, как раз, воспрепятствуют критике моих выводов.

Надо сказать, что мои выступления на конференциях в МГУ, в Центре экономической истории МГУ и тем более монография (впервые в истории МГУ студент выпустил собственную крупную монографию!) имели большой резонанс. Их выводы шли вразрез с уже вновь утверждающейся «линией» новой-старой «партии», направленной на пропаганду казенного «патриотизма», душившего все живое на поле изучения истории России. В СССР существовало выражение «пойдут письма» – так вот и письма пошли, и звонки. Отмечу, что уже студентом я стал выступать на радио и на ТВ, отчего число завистников, естественно, сильно увеличилось.

Поскольку я учился на кафедре Новой и новейшей истории стран Европы и Америки, местные сидельцы-старожилы забеспокоились. Моим научным руководителем была Е.И. Федосова (дочь уже упоминавшегося бывшего декана исторического факультета И.А. Федосова). Давным-давно (еще до моего рождения) она опубликовала небольшую книжку (по итогам диссертации) «Польский вопрос во внешней политике Первой империи во Франции» (М., 1980, 210 с.), которая в общем ничего нового науке не сообщала, а ко времени моего студенчества Елена Ивановна как-то уже совсем отошла от исследовательской деятельности (хотя по моей просьбе выступила на одной из организованных мной научных конференций с докладом по теме той же старой диссертации). К тому времени я уже имел опыт публикации научных работ, свой стиль: поэтому в нашем общении мы никогда не затрагивали тему собственно «научного руководства». Характер у Е.И. Федосовой был мягкий, и руководство кафедры не надеялось, что она сможет на меня как-то повлиять (мой характер был уже всем известен с первого курса…).

Важное положение на кафедре тогда занимал профессор Владислав Павлович Смирнов (1929 г. р., Кинешма): тема его диссертации 1972 г. была весьма «своевременной» и выгодной для своего времени: «Движение Сопротивления во Франции. 1940–1944 гг.» (его научный руководитель – Н.Е. Застенкер). Так вот, специалист по партизанской войне В.П. Смирнов придумал «зайти с тыла» – и позвонил известному исследователю дипломатии эпохи Наполеона, профессору В.Г. Сироткину, который преподавал в Дипломатической академии МИД России и числился уже моим соавтором по паре статей. Не в пример Е.И. Федосовой Владлен Георгиевич Сироткин был человеком с энергичным характером, веселым и с нервическим гонором. Человек невысокого роста, с давней плешью и хитрым взглядом, товарищ В.П. Смирнов, позвонил вечером коллеге и попросил:

– Будьте добры, надо как-то повлиять на Евгения: его публикации сейчас очень несвоевременные и шумные, у нас ведь гранты и вообще… Только я вас умоляю: ни слова не говорите Понасенкову о моем звонке.

– О чем речь, естественно, – ответил Владлен Георгиевич – и тут же позвонил мне:

– Слушай, мне только что Смирнов звонил; он боится твоих статей, хочет досидеть «до гроба». Но он просил тебе ничего не говорить! Ты ведь можешь красиво взлететь, не порть себе все. Никому твое правдоискательство не нужно. Если не сидится – пиши в стол. А он боится. Пойми, они там все пуганные. Его в свое время как по делу Краснопевцева (эпизод борьбы с диссидентами далекого 1957 года – прим. мое, Е.П.) вызывали – так они до сих пор трясутся. Вот и Татьяна мне тут подсказывает (жена Владлена Георгиевича – прим. мое, Е.П.): успеешь еще наиграться. Ой… но, ты же… классик! Никого не слушаешь. Вообще, делай, что хочешь. Только я тебе не говорил, что он просил меня повлиять.

Все это было сказано эмоционально и, на самом деле, без всякой надежды, что я прислушаюсь. Сироткин уже знал мою натуру и понимал, что любые подобные просьбы не имеют ровным счетом никакого смысла – только хуже сделают. Замечу, к слову, что в молодости В.Г. Сироткин посещал лекции Е.В. Тарле: в Истории всё взаимосвязано.

Однако как относиться к подобной низости и непрофессионализму университетских работников, к равнодушию в отношении научной деятельности – и постоянным мыслям о том, «что станет говорить княгиня Марья Алексевна»?! Вспоминается замечательная фраза польского литератора и острослова Станислава Ежи Леца (1909–1966): «Не знаю, хорошо ли я воспитан, – я думаю вслух».[104]

Чтобы вам больше была ясна ситуация на историческом факультете в мою бытность студентом, я вам сообщу, что заместителем декана по научной работе (в 1980–2014 гг.) была Лира Степановна Леонова (1930 г. р.): в 1982–1991 гг. она заведовала кафедрой истории КПСС…

Я полагаю, что факты и статистика расставят многие точки над «i»: один из основателей «Диссернета», в свое время – основатель и первый главный редактор журнала «Итоги», главный редактор журнала и издательства «Вокруг света» (2009–2011 гг.), С.Б. Пархоменко (1964 г. р.), 26 июля 2016 г. сообщил на своей персональной странице в Facebook об итогах проверки диссертаций ректоров российских вузов на предмет плагиата. Выяснилось, что 61 ректор получили свои научные степени на основе частично или полностью украденных диссертаций! В Москве таких ректоров – 26.[105]

И здесь же стоит просто перечислить (этого достаточно и без комментариев…) «вехи большого пути» многолетнего ректора МГУ тов. В.А. Садовничего (1939 г. р., Краснопавловка): член КПСС, входил в парткомы мехмата и МГУ, с декабря 2002 г. – член политического совета московского регионального отделения партии «Единая Россия», также вдруг стал активным проводником клерикальных элементов.

Продолжим. Закулисная «война 1812 года» не утихала – фронт ее был широк, часто бои происходили «на флангах». В еще относительно «вегетарианском» 2002 году я был приглашен правительственным журналом «Родина», чтобы курировать и редактировать специальный выпуск, посвященный очередному юбилею 1812 года. Отмечу, что журнал в деньгах, так сказать, не купался: редакции нужно было и искать средства помимо бюджетных – а значит, приходилось публиковать статьи, интересные для читателя (именно поэтому капитализм – это свобода и научные успехи!). Сразу подчеркну, что в 1992 году подобный же номер «Родины» означил собой веху в свободном научном поиске и в публикации массы ранее неизвестных документов, а в 2012 году это уже был совершенно «советский» юбилейный выпуск: к сожалению, государственная политика и идеология в России самым пагубным образом влияет на исторические исследования.

Но в 2002 г. я активно принялся за работу – придумал темы, которые необходимо осветить, нашел соответствующих специалистов-авторов и иллюстрации. Среди них (материал об ампире) был, кстати, и тогда еще кандидат искусствоведения, а ныне доктор и декан исторического факультета МГУ И.И. Тучков (1956 г. р.). Сам я написал статью «Никто не трудится с усердием. Местная администрация на территории, занятой Великой армией» (Родина, 2002, № 8, c. 94–96), посвященную такой «скользкой» проблеме, как коллаборационизм. В ее оформлении были использованы иллюстрации из моей личной коллекции. Но, как я упоминал, в России войны просто так не заканчиваются в своей далекой истории. И вот члены редакции мне сообщают, что по этажу начал бегать известный участник военных реконструкций (мероприятий с переодеванием) тов. А.М. Валькович. Он бегал и требовал не публиковать мою статью и вообще снять информацию о кураторстве. Статью у него снять не вышло, а вот строчку про «кураторство» заменили «благодарностью». «Уж очень он нам надоел – пусть успокоится», – опустив взгляд на дохлую муху под столом, прокомментировал мне сотрудник редакции. Надо сказать, что через некоторое время Вальковича сразил инсульт, в связи с чем я советую своим коллегам задуматься: возможно, спорт, бег – это не всегда здоровье… Возможно, прав был великий британский поклонник Наполеона сэр Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль (1874–1965), когда говорил, что: «Своим долголетием я обязан спорту. Я им никогда не занимался». Кстати, скульптурное изображение гениального императора французов постоянно украшало рабочий стол двукратного премьер-министра Англии: это была несколько уменьшенная копия с оригинала знаменитого бюста работы Антуана Дени Шоде (1763–1810).[106]

К слову сказать, вот что я обнаружил в книге уже упомянутого В.Г. Сироткина о деятельности «бегуна»-Вальковича:

«А сей «настоящий профессионал» еще в молодости прославился неблаговидными делами в московских архивах и библиотеках, и до сих пор этому «профессионалу» закрыт, например, доступ в хранилище и библиотеку музея-панорамы «Бородинская битва» в Москве.

И не только в «Панораму». 14 января 2003 г. «Московский комсомолец» сообщил, что сей «настоящий профессионал» уволен и со своего последнего постоянного места работы – из Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) за сутяжничество: пытался за плановую работу по архиву сорвать с дирекции РГВИА через Басманный муниципальный суд Москвы еще и гонорар в 22 тыс. руб., но потерпел фиаско и с позором был изгнан из РГВИА, где до этого подвизался много лет в качестве главного архивного специалиста».[107]

Но спорт – явление заразительное. В 2014 году Научным советом Российской академии наук я был приглашен выступить на очередном его заседании с докладом «Две модели реформирования Европы: Наполеон и Александр I».[108] Заранее прослышав про это, на «беговую дорожку» вышла относительно молодой научный сотрудник РАН тов. Л.В. Мельникова. Среди прочих целей ее стартов был и кабинет доктора исторических наук А.Н. Сахарова:

– Нельзя! Просто нельзя допускать, чтобы Понасенков выступал аж на Научном совете! Как к этому отнесутся наверху?!

Будучи атеистом, я могу только удивляться: как автор книжки о Православной церкви в наполеоновских войнах (рецензент – профессор С.В. Тютюкин) может проявлять себя так нервно?! Ведь в ней же должна жить сама благодать и успокоение, а под разного рода Понасенковых такие должны подставлять «вторую щеку»! Представляете, сколько страниц ею написано про «духовность»: автор просто должна светиться нездешним светом – но нет. И ведь на разного рода презентациях выставок она так дружелюбно улыбалась… Воистину, неисповедимы нервы исследователей синодских постановлений. Так или иначе, по воле Дарвина мое выступление состоялось: его видеозапись доступна в YouTube, а печатный материал был позже опубликован Российской академией наук.

Я предлагаю, дорогие читатели, вспомнить поведение вышеописанного клубка единомышленников, когда вы будете читать описание русского штаба и генералитета накануне войны 1812 г. (тот же Валькович, видимо, слишком уж вошел в образ переодетого русского генерала-интригана). Вообще же мне вспоминается фраза известного певца декаданса и лауреата Сталинской премии (1951 г.), «ариетки» из репертуара которого я часто исполняю, А.Н. Вертинского (1889–1957), сказанная по возвращении из эмиграции на родину: «узнаю матушку-Россию».

Кстати, о беге и спорте: по заявлению министра образования и науки РФ, религиоведа, а в прошлом школьного преподавателя пения, О.Ю. Васильевой (1960, Бугульма, СССР), только в 2016 году на уроках физкультуры погибли 211 детей.[109] Стоит подчеркнуть, что от Наполеона или, предположим, солдат НАТО ни один русский ребенок не пострадал. Кроме того, как вы видели, я не начинал того закулисного «спортивного» процесса, который был описан выше, но я не положу перо, пока хоть один подобный «бегун» и его действия не будут преданы гласности.

Однако вернемся к теме моего доклада в Академии наук. Эта программная работа была посвящена принципиально важной теме: а что же, собственно, могли предложить Европе и миру обе противоборствующие стороны – Наполеон и Александр I, прогрессивная Франция и крепостническая Россия, которая в ту эпоху не имела четких границ, единого свода законов, чей литературный язык еще не был сформирован? На основе широчайшей фактологической и документальной базы я проанализировал реформы Наполеона в Европе (а также его дальнейшие планы и то, как уже осуществленные им нововведения великолепно выдержали испытание Временем), а затем изучил действия Александра, которые сводились к рассылке карательных отрядов для удушения общественных движений в Европе и к аракчеевщине в России.

Продолжим. В монографии, которую вы держите в руках, я продолжил исследование истинного влияния присоединения России к континентальной блокаде Англии (это стало продолжением моей статьи 2002 года «Экономические предпосылки кризиса тильзитской системы в России (1807–1812 гг.) и причины войны 1812 г.», изданной Центром экономической истории МГУ им. Ломоносова). Поскольку данный сюжет лежит в поле смежном с предметом изучения профессиональных экономистов, то мне было интересно мнение о моей работе (т. е. о главе нынешней книги) коллеги-ученого именно из этой области. Послушаем его:

«Работа Е.Н. Понасенкова «Континентальная блокада Англии и экономика России» касается важного аспекта истории нашей страны и ее международных отношений. Тема находится на стыке двух дисциплин – истории и экономики. Используя широкую базу источников и метод историзма, автору удалось проанализировать влияние Континентальной системы Наполеона на бюджет Российской империи (1807–1812 гг.), а также выявить истинное ее значение в свете развития мануфактурного производства и торговли на внутреннем рынке России. Подробные и репрезентативные статистические сведения дают читателю возможность получить необходимое представление об изменении ситуации в каждом квартале исследуемого периода.

Есть все основания считать данную главу интересной и научно целесообразной – прежде всего, с точки зрения истории экономики и торговли.

М.И. Кротов – доктор экономических наук, профессор СПбГУ

14.07.2017.»

Заверенный собственноручной подписью оригинал на личном бланке автора хранится в моем архиве.

Доктор исторических наук, профессор В.В. Сергеев рассказывает о моем большом вкладе в изучение темы – и отмечает, что: «совершенно в противоположном плане по сравнению с большинством советских и российских историков характеризует экономические последствия тильзитской системы для России Е. Н. Понасенков». В.В. Сергеев отмечает, что я в своей статье «Экономические предпосылки кризиса Тильзитской системы (1807–1812 гг.) и причины войны 1812» «критикую отечественную историографию за абсолютизирование, односторонность и контрфактичность в подходе к континентальной блокаде как к гибельной для экономики России». И далее он в самом положительном ключе излагает мою новую концепцию (Сергеев В.В. Тильзитский мир в восприятии современников и оценке российских историков. // Калининградские архивы, 2011, № 9, с. 99). Доктор исторических наук А.В. Чудинов (руководитель лаборатории «Мир в эпоху Французской революции и Наполеоновских войн» ИВИ РАН) весьма четко определяет, что именно я первым открыл новое понимание последствий присоединение к блокаде Англии для экономики России (Revisiting Napoleon’s Continental System: Local, Regional and European Experiences (L., 2014, p. 65). Хотя, надо признать, что (по некоторым кулуарным нюансам) и этот исследователь-бюджетник тоже подвержен некой зависти в отношении успеха моих публикаций, но вышеозначенный факт этим не умаляется, а лишь усиливается.

Среди моих концептуально новаторских работ последних лет стоит упомянуть и большой материал, который я подготовил к 200-летнему юбилею Русской кампании Наполеона: «Почему войну 1812 года никак нельзя назвать Отечественной» (первоначально статья была опубликована на сайте исторического журнала «Дилетант» в сентябре 2012 г.). В ней я совершил экскурс в свои прошлые публикации – и впервые подробно сформулировал термин «гражданская война 1812 года».

Далее. Важно сказать о том, что сегодня существует как бы несколько своеобразных ниш, где объединяются исследователи разного стиля, направления и, так сказать, калибра. Работники Академии наук, крупных университетов, сотрудники музеев, любители военно-исторической реконструкции (направление своеобразное и по психологии, и по методологии, но тем не менее в нем есть люди, хорошо разбирающиеся в вопросах военного быта и униформы), независимые авторы и т. д.: большинство из перечисленных достаточно разобщены – и часто не ведают о результатах деятельности друг друга. Именно для того, чтобы объединить все эти разрозненные течения, изучающие войну 1812 года, я созвал еще в октябре 2002 года Первую всероссийскую межвузовскую конференцию, в которой приняли участие не только члены, так сказать, традиционной обоймы специалистов по кампании 1812 года (к примеру, А.А. Васильев), но и преподаватели крупных ВУЗов (к.и.н. Елена Федосова, к.и.н. А.Ю. Смирнов, проректор МосГУ проф. В.А. Луков, проф. А.А. Королев), научные сотрудники Российской академии наук (к.и.н. Л.П. Марней), работники профильных музеев, ведущие научную работу (в том числе Т.А. Привезенцева – из музея-панорамы «Бородинская битва») и т. д.

Далее. Стоит отметить, что нападки маргиналов на ученых ведутся и в интернете – и там же часто приходится на них реагировать (правда, я уже давно пренебрегаю подобным). Процитирую отрывок из ответа на один из выпадов непрофессионалов, написанный в декабре 2012 года известным исследователем, кандидатом физико-математических наук и доктором исторических наук, С.А. Нефедовым (1951 г. р.):

«21 сентября на портале «Свободная пресса» была опубликована статья Сергея Белякова «Историки-вредители». Автор обрушивается на российских историков, которые, по его мнению, недостаточно патриотично описывают войну 1812 года. Он приводит в пример Чечню, которая «идет от победы к победе». В Чечне, предупреждает Беляков, таких историков «могут на вполне законных основаниях отправить в зиндан, как это недавно чуть было и ни случилось с двумя русскими историками».

Реакция патриотов не заставила себя ждать – она проявилась тут же, в комментариях на портале. Там закричали «о необходимости неотвратимого наказания Лжецов, высосавших все из грязных ж… – фарисейских пальцев в угоду своей людоедской Торе!!!» Поеживаясь в ожидании зиндана, я попытался что-то написать в ответ – но не тут-то было: мои комментарии упорно не воспринимались патриотически настроенным сервером «Свободной прессы».

Ну ладно, подумал я, все-таки у нас не Чечня, а я не Салман Рушди. Я всего лишь бедный историк, ЦРУ мне не платит, и денег, чтобы менять свою внешность и прятаться в экзотических странах у меня нет.

Остается оправдываться, объяснять, что Беляков кое-чего не понимает или попросту лжет, наговаривает на бедных историков. Зачем? Хорошо известно, что некоторые журналисты и политики объявляли «охоту на ведьм» ради собственного пиара…

Итак, Беляков очень конкретно указал на трех кандидатов на «отправку в зиндан». Первым был всеми уважаемый специалист, доктор исторических наук Владимир Земцов, автор нескольких монографий о нашествии Наполеона. Вторым был молодой талантливый историк Евгений Понасенков, написавший книгу «Правда о войне 1812 года». Третьим был я, доктор исторических наук Сергей Нефедов. Я написал для журнала «Новый мир» статью, которая была посвящена объяснению причин побед и поражений Наполеона. Обвинение, предъявленное нам, отличалось несравненным изяществом: нас обвиняли не в том, что мы написали, а в том, что мы о чем-то не написали. Мне, например, инкриминировалось то, что в статье «нет ни слова о народной войне, о партизанском движении, о предусмотрительности Кутузова, о мужестве Дохтурова и Раевского».

Что поделаешь, остается признать, что обвинитель полностью прав. Да, конечно, моя статья была совсем о другом. Речь там шла о том, что Наполеон первым из полководцев научился использовать мобильность новых артиллерийских систем, созданных генералом Грибовалем…»[110]