Читать книгу Пираты Балтийского моря. Золотой Орёл - Эдгар Крейс - Страница 3

Магистр ордена Вильгельм фон Плеттенберг стоял на корме и нервно наблюдал за бомбардирами, которые перезаряжали пушки.

– Давай, лентяи, поторапливайтесь, а то уйдут от нас еретики. Тогда я с вас три шкуры сдеру, если их упустите! – кричал он раздражённо, одновременно косясь на проплывающую за плотными потоками ливня шхуну. – Где ваша сноровка, лентяи? Придём в крепость, прикажу капитану – он вас всех до смерти загоняет. Научитесь у меня за пару минут пушки перезаряжать!

Яркая молния – толстой, агрессивно шипящей змеёй, расталкивая потоки небесного потопа, ударила в единственную мачту когга, раздался глухой треск, и она надломилась. Затем начала заваливаться, с громкими хлопками лопались растяжки и с оглушительным треском рвалась на части парусина, Мачта всё накренилась и в конце концов рухнула на корму когга. В месте падения палубные доски не выдержали удара и проломились. Одна из них – с треском лопнула прямо под ногами у магистра. Доска мощным рычагом подкинула его вверх, и он с грохотом упал рядом со шлюпкой. Кираса смягчила удар, но и сама вогнулась прямо ему под рёбра. Магистр взвыл от нестерпимой боли, и он оглянулся по сторонам, в поисках помощи.

Остов поломанной мачты неуклюже торчал из палубы. На ней, на последней рее, под порывами ветра развивались остатки серого паруса с небольшим фрагментом орденского креста. Буря безжалостно трепала их и норовила совсем оголить огрызок мачты. Вторая часть мачты лежала на корме, а полотнище паруса накрыло её почти полностью. Пара пехотинцев угодили под мачту и уже расстались со своими жизнями, а остальные трепыхались под загоревшейся материей, пытаясь выпутаться из плена. Палуба безжалостно раскачивалась под ударами разволновавшихся морских волн. На когге начинался пожар. Магистр попытался встать, но его снова швырнуло на палубу. Рядом на четвереньках проползал боцман, оглядываясь на загоревшийся парус. Он, явно хотел сбежать с горящего когга и целеустремлённо направлялся к шлюпке.

– Стой, трус! – прокаркал магистр и потянулся за мечом, но взвыв от боли в ребрах, опустил руку и упёрся в палубу, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания. – Именем ордена, я приказываю тебе остановиться!

Крылышки острого, как у коршуна, носа магистра, нервно подрагивали, а в глазах светились красные отблески огня начинавшегося пожара.

– Я подрядился доставить вас только до острова, а все ваши военные действия – это уже не моя задача, – скороговоркой проговорил боцман.

Он уцепился за борт шлюпки, подтянулся, встал на ноги и теперь имел определённое преимущество перед лежащим на палубе магистром. По крайней мере он мог на него смотреть свысока. Магистр же наоборот – чувствовал себя весьма отвратительно: всё больше давал о себе знать ушибленный бок, а главное – он первый раз в жизни смотрел на плебея снизу-вверх, и это его крайне раздражало.

– Спасешь меня – получишь мешочек золота! – решил изменить тактику своего поведения магистр.

Боцман оглянулся по сторонам: не слышит ли кто их разговор и быстро кивнул в знак согласия.

– Я бы конечно и так вас спас, господин магистр, но вы поймите и меня – у меня же семья, дети, их аж семеро. Как им без меня будет, если я погибну. Корабль-то я и так уже потерял, но терять же из-за этого свою жизнь, – пытался он оправдать своё поведение.

– Ничего, придёшь в Ригу – на новый корабль наймёшься. За одного битого – двух не битых дают! – нравоучительно ответил магистр. – И. давай, поторапливайся. Скоро весь корабль займётся пламенем.

– Я сейчас, я мигом, – крикнул боцман, скрывшись за шлюпкой, стал её отвязывать и готовить к спуску на воду.

Пока команда когга в меру своих способностей тушила пожар, боцману удалось спустить шлюпку на воду вместе с магистром, а самому уйти на неё по верёвочной лестнице. Он сел напротив магистра, посмотрел наверх и тут же ухватился за вёсла – над ними угрожающе накренился кусок пылающей мачты. Искры и горящие куски досок летели прямо беглецам на головы, и боцман резво работал вёслами, желая отойти как можно дальше от охваченного огнём когга. Он держал путь к второму уцелевшему кораблю их небольшой боевой флотилии. Магистр поднял голову и взглянул на метавшихся у борта людей и молча перекрестился сам и перекрестил их. «Спаси нас, Пресвятая Дева Мария!», – пробормотал он и оглянулся. Сквозь мутную пелену проливного дождя за вторым коггом на некотором отдалении него тёмным пятном был виден силуэт шхуны пиратов. Она дрейфовала по воле ветра со спущенными парусами, но тем не менее она оставалась недосягаема для пушек кораблей магистра. Через некоторое время его и боцмана уже втягивали на борт уцелевшего когга. Едва магистр вступил на палубу к нему подбежал капитан пехотинцев, который командовал боем на втором корабле.

– Как мы рады, что вам удалось спастись, господин магистр! – подобострастно кланяясь, воскликнул он.

Фон Плетенберг искоса взглянул на расшаркивающегося перед ним капитана пехотинцев и болезненно поморщился.

– Лекаря позови! – приказал он, затем снова взглянул на тёмный силуэт шхуны пиратов и раздражённо вскрикнул магистр, но фразы прозвучали резко, обрывисто, словно карканье старого ворона. – А почему вы не стреляли по пиратам?!

– Понимаете, господин магистр, при таком проливном дожде нет никакой возможности вести огонь! – попытался объяснить капитан.

– Это почему ещё? – недовольно фыркнул фон Плеттенберг.

– Большая влажность воздуха, господин магистр, пока заряжаем пушки порох успевает отсыреть и должным образом не воспламеняется. Один белый дым идёт от него. Я грешным делом было подумал на купцов, что они подсунули нам некачественный порох!

– А такое возможно?

– Вполне возможно, господин магистр, ведь все хотят получить побольше, а сделать поменьше, – грустно произнёс капитан.

– По прибытию в Веднен я разберусь с этим вопросом! И где этот лекарь?! – морщась от боли, раздражённо крикнул фон Плеттенберг.

– Вы ранены, господин магистр, неугодно ли вам будет сейчас спустится в каюту? Там будет гораздо удобнее произвести осмотр, а я по пути вам всё подробно объясню.

– Веди! – недовольно проворчал магистр.

– А вот и наш лекарь!

Магистр взглянул на пошатывающегося субтильного человечка, которого назвали лекарем. Его внешний вид и торчащие в разные стороны не расчёсанные кудри и блудливо бегающие глазки – никак не внушали ему доверия.

– Это и есть ваш лекарь? – подозрительно спросил магистр у стоящего рядом с ним капитана.

– А другого, в момент отхода когга, мы и не нашли. Наш-то, перед самым плаваньем слёг, объелся чего-то нехорошего. Вечно всякую гадость в рот тащит, на себе эксперименты ставит. Учёный одним словом, вот живот его и подвёл. Поносит его нещадно, вот я и приказал по-быстрому другого нам найти. Какой был, уж извините, господин магистр, не до жиру!

Магистр недоверчиво посмотрел на лекаря, который, потупив свои глазки, нерешительно переминался с ноги на ногу.

– Вы свою кирасу, господин магистр, снимайте-ка, осмотреть мне вас надобно! – произнёс лекарь и приблизился к пациенту. – Я вам помогу её снять.

Лекарь стал развязывать кожаные ремешки и осторожно снял кирасу с магистра, который в это время без конца морщился от боли и постанывал. Лекарь особо не обращал внимания на страдания магистра, а всё больше разглядывал тщательно прорисованный фамильный герб рода фон Плеттенбергов. Ему показалось, что на него смотрел странный двухцветный кролик в рыцарской маске. Лекарь снова посмотрел на владельца герба, затем – на сам герб и ему тут же почему-то ужасно захотелось покреститься. Магистр заметил странные взгляды лекаря и раздражённо прокаркал:

– Ты чего это там всё смотришь да смотришь, словно враг какой-то! Если ты действительно лекарь, то на мои боевые раны смотри, а не куда попало и лечи меня поскорее, а то мочи никакой терпеть эту боль нету!

Лекарь быстро взглянул на посиневшие от ушиба тощие рёбра магистра и тут же отвернулся.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил магистр.

– Да ушиб у вас, господин магистр, так что медовую повязку наложите и через неделю всё пройдёт, – быстро ответил лекарь и нетерпеливо покосился на дверь.

– Ты что, спешишь куда? – грозно вопросил фон Плеттенберг.

– Вдруг там ранен кто серьёзно, а я здесь с вами, – жалобным голосом стал оправдываться лекарь.

– Ты что? Хочешь мне сказать, что раны магистра менее достойны внимания, чем рана какого-то там пехотинца?! – взревел магистр.

– Что вы, что вы, – упав перед господином на колени, залепетал лекарь. – Я только хотел сказать, что там тоже люди, и им тоже надобно помочь!

– А я – что по-твоему я не человек?! – возмущенно закричал фон Плеттенберг.

Его лицо от злости приобрело синюшный цвет, а кисти рук стали подрагивать. Увидев над своей головой гневное лицо магистра, лекарь стал от страха на коленях отползать в угол каюты.

– Выбрось этого лекаря рыбам, капитан, они более достойны пропитания и продолжения жизни, чем этот никчёмный лекаришка! – со злостью приказал магистр.

– Слушаюсь! – рявкнул капитан и, выглянув из каюты, крикнул двух пехотинцев.

В неё вошли два рослых, мускулистых пушкаря, привыкшие тягать тяжёлые ядра, поклонились магистру и, выпятив вперёд грудь в начищенной до блеска кирасах, вопросительно посмотрели на своего капитана.

– Возьмите этого недокормыша и выбросьте его за борт! – приказал он. – Всё равно от него на борту корабля проку никакого.

– Слушаемся! – в один голос ответили бомбардиры и подхватили под мышки ошалевшего от страха, визжащего и брыкающего лекаря.

Они безо всякой натуги несли его, словно какую пушинку, совершенно не обращая никакого внимания на крики обречённого. Неожиданно тучи разошлись, ветер стих и выглянуло солнце. В наступившей тишине, на фоне равномерного шума моря, да поскрипывания оснастки корабля, хорошо были слышны последние отчаянные крики лекаря. Затем раздался громкий всплеск воды и крики, обезумевшего от страха человека, резко оборвались.

– Вот так оно как-то и лучше будет, – удовлетворённо произнёс магистр и растянулся в гамаке, подвешенному к низкому потолку каюты.

Пару раз качнувшись в нём, магистр посмотрел на капитана. Теперь тот стоял и переминался с ноги на ногу, не зная, что ему дальше делать. В это время вошли бомбардиры и доложили об исполнении приказания.

– Ну, что там наш лекарь? Плавает ещё? – усмехнулся магистр.

– Да, нет, господин магистр, он же плавать не умел, поэтому и на корабль нам его силой затаскивать пришлось! – ответил капитан.

– Ах, вот оно даже как, – удовлетворённо потёр ладошки фон Плеттенберг. – Видно, на всё воля нашего Господа!

Магистр вздохнул и лёжа перекрестился.

– Воистину так, господин магистр, разрешите мне идти? Надо же за командой приглядеть.

– Иди, капитан, за людьми всегда надо строго приглядывать – распустятся без должного внимания. Да, и не забудь поискать для меня мёда для перевязки! – уже более благодушным тоном произнёс магистр.

Сегодня ему не удалось покарать ненавистных еретиков, хотя по его расчётам всё было для этого готово. В исполнении его плана помешала стихия – гроза, и здесь сложно как-то ей противостоять. Душа магистра бушевала и требовала хоть малого отмщения за свою неудачу, и он его получил такую возможность, сгубив безвинную душу простого лекаря, случайно подвернувшегося ему под горячую руку.

Шхуна ушла, она легко набирала ход и тяжёлому, неповоротливому коггу было не по плечу тягаться с ней на широких морских просторах. Не зря ведь пираты всех морей так её любили и было за что: за скорость, невероятную манёвренность и большую грузоподъёмность. Поняв бессмысленность погони за ускользающими пиратами, магистр приказал идти к берегу острова Муху, возле которого и разыгралось это небольшое сражение. Ему натерпелось лично проверить: что осталось от его клада и он очень торопился. Он прошёл мимо горящего когга и не сделал ничего для спасения, возможно, ещё оставшихся в живых людей. Он торопился к своим сокровищам.

Спустившись на берег, магистр немного подумал, и всё же распорядился отправить корабль обратно – проверить: остались ли на борту первого когга выжившие, а сам в сопровождении пятерых пехотинцев направился к пещере, где по его приказу хранили сокровища. Теперь ему соблюдать секретность уже не было никакого смысла.

Поднявшись по крутому склону на пригорок, магистр и пехотинцы прошли до пещеры. Там, в её глубине его ожидал бывший батрак. Он двадцать пять лет безвылазно жил на острове, по воле судьбы ему выпала доля охранять его сокровища. Теперь тело этого человека скрючившись лежало на земле, а правая рука до самого локтя у него была черна, как уголь. Она указывала магистру на открытый люк. Он заглянул в подпол с надеждой, что его главное сокровище всё же осталось нетронутым, но – тщетно. Там было пусто.

– Эти пираты, эти проклятые еретики всё-таки нашли мои сокровища, а этот человек, недостойный даже быть моим батраком, – предал меня! Он выдал злоумышленникам мои тайны, выдал место хранения бесценных сокровищ врагам – моим личным врагам, и они сами испугались и позволили моему батраку дотронуться до моего сокровища, но слава Всевышнему он всё-таки получил суровое наказание за своё прегрешение! Никто не смеет предать своего хозяина! Я верю, что подобная кара постигнет всех, кто посмеет прикоснуться к моим сокровищам! Только я один по воле нашего Господа имею право прикасаться к ним! Только я! – нервно завизжал магистр и гневно пнул кованным сапогом тело своего бывшего батрака.

Раздался глухой стук, а безжизненное тело вздрогнуло, получив последнюю благодарность от своего бывшего повелителя. Магистр больше не взглянул на него, а обернулся к сопровождавшим его воинам и так злобно посмотрел на них – будто это именно они одни были виноваты во всех его сегодняшних бедах и злоключениях.